Сделка с демоном

“Очередные глупости”, – я услышала недовольный мужской голос. Очень близко, словно у себя в голове.

– М-м-м? – я удивленно промычала.

– Твое такси, – Герман показал сигаретой на подъезжающий автомобиль.

– Да?.. Ну да. А ты больше ничего не говорил?

– Нет.

– Ясно. Спасибо, что постоял со мной.

– Да не за что. Темно уже. Небезопасно. Ну, пока.

– Пока, – я взялась за прохладную ручку.

– Слушай, Ань. Я вообще хотел тебя пригласить. Но что-то все пошло через задницу. Пойдешь со мной на выпускной?

– Пойду, – согласилась я, не раздумывая, тут же забывая про мир во всем мире и невероятные филологические способности.

Глава 2. Все кувырком

– Ты что, улыбаешься?

– Я? Да просто так, – ответила я маме, встречающей меня у двери.

Она фыркнула, растерла глаза, широко зевнула.

– Спокойной ночи, – произнесла невнятно.

– И тебе, мам.

– А ты что, курила? – спросила она, немного растеряв сонливость.

– Нет.

– Аня…

– Мам, да я правда не курила. Правда.

– Рядом стояли, – сказала мама тоном, означающим: “Ну да. Ну да. Так я тебе и поверила”.

– Честное слово. И я совершеннолетняя, – напомнила, ставя кеды на полку для обуви.

– Ну-ну. Родишь мне внуков, вот тогда делай что хочешь.

– То есть рожать можно, а курить нельзя?

Ой, ну зачем я это спросила?!

– Поговори мне еще, – буркнула мама, нахмурившись. – Вот будут свои дети, тогда и поймешь.

– Да, мам, – согласилась я.

Ну, а что спорить? Бесполезно. Только испорчу себе и маме настроение.

– Я же не курю. И отец твой не курил, – мама завела нравоучительную пластинку. – Только дед Коля, но у него работа нервная была.

– О боже, – прошептала я, оставляя сумочку на пуфе и сворачивая в ванную. – Мам, можно я завтра присмотрю платье на выпускной? – решила идти в нападение и переключить внимание с курения на главную цель маминой жизни – внуков.

Как платье связано с внуками? Да напрямую. Платье равно свиданию. Свидание – наличие молодого человека. Ну, а дальше логическая цепочка ясна. Любовь. Свадьба. Внуки. Конец.

Я не ошиблась, мама тотчас забыла про мою вредную привычку.

– Ой, да зачем присматривать? Я тебе дам свое. Мы в нем с папой венчались.

– Мам, ты серьезно? – спросила я, замерев с зубной щеткой в руках.

– Ну да.

– Надо мной смеяться будут.

– Ничего не будут, – мама появился в дверном проеме. Бодрая и возбужденная. – Ты все-таки на свидание ездила?

– Мам…

– Брось. Нет. Чисти. А я пока платье достану. Примеришь. Оно сядет на тебя идеально.

– Мам… я не пойду в твоем подвенечном платье на выпускной. Надо мной поиздевается даже охранник у главного входа.

– Не говори глупостей, – кричала мама уже из своей спальни.

– Глупости… – прошептала я, выдавливая на язык пасту и набирая ладошкой воду. Я передумала чистить зубы, прополоскала рот. – Глупости, – повторила уже зло. – Глупое желание, – фыркнула, глядя на свое отражение в зеркале, услышав смешок в собственной голове. Мужской. Низкий. Бархатистый. И до жути довольный. – Мама! – взвизгнула я, выбегая из ванной и вваливаясь в спальню.

– Ты что кричишь? – мама развязывала пакеты, осматривала содержимое и заталкивала их обратно в шкаф.

– Паук в ванной, – соврала я, приложив пальцы к вискам и наклоняя голову туда-сюда. Говорят же куклы “мама”, когда их переворачиваешь, может, и со мной что-то не так.

– Нашла! – гордо объявила мама, вытягивая со дна картонной коробки что-то пугающе серое, безразмерное и бесконечное. – Примеряй. Апчхи. Постирать надо. Двадцать лет пролежало.

– Может, постираем, и я тогда примерю? – спросила я в надежде, что платье растворится от старости в воде.

– Раздевайся!

– Оно мне большое. Видно же.

И страшное. Но это я добавила про себя.

– Анна!

– Я буду похожа на синтетическую медузу.

– Анна!

– Хорошо, – выдохнула я, стягивая с себя джинсы и футболку.

– Тебе будет хорошо. Сядет как влитое, – мама только не урчала от удовольствия, наряжая меня словно куклу. – Апчхи. Ну вот! – произнесла она, поворачивая меня к зеркалу.

– Ну вот, – повторила я за мамой. – Если я выдохну, то вся через горловину пройду.

Платье каким-то чудом держалась на плечах. Тяжелое, пыльное, серое, непонятно, от старости или всегда имело такой оттенок.

– Вот теперь я точно похожа на моль, – рассмеялась, потоптавшись на месте и изобразив руками крылья.

– И в кого ты такая? – недовольно заметила мама.

– Какая? – уточнила я меланхолично.

– Худосочная. Соседи точно думают, что я тебя не кормлю.

– Они так не думают, мам, – ответила я, пытаясь высвободиться из синтетического кошмара.

– Стой! А если я вот тут ушью… – она стянула платье на спине. – Собери волосы. Да выше подними, я боюсь тебя уколоть, – прихватывала ткань откуда-то взявшимися булавками. – Анна Витальевна, – заголосила, – ты сделала татуировку?!

– Какую татуировку?..

– Обыкновенную.

– Мам, я ничего не делала?

– Да ты что! А откуда тогда на твоем теле наколка, а?!

– Да я клянусь, что ничего не делала!

– А вот тут тогда что? – она несколько раз болезненно ткнула ногтем мне в шею чуть ниже правого уха.

– Мам… – я подошла ближе к зеркалу и пыталась хоть что-то увидеть. – Я ничего не вижу.

– Зато я вижу. Не ожидала я. Вот честно, не ожидала. И давно ты с ним встречаешься?

– С кем?

– Вот с ним, – женская ладонь выписала в воздухе дугу. – С тем, кто надоумил себя уродовать.

– Я ни с кем не встречалась и никак себя не уродовала, – старалась переубедить.

– Снимай!

– Что?

– Платье. Снимай-снимай. Ты никуда не пойдешь. Однозначно. Получишь диплом и домой. Ясно? Никаких гулянок.

– Мам! – я готова была разрыдаться. Ну что за день такой?!

Я быстро избавилась от платья. Одна радость – мне не придется его надевать.

– И все же как его зовут? – мама рывком забрала подвенечный наряд из моих рук.

– Я не понимаю, про кого ты говоришь.

– Про… Сергея, Станислава, Семена, Савелия?.. Какие еще у нас есть имена на “С”? И зачем было писать на латинице, у нас своих букв нет?

Мама что-то говорила и говорила. Сейчас ее было не остановить. Прошло бы еще пару минут – и меня обвинили во всех смертных грехах. Наконец я дождалась фразы:

– Иди в свою комнату.

Да я мечтала быстрее оказаться в спальне!

– Телефон, – мама протянула руку.

– Зачем? – спросила я.

– Затем. Телефон, – повторила она строже.

– Пожалуйста, – фыркнула я, протягивая аппарат. – Ты перегибаешь палку, мам. Я уже совершеннолетняя.

– Пока ты живешь со мной, придется слушаться, Анна Витальевна.

– Ясно, – выдохнула я.

Что я еще могла сделать в этой ситуации? Ну не драться же мне с собственной мамой за кусок пластика?

“За свободу”, – подсказал мне голос в голове.

Я была так вымотана за день, что не обратила внимания. Проигнорировала. Зашла в спальню, закрыла дверь и рухнула на постель. А вот и второй плюс примерки пыльного ужаса, мне не нужно было снимать одежду перед сном. Но пролежала я недолго. Мама же говорила о какой-то татуировке. Я подошла к зеркалу, повернула голову, стараясь рассмотреть, что же привело ее в такой ужас. Нашла в сумочке маленькое зеркальце и, соорудив несложную конструкцию, наконец увидела.

– Вот черт! – ругнулась я.

Мама не сошла с ума. У меня действительно была татуировка. Небольшая. В форме латинской буквы S. Красивой. Я смочила палец слюной и потерла черные завитки. Бесполезно. Видимо, это не мама, а я когда-то потеряла связь с реальностью и сделала на себе надпись.

– Бред… – я подбежала к столу, потом к кровати. – Р-р-р, – тихонько зарычала, вспомнив, что телефона нет. А мне было жизненно необходимо позвонить Алие. Но был ноутбук! Мой старенький верный друг! Я потянула тяжелую пластиковую крышку вверх.

– Я отключила интернет, – сообщила мне мама, заглянув в спальню.

А теперь я полностью осталась без связи с внешним миром.

Замечательно. Один из важнейших этапов жизни любого человека, что должен был запомниться, превратился в кошмар. Я могу забыть про приглашение Геры, про красивое платье, про медленные танцы, про завистливые взгляды однокурсниц, про взрослый настоящий поцелуй…

Голос в моей голове откашлялся.

– Прощай, прекрасный вечер. Здравствуй, шизофрения, – проворчала я, присаживаясь на кровать, заворачиваясь в одеяло и падая лицом в подушку. Вот и буду лежать до дня вручения диплома, а потом заползу в актовый зал замотанная в одеяло, заберу диплом и вернусь домой. Шикарный план. И другого у меня не было.

– Не смотри на меня так, – сказала мама, когда я зашла утром на кухню. – Это не конец света. Я помогаю тебе. Ни к чему хорошему твоя любовь с этим… парнем не приведет.

– Да нет у меня никого парня, – проворчала я, прекрасно понимая бесполезность собственных попыток хоть что-то доказать маме. Я бы и сама не поверила.

– Через год или два скажешь мне спасибо.

– Мам, давай я скажу тебе спасибо сейчас, а ты подключишь роутер. Мне нужно готовиться к поступлению в университет. А очень сложно готовиться, когда информация тебе недоступна.

– Есть учебники.

– Ма-а-ам.

– Я подумаю, – произнесла она, допивая чай. – Все, я на работу. Не смей выходить из дома. И никого не приглашай. Я буду звонить тебе на домашний.

– Хорошо, мама, – процедила я сквозь зубы.

Никогда бы не подумала, что в девятнадцать лет меня накажут. Что ж, это еще более унизительно чем в десять.

– Я включила роутер. Учись, – крикнула мама, перед тем как хлопнуть дверью.

В эту же секунду я забыла об учебе. Включила ноутбук и открыла соцсети.

Герман: “Ты обиделась, да?”

“Все из-за Вики?”

“Реально обиделась… Ань?”

“Я поговорил с ней, она больше не будет к тебе лезть”.

– Уи-и-и, – запищала я, довольно похлопывая в ладоши.

Я: “Привет. Все нормально. Я просто была занята”, – отправила сообщение.

“Я думал, ты меня игноришь”, – прилетело через секунду.

Я: “Нет. Готовилась к экзаменам”.

Герман: “Понял. Не хочешь встретиться вечером?”

Я захныкала в голос.

Я: “Хочу. Но не могу. Подготовка”.

Герман: “И даже на полчаса не вырвешься?”

Я: “Точно нет. Зубрю билеты”.

Герман: “А с выпускным все в силе? А то мне кажется, что ты пытаешься меня отбрить”.

Я: “В силе”.

Герман: “Огонь. Пиши, если заскучаешь”.

Я: “И ты”.

Я крутанулась в компьютерном кресле. Определенно жизнь налаживалась. Подумаешь, у меня не будет выпускного платья, выберу наряд из тех, что есть в шкафу. Зато я проведу праздник с самым популярным парнем курса. Пообещаю маме вернуться сразу после вручения диплома, а сама приду позже. Ну не убьет же она меня за это? Опять заберет телефон? Так это уже будет не важно – моя мечта исполнится.

Я придирчиво осмотрела платья. Песочное вполне подходило для торжественного случая, если сделать прическу и надеть туфли вместо кед.

– Прическу… – я невольно коснулась участка кожи, на котором появилась витиеватая S. Нельзя поднимать волосы, оставлю их распущенными, только накручу концы. – Эс… Эс… – повторяла, поглаживая пальчиками кожу.

Никаких неприятных ощущений. Наоборот, мне нравилось касаться рисунка. Немного щекотно и пикантно приятно.

И вместо того, чтобы сесть за учебу, я стала искать на просторах интернета случаи, подобные моему. Ну что я могу сказать, у людей татуировки появлялись лишь в двух случаях: обдуманно и случайно – чаще всего на спор или под действием алкоголя. И ни один из вариантов мне не подходил. Я не делала это осознанно и точно не пила алкоголь в таких количествах, чтобы что-то забыть.

Учеба не шла и дальше. Я постоянно отвлекалась. На латынь, на сообщения Германа, на жгучее желание попить чая и написать подруге, коротко рассказав обо всем, что со мной случилось. Ее не было в сети со вчерашнего дня. Не удивлюсь, если и Алию наказали.

Глава 3. Черная полоса может оказаться серой

– Вручение в двенадцать? – спросила мама.

– Угу, в полдень, – ответила я, не забывая изображать обиду.

Я почти неделю провела в одиночестве. Не могу сказать, что сильно страдала – занятий было выше крыши, но неприятно, когда тебя, взрослого человека, запирают дома.

– А нельзя чуть позже организовать?

– В смысле? – уточнила я, прекратив помешивать сахар в кофе.

– Ну не могу я отпроситься с работы. А так бы в обеденный перерыв успела. Фотографии бы сделала.

– Нет, мам. Вряд ли из-за меня перенесут мероприятие.

– А вот зря. Они же не думают, что родители могут быть заняты.

“Не так часто дети оканчивают колледж, и родители могли бы договориться на работе с кем-то на полденечка”, – подумала я, но озвучивать мысль не стала. Если мама выберет время, тогда я точно не попаду на неофициальную часть выпускного.

– Я попрошу кого-нибудь сделать фотографии.

– Только чтобы четкие.

– Обязательно.

– И не забудь сделать фото с куратором. И деканом. И…

– Со всеми, мам, сделаю, – пообещала я.

Мама продолжила тараторить, давая ценные указания.

– После вручения сразу домой, ясно?

– Ты серьезно? – я разлепила веки, наблюдая за ее метаниями по кухне.

– Еще как! Я не забыла про наколку, – мама указала пальцем на меня. – Думаешь, если прячешь ее за волосами, я про нее забуду? Кстати, я узнавала, можно свести эту дрянь. Но надо подкопить денег. И с первого раза не получится избавиться, придется приходить два-три раза. А еще кому-то придется остаться без сапог на осень, – сказала она с нажимом.

– Угу, – промычала я в кружку.

Мама всегда отличалась авторитетом и железным характером, но сейчас… она была сама не своя.

– Не задерживайся. И если я тебе звоню, отвечай.

– У меня телефона нет, – проворчала я.

– А я тебе дам, – ответила она, возвращаясь на кухню и оставляя на столе мой смартфон. – Чтобы звук всегда включен был.

Честно, я больше не слушала, что говорила мама, дожидалась момента, когда она уйдет.

– Пока, – крикнула она из прихожей.

– Пока, – ответила я.

Выждала пару минут и побежала в спальню. Подключила телефон к зарядному устройству, нажала кнопку включения. Мелодия заиграла буквально через пару секунд.

– Алло, – приняла я вызов, присев на пол рядом с розеткой.

– Привет, Ань.

– Привет, Гер.

– Наконец ты в сети.

– Угу, телефон вот забрала из ремонта, – соврала я.

Именно такую версию я рассказала Коновалову. Ну не признаваться же мне парню в том, что меня наказали?

– Поздравляю. Все в силе?

– В силе.

– Тогда жду тебя у главного входа в половине двенадцатого.

– Договорились.

– Ну все, не отвлекаю. Тебе же надо подготовиться. Всякие эти ваши женские штучки.

Мой арсенал женских штучек был до ужаса скудным и простым. И я пыталась с помощью него сотворить чудо. Хорошо, что в мамины условия не входило надеть ее подвенечное платье. И через час я выглядела современно и мило. Во время учебы мне не хватало времени на укладку с утра. Я едва продирала глаза и неслась, боясь опоздать к первой паре. А сейчас неторопливо разобрала локоны и подкрутила кончики. И я нравилась себе. Действительно нравилась. Пусть и платье я уже это носила, и туфли, но я приду на выпускной с самым красивым парнем курса.

Я вышла из дома раньше. Боялась, что вернется мама и всем моим мечтам придет конец.

“Как получишь диплом, сразу домой”, – прилетело от нее сообщение.

“Я помню”, – ответила я и закинула телефон в сумочку.

Я улыбалась прохожим, и мне улыбались в ответ. Почему я раньше не наряжалась?

Вход в колледж украсили шарами, искусственными цветами и памятной надписью "В добрый путь". Красиво и немного грустно. Да, это не самые лучшие годы моей жизни, но ведь было и хорошее. Я обзавелась подругой. Хорошей подругой, что не появлялась в сети с момента, как мы сходили в бар "Твоё желание". Моя очередная попытка дозвониться Алие провалилась, и сообщения так и оставались непрочитанными.

– Эй! – крик Германа отвлек меня от телефона. – Не ожидал, что ты придешь раньше.

– Ну вот так получилось, – я пожала плечами, поправляя лямку платья.

– Классно выглядишь, – он взбежал по лестнице.

– Ты тоже, – ответила я на свой первый комплимент. Настоящий комплимент от настоящего парня. – Мы оделись в цвет, – подметила я.

Герман заулыбался.

– Да, – дернул себя за бежевый галстук. – Мама настояла на удавке. Сам бы ни за что не надел.

– Верю, – хмыкнула я, вспоминая свой бой из-за подвенечного платья. – Но тебе идет.

– Спасибо.

Мы молчали. Улыбались друг другу. Такой неловкий момент. Ни я, ни Коновалов не знали, как дальше себя вести. Мне можно было его обнять при встрече, но теперь уже поздно.

– Идем в зал? – предложил он. – Выберем места поближе к сцене.

– Давай, – согласилась я.

– Ну… – парень неловко взмахнул рукой. То ли хотел взять мою ладонь в свою и передумал, то ли подставить локоть, но споткнулся, едва поймав равновесие. – Все нормально. Нормально. Жив. Идем.

Мы заняли места в третьем ряду.

– А твои друзья? – спросила я, посматривая за спину.

– Скоро придут, – сказал Гера, вальяжно откидываясь на спинку кресла.

А лучше бы не приходили…

– Моль попыталась стать бабочкой, – фыркнула Хомова, проходя мимо и специально наступая мне на ногу.

– Вик, я просил, – сказал Гера хмуро, закидывая руку на спинку моего кресла.

– Может, это комплимент, – ответила она.

Я проигнорировала выпад. Ведь это я пришла с Германом на выпускной и после вручения пойду с ним гулять.

– Сфотографируешь? – спросила, протягивая парню телефон, когда зал был полон и на сцену первыми вышли отличники.

– Давай я на свой телефон, у меня камера лучше. А потом перешлю тебе фотки.

– Давай, – согласилась я, прислушиваясь к фамилиям.

– Хомова, – декан пригласил эту заразу. Красивую заразу. Девушка поднималась по лестнице, выписывая восьмерки бедрами, обтянутыми в яркую ткань.

Цок. Цок. Цок. Вышагивала в туфельках.

В зале примолкли. Вот это я понимаю эффект!

Вика приняла диплом, словно скипетр с державой, похлопала ресничками, позируя на десятки телефонов.

– Маслова, – громко объявил декан, намекая Вике, что пора освободить сцену. – Маслова Анна, – повторил он.

Ну почему дипломы разложили не по алфавиту?! Как мне выходить на сцену сейчас?! После Хомовой?

– Иди, – Гера подтолкнул меня в бедро.

– А… – протянула я, не найдя достойной причины, чтобы выйти на сцену через два-три человека.

– Я помню. Сделаю фото.

– Угу, спасибо.

Была не была!

Ну не так и страшно, если не смотреть назад и забыть, что за моей спиной несколько сотен пар глаз и все устремлены сюда. На бабочку и моль.

С улыбкой победительницы Хомова проплыла мимо меня, у самых ступеней вскинула руку с дипломом и пронзительно завизжала, вызывая аплодисменты в зале.

– Коза, – проворчала я себе под нос.

Специально же так сделала.

– Поздравляю, Анна. Удачи, – декан тряс мою руку, а я хотела быстрее вернуться на свое место.

– Спасибо, – пробормотала я.

– Коновалов! – объявил декан, пока я спускалась.

Парень вскочил с места, шел по проходу, раздавая пять, словно кинозвезда.

– Теперь твоя очередь фотографировать, – сказал он, когда мы поравнялись, и протянул мне телефон.

Взбежал по лестнице. Я наблюдала за происходящим через экран смартфона, делая снимки. Подошел к трибуне, протянул руку декану и… с грохотом ушел под сцену, увлекая за собой секретаря нашего факультета.

– О боже! – воскликнула я, бросаясь к сцене.

“Ну, не совсем так”, – прокомментировал голос в моей голове.

Давно он не появлялся, а я не забыла о нем, считала проявлением крайне усталости. Теперь он казался вполне реальным.

– Герман! – позвала, подбегая к трибуне и провалу около нее.

– Не подходи к краю, – декан отодвинул меня рукой. – Не хватало, чтобы и ты туда свалилась. Принесите лестницу. Побыстрее. Жанна Игоревна, как вы себя чувствуете?

– Кажется, цела, – ответила женщина. – Прости, Коновалов, – она поднималась, упираясь ладонями парню в грудь.

– Да все нормально, – кряхтел Гера. – Это вы меня простите.

– Инстинкты, Коновалов. С ними трудно бороться, – отозвалась секретарь, выпрямляясь и поправляя платье. – Ну, давай, – она протянула ладонь парню.

– Да я полежу, – скривился он. – Что-то как-то… – он приподнялся на локтях и рухнул обратно.

– Проклятье, – ругнулся декан. – Вызывайте неотложку, – рыкнул на заместителя. – Только травм нам не хватало. Почему люк открылся? – спросил он гневно. – Не дай бог что-то серьезное… Страшно представить, что будет, – вспомнил о моем присутствии и присутствии еще сотен людей. – Уважаемые выпускники и их родители, прервемся минут на сорок. Я прошу вас пока выйти из зала и прогуляться по территории заведения, – объявил громко. – Маслова, тебя это тоже касается.

– Да. Но…

– Никаких “но”, – декан явно терял терпение.

– У меня телефон Германа. Думаю, нужно позвонить его родителям, – я протянула смартфон.

– Это правильно. Хоть вы и совершеннолетние, но без родителей сейчас никак, – он сморщился, точно представляя неприятный разговор. – А теперь иди. Иди-иди, Маслова. Коновалов, ты там как? – присел на корточки.

– Да нормально. Только в спину как что-то воткнули…

– Спускаемся, – голос заместителя декана не дал мне дослушать. – Спускаемся со сцены, не глазеем, – он размахивал руками круговыми движениями и подгонял засмотревшихся к ступеням. – Не мешаем. Несут лестницу. Освобождаем проход. Не стоим, – повторил для меня.

– Да, извините, – я повернулась лицом к залу, сделала шаг. – А вы нам скажете, что с Германом, когда его осмотрят? – поинтересовалась, бросив взгляд себе за спину.

– Обязательно, – пообещал замдекана.

– Спасибо, – ответила я, утыкаясь во что-то теплое и твердое.

В кого-то…

– Аккуратнее нужно быть, Анечка.

Мужчина в шляпе стоял прямо передо мной.

– Сеар? – выдохнула я ошеломленно.

– Я рад, что ты запомнила мое имя.

Он курил, как и в нашу первую встречу. Лениво придерживал уголком губ сигарету.

– Но!.. – я осмотрелась. Никому не было до нас дела. Даже двое рабочих с лестницей не сказали ни слова, когда им пришлось ее закидывать на сцену. – Здесь не курят, – прошептала я.

– Мне кажется, я никому не мешаю. Все заняты своими делами.

И мы действительно были словно под невидимым куполом или сами стали прозрачными.

– Извините, – прошептала я, отнимая ладони от мужской груди, в которую я упиралась все это время. – Можно пройти? – поинтересовалась как можно вежливее, чувствуя, что близость Сеара доведет меня не только до тахикардии, но и до обморока.

– Конечно, – он переместился чуть в сторону, позволяя спуститься в зал.

– Какие планы на вторую половину дня? – мужской голос звучал за моей спиной.

– Что? – переспросила я, останавливаясь.

– Какие планы на вторую половину дня? – Сеар повторил вопрос.

Мне не показалось. Именно его я слышала в последнее время в своей голове. Голос этого мужчины. Владельца бара “Твое желание”, в котором я непредусмотрительно заключила контракт.

– Договор, – мужчина поправил меня.

Я проигнорировала замечание. И сделала это намеренно. Но не мог же он слышать мои мысли?!

– У меня очень важные дела, – ответила я оторопело, отступая и посматривая по сторонам.

Отчего-то я была уверена, что, позови я на помощь, никто не услышит. Даже если я буду кричать во все горло и размахивать руками.

– Они увлечены своими проблемами, – сказал Сеар. – Как и всегда. Я же говорил, – он хмыкнул, потушил сигарету о раскрытую ладонь и аккуратно положил окурок на подлокотник кресла первого ряда.

– Мне пора, – сказала я, направляясь к выходу.

На это ушли все мои силы и храбрость. Я чувствовала себя жутко неуютно, словно за моей спиной самый жуткий хищник и только от его желания зависело, уйду я живой или нет.

– Действительно пора, Анечка, – голос звучал очень близко. Я отшатнулась, обернулась оттолкнуть мужчину, но он продолжал стоять у сцены, а между нами несколько метров, что я успела пройти. – Первую часть сделки я выполнил, – продолжал голос. – Ты хотела попасть на выпускной с самым красивым парнем курса, – его губы изогнулись в улыбке, оставаясь до этого совершенно неподвижными. – И ты пришла. Ты хотела, чтобы тебе завидовали другие девушки. И они завидовали, – он сделал шаг мне навстречу, а я не могла сдвинуться с места. Смотрела. – Но у нас была и вторая часть сделки.

Я тряхнула головой.

– Вы сказали, что тяжело встретить свою судьбу, – вспомнила слова, услышанные в мрачном кабинете.