На пути Войны. Трилогия

– Извини, я…

– Нет, нет, все нормально, рассказывая это тебе, мне даже лучше стало. Постоянно носить все это в себе довольно болезненно. Слушай, давай вот как поступим – история за историю, я рассказываю тебе – ты рассказываешь мне, годится?

– Хорошо, спрашивай.

– Мне вот стало интересно, ты говорила, что вас обманули и вместе с обещанной силой, на вас возложили и обязательства. Какие?

Немного помолчав, видимо от того, что не знала, что мне ответить, она все же заговорила:

– У всех они разные, но их суть такая же как и у грехов. Мои, даже не знаю, как объяснить… Пока я жива, все люди смертны и будут умирать, так что формально я причина, по которой вы умираете. Мой старший брат сеет войну и раздор между людьми, сестра голод и болезнь, а Завоеватель обеспечит людское неминуемое поражение в судный день – вот они, эти обязательства, которые лежат на нас.

– Да уж, паршиво, наверное, было осознавать, что вы виновники бед, которые приключились с вашими братьями и сёстрами.

– Ты даже не представляешь насколько и даже если бы я хотела тебе объяснить, то я бы не смогла передать словами, НАСКОЛЬКО мне было паршиво от этого. Ну а потом я решила быть бесчувственной и безразличной к людям, и за века разучилась что-либо ощущать или чувствовать.

– Пока не встретила меня?

Она тепло посмотрела мне в глаза и улыбнулась.

– А что насчет Голод и Завоевателя? Мне они не показались бесчувственными, скорее жестокими. А кое-кто и высокомерным. А Война мне и вовсе показался классным дядькой, я даже проникся к нему уважением, а это большая редкость для меня.

– Война? С ним все сложнее, много столетий назад, даже не решусь сказать, сколько точно, он встретил на берегах Эллады девушку по имени Астарта и влюбился в нее, как только увидел. Вместе они путешествовали по всему миру, они были счастливы. Но со временем Война начал замечать, что она стареет, и начал искать средство, чтобы сделать Астарту бессмертной, но все было тщетно и ему пришлось наблюдать как его женщина, любовь всей его жизни медленно увядала и чахла у него на глазах. Я помню, какой он был счастливый, когда впервые привел ее познакомиться с нами. Таким я еще не видела его никогда, но после ее смерти он стал совсем другим – мрачным, закрытым, и как хорошо бы он не старался, он не мог скрыть боль утраты. Как-то во время нашего с ним разговора, он сказал мне, что вместе с ней умер и он сам. Мне было очень грустно видеть его таким… Ну, теперь ты продолжай.

Хоть до этого я и слышал эту историю от ее брата, но перебивать Кайю я не стал. Я решил, что наш разговор с Войной должен остаться между нами.

– Хорошо. Я так понимаю, моя очередь? Я закончил девятый класс и поступил в колледж.

– Колледж? – удивленно перебила меня Кайя.

– Это место, как школа, а, в общем, не вникай. Первый год я неплохо учился, а потом запустил, нужно ведь было кормить себя, вот я и работал, где мог, и делал не совсем законные вещи. В общем, я ушел оттуда, и меня забрали в армию. Что такое «армия» знаешь?

– Знаю, представь себе, – с усмешкой ответила она.

– Ладно, ладно, в общем вот я и в воздушно-десантных войсках, причем в лучшей части России. Чему нас там только не научили, но что толку от знаний и навыков, которые я там приобрел, если применить их негде? Так что по возвращению домой, я просто сходил с ума. Тренировался, держал себя в форме, кое-чему брата научил, ну а дальше быт, и вот мне уже двадцать четыре, и я даже не знаю, как это сказать…

– Что, что сказать?

– Я сижу рядом с прекрасной темноволосой девушкой, с обворожительной улыбкой и просто умопомрачительными глазами. Ну и еще плюсом она супер сильная и бессмертная, но это так, мелочи.

– Да ты сладкоречивый дьявол.

– Да, мне это говорили.

– Да? И кто же?

– Ну, ты только что. Стой, а у меня появился вопрос. А кто из вас самый сильный?

– Я и Война немного превосходим в силе Завоевателя и Голод.

– А тогда из вас двоих – ты или Война?

– Война черпает свои силы от битвы, а потому он очень опасен и с ним лучше не вступать в открытую схватку, а я, в свою очередь, черпаю силу из Чистилища, куда попадают души умерших и еще я могу принять лик смерти, так что… наверное все-таки я.

– Лик смерти?

– Приняв эту форму, я становлюсь необычайно могущественной, в общем, словами не объяснить, как-нибудь покажу.

– Так, знаешь, у меня есть идея.

– И какая же?

Я снял рубашку и постелил ее на песок:

– Ложись со мной рядом, будем смотреть на звезды.

Она так и сделала, а я, взяв ее за руку, почувствовал себя необычайно счастливым.

– Я не хочу тебя потерять, – сказала Кайя.

– И не потеряешь. Так, стой, а с чего такие мрачные мысли?

– Просто та история с Войной и Астартой никак не идет у меня из головы.

– Ну, давай разберемся, я смертен, и что с того? У нас с тобой целая жизнь впереди.

Слегка приподнявшись, Кайя посмотрела на меня и довольно печально улыбнувшись, сказала:

– То, что в твоих глазах целая жизнь, для меня – мгновение.

– Ну, так значит, пусть это будет мгновение, но мгновение счастья. Я не понимаю…

– В том-то и проблема, ты не понимаешь! Это не справедливо, я не хочу мгновение счастья и вечность скорби и боли, не хочу!

Мне стала непонятна резкая смена ее настроения, и в этот момент я увидел, как по ее белоснежной щеке скатилась слеза, а затем и вовсе стало погано от того, что я осознал, что мне хотел сказать тогда ее брат. И я не мог найти слов, чтоб хоть как-то утешить ее. Ведь она была права – цена за наши чувства была высока, а расплачиваться, в конечном счете, должна будет лишь она.

– Прости, мне нужно побыть одной, – поднявшись, она пошла вдоль берега, я поспешил за ней. Подбежав к ней, я развернул ее к себе.

– Я же сказала, что хочу побыть одна! – прокричала она и толкнула меня.

Даже не знаю, насколько я отлетел, на пять метров, двадцать или тридцать, но рухнув на песок, я почувствовал жуткую боль от падения – грудная клетка, как и спина, обещала мне, что отходить и мучиться от этого толчка я буду долго. Дышать было очень тяжело, ощущение было такое, словно я выпал с пятого этажа. Она появилась возле меня, плачет, говорит, что не хотела. Я хотел ей сказать, что все в порядке, но неожиданно оказался в другом месте, точнее это был пляж, но другой, а может тот же, но исчезла она.

***

Я лежу рядом с ним, и чувствую себя самой счастливой. Перед нами красивое звездное небо, а слух ласкает шум волн. Он взял меня за руку, я ощущаю его тепло и странное внезапное чувство тревоги. А в голове появилась мысль, что я могу потерять его, он спрашивает, что случилось, пытается успокоить меня, но он не в силах этого сделать. Как же так, ведь минуту назад все было прекрасно? А история Войны врезалась мне в память и не давала покоя. Со мной что-то не так. Я поднимаюсь и говорю, что мне нужно побыть одной, а затем ухожу. Дарий догоняет меня, поворачивает к себе, в его глазах читается один вопрос: «Что случилось?». И тут меня одолевает внезапная злость, я отталкиваю его, и, видя, что он отлетает как тряпичная кукла, мое сердце замерло. «Только бы с ним ничего не случилось!». Я мерцаю и оказываюсь возле него, вижу, что ему очень больно и все это «благодаря» мне. Я говорю, что я не хотела этого, и тут неожиданно появляется Война, и они с Дарием исчезают, а затем Война вновь появляется, но уже один.

– Где он?! Куда ты переместил его?!

– Он в порядке, тебе не о чем беспокоиться.

– Где он?!

– С ним все хорошо, он недалеко отсюда.

– Вот откуда внезапная злость – это ты, но зачем?! Я ведь могла убить его!

– Но не убила. Успокойся, я не хотел вмешиваться в твои дела.

– Тогда чего ты хотел?! – закричала я.

Он посмотрел на меня взглядом полным сожаления, а затем он снова стал холоден, как и прежде. Он выпрямился, завел руки за спину и сказал:

– Хотел помочь, уберечь тебя от…

– От чего? Мне не нужна твоя защита!

– От боли, от вечной и мучительной боли, которая последует за горечью утраты. Но смотря в твои глаза, я понимаю, что опоздал, ведь ты влюбилась в него. Я прав?

Я не смогла сдержать слез и ответила:

– Да, влюбилась!

Услышав мой ответ, он подошел ко мне и обнял:

– Значит, я и вправду опоздал. Ох, моя бедная младшая сестра. Я лишь хотел помочь тебе, как и ты хотела помочь мне, когда я потерял Астарту. Но я не успел, прости меня за это. Позволь мне дать тебе только один совет, прежде чем я уйду. Не позволяй мрачным мыслям очернить твоего счастья, для них у тебя будет еще целая вечность впереди. А пока наслаждайся каждым моментом, проведенным рядом с ним. К сожалению, я понял это слишком поздно. А теперь ступай к нему, он возле правого края клыка, – и он исчез.

А я поспешила к Дарию. Мерцание. Оказавшись на правом берегу, где была скала, похожая на клык, я увидела Дария, сидящего на песке. Он был спокойный и безмятежный. Я подошла к нему и он, не оборачиваясь, сказал:

– А я уж начал волноваться, что ты бросила меня тут одного…

***

– А я уж начал волноваться, что ты бросила меня тут одного, – холодно сказал я ей, не оборачиваясь, но в душе я ликовал от того, что она вернулась. Она подошла ко мне, села напротив, и, взяв обеими руками меня за лицо, ничего не говоря, поцеловала. Я схватил ее за талию и усадил прямо себе на ноги. Наш поцелуй с каждой секундой набирал обороты, он перерастал в нечто большее. В этот момент я хотел только ее и прямо сейчас. Она целовала меня сильно и слегка болезненно, но мне это даже нравилось и возбуждало. Я опрокинулся на песок и ощутил все последствия своего падения, но сейчас меня это не волновало. Мое внимание и мои мысли занимали только ее горячее дыхание и изгибы ее тела:

– Стой, стой, стой, – сказал я ей, с трудом оторвавшись от ее губ, но она меня не слышала, лишь сорвала с меня футболку, словно она была сделана из бумаги. – Да стой же!

– Зачем? Что-то не так?

– Не знаю, ну не на песке же.

– А где?

– Ну, хотя бы на кровати.

И как по щелчку пальцев мы оказались у меня дома возле моей кровати.

– Да, теперь все отлично.

Я взял ее за бедра, а она обхватила руками мою шею, словно не хотела оставлять меня ни на долю секунды. Мы целовались, даже пока я нес ее в ванную. Затем, усадив ее на стиральную машинку, я начал расстегивать ее платье, но не преуспел в этом начинании.

– Что ты там делаешь?

– Пытаюсь расстегнуть чертово платье.

– Ты забыл? – она провела своей рукой, и платье исчезло. Она сидела обнаженная и смотрела на меня горящими глазами. От такого вида я позабыл обо всем, включая ноющую боль в груди и спине. Мы снова принялись целоваться, она простым движением разорвала на мне джинсы.

«А ведь это были мои любимые джинсы», – подумал я и тут же забыл об этом, словно этого и не было.

– Нам надо в душ.

Мерцание. И вот мы уже здесь.

– Ты знаешь, я начинаю обожать это мерцание. Подожди, дай душ включить, – с большим усилием я нащупал кран рукой абсолютно вслепую, потому что Кайя даже и думала дать мне шанса отвлечься от нее даже на секунду. Вода, бегущая по ее шее, груди и животу, заставляла мое сердце лихорадочно колотиться, словно оно и вовсе вырвется оттуда. Я целую ее губы, шею, грудь. Ее соски напряжены, а она дышит все чаще и чаще. Я поворачиваю ее спиной и прижимаю к себе, целую ее ушко и ласкаю ее груди. Я стараюсь не глядя найти гель или шампунь, неважно что. Ее тело безупречно, она – богиня, и эта богиня принадлежит только мне. Гель стекает по ее спине все ниже и ниже, как и моя рука на ее животе. В какой-то момент она начинает судорожно хватать воздух ртом и прижимать мою руку плотнее. Я вновь разворачиваю ее к себе, моя рука возвращается на свое место, а я губами впиваюсь в ее грудь. Она наслаждается каждым моим действием, и неважно чем я делаю эти действия, будь то мои губы, мой язык или мои пальцы – она жаждет продолжения, как и я. Все, о чем я грезил в этот момент – это о продолжении, но уже не в душе, а на кровати.

– Кайя…

– Да…

– Нам нужно в кровать, будь так любез… – я мог уже не продолжать, ведь мы были в кровати. Я бережно кладу ее на подушку, а сам, целуя ее, спускаюсь все ниже и ниже. И с каждым поцелуем она напрягается все сильнее и сильнее. Мои губы уходят в сторону от места их назначения, вдоль ее ноги:

– Тебе придется подождать десерта, дорогая, – затем я возвращаюсь к месту, от которого свернул до этого. Ее возбуждающее дыхание перерождается в более возбуждающие стоны. Я на пределе, мне кажется, я больше не могу. С каждым движением моего языка, я хочу оказаться в ней. Больше ждать нет сил, я поднимаюсь выше и прижимаюсь к ней, и чувствую тепло, в которое я погрузился. Я двигаюсь вперед и назад, постепенно наращиваю силу и скорость, как маятник. Ее ноги обвивают меня, словно щупальца. Я не хочу, чтобы этот момент заканчивался, я готов пробыть с ней в нем целую вечность и отдал бы за это все что угодно в этом мире и даже весь этот чертов мир, лишь бы быть с ней. Она напряжена до предела, стоны набирают громкость. Она задерживает дыхание, слыша и ощущая ее кульминацию, я в предвкушении своей. В глазах появляются белые пятна, а виски пульсируют, я падаю обессиленный рядом с ней и заключаю ее в свои объятия. Она – богиня, совершенство, и она моя.

Проснувшись на утро, я сразу же, как и предполагал, ощутил последствия моего вчерашнего полета и жесткого приземления. Я попытался тихо встать.

– Проснулся?

– Ага, а ты давно встала?

– Встала? Я и не спала вовсе, мне это не нужно.

– То есть ты все это время просто лежала рядом и все?

– Ну почти, еще я смотрела, как ты мило спал.

– Черт, это жутко.

– Почему?

– Не вникай, мне надо будет отлучиться кое-куда.

– Зачем, если не тайна?

– Нет, не тайна, надо заработать денег. Я своему знакомому помогаю отделкой заниматься.

– То есть ты хочешь бросить меня здесь одну? – она повалила меня на спину и села верхом.

– Ай, ай, ай, полегче.

– Прости, но я не дам тебе куда-либо уйти.

– Но нам нужны деньги.

– Нет, мне не нужны, – с коварной улыбкой сказала она.

– А вот мне нужны, мне надо есть, платить за жилье.

– Ну, по поводу еды можешь не беспокоиться, да и поводу жилья тоже.

– Это как?

– Ты можешь быть вместе со мной в нашем замке, у меня есть в нем свое крыло и там есть все, что тебе будет нужно.

– Да?

Она перешла на очень эротичный тон, и начала, целуя меня, спускаться ниже:

– Да, там есть еда, вода, а главное – кровати.

– Воу, воу подожди, мне нужен душ. Пойдем сначала примем его, а потом продолжим.

Но после душа продолжать уже не было нужды, оказывается стиральная машина крайне удобная вещь, и не только в плане стирки.

После прекрасного начала дня, мы оделись и я пригласил Кайю на кухню, где огорчил ее, сообщив ей:

– Слушай, по поводу этого, может не стоит так торопиться? Мне кажется это неправильно. Может, сначала просто…повстречаемся? А там и видно будет.

– Повстречаемся? Зачем? К чему ждать и тратить драгоценное время на это? Я все же настаиваю на том, чтобы ты отправился со мной, а если нет, то ты сильно пожалеешь об этом, смертный, – сказала Кайя, скрестив руки на груди, сверля меня при этом ехидным взглядом.

– Стой, ты мне угрожаешь?

– Именно, – с улыбкой ответила она.

– Ладно, судя по всему, у меня нет выбора.

– Да, ты прав, его у тебя нет. Бери все, что тебе необходимо и отправляемся.

Собравшись, я стоял и размышлял, ничего ли я не забыл.

– Ну что, ты готов?

– Да, можем отправляться.

Мерцание и мы оказались в обители Всадников:

– А тут на удивление чисто. Что это, какая-то магия, как и с освещением?

– Нет, помимо нас здесь живут и прислужники, они и следят за всем в замке.

– Прислужники? Я думал вы здесь одни.

– Как видишь, нет. Это моя часть замка, а точнее – наша. Пойдем, покажу нашу кровать.

Зайдя в большую комнату, в центре которой стояла предполагаемая кровать, я спросил:

– И это кровать? Ну, может, веков так семь или восемь назад это и была кровать, – с улыбкой сказал я.

– Дай мне секунду, – она подошла к подобию кровати, взялась за нее и исчезла, а затем появилась снова, но уже с моей кроватью. – Так лучше?

– О, да, так намного лучше.

– А ты знаешь, тут есть купальня, – сказала она, вновь перейдя на эротичный тон.

– Купальня? Что, опять?

***

– Если мне не изменяет память, Завоеватель, то я говорил тебе, что нам нет смысла видеться, пока ты не решишь проблему со своим братом и сестрой. И если у тебя есть что-то для меня, то можешь это передать Астароту. Впредь так и делай. Зачем ты искал встречи со мной?

– Эта затея провальна, мой брат – самое упертое существо в трех царствах, и переубедить его, как я и предполагал ранее, невозможно. А что касаемо Смерти, то она предана ему и не пойдет против его воли. Мы в затруднительном положении, вот я и решил, что возможно, ты сможешь помочь нам в этом.

– Я нахожу это довольно интересным. Ты пришел просить меня о помощи, но, тем не менее, в твоих глазах я вижу высокомерие. То, как ты смотришь на меня, заставляет меня задуматься о том, можно ли тебе доверять.

– Доверие? Ты это серьезно? Мы с тобой уже слишком долго играем в эту игру, чтобы не понимать, что значение этого слова слишком переоценено. У нас с тобой общие интересы: ты хочешь вызвать Апокалипсис, я хочу вызвать Апокалипсис, и для этого мы – Всадники, должны уничтожить Договор, а этого не случится, пока Война жив.

– Мне нравится ход твоих мыслей, Завоеватель, но мне не ясны твои мотивы. Апокалипсис мне нужен для того, чтобы объединить все три царства и получить Великое войско для покорения и завоевания новых миров. А для чего Апокалипсис нужен тебе?

– Может быть, я устал жить средь убогих людей, может быть, я устал ждать своего предназначения и решил взять все в свои руки, а может быть, я просто хочу избавиться от Войны. На самом деле мои мотивы не так важны, гораздо важнее то, что в итоге мы оба получим желаемое.

– Хм, отчасти, в твоих словах есть истина, и так уж сложилось, что я и вправду могу тебе помочь. Есть некий артефакт, способный разрешить нашу проблему, но учти, после того, как с Войной будет покончено, клинок должен вернуться ко мне.

– Клинок? О каком клинке идет речь?

– О клинке, благодаря которому Всадники обрели свою власть, им ты сможешь не просто убить Войну, а вобрать всю его суть и его силу и тогда ты сможешь сделать то, на что не способен Война – уничтожить Договор.

– Алчущий силы клинок? Я думал, он давно утерян.

– Он никогда не был утерян. Он скрыт, но не утерян.

– И где мне искать его?

– Я покажу тебе, где он сокрыт, но учти, забрать его оттуда не по силам даже мне.

– Это как еще понимать?

– Ни одно существо, обладающее хоть толикой силы, не способно проникнуть туда.

– И как, по-твоему, эта информация должна мне помочь?! Как мне забрать клинок, если никто не в силах попасть в это… в это хранилище?!

– Ты слушаешь, но не слышишь, я не сказал, что никто не может попасть туда. В место, где хранится клинок, путь закрыт лишь тем, кто имеет хоть какое-то отношение к Высшей силе, а как тебе должно быть известно, род человеческий не имеет ничего, конечно же, не без вашей помощи.

***

– А ты уверен, что он там?

– Да, сестрица, я уверен. Тот, кто мне поведал об этом месте, заинтересован в Апокалипсисе не меньше меня или тебя.

– И все же, кто тебе рассказал, где найти клинок?

– Сейчас это не так важно, важно лишь то, что мы знаем, и у меня есть отличный план.

– Ну хорошо, и как ты планируешь все это провернуть?

– В этом нам поможет питомец Смерти.

– Продолжай, я заинтригована.

– Тут на сцену выходишь ты, Голод. Сделай так, чтобы Дарий был неизлечимо болен, только не переусердствуй, нам надо, чтобы он был дееспособен.

– Так, остановись, давай по порядку. С чего смертному помогать тебе? – спросила Голод, массируя пальцами виски.

– Наверняка Война своей унылой историей про него и Астарту посеял зерно сомнения в пустой голове этой выскочки. Нам надо лишь выждать немного времени, пока отношения между ним и Смертью не завяжутся в прочный узел, а затем добавить немного трагичности в виде неизлечимой болезни. И тут я посулю ему тем, от чего он не сможет отказаться. Я пообещаю ему не просто исцеление, я предложу ему бессмертие, и я уверен, он сделает все, лишь бы получить такую кость.

– Так, стой, подожди, допустим, он согласится. И что дальше? – зажмурив глаза, спросила Голод, все еще массируя себе виски.

– Как только он добудет клинок, останется только столкнуть их лбами с Войной. И после того, как Война свернет ему шею, реакция Смерти будет вопросом времени. Она-то нам и поможет убить Войну, а затем и сама канет в вечность вслед за ним и своей шавкой. Одним ходом я уберу три фигуры с нашей доски.

– Зачем он вообще нам нужен? Неужто мы никак не сможем обойтись без него? Мы ведь можем задействовать абсолютно любого из смертных.

– Это было бы слишком просто, всяк так может, но не каждый может, как задумал я.

– Так, хорошо, он согласился и добыл клинок. Дальше что? Как ты собираешься настроить Войну против Дария?

– И тут на сцену снова выходишь ты, сестрица.

– Я? И как ты себе это представляешь? Я подойду к Войне и скажу ему «Слушай, братец, не убьешь для меня одного смертного, а точнее Дария?» так ты себе это представляешь? – возмущенно сказала Голод.

– Если бы ты больше думала и меньше развлекалась с этим зверьем, да как ты… вы вообще можете это делать? Это же скотоложство! Они нам не ровня.

– Меньше развлечений? Это вряд ли, – саркастично ответила Голод.

– Мффф… Вернемся к насущному. Когда Дарий добудет артефакт, мы перенесемся в залу для переговоров, а ты, тем временем, расскажешь Войне, что Дарий завладел неким клинком, способным причинить вред Смерти. И тут появляемся мы.

– Он не поверит.

– Поверит, когда увидит его с клинком в руках. Он убьет Дария, а ты, тем временем, найдешь Смерть, и расскажешь ей, что наш брат Война обезумел и хочет навредить ее любимому. И по прибытию в залу, она застанет Войну рядом с трупом ее любимой шавки. И после того, как я убью Войну, я получу его силу, затем помогу тебе убить Смерть, и мы станем самыми могущественными в трех царствах. Мы вызовем Апокалипсис и избавимся от обеих сторон, – поведал ей я, разглядывая свои ногти, понимая при этом, что Голод непроходимо тупа и возможно от нее, впоследствии, тоже придется избавиться, но лишь тогда, когда она сыграет свою роль в этом представлении.

– И что толку, зачем нам все это, если после Апокалипсиса останется лишь пепел, и править будет некем?

– Ну же, Голод, ты ведь это не серьезно? Нет, я не допущу, что бы все люди вымерли, кто же тогда будет нам служить? Ведь они прирожденные слуги.

– Хорошо если так, может все и получится.

– Я уверяю тебя, сестра, все получится. Нужно лишь сделать все в свое время.

Глава 5. Сладкий сон

После принятия такого спонтанного и, казалось бы, безумного решения, в моей жизни началась совершенно новая глава, а то, что было дальше, можно было описать не иначе как сладким сном. Остаток этого и весь следующий год проходил примерно по такому сценарию: путешествия, удовольствие и наслаждение друг другом. А на меня, время от времени, накатывали темные мысли, когда я вспоминал наш разговор с Войной: о том, какого будет Кайе, когда меня не станет, но тут же я прогонял эти мысли, говоря себе: «Зачем печалиться о туманном будущем или призрачном прошлом, живи здесь и сейчас». А мое «здесь и сейчас» не сулило мне ничего, кроме блаженства.

Вместе с Кайей мы путешествовали по миру, наслаждались тем, что он мог нам предложить. Я по-новому открывал его для нее, а она – для меня. Мы были не просто парочкой влюбленных, случайно повстречавшись друг друга. Нет, Кайя верила, что мы были предназначены друг другу с самого начала. И то, что мы встретились, было подарком самой судьбы. Сначала я воспринял ее слова с иронией, а затем осознал, что, возможно, она права. Ведь нельзя быть категорически в чем-то уверенным, потому что в этом мире нет ничего постоянного, все меняется, хотим мы того или нет.

Распорядок нашей совместной жизни состоял, в основном, из посещения новых стран и живописных мест, из наслаждений и удовольствия, счастья и смеха, ну и, конечно же, из моря любви, а если точнее, то занятий ею. Но, конечно был и один достаточно серьезный момент, после которого я принял важное для себя решение, которого не принимал еще ни с одной другой девушкой.

На тот момент мы были с Кайей в Новом Орлеане, город был в преддверии местного карнавала. Вокруг все кипело и пестрило разными цветами. Повсюду играла живая музыка, и улицы были пропитаны предвкушением предстоящего веселья. Мы шли с ней по узкой улочке средь невысоких длинных трехэтажных домов с красиво украшенными балконами. Мы шли медленно, не торопясь, пока вокруг все суетились и куда-то спешили. Мы планировали с Кайей свой завтрашний день.