Нить наяды

– А с чего ты взял, что я могу его забояться?

– Ну… как сказать… по-разному к нему люди относятся, – уклончиво ответил Борисоглебский.

– То есть?

– Он с соседями не очень дружит и пришлых не любит.

– Ясно. Поскольку я и есть пришлая, то выкладывай все сразу. И лучше не виляй. Не на дипломатическом рауте.

– Да понимаешь…

Договорить он не успел. Внедорожник неожиданно обиженно хрюкнул и ухнул в яму. Автоматически Кира нажала на газ, машина натужно взревела, рванулась и, несколько раз кашлянув, заглохла.

Кира открыла окно и высунулась наружу. С тех пор как свернули с шоссе, прошло минут сорок, и все это время они тащились со скоростью старой кобылы. Рытвины, ямы – еще куда ни шло. Но теперь под ними разверзлась воспетая Гоголем настоящая Миргородская лужа, которую Кира, увлекшись разговором, благополучно не заметила.

– В России дорог нет, одни направления, – философски заметил Борисоглебский. – Это, кстати, Бонапарт сказал. И лично проверил. Как видишь, с тех пор ничего не изменилось.

– Восхищена энциклопедичностью твоих познаний, – сердито буркнула Кира и полезла в бардачок за перчатками. – Сиди и не вылезай. Сейчас попробую что-нибудь сделать.

– Лучше послушай меня, девочка. Сама сиди и сама не вылезай. А лучше – перелезь-ка.

Кира даже удивиться не успела. Бесцеремонно подтолкнув под зад, Борисоглебский запихнул ее на заднее сиденье и уселся за руль.

– Только под руку не говори, – предупредил он и осторожно повернул ключ зажигания.

Неизвестно, по какой причине, но машина завелась и сурово зарычала, готовясь к борьбе за жизнь.

Андрей поерзал, устраиваясь поудобнее, потыкал в кнопки бортового компьютера и ласково произнес:

– А теперь, моя душенька, давай.

И машина послушалась. Кира с удивлением наблюдала, как, мягко урча, автомобиль вылез из лужи и поехал.

– И что ты сделал? – спросила она, когда Борисоглебский уступил ей место водителя.

– Просто отключил ESP.

– Чего?

– Систему стабилизации. Ну или противобуксовочную систему.

– У меня и такое есть?

– Ты что, только вчера на права сдала?

– Я двенадцать лет за рулем, – обиделась Кира, услышав в его голосе отголоски мужского шовинизма.

– И все на внедорожнике?

– Нет. Эту машину… Короче, ей всего полгода.

– Тогда обойдемся без нравоучений, хотя за шесть месяцев…

– Спасибо, что обошелся без нравоучений.

Андрей посмотрел на ее надутую мордашку и вдруг подумал, что они с дедом Пашей понравятся друг другу.

И еще – ему никогда и в голову не приходило привезти к деду Паше Ирину.

Странно, почему?

И все-таки, предвкушая первую встречу с дедом, он недооценил Киру. Вернее, майора Смородину. Увидев перед собой настоящего лешего, она не вздрогнула, не вытаращила глаза и ни на секунду не замешкалась, она тепло улыбнулась и сказала:

– Доброго здоровья вам. Меня Кира зовут.

И протянула деду руку.

Андрей почувствовал, что начинает гордиться этой женщиной.

А вот дед Паша растерялся. Он-то как раз рассчитывал на другую реакцию и уже приготовился чудить: ухнуть филином, свистнуть соловьем-разбойником или на худой конец гусем зашипеть и пройтись перед заезжей городской кралей гоголем. На Кирину улыбку он ответил робкой ухмылкой, почесал затылок и сердито взглянул на двоюродного внука.

Поди предупредил, гаденыш!

Андрей сделал невинное лицо и, подхватив вещи, понес их в хату.

– Дед, у тебя баня топлена?

Дед Паша сплюнул и утерся рукавом.

– Дурак, он завсегда и вопросы дурацкие задает, – ответил он, глядя на гостью.

– А веники?

Тут дедово терпение лопнуло, поэтому отвечать он вообще не стал, а сплюнул еще раз, подтянул широченные портки – где только взял такие? – и почесал куда-то за угол.

«Сами, как хотите, разбирайтесь тут», – перевела Кира и пошла вслед за Андреем.

– Ну как тебе мой дед?

– Отличный дед, а что?

– Не испугалась?

– Это ты про бороду, тулуп и штаны? Так дело обычное. Человек в деревне живет, сам себе хозяин. Как хочет, так и наряжается.

Андрей подошел, обнял ее сзади и потерся носом о теплые волосы.

– Ты молодчина.

– Лучше скажи, почему насчет бани не предупредил. Мы же вроде по делу.

– Одно другому не мешает.

– То есть делами завтра займемся?

– Только не утром. Утром у деда всегда грибы. Уклонистов он не уважает.

Кира покрутила головой. Такое ощущение, что на самом деле ее привезли не дела делать, а на смотрины. С какой стати?

Она уже хотела спросить напрямую, но тут на крыльце раздался топот, в комнату ввалился дед Паша в трухлявом заячьем тулупчике и, почесав мокрую, до невозможности спутанную бороду, пробурчал:

– Идите, что ли. Стынет уже.

Баня по-черному произвела на Киру впечатление. Такого ей видеть еще не доводилось. Да и Андрей удивил, показав себя заправским банщиком. Кира только охала, припадая к земляному полу, и кряхтела, когда Борисоглебский охаживал ее веником.

Оказывается, дипломаты вовсе не белоручки, как про них думают.

И совсем не такие снобы, какими кажутся.

Ночью, когда они забрались по шаткой лестнице на чердак – дед Паша почему-то называл его «гостиной» – и улеглись на пахнущий сеном матрас, Кира попросила рассказать про деда.

– Бабкина семья тут испокон веку жила. Прапрадед лесничим служил еще при царе. А так как рождались в роду все мужики, то другой судьбы и не искали. Бобылем только дед Паша остался. Остальные женились. Бабка Поля родилась, когда детей уже не ждали. К тому же девчонка. Ей-то что в лесу делать? Думали-гадали, да и выслали ее, семилетку, к троюродной тетке в Питер. Приживалась она туго. Пять раз сбегала обратно, но дед Паша – он тогда только с войны вернулся – ее назад выпроваживал. У них разница большая в возрасте, поэтому Паша ее опекал и не хотел сестренке судьбы лесной лешачихи. В результате она выучилась на архивариуса и осталась в городе. Замуж вышла, родила и всегда благодарила брата за то, что заставил в цивилизацию податься.

– Ты говоришь, как деревенский сказитель, – усмехнулась Кира, гадая, сколько еще сюрпризов преподнесет ей Андрей.

– Это просто я бабкин рассказ повторяю. В детстве любил слушать эту историю, вот и запомнил почти слово в слово. Тебе смешно?

– Нет, интересно. Очень. Но, честно говоря, я была уверена, что ты из правильной московской семьи.

– С папиной стороны так и есть. Он из бывших. Из дворян. А в остальном… Мои родители оба всю жизнь в МИДе проработали.

– То есть твоя мать тоже окончила МГИМО?

– Институт международных отношений, только ленинградский. Я не уточнил, но бабка Поля замуж вышла не абы за кого, а за будущего проректора этого самого института.

– Ясно, – усмехнулась Кира. – То есть ты тоже из потомственных.

– Как выяснилось, это неплохо. Мой отец, кстати, про существование деда Паши долго не знал. То есть знал, что есть у жены какой-то дальний родственник в каком-то захолустье, но увидел его только лет через десять после свадьбы. Не представляешь его реакцию! Я маленький был, а все помню!

– Напугал его дед?

– Ужасно! С тех пор отец о нем и слышать не желает. А Паша – он добрый, просто людей не любит. У них в роду все мужики такие были.

Кира тихонько засмеялась и залезла Андрею под мышку.

– Выходит, он тоже из потомственных. Из потомственных леших.

И вдруг спросила совсем не то, что собиралась:

– У тебя после Ирины были женщины?

И тут же пожалела. Глупый вопрос задала. Разумеется, были. На монаха Борисоглебский не похож ни разу.

– Была женщина в Лондоне, – без паузы ответил Андрей. – Работали вместе.

– Она тебя ждет?

– Нет.

Кира надеялась, он скажет что-нибудь еще, но Андрей молчал.

Да, собственно, какое право она имеет лезть ему в душу? Он же не спрашивает про Гречина. И хорошо, что не спрашивает. Ей есть, что сказать?

Она немного подышала ему в подмышку и сама не заметила, как уснула.

Вечером рассмотреть Киру как следует дед не успел, но когда утром она вышла к ним с растрепанными волосами и румянцем во всю щеку, только крякнул. А уж когда городская краля, засучив рукава, приготовила отменный завтрак, вообще размяк.

– Садись, девонька, со мной. Конфетку хочешь? – спросил он, протягивая Кире подушечку «дунькина радость» всю в хлебных крошках.

«Сейчас откажется», – подумал Андрей, но Кира взяла.

– Спасибо. Мои любимые.

И засунула за щеку.

Андрей улыбнулся в кружку с чаем, а дед Паша – глазки масленые – предложил еще и меду. Липового, из тайных запасов.

Андрей только диву давался да чай с привезенным из города печеньем пил.

После завтрака дед сразу засобирался по грибы и велел всем одеться так, чтобы об их планах никто не догадался.

– А кто догадается? Тут же на сто километров ни души, – шепнула Кира.

Андрей дернул ее за рукав и скорчил рожу.

– Русский человек на хороший гриб падок. И завистлив, – обстоятельно пояснил дед. – Чуть увидит у кого в корзинке, сразу следом бежит. Иначе слюной захлебнется или его кондрашка хватит. Это уж проверено. Поэтому уходим задами, а возвращаемся огородами.

С этими словами дед Паша намотал на голову женский платок, а сверху пристроил кепку.

– Кепка выдаст, лучше бабкин плащ надень, – авторитетно заявил Андрей. – Он длинный, мужских штанов никто не увидит.

– Точно. Выдают портки-то, – огорчился дед Паша, но кепку снимать не стал.

Покрутившись, он нырнул куда-то в закуток и вытащил женское пальто.

– Надену Полькино. Она еще в седьмом классе его нашивала. Авось налезет.

Расправив пальто, дед с силой встряхнул его. Борисоглебский с Кирой дружно чихнули.

– Ага! – возликовал дед. – Нафталином прет! Ну так будут знать, как за мной шпионить!

– По запаху они тебя и обнаружат!

– Ну и пусть! – нашелся старик. – Как кого увижу, тут же из рогатки пальну, чтобы неповадно было!

Кира сделала вид, что собирается чихнуть, и отвернулась. Губы сами разъехались в улыбку.

Ну что за дед!

Киру он обрядил в белый в горошек платок – Полька в нем в церковь ходила – и байковый халат, а внуку протянул свой старый «капелюх» – истертую до безобразия меховую ушанку.

– Никто не признает, честное слово, Андрюх.

– Не сомневаюсь, – принюхиваясь к капелюху, согласился тот.

Кира с трудом сдерживала смех. В бесформенной то ли шапке, то ли вороньем гнезде Борисоглебский выглядел просто уморительно.

Видели бы в МИДе!

Дальнейшее стоило пера Ильфа и Петрова. Уходили в самом деле задами. Впереди с рогаткой наперевес и с воинственно торчавшей в окружении женского платка бородой дед Паша, за ним след в след – как велено – они с Борисоглебским.

Кира забавлялась от души. В ее жизни никого подобного деду Паше отродясь не бывало, поэтому от грибной охоты она получила ни с чем не сравнимое удовольствие.

Вернулись они с полными корзинами и уселись чистить, мыть и жарить щедрые дары леса. Потом к грибам прибавились картошка в мундире, соленья, деревенский хлеб и водка. Оказалось, что дипломаты вовсе не только односолодовое виски уважают. Водочка тоже неплохо идет.

В результате до документов, оставленных бабой Полей, добрались к вечеру.

– Слушай, у меня глаза слипаются. Я, наверное, ничего не пойму в этих бумагах, – пожаловалась Кира, ныряя вслед за Андреем в отгороженную занавеской каморку за печкой.

– Ну не поймешь, так не поймешь. Все равно их надо брать с собой. Тут работы не на один вечер, – согласился Борисоглебский, снимая с огромного сундука кучу тряпья – оказалось, постель хозяина дома – и доставая из него папку, набитую бумагами.

«Так зачем ты меня сюда волок?» – чуть не крикнула Кира и прикусила язык.

Неужели в самом деле на смотрины?

– Давай все просмотрим бегло и решим, – развязывая тесемки, предложил Андрей.

– Я спать хочу, – закапризничала она.

– Не выйдет. Дед хочет тебе Награду показать.

– Так он же вчера их надевал. Все до одной.

– Награда – это лошадь. Она сейчас на выпасе. Вечером вернется, – не отрываясь от документов, пояснил Борисоглебский.

– Как на выпасе? Кони, они разве…

– Кира, не глупи. Лучше взгляни профессиональным глазом. Стоит с этим возиться или нет.

Кира взглянула, и хмель вкупе с усталостью мигом вылетели у нее из головы.

На листе бумаги, который держал Андрей, глаза выхватили одну фразу. «Маньяк Кружилин», – вот что было там написано.

Кира уткнулась в бумаги и с каждой страницей все больше убеждалась, что Апполинария не зря работала в архиве. Она знала толк в своем деле. Никаких сомнений в том, что Олег Сергеевич действительно был прямым потомком того, кого Гиппиус считала маньяком, не осталось.

– Все это очень убедительно, но вовсе не доказательство.

– Почему?

– Начнем с того, что того маньяка тоже не поймали. Получается, единственным уверенным в его виновности была Зинаида Гиппиус. Прямых свидетельств она не оставила. Вся версия строится на ее словах, к тому же пересказанных сестрами. Как вообще к этому можно относиться серьезно?

– Бабка Поля считала это веским доказательством.

– Андрей, мне даже смешно спорить с тобой по этому поводу.

– С тем, что родство нашего Кружилина с «серой обезьяной» не является доказательством его вины в убийстве Ирины, я согласен.

– Неужели? Недавно ты говорил совсем другое.

– Я готов идти на уступки на данном этапе расследования.

– Расследование – слишком громко звучит. Пока я просто изучаю материалы, которые могут иметь отношение к делу. Подчеркиваю, могут. Но пока не имеют. Понимаешь, само основание шаткое. Почему вы начали с родословной? При чем тут родственные связи, если не доказано даже, что надворный советник Иннокентий Кружилин и маньяк – одно и то же лицо?

– Кира, наверное, я дилетант и все такое…

– Андрей, дело не в этом, – прервала она. – Просто вы с бабушкой слишком хотели найти убийцу, поэтому убедили себя в том, что это Кружилин, и стали подтягивать факты к своей версии.

– Да я не спорю! Просто…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.