На пути Войны. Трилогия

Медленно, но верно я подходил к храму. Я не заметил ничего необычного, словно он пустовал, и это тревожило меня не на шутку. Мое воображение играло со мной злую игру. Кого я только не представлял там встретить: начиная от минотавра и заканчивая зомби. Но подойдя к входу, и заглянув внутрь, я увидел лишь сужающийся коридор, который вел в кромешную тьму.

«Да ну на хрен! Что-то мне туда совсем не хочется, а с другой стороны, чего мне бояться или терять? Я ведь и так покойник по большому счету. Надо быть наготове, этот коридор не внушает мне доверия, как и то, что ждет меня в конце него».

Не торопясь, я продвигался вперед под жуткий, даже не знаю…хор, словно кто-то стоял рядом со мной, напевая жуткую мелодию, от которой мое сердце колотилось как ненормальное. И тут я заметил, что становится все темнее и темнее, но самое интересное было дальше. Дойдя до середины коридора, я сделал еще шаг вперед и словно оказался в другом месте. Передо мной появилась обширная каменная лестница, ведущая вниз. Я обернулся и позади меня был все тот же узкий коридор, что и раньше.

«Что это? Иллюзия или какая-то магия? Какого я вообще здесь забыл? Я ведь не Всадник и не обладаю какими-либо силами или знаниями».

Единственное, что меня тешило – то, что здесь было довольно светло. Факелы, торчащие по бокам в стенах, давали хороший обзор. Ступени оказались довольно крутыми, казалось, стоило оступиться и покатишься вниз кубарем.

Спускаясь вниз, перед моими глазами начали появляться кошмарные образы чьих-то смертей, и чем дальше я спускался, тем быстрее образы появлялись вновь, словно это место всем своим существом твердило мне «Уходи отсюда!». Спустя какое-то время лестница, наконец, закончилась, и передо мной оказался еще один длинный и узкий коридор. Я стал продвигаться вперед. По бокам были небольшие проемы, ведущие в комнатушки, пол в них был уставлен человеческими черепами. «Вот только этого мне сейчас не хватало», – подумал я, и до моих ушей донесся странный звук. Это было похоже на чей-то говор, который разносился слабым эхом, и чем ближе я подходил к концу коридора, тем отчетливее я слышал его.

Передо мной был проем, который загораживала какая-то ткань. Голос не утихал, рукой я аккуратно отодвинул тряпку и рассмотрел комнату немного лучше. На полу были расставлены свечи, а посередине на коленях стоял старик, на котором не было ничего, кроме набедренной повязки. Но все мое внимание было отвлечено от этого странного человека тем, что было в конце комнаты. Там был каменный пьедестал, над которым парил клинок. «Это должно быть он», – подумал я и зашел внутрь. Стоило мне только поставить ногу на пол, как сидевший посреди комнаты человек резко замолк. Он медленно повернул голову вбок, а затем начал подниматься.

Хоть на первый взгляд он и казался стариком лет восьмидесяти, выглядел он довольно жутко. И как только он поднялся с колен и повернулся ко мне, я увидел, что на полу за ним лежала отрубленная голова.

«Ну, уж нет!», – сказал я вслух от увиденного и направил автомат на него. Не успел я нажать на спусковой крючок, как он уже был возле меня.

Никогда еще не видел, чтобы человек двигался так быстро. Он схватил автомат за дуло, а ногой уперся в мое колено и вырвал оружие из моих рук, а после, этой же ногой ударил меня в грудь. Я отлетел метра на два, удар пришелся прямо в бронепластину и если бы не она то, скорее всего, перелома грудной клетки было бы не избежать. Я упал, схватившись обеими руками за грудь, дышать было тяжело, почти невозможно. «Поднимайся, давай, давай», – подумал я и, послушавшись самого себя, начал вставать. Я посмотрел на старика, он стоял недвижимо, лишь повторяя то, что и раньше: «Дарад-дум алаум ом ранум». Затем он ринулся ко мне, я потянулся за пистолетом, но было уже слишком поздно. Как только я достал его из кобуры, он нанес удар рукой снова в грудь. На этот раз хруст сломанной грудной клетки раздался отчетливо. Я рухнул, выронив пистолет, боль была адской. В глазах потемнело, я судорожно дергал ногами от боли, и каждый вдох давался нелегко и с мучениями, словно у меня на груди была бетонная плита. Затем я заметил пистолет, лежащий слева, почти возле меня. Изо всех сил я потянулся к нему и даже взял и направил его на этого хрыча, но вот выстрелить я так и не смог. Резким движением он схватил меня за запястье и подтянул к себе, подняв меня с пола, а затем другой рукой взял за горло и сдавил с чудовищной силой. Я попытался кистью направить дуло на него, но легким движением он сломал мне запястье, повернув его в другую сторону. Услышав очередной хруст и ощутив снова дикую боль, которая огнем разлилась по всему телу, я закричал. Но из-за того, что он сжимал мое горло, и я почти не мог дышать, крик прозвучал где-то внутри меня.

А он все так и повторял: «Дарад-дум алаум ом ранум», смотря своими белыми глазами, словно сквозь меня. Правой рукой я как мог, попытался убрать его руку от моего горла, но тщетно.

«Это конец», – и тут на глаза мне попался пьедестал, над которым парил клинок. «Нож!» – подумал я и потянулся к нему. Он был у меня за спиной, а точнее на пояснице. И как только я нащупал рукоять, я вытащил его из ножен и вонзил этому ублюдку прямо под ребра, а затем в шею и из последних сил вогнал ему нож прямо в висок. Его хватка тут же ослабла, а глаза вдруг прояснились. Он посмотрел на меня своими голубыми глазами и, слегка улыбнувшись, вдруг рухнул прямо на меня. Мы упали, и я отключился.

Я видел Кайю, она была на берегу. Лазурная, прозрачная вода омывала ей ноги, она смотрела вдаль, а по ее милому лицу текли слезы. Затем я очнулся и сразу ощутил все последствия схватки с этим стариком. Кое-как я скинул с себя его тело: «Так намного лучше», – подумал я, лежа в луже крови. Хоть я и ощущал чудовищную боль по всему телу, а каждый новый вдох был мукой, я был счастлив, что я все еще это чувствую. Ведь как говорил мой взводник: «Радуйся чувству боли – это значит, что ты еще жив». Я перевернулся на левый бок, затем уперевшись рукой в пол, поднялся на колени. Все эти действия давались мне с большим трудом, а бронежилет, которого я раньше не замечал, весил вместо своих десяти килограмм все сто. Расстегнув на плече застежку, я сбросил его на пол и продолжил подниматься.

Как только я оказался на ногах, меня начало нести из стороны в сторону, словно я был одурманен, и я направился к пьедесталу, над которым парил клинок. Честно признаться, выглядел он великолепно: искусно сделанная рукоять, на которой полыхали огненные руны, переходила в треугольный клинок, от которого исходило бледное свечение. Протянув к нему свою руку, я схватил его, и мою ладонь охватила блаженная прохлада.

Странно, но он словно ничего не весил, как будто в моей руке не было абсолютно ничего. Я засунул его за пояс и начал продвигаться к выходу. Проходя мимо небольшого углубления в стене, меня обуяли странные чувства. В один момент мне хотелось просто лечь и лежать, в другой – меня переполнял гнев, затем гордость, а после и вовсе жуткая похоть.

Вдруг я услышал грубый голос, где-то позади меня: «Эсет, та арно эм». Я обернулся, но сзади никого не было. Я тут же посмотрел на старика, он также неподвижно лежал в луже собственной крови. И тут я снова услышал: «Гаинт наро маст». Я посмотрел на источник этих слов, им оказалась голова, лежащая на полу, она смотрела на меня, а я на нее. И тут я развернулся с мыслью: «Хватит с меня на сегодня этой хрени». Но она не умолкая продолжала: «Гаинт наро маст». Его голос словно умолял меня, я обернулся к нему, и начал стягивать с себя кофту, что бы сделать переноску, и забрать с собой голову. Если бы кто-нибудь спросил меня «Зачем?», я бы не дал внятного ответа. Затянув зубами узел потуже, я перекинул кофту через плечо, затем опустившись на колено, я потянулся к голове, и она вновь заговорила на непонятном мне языке:

– Эстет тал тар.

– Я не понимаю тебя, ты можешь помолчать? – я поднес палец к губам и прижал его, глядя ему в глаза. Он медленно моргнул, и я принял это за знак того, что он понял меня. Я поднял его за волосы и положил в переноску, которую только что сделал. «Надеюсь, я не пожалею об этом», – подумал я, и с этой мыслью двинулся к выходу.

Дойдя до лестницы, я с ужасом представил себе подъем, но к удивлению он был не так страшен, как я себе его представлял. Оказавшись почти на самом верху, я увидел выход: «Ну, наконец-то, быстрее бы покинуть это проклятое место». Дойдя до выхода, я прислонился плечом к стене: «Осталось еще чуть-чуть, давай, ты сможешь», – этими словами я пытался подбодрить сам себя. И тут я посмотрел на свою левую руку, которую, к слову, чертовски ломило. Она вся распухла и была слегка синего света. «Нет, в Норвегию мы сегодня не отправимся, это уж точно», – подумал я и пошел к месту, где должен был ждать меня Завоеватель. И все то время, пока я шел, меня не покидало чувство тревоги и тот сон, который я видел, пока был без сознания. Подняв взгляд, я увидел Завоевателя, до него оставалось метров семьсот, но вдруг он исчез. «Твою мать, ну и куда это он делся?», – меня охватили чувства паники и злости, но они тут же сошли на «нет», когда он вновь появился. Весь оставшийся путь я смотрел на него, не сводя глаз. Да и он просто стоял и смотрел на меня своими золотыми глазами, при этом странно улыбаясь, словно был рад меня видеть.

***

А вот и он, отлично, все идет, как и должно, осталось всего лишь пару штрихов, надо предупредить Голод. Мерцание.

– Сестра, найди Войну, и будьте в переговорной. Мы вот-вот прибудем туда.

– Он достал клинок? – спросила Голод, удивившись не на шутку.

– Да, и теперь время делать следующий ход, и в игру вступаешь ты.

– Ну, наконец, – улыбнулась она.

– Но помни, сразу по нашему прибытию, разыщи Смерть и скажи, что Война хочет убить Дария, тебе все ясно?

– Да, да, я поняла, – саркастично ответила Голод.

– Тогда ступай и жди нашего появления.

***

– Скверно выглядишь.

– А ощущаю себя еще хуже.

– Но, тем не менее, ты справился. Ты ведь справился?

– Да, клинок у меня…

– Невероятно, ты просто молодец. Дай мне на него посмотреть, – протянув руку, сказал Завоеватель, смотря на меня горящими глазами.

– Спасибо за похвалу, конечно, но сначала перенеси меня обратно уже, а затем получишь его – сказал я Завоевателю.

– Что ж, справедливо, – с некой насмешкой процитировал он меня, а после чего взял меня за руку и мы исчезли.

Мерцание. Мы оказались в зале, где я первый раз увидел всех Всадников вместе. Я повернулся к балкону, и увидел Войну, а рядом с ним стояла и Голод. Смотря на него, я вздохнул с облегчением от того, что передам клинок ему, а не Завоевателю. Но тут Голод что-то сказала Войне, указывая на меня, и его лицо изменилось, а она тут же исчезла. Война посмотрел довольно враждебно на меня, а затем мне на пояс и закричал: «Как ты посмел? Мы тебе доверяли!». В тот же момент он исчез и появился возле меня, схватив за горло и поднял вверх. И я вновь ощутил чудовищную хватку на своей шее, которая, казалось, вот-вот сломается, а мои глаза были готовы вылезти из орбит. В глазах потемнело и, находясь на волосок от гибели, я пытался понять, в чем же дело и почему Война хочет моей смерти. Затем, даже не знаю, сработал инстинкт самосохранения, наверное, и я вытащил нож из-за пояса и вонзил ему в грудь. Он поставил меня на пол и сделал пару шагов назад, посмотрел на клинок, торчащий из его груди, а затем вновь на меня. В его глазах читался вопрос: «За что?». Далее он схватил нож за рукоять и вытащил его из своей раны, а затем в последний раз посмотрев мне в глаза, рухнул на пол. И в тот момент я ощутил, что боль в моем теле исчезает. Я почувствовал прилив сил и бодрости. Честно говоря, я еще никогда не чувствовал себя лучше, чем сейчас.

Осознав, что наделал, я подбежал к Войне, перевернул его, но он был уже мертв, а рядом с ним, в луже крови лежал клинок, на котором как угли полыхали руны. Я поднял его и взглянул на свои руки, они были покрыты кровью, кровью брата моей Кайи. И тут я услышал ее крик: «Нееет! Что ты наделал?!». Она ринулась к нему, а я же поднялся и отошел в сторону. В моей голове звучал только один вопрос: «Что же я натворил?».

Ее большие черные глаза омрачены, они наполнены горечью утраты. Помню, как Кайя смотрела на меня раньше: ее взгляд был полон любви и нежности, а сейчас она взирает на меня с ненавистью и презрением, а я стою с клинком, мои руки в крови ее брата. «Я не хотел…» – думал я. – «Не хотел». Мое тело переполняла сила и энергия, я чувствовал, как в венах кипела кровь. Необъяснимая ярость затмевала мой разум. Кайя мерцает и появляется возле меня, она кричит: «Что ты наделал?!» – и обрушивается на меня с ударом, но я не защищаюсь. Ее удар отбрасывает меня и впечатывает в каменную стену. Она появляется рядом и продолжает наносить удар за ударом, яростно рыча при этом. Каждый ее удар причиняет мне боль, которую я заслужил – она была моей платой за то, что я натворил. Треск камня у меня над головой – стена рушится. Кайя вырывает у меня из рук клинок и приставляет его к моему горлу. Мне больно, но не от того, что лезвие впилось мне в кожу, а от того как она смотрит на меня. Я не боюсь, я смирился с тем, что ждет меня и закрыл глаза в ожидании расплаты за совершенные ошибки. Неожиданно ее руку останавливает внезапно появившийся Завоеватель и произносит: «Остановись, Смерть, еще не время».

Она смотрит мне в глаза с неистовой ненавистью и хочет моей гибели. И разве ее можно винить в этом? А я просто стою и пытаюсь понять, как же все это так вышло. Завоеватель забирает у нее клинок и говорит, что ей надо прийти в себя. Она смотрит на него, и ничего не ответив, просто отходит в сторону.

– Он убил Войну, а самое интересное, почему он до сих пор жив? Ведь он бы…

– Тише, Голод, похоже на то, что наш друг с помощью клинка вобрал в себя силы нашего брата, и это объясняет, почему он не лишился головы от удара Смерти, – потирая подбородок, рассуждал Завоеватель.

Они что-то говорят, но я их не слышу, словно я под водой и все замедлилось. Я смотрел на Кайю и думал лишь об одном: «Пожалуйста, пусть это будет кошмар, просто страшный сон. Кайя, моя Кайя, она… Что я наделал…». Но я прихожу в себя, когда слышу слова, которые произнес Завоеватель: «За то, что ты сотворил с нашим братом, тебя ждет…», – и в этот момент он замахивается и бьет меня ножом, резко и внезапно. Я хватаю его руку на подлете к моему корпусу, он тут же другой рукой попытался прижать меня к стене, но сил у него для этого явно не хватало. Кровь в моем теле словно вскипела, а рассудок затуманило от внезапного прилива необузданной ярости и гнева. Я держу его руку, смотрю ему прямо в глаза и вижу в его взгляде страх. Я бью его головой и следом выкручиваю ему кисть, ловким движением вырываю клинок из его руки и заношу свою, чтобы вонзить ему клинок промеж лопаток. Однако меня останавливает Голод, которая появилась в неподходящий момент. Завоеватель мерцает и тут же появляется, и наносит удар мне прямо в лицо, затем еще и еще. Я чувствую боль, но она быстро исчезает, а взамен нее я ощущаю прилив сил. Левой рукой я пытаюсь ударить прямо по его мерзкой роже, но Голод хватает меня за волосы и бьет головой о стену, камень трещит от каждого удара. И в какой-то момент во все это вмешивается Кайя. Не знаю зачем, но в пылу битвы я случайно ударил ее. Быть может, я просто не понимал, что я делаю из-за той дикой ярости, что затмила мой рассудок. Помню как она посмотрела на меня, после того как упала на пол. Тот взгляд был полон смешанных чувств, словно она до сих пор не могла поверить во все, что здесь произошло.

Затем последовал весьма мощный и болезненный удар в живот, от которого я пробил собой стену и полетел прямо на пляж. А после – падение, и я еще несколько раз бьюсь о песок, словно брошенная галька, которая скользит по водной глади. Я поднимаюсь, сжимая рукоять ножа, смотрю на стену, в которой появилась брешь, из нее показался Завоеватель, и тут до меня донесся крик с песка: «Стой, сейчас у тебя нет ни единого шанса на победу! Надо отступать! Ты слышишь меня?!», – это оказалась та самая голова, которую я забрал из того храма. Должно быть, выпала из переноски в момент моего падения. Во мне кипит ярость, но голова права – преимущество не на моей стороне. Я подбегаю к ней, поднимаю ее с песка, и в моей голове проносится мысль: «Лучше бы я в тот день остался с Кайей, и тогда ничего бы этого не случилось, а мы с ней наслаждались бы друг другом в Норвегии», – и в тот же момент перед моими глазами на секунду стало темно, а затем передо мной оказался зеленый лес с высокими деревьями.

«Но как?», – первое о чем я успел подумать. А после этого я услышал голос, но на этот раз это была не голова, голос принадлежал женщине: «Дарий. Ты ведь Дарий, так?», – я повернулся и увидел смуглую черноволосую женщину.

Глава 8. В компании проклятых

– Успокойся и спрячь, пожалуйста, свой нож, он меня слегка смущает. Ты – Дарий?

– Да, это мое имя. Откуда ты знаешь, как меня зовут? И как я очутился…– сказал я, еще раз окинув быстрым взором местность, но это мне не очень помогло, ведь, как и прежде, я понятия не имел где я. – Да где я вообще? – повышенным от растерянности голосом сказал я.

– Хорошо, хорошо, только успокойся, давай по порядку. Я – Агата, провидица и поэтому я знала, как тебя зовут, и где ты появишься. А что до того, где мы находимся, то мы на озере Хорниндалсватнет, в Норвегии. А теперь, когда я тебе ответила, может ты, уже уберешь нож, пожалуйста? – сказала она медленно, словно говорила с ребенком.

Я обернулся и увидел большое озеро, затем, как она и попросила, я убрал клинок за пояс и повернулся к ней.

– Норвегия? Хорнин…чего? Как меня сюда занесло?!

– Этого я не знаю, ты возник из ниоткуда, словно из воздуха взялся. А также, я понятия не имею, что с тобой приключилось, но здесь ты в безопасности. И кто бы за тобой ни гнался – он тебя здесь не найдет.

Ее взгляд был странный, она явно остерегалась меня, и тут меня осенило почему, еще бы ей не остерегаться: появляюсь я из ниоткуда, в одной руке у меня нож в крови, а в другой – отрубленная голова.

– А теперь, если ты не против, пойдем со мной. Тут недалеко мой дом, там мы сможем продолжить нашу беседу, – выдохнув с облегчением, сказала она, разворачиваясь ко мне спиной.

– Стой, подожди… – и тут за долю секунды я внезапно оказался прямо перед ней, она испугалась и закричала. – Воу, воу, прости, я не хотел тебя испугать, просто…

Но не успел я и объясниться, как до меня донесся треск ломающегося дерева и крик Агаты: «Нет, Мордрем, все хорошо». Затем удар, который откинул меня прочь от Агаты. Как ни странно, но я совершенно ничего не почувствовал, словно ничего и не произошло. Поднимаясь с земли, я взглянул в сторону, где только что стоял и как же я удивился тому, что рядом с Агатой стояло существо, похожее на медведя и на человека одновременно. Мощные ноги переходили в более мощный торс, весь покрытый черной шерстью, его здоровенные ручищи украшали весьма внушительные когти и конечно его медвежья морда с яркими, словно горящими желтыми глазами, которыми он угрожающе смотрел на меня. Затем он выставил ногу перед собой, отвел ручищи назад и чудовищно громко закричал. Его крик был внушителен, как и он сам. Быстро достав нож из-за пояса, я сказал, глядя на него: «Ну, давай, хомяк переросток, подойди и возьми!». Мы сделали пару шагов друг другу на встречу, и тут на середину между нами выбежала Агата: «Стойте! Дарий, быстро убери нож, он просто защищает меня! Мордрем, НЕТ! Все хорошо, он ничего мне не сделал, я просто испугалась, и все. Мы не враги друг другу».

Послушавшись Агату, я демонстративно убрал клинок обратно за спину, не сводя глаз с «медведя». Убрав угрожающий оскал со своей морды, он ни с того ни с сего начал дергаться, словно его било током. И хруст, этот мерзкий хруст, который сопровождал его довольно интересное превращение в человека. Он уменьшался на глазах, части тела приходили в норму, и после всего этого превращения позади Агаты оказался голый здоровяк, которого, на первый взгляд, можно было бы и так сравнить с медведем, будто медведь оделся человеком.

– Ну, вот и хорошо, а теперь накинь на себя что-нибудь, и пойдемте уже в дом, темнеет. А теперь, когда мы все успокоились, давайте продолжим в более комфортной обстановке, – сказала Агата, поглядывая то на меня, то на него.

Весь путь я держался позади них, все ожидая какого-нибудь подвоха. Они говорили и спорили о чем-то шепотом, лишь изредка этот оборотень косо поглядывал на меня своими желтыми глазищами. Затем Агата повернулась ко мне и сказала:

– А вот и наш дом.

Подойдя ближе, я увидел большой деревянный дом в два этажа. Выглядел он вполне уютно.

– Там с нами живут еще несколько человек, так что не думай, что это какая-нибудь западня, ведь как я уже говорила, мы тебе не враги, – произнесла Агата, глядя мне в глаза.

Поднявшись по деревянным ступеням на небольшую веранду, оборотень открыл довольно массивную дверь и вошел внутрь. Я зашел следом за Агатой и мы оказались в большой комнате с камином.

Возле пылающего камина были расставлены кресла таким образом, что образовывали полукруг, и в них располагались несколько странных, на первых взгляд, людей.

– Ну вот мы и дома, добро пожаловать в «компанию проклятых». Пойдем, присядем у камина, там и поговорим обо всем. Я познакомлю тебя с нашей семьей, да и ты представишься нам заодно.

– Ну что ж, хорошо, пойдем, – ответил я, все еще не понимая, зачем я вообще тут.

Мы подошли к остальным, и мне предложили сесть в кресло, и как только я сел, то поймал на себе странные взгляды: «Наверное, это из-за головы, в моих руках», – подумал я.

– А где Ида? Только ее не хватает, – окинув взглядом комнату, сказала Агата, а после громко произнесла, – Ида!

– Должно быть опять слушает музыку, – сказал молодой парень, не отрывая взгляда от книги, которую он читал.

– Я позову ее, – сказал Мордрем, а после отправился вверх по лестнице на второй этаж.

Итак, я сидел в неизвестном, весьма странном месте, в компании таких же странных незнакомцев. Прямо напротив меня сидела Агата, слева сидела милая девушка с большой белой змеей на плечах. Чуть дальше нее расположился молодой парень с красными глазами, который читал книгу и лишь изредка поглядывал на меня. Затем на лестнице, позади Агаты, показался Мордрем, а рядом с ним шла хрупкая девушка с длинными и белыми, как молоко, волосами с очень бледной кожей. Они подошли к нам, и Мордрем уселся рядом с Агатой, а девушка с белыми волосами прошла чуть дальше и села справа от меня.

– Ну, вот и все в сборе, давайте знакомиться, – Агата посмотрела на каждого из присутствующих и лишь затем на меня, ожидая моего одобрения, и я кивнул. – Ну как я уже сказала, меня зовут Агата, а это – мой муж Мордрем. Справа от нас сидит Калиста и ее возлюбленный Август. Чуть дальше них сидит наш сын Томас, а эту красавицу, сидящую рядом с тобой, зовут…

– Меня зовут Эрида, но все называют меня Ида, – опередив Агату, представилась она.

– Я Дарий, – глядя на нее, растерянно представился я.

– Приятно познакомиться, Дарий, – практически одновременно сказали все, кроме Мордрема.

– Так, стойте, меня внезапно осенило. Во-первых, почему я вас понимаю? Либо вы говорите на русском, либо я – на Норвежском, что мало вероятно. Во-вторых, что значит ваше «приятно познакомиться»? И в-третьих, кто вы вообще такие?

– Ну хорошо, спишем твое нахальное поведение на шок. Во-первых, мы все знаем пару языков, ну кроме Мордрема. Он говорит на родном ему языке, и да, сейчас ты говоришь на Норвежском. Во-вторых, наше «приятно познакомиться» именно это и означает, что мы действительно рады с тобой познакомиться. И наконец, в-третьих, если ты изволишь выслушать нас, то узнаешь о нас больше. А вот еще и в-четвертых, ты закончил и готов слушать? – раздраженно говорила Агата.

– Слушайте, я не хочу никого обидеть, но я сам не знаю, зачем я сюда за вами пришел. Я должен быть совершенно в другом месте, так что я, пожалуй…

– Вот тут ты ошибаешься, я видела тебя, сидящим в этом кресле в своих видениях, а значит ты ровно там, где и должен быть. Слушай, я вижу, что ты расстроен, и тебя явно что-то гложет, мы все через многое прошли и лишь хотим помочь. Каждый из нас был на твоем месте, – успокоившись, сказала Агата.

– На моем месте? В этом я сильно сомневаюсь, – я поочередно глянул на них всех, а они смотрели то на меня, то на Агату, словно ожидая, кто же одержит верх в этой словесной дуэли. Все, кроме Мордрема, который явно был не прочь свернуть мне шею.