Бар Чеширски. Первое дело

– Что ты продал, Чеширски? – тихо спросила она не в силах оторвать взгляд.

– Я покупаю твою душу, – улыбнулся он и, вытащив кольцо из коробки, аккуратно надел на её пальчик. Село оно просто идеально.

      Жанни облизнулась и на её глазах появились слезы. Как и Бар, она была сиротой. Так что, кроме него, у неё никого не было.

– Чеширски, – шмыгнув носом, проговорила она, бухнувшись в его грудь пушистой мордочкой. – Какой же ты засранец. За-сра-нец.

– Так ты согласна выйти за меня замуж?

– Да, чёрт тебя возьми, согласна. Да! Конечно, да! – сказала она, играя яркими огнями полной луны. Любуясь её красотой, Бар вдруг подумал, что, в принципе, кольцо можно было бы купить и подороже, ведь у него осталось ещё и на квартиру.

– Я люблю тебя! – только и буркнул он, прижимая её к себе.

– Я тоже, милый, я тоже.

Глава восьмая

Ночь и утро

Наблюдая за лунным светом, Чеширски вдруг ощутил, что счастлив. Причем настолько, что хотелось кричать и прыгать, срывать одежду и ликовать, возвещая мир о своем безумном чувстве радости. Но всё же он справился с этим порывом и лишь поцеловал Жанни в лоб, снова ощутив её тепло, дарившее столь необходимый покой.

– Ты чего это, Чеширски? – улыбнулась Жанни. – На романтику потянуло?

– Немного.

– А, ну-ну, – она опустила голову, пройдясь острым ухом ему по носу. – Давай, мой принц, покажи всё, на что способен.

Бар улыбнулся и прижал её к груди. Принц? И откуда она взяла такое название? Неужели в ней сохранились подобные слова? Принц. Надо же. Единственный принц, о котором он слышал, был из маминой сказки о «волшебном замке». Единственной сказки, которую он от неё успел услышать.

Бар почувствовал, как на него снова накатывает волна воспоминаний, в которых, сидя рядом с матерью, он восхищенно слушал её несравненный мягкий голос, повествующий о кошке, жившей в далекой-предалекой деревне.

Рано лишившуюся родителей кошечку беспрестанно бил отчим, ненавидящий её за то, что та не умерла вместе с больной матерью от лихорадки. Бил, бил, а после решил избавиться от неё и завел в дикий лес, где оставил на верную смерть от голода. И все бы получилось, если бы не набрела несчастная кошечка на зачарованный замок, где лежал в глубоком сне заколдованный принц. И вот, обнаружив его в одной из спален, она сразу же влюбилась в него, до того он был великолепен! И не удержавшись, она поцеловала его, сняв тем самым старое проклятие с себя и с удивительного замка.

Бар пространно улыбнулся и погладил её. Он, как никто другой, знал, как Жанни схожа с этой героиней. Постоянные побои, тот же такой же извращенец-отчим, постоянно домогавшийся её, недоедание и, наконец, побег из дома, резко выдернувший её во взрослый суровый мир. Другое дело, что сначала она попала на улицу, где долгое время билась за кусок хлеба, мыкаясь в поисках работы и жилища. И лишь потом встретила его.

      И все же, несмотря на такой жизненный старт, она сумела сохранить игривость и озорные глазки, но это уже особенность её изумительной кошачьей генетики, всматриваясь в которую, он часто думал о том, как ему повезло, что он так рано встретил свою любовь.

– Ты о чем думаешь?– тихо спросила Жанни.

– Да так, я просто подумал, что если я принц, то ты моя принцесса.

– Принцесса? Как мило.

– Да. Моя маленькая принцесса.

Тут Жанни аккуратно подобралась и, подставив лапки под подбородок, внимательно посмотрела на него. Взгляд её стал серьёзным, таким, как когда он впервые встретил её. В тот момент ему вдруг показалось, что просто невозможно иметь такие серьёзные глаза в столь молодом возрасте.

– Можно тебя спросить, Бар?

– Да, конечно.

– Ты будешь мстить своему отчиму?

Чеширски на секунду замер, но затем продолжил её гладить. Всё же она была в этом похожа на него, пройдя через столько неприятностей, она научилась задавать вопросы прямо, без дополнительных манёвров. И так даже лучше. Во всяком случае, ему. Да и потом, он сам не раз думал об этом. Ведь когда они создадут семью, то месть станет одним из самых сильных рисков, которые только могут встать на их пути.

– Нет, малыш. Я не буду мстить.

– Спасибо. Я давно хотела это спросить, но все как-то не получалось.

– Да, понимаю. Нет, я не буду. Если встанет выбор перед местью и мелкими мохнатыми шариками, то я выберу последнее.

– Это которые черные и полосатые?

– Лучше только черные.

– Хэй, не будь эгоистом, я хочу девочку, похожую на меня, только чтоб глаза твои были. Я бы на неё смотрела и думала о тебе.

– Считаешь, это будет красиво?

– Очень.

– Хорошо, но только в комплекте с черными братиками.

– Ага, как их матерый папаша! – рыкнула она и, резко поднявшись, поцеловала его.

Бар тут же обнял её и повалил на бок, ощущая, как чувство безумной радости снова нахлынуло на него, смывая и старый замок, и месть, и даже воспоминание о маме. Разве что со сном оно не справилось, но это было потом, когда они вдоволь наигрались в безумных кошек.

Спустя несколько часов Бар привычно открыл глаза и посмотрел на потолок. Обшарпанный, старый, он ничем не отличался от остального жилища, тоже изрядно потрёпанного. Да, эта квартира явно не походила на зачарованный замок из сказки. Хотя, с другой стороны, замок ведь преобразился лишь после прихода своей кошки, а Жанни тут от силы неделю. Просто нужно немного подождать, пока она полностью изменит этот дом.

Впрочем, лучше, конечно, накопить на новый и съехать с этой мужской разваливающейся берлоги. Ведь, как-никак, они не в сказке, да и он не принц, поэтому ему надо всё строить самому. Он покосился на Жанни. Она лежала на его груди, всё так же нежно обняв, очаровательно иногда подергивая носиком.

Чеширски аккуратно обхватил её запястье и нежно потянул вверх, стараясь как можно незаметнее выбраться из её объятий. Почувствовав шевеление, Жанни заурчала и немного выпустила когти, ещё сильнее сжав его. Чеширски тихо вздохнул и опустил её лапу. Порой сбежать из объятий сложнее, чем в них забраться.

– Удираешь? – сквозь сон пробурчала Жанни, протирая глаза.

– На работу.

– Что-то слишком рано для работы.

– Такая уж она у меня. Любит, когда я прихожу пораньше, – заметил он, поднимаясь с кровати и подходя к шкафу с одеждой.

– Как-то ты слишком нежно к ней. Смотри, я могу начать ревновать, – заметила Жанни, тоже подымаясь с кровати. – Кстати, у вас там как, есть симпатичные кошечки?

– Да, одна. Рыжая такая с длинными усами, я как-нибудь вас познакомлю.

– Ого, рыжая. Постой! Это, наверное, очередная старая шутка про напарника? – хмыкнула она, проходя на кухню.

– Почему это старая? – обиженно поинтересовался Бар, надевая рубашку. – Очень даже современная.

– Тебе с молоком?

– Да, как всегда.

Жанни засыпала кофе и закрыла крышку кофеварки. Облокотившись о стол спиной и скрестив лапы на груди, она сонно смотрела куда-то в сторону. Обычно в такие моменты она о чём-то усиленно думала, стараясь ни на что не отвлекаться. Надев галстук, Бар подошёл к ней. Жанни подняла взгляд и, заметив болтавшийся галстук, немного подтянула его.

– Тебя что-то беспокоит, малышка?

– Немного, – сонно улыбнулась она.

– И?

– Бар, у нас все слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Эй, эй, эй, ты чего. Малышка, – он взял её мордочку в лапы. – Ты чего, все будет хорошо.

– Да, наверно, – она тихо вздохнула. – Просто я так часто обжигалась о мечты.

– А я нет. Пока ты не появилась, я просто существовал.

– Везет. Я же мечтала о принце.

– Невероятно! О принце? Вот ты чудная, их же не существует.

– Это ты чудной, принцу не обязательно иметь шпагу и королевство, ему нужно лишь уметь любить.

– Кажется, кофе готов, – тихо заметил Чеширски, втянув нежный аромат.

– Да, я тоже чувствую, – она повернулась к кофемашине и аккуратно стала наливать в чашку, немного разбавляя черный напиток молоком.

– Знаешь, наверное, если я у кого-нибудь попробую кофе лучше, чем у тебя, то без раздумий женюсь на этом звере.

– Какой ты отчаянный, – заметила Жанни, подавая ему кружку.

– Я просто знаю, что это невозможно.

Он не спеша допил кофе и поцеловал её. Жанни снова прильнула к нему, и они так простояли минуты две, наслаждаясь этим мягким утренним объятием.

– Мне пора.

– Да, я знаю.

– Но я обязательно вернусь.

– И это я знаю, – улыбнулась она, глядя на него.

Бар снова поцеловал её и пошёл к двери, попутно рассматривая старые обшарпанные стены. Нищета… Она всегда сопровождала его. Всю его жизнь. Он закрыл двери и почувствовал, как сжалось его сердце. Он снова вспомнил мать.

– Ничего, мама, вот увидишь, я буду хорошим отцом, – выдохнул он и пошел в участок.

Глава девятая

Вооружен и опасен

Когда старый скучающий дикобраз лениво подал ему револьвер, Бар внимательно осмотрел его. Короткий, черный, в лапе лежал увесисто, другое дело – не новый, но зато весьма и весьма ухоженный, только вот погрызенный немного.

– Им пользовались? – спросил Бар, задумчиво осматривая рукоятку.

– А что, не видно?

– Я полагал, мне выдадут новое оружие.

– Новое оружие заслужить надо, – улыбнулся Дикобраз.

– Какой-то вы колючий, – не выходя из своей задумчивости, отметил Чеширски.

Морда дикобраза из снисходительной сразу же превратилась в закипающую. Сверкнув маленькими черными глазками, он что-то сердито пробубнил себе под нос, но в открытую портить отношения не стал.

Чеширски убрал револьвер. Тяжелый, он был приятным дополнением к его костюму, также отлично подходившему к его статной фигуре. Он поднялся в кабинет Хайнлайна, пора было уже приниматься за дело.

Хайнлайн сидел на стуле и задумчиво смотрел в окно, осторожно лакая черный крепкий кофе, аромат которого распространился по всему офису. Повернувшись к Чеширски и увидев его светящийся взгляд, снисходительно улыбнулся.

– Что? Выдали оружие?

– Только вот немного потрёпанное.

– А ну покажи, что там тебе дали, – Хайнлайн протянул лапу и пошевелил пальцами, Бар аккуратно вытащил револьвер. – Ах, малышка Бетси! Ну что ж, хорошее оружие, пусть и с историей.

– И вы, конечно же, знаете, какой?

– Конечно, знаю, я же ещё не совсем стар.

– И?

– Это револьвер Тортона, была у нас такая выдра, очень уж любила на все вызовы без напарника ездить. И везло ему, старому черту, всегда сухим выходил. Один раз даже трех зараз положил! И, что самое интересное, стрелял, не целясь, и обязательно либо в голову, либо в сердце. Плюс вёрткий был, почти неуловимый. Хороший коп, почти целая армия в одном детективе.

– Это, конечно, интересно, но почему револьвер-то погрызенный?

– Да последний вызов неудачный был, наркоманы, что с них взять. Тортон, видимо, совсем расслабился, думал с ними легко справиться, но, увы, они его вида не смутились и, запустив в квартиру, по голове огрели, после чего крепко привязали к стулу и выбили револьвером все зубы.

– Значит, эти зазубрины от ударов?

– Конечно, он же выдра. У них зубы крепкие.

– И каков конец этой истории?

– Простой, взяли да пристрелили нашего чудо-полицейского.

– Я так понимаю, у этой истории какой-то поучительный посыл есть. Ну, помимо того, что она рассказывает о рукоятке револьвера?

– Есть, и вполне простой: не всегда стоит полагаться только на себя, может плохо закончиться. Хотя лично я люблю боевых котов.

– Я учту этот момент.

– Уж будь так добр, а то бегать по крысиным притонам дело, конечно, полезное, но очень опасное. И не всегда там могут быть только три крысы, очень часто четвертая в туалете сидит.

Чеширски задумчиво посмотрел на Бучи, видно, крысеныш всё же рассказал ему о том, как был пойман.

– У меня не было выбора – либо я, либо они.

– Верю, – тихо вздохнул Хайнлайн, возвращая револьвер. – И все же оружие тебе правильное попалось, будет напоминать об осторожности. Постарайся меньше рисковать.

– Как скажете, сэр. А что касательно звонка? Вы что-нибудь разузнали?

– Нет, пока нет. Для того, чтобы отследить звонок, нам нужно получить разрешение на запрос данных от телефонной станции. А это крайне долгая процедура. Да и никто её нам не даст. Мы, как-никак, расследуем смерть бомжа в доках, так что никому это особо не интересно. К тому же, этих анонимных звонков по несколько в день приходит и их отслеживают лишь в очень редких случаях.

– Но ведь произошло убийство. Нам обязаны выдать это чёртово разрешение.

– Да. В идеале – да, но жизнь не идеальна, Чеширски. Но унывать тоже не стоит. Пора нам задействовать нашего журналиста, насколько мне известно, у него есть там связи.

– Сэр, если честно, я бы предпочел не вмешивать его. Мне кажется, это не совсем правильно, посвящать журналиста в ход расследования.

– Но он же нам поможет. Чеширски, иногда полезно идти на уступки. Хотя, если ты хочешь, мы можем поступить таким образом: ты пойдешь выбивать разрешение на прослушку станции, а пойду к Джереми. И в конце дня мы посмотрим, что у кого получилось. Идет?

Чеширски недоверчиво посмотрел на Бучи, глаза его так и горели азартным огнём. Бар почесал затылок. С одной стороны ему, конечно, хотелось утереть нос Бучи и показать, на что он способен, но с другой стороны он должен помогать расследованию и учиться у одного из самых опытных детективов в участке, а не соревноваться в игре «кто круче».

– Как Вам виднее, сэр.

– Разумно, Чеширски, разумно, – улыбнулся Хайнлайн, погасив азартный огонёк в глазах. – Ну, раз так, то пора нам наведаться в Практик Таймс, пора бы уже этому барсуку угостить нас, а то он тут весь мой кофейный запас выжрал.

– Но я думал, что он тут редко бывает, сэр, это же полицейский участок.

– Да, как же! Поверь мне, Чеширски, он тут бывает почаще некоторых полицейских.

– Как же у вас все неправильно, – покачал головой Бар.

– Правильно – не правильно, давай лучше работу делать, а это оставь начальникам решать, – Бучи допил кофе и посмотрел на кружку. – Чёрт возьми, я буду скучать по этому напитку.

– По кофе?

– Да. Ведь никто так не готовит кофе, как наша Бетси. Мне иногда вообще кажется, что её создал кофеиновый бог.

Чеширски посмотрел в сторону пожилой, но не располневшей кабанихи. В этот момент она раскладывала бумаги, но, словно почувствовав его взгляд, подняла голову и посмотрела на него, улыбнувшись. Бар улыбнулся в ответ, наверное, в каждом участке есть подобная леди, смотрящая за бумажным порядком и умеющая готовить превосходный кофе.

– Заработаешь её дружбу и, считай, половина дел раскрыто. И это не считая кофе, – засмеялся Бучи. – Не самка, а просто чудо.

Когда они вышли на улицу, то погода стояла просто отличная. Солнце уже порядком разогрело улицы, но ветер не давал жаре застояться, периодически разгоняя нагретый воздух. В общем-то, это была почти идеальная атмосфера для работы в городе. Чеширски плюхнулся на мягкое сиденье и выставил локоть навстречу ветру. Разве не работа мечты – ездить навстречу приключениям, отыскивая преступников.

Бучи зазвенел ключами, и форд не спеша тронулся с места. Конечно, было бы верхом наглости требовать от этого старика ещё и скорости на дороге. Но ничего, когда ему выдадут машину, он сможет всё поставить на правильные рельсы.

Глава десятая

Практик Таймс

Здание Практик Таймс изначально принадлежало газете и строилось строго под их нужды. Это было высокое шестиэтажное здание из красного кирпича, заканчивающееся жилым чердаком, покрытым зеленой черепицей. Вокруг дома был высокий металлический забор с широкими воротами и небольшой будкой, в которой сидел охранник.

Иметь подобное здание, да ещё в центре города, могли позволить лишь Практик, все остальные издательства лишь снимали помещения или работали по долгосрочной аренде. Даже Вуд Ньюз, вторая по величине газета в городе, арендовала лишь три этажа, довольствуясь отдельной типографией. Чеширски опустил глаза и посмотрел в окна подвала: печатные станки стояли так близко, можно было рассмотреть, как по ним бежит новый выпуск.

– Как настроение, Джо? – спросил Хайнлайн, проходя мимо будки, здороваясь с еле умостившимся туда бегемотом, лениво оторвавшимся от газеты.

– Да так себе, а ты как?

– Да вот, последние деньки коротаю, пенсия на носу, сейчас парня натаскаю и поеду рыбачить.

– Рыбалка – это святое.

– Ага, а ты, я смотрю, не поклонник вашей газеты, – улыбнулся Бучи, протягивая лапу для лапопожатия. – Что, не нравится собственное чтиво?

– Да нет, у них тоже иногда бывает что-то интересное, только вот сканворды – полный отстой, я их разгадываю за пять минут.

– Тебе бы на колесо фортуны. Уверен, главный приз стал бы твоим. Что терять-то? А, старина? – ткнул его локтем Бучи. – Твоя пенсия-то, поди, тоже не за горами.

– Типун тебе на язык! Я, в отличие от тебя, никуда не спешу.

– Ладно, не грусти, мы ненадолго, – махнул Бучи лапой и пошёл к невысокому крыльцу.

– Да хоть на целый день, – буркнул бегемот и вернулся к своей газете.

Внутри дом Практик выглядел не менее интересно, чем снаружи. К примеру, по центру здания стояла огромная лестница, уходящая до самого чердака, поочередно заглядывая на каждый этаж. Оглядевшись и оценив стоящий внутри издательства шум, Чеширски вдруг понял, что у них в участке вовсе не настолько шумно, как могло показаться на первый взгляд. И что эти бегающие по этажам звери дали бы фору любому молодому детективу, рьяно погнавшемуся за каким-нибудь бандитом.

– Ну как тебе? – спросил Бучи, подходя к лестнице. – Нравится антуражик?

– Вполне приемлемо.

– Это мы просто в будни зашли, обычно здесь куда больше движухи. Но ничего, сейчас к Джереми поднимемся, там поспокойнее будет.

– У него что? Свой кабинет?

– А то! Сейчас на четвертый поднимемся и сам увидишь, как живет этот прохвост. Уверен, если бы не опала, Джереми мог бы стать главным редактором.

– А что произошло?

– Да как что, он же политический обозреватель или, точнее сказать, политическая ищейка, так они обычно себя называют. Копал грязь на очередного сенатора и дал в газету лживую информацию, информатор его подвёл. Джереми, по идее, за такое должны были выгнать, но Мекдокс, главный редактор, помнил его заслуги и поэтому лишь перевел в криминальный отдел. Лошади вообще прошлое лучше всех зверей помнят.

– И даже при этом сохранил ему кабинет?

– Ты смеешься? Чтобы Джереми кому-то отдал кабинет? Это ж барсук, а они всегда за свою нору до потери пульса бьются.

– Всё равно это неправильно. На него обратились в суд?

– Нет, как таковой жалобы не было, газета официально принесла извинения и всё. Но я уверен, что они заключили некий пакт, газета больше не публикует на сенатора, а тот, в свою очередь, не портит им кровь.

– Опять договорённости.

– Да куда без них, сам город этим и дышит. Или ты думал, только участок этим грешит? Ты вообще, откуда такой идеалист выискался, Чеширски?

– С кошачьего квартала, сэр.

– Там разве остались идеалисты?

– Видимо, я единственный.

– Да уж, грустно, – заметил Хайнлайн и остановился перед порядком выцветшей дверью с такой же серой табличкой на стене, где кое-как можно было разобрать имя барсука.

– Проходи, Хайнлайн. Будь как дома, – прокричал Джереми из-за двери.

– Вот же чёрт! – буркнул Бучи и с ухмылкой открыл дверь. – Ты как нас почувствовал, дружище?

– Магия, – сказал Джереми, разводя лапами.

Чеширски прикрыл дверь и осмотрел помещение. Оно состояло из двух комнат: непосредственно сам кабинет и небольшая приемная, где, по всей видимости, должна была сидеть его помощница. Чеширски невольно поразился обилию книг и газет, буквально завалившими всё пространство, оставляя свободным лишь стол помощницы, стойко державший оборону в окружении обступившей его бумаги.

Лениво покачиваясь в большом черном кресле, Джереми лениво проследил за тем, как они вошли в его кабинет и, убрав со стола несколько газет, предложил присесть. Нахмурившись, Чеширски огляделся и всё-таки нашел небольшой стул, почти полностью погребенный под очередной кипой книг. Бучи же воспользовался приглашением и присел на край стола.

– Ну и зачем вы ко мне пожаловали? – спросил барсук, подставляя морду под теплый ветер, летевший из открытого окна.

– А хорошо у тебя тут. Где, кстати, Жози, я её давненько уже не видел.

– Пошла мне за кофе.

– Видишь, Чеширски, как живут у нас журналисты, не то, что мы. А что ты тут машинку кофемашину не поставишь, пусть бы готовила тебе на месте?

– Вот когда у меня будет такая же зарплата, как у тебя, Хайнлайн, тогда я, наверное, так и поступлю, а пока пусть мне его носит Жози.

– А я думал, тебе её урезали. Ты вроде проштрафился?

– Не хочу тебя совсем уж разочаровывать, но она, даже урезанная, больше, – Джереми почесал живот. – Ну, так зачем пришёл, я же знаю, ты тут по делу. Что нужно, дружище?

– У нас аноним появился. Нужно выяснить, кто.

– Время звонка знаешь?

– Там три часа интервал. Примерно три часа.

– Значит, может быть и пять, и шесть. Я так понимаю, звонили в участок, и звонок был коротким?

– По всей видимости, да.

– То есть ты ещё и времени разговора не знаешь, и о чем шла речь?

– О чем шла речь – известно, о теле в доках. Слушай, ты будешь помогать нам или нервы решил потрепать? Это, между прочим, в твоих интересах!

– Пока я лишь хлопоты одни наблюдаю.

– Джерри, когда я могу получить ответ?

– Да хоть сейчас, подай мне телефон, пожалуйста, – сказал Джереми, указав на большой черный аппарат, который Хайнлайн с ухмылкой протянул ему. – Когда был звонок?

– Двадцать восьмого апреля с семи до двенадцати.

– Хорошо, подожди минуту, сейчас попробуем, – подмигнул Джереми и придавил трубку плечом. – Ари, девочка моя, это Джереми. Слушай, мне нужно пробить один номер. Да, анонимный. Ну, как обычно. Ой, ну ладно тебе, не трави душу. Да, с меня причитается. Сейчас двадцать восьмое, да, вечером. В полицейский участок, там по поводу тела в доках. Очень срочно. Ну, желательно сегодня. Конечно, потерплю. Умничка, люблю, целую. Да, да, помню. Ну конечно, я помню твой любимый шоколад. Я все помню. Да, спасибо, просто я немного занят. Наберу вечерком. Спасибо ещё раз, выручила. Ну вот, теперь осталось подождать и, я думаю, мы все узнаем.

– Мы? – переспросил Бучи, рассматривая одну из колонок в лежавшей на столе газете. – Ты решил поехать снами?

– Ты же сам пришёл сюда и признал, что без моей помощи вы ничего не можете, стало быть, конечно, мы. Или что? Мне брать деньгами?

– Успокойся уже, мы так мы. Я всегда тебе рад, дружище, покатаешься с нами.

– Сэр, можно вас на минуту? – тихо попросил Чеширски, привставая с кресла.

– Не начинай, Чеширски, я уже устал от этого. Он поедет с нами.

– Слушайте свое начальство, детектив, это очень полезно, – ехидно ухмыльнулся Джереми, покачиваясь на стуле, а заглянув Бару за спину, крикнул: – О, Жози, деточка, ну наконец-то! Надеюсь, он ещё не остыл.

Глава одиннадцатая

Почти как в кино

На Гарнир-роад, на развилке перед въездом в Догтаун, как всегда, было тихо и спокойно, разве что пара диких собак разрывала ночь протяжным жутким воем. Но это было далеко, где-то в трущобах. На самой же улице царил покой, даже фонарь всё еще был цел и невредим, освещая черную булыжную мостовую.

Словно следуя общему ритму ночной улицы, две машины, черный старый форд и ещё более древний додж, мягко выехали на мостовую, едва не соприкоснувшись бамперами. После чего двери машин открылись и оттуда вышли два кота и один барсук, тревожно оглядывая улицу. И Чеширски, и Хайнлайн были в длинных серых пальто, будто бы специально созданных для подобных встреч. А вот Джереми выглядел куда более ярко, на ходу застёгивая свою потёртую кожаную куртку, скрывавшую яркую майку.

– Что-то холодновато, – улыбнулся он. – Не люблю подобные ночи.

– Ты привез адрес? – грубо оборвал его Бучи и протянул лапу.

– Да, держи. Ты даже не представляешь, чего мне это стоило.

– Надеюсь, и не узнаю. Всё, спасибо, теперь можешь ехать обратно. Я, кстати, так и не понял, зачем ты нас сюда потащил, мог бы и по телефону всё рассказать

– Тогда вы бы пошли сюда без меня, мистер детектив.

– Без тебя? Джереми, там теперь не коты, это же собачий район.

– Ну и что, я слышал, собаки боятся барсуков. Вроде даже один барсук раскидал трех собак в Луизиане, а он был вовсе не спортсмен.

– Так, давай без твоих дурацких историй.

– Бучи, это обычный спальный район. Да, в нём много собак, точнее, одни собаки. Но я ведь иду туда с двумя такими крепкими котами.

– Вот именно, ты идёшь туда с двумя котами!

– Сэр, у него пистолет! – тихо шепнул Бар, подойдя к Хайнлайну.