Покорённый зверь

Ан Тала

Покорённый зверь

Пролог

Тени плясали в отсветах пламени на белой стене, которая в сумерках казалась серой. Воздух сочился горько-сладким ароматом крови, впитавшимся в каждую травинку небольшой заросшей поляны возле входа в заброшенную веками назад церковь.

Он посмотрел наверх, на безоблачное вечернее небо, багровые всполохи у горизонта провожали уходящее солнце. Тьма приближается. Скоро наступят чёрные времена, пора закончить начатое и установить равновесие в центре безумного шторма. У него получится. Он обязательно справится с тем, что не успел закончить отец.

Крики чаек в отдалении заставили его поднять голову. Он усмехнулся, достал из конверта полароидную фотографию и встретился с пустым взглядом ярких зелёных глаз, смотревших на него с фото.

"Они должны умереть. Оба".

Смяв записку, он остервенело кинул её в лужу волчьей крови, бумага мигом впитала багряную влагу.

– Как скажешь, отец.

Его грубый голос колокольным звоном прогремел в тишине, спугнув призраков леса.

Он подкинул в костёр дров, а затем, когда пламя поднялось на высоту его роста, закинул в огонь сверток одежды, прядь белоснежных волос и залил их свежей кровью убитого им тут же белого волка.

Достав из кармана куртки маленький кинжал, он полоснул им по ладони. Капли густой теплой крови завершили ритуал.

– Я уже иду за тобой, Мусонни. На этот раз ты от нас не спрячешься.

Глава 1. Пробуждение

«Каждый чистокровный оборотень обязан предоставлять сведения о своих сексуальных связях с людьми для того, чтобы ищейки могли проконтролировать появление полукровок и поставить их на учёт».

– статья 16 Кодекса оборотней от Элгариума.

Меня зовут Мусонни Кудингсли. Мне двадцать три года, и я оборотень. Да, тот самый банальный оборотень, который каждый месяц в полнолуние вынужден превращаться в волка. И которому необходимо скрывать свою сущность от окружающих, чтобы не нарваться на «вилы» обезумевшей от ужаса толпы.

Таких, как я, в мире немало. Вы удивитесь, но в вашем окружении, скорее всего, тоже найдётся парочка оборотней, а вы об этом даже не догадываетесь. Возможно, вам казалось странным поведение некоторых знакомых: вы недоумевали, куда они пропадают надолго без предупреждения, почему они сегодня такие агрессивные, а завтра уже лапочки и душки. Всё это из-за проклятья Луны. Ну, либо ваши приятели просто шизанутые. Одно из двух.

Мы, оборотни, очень умело прячемся среди обычных людей. Кроме тех особей, которые только обратились, а потому ещё не умеют контролировать свои силы. Но мы заблаговременно прячем новообращённых в резервациях, куда простому смертному дороги нет. И так как мы умело мимикрируем, то без каких-либо особых препятствий сосуществуем с людьми. И не только уживаемся, но и вступаем с ними в любовные связи, порождая тем самым полукровок, иногда нарушающих нашу мирную и тайную жизнь. Гибридов, которых не поставил на учёт родитель-оборотень, трудно вычислить, они обращаются невпопад и не по нормам для обычного оборотня, и тем самым грозят раскрыть наше существование для всего мира. Также они обладают порой необычными способностями, не имеющими объяснения и проявляющимися в самый неподходящий момент. А потому существование нечистых – угроза, и её следует держать под особым контролем.

Думаете, я всё это рассказываю о себе? Потому что я – полукровка, и не такая, как все? Вовсе нет. Просто за одним из таких индивидов я сейчас охочусь, чтобы затащить в резервацию и спрятать от ненужных глаз.

Ах да, эта полукровка, к тому же является моим лучшим другом с детства.

Неплохо, правда? Судьба иногда смеётся над нами, а иногда угорает.

Сквозь глухую лесную чащу я пробиралась в поисках друга, тело которого накануне полнолуния вдруг решило, что пора напомнить о себе и явить настоящий облик: облик оборотня.

Мне-то всё равно кем он является: человек или зверь, без разницы. Но кто бы мог подумать, что этот засранец умудрится найти в густонаселённом городе места, где не ступала нога человека. Всю куртку и джинсы ободрала о колючки и ветки. А волосы теперь вообще похожи на гнездо, настолько много в них листьев и всякого лесного мусора.

Но как бы то ни было, я приближалась к цели. Я чувствовала запах страха, отчаяния, злости, боли – весь тот букет, что присущ новообращённым. Раньше аромат Джуна перемещался, однако сейчас застыл в пространстве, видимо, он набегался и устал. Но я совсем не ожидала, где именно застану Джуна.

Задрав голову и едва сдерживая смех, я крикнула:

– Ну и зачем ты залез на дерево? Вспомнил, что человек произошёл от обезьяны, или как?

Джун вздрогнул от неожиданности и соскользнул с ветки, но инстинкты не дали парню упасть. Он вцепился в ствол и ошалело уставился на меня. Ну, спасибо, хоть не голый. Такого потрясения моя психика бы не выдержала.

Джун затараторил. В принципе, он всегда быстро разговаривал, но сейчас побил все рекорды по скорости.

– Онни, нашла время для шуток. Всё тело горит, чешется, хочется бежать, прыгать, да что угодно, лишь бы не сидеть на месте. Что со мной творится? Я ничего такого не употреблял.

Да, предвестники обращения не особо приятны старичкам, а что уж говорить о новеньких. Даже представить не могу, что у него в голове происходит. Но, к счастью, у меня было с собой средство, которое ненадолго притупляет инстинкты и саму суть зверя. Злоупотреблять им не стоило, но сейчас главная задача для меня: доставить недооборотня в безопасное место.

– Слезай. Дам тебе кое-что, чтобы облегчить симптомы.

Джун недоверчиво посмотрел вниз, прикидывая, сколько метров лететь до земли. По моим расчётам: около пяти. Затем с нелепой осторожностью Джун принялся спускаться, и через десять минут он уже растерянно стоял передо мной, не зная, куда деть руки и взгляд. Джуна трясло, он переступал с ноги на ногу, покачивал головой и легонько постанывал. Жалкое зрелище, учитывая, что Джун под два метра ростом, да и комплекции не маленькой. Но, с другой стороны, в свой первый раз я выглядела, наверное, не лучше.

– Онни, что со мной происходит? – у Джуна задрожал подбородок. – Мои пальцы, они же совсем как у какого-то зверя.

Я перевела взгляд на руки Джуна. Длинные когти, тёмно-коричневая шерсть цвета осенних листьев на пальцах. Всё развивается своим чередом, тело потихоньку начинает принимать форму зверя. Но для Джуна все эти обыденные для меня вещи, словно ночной кошмар.

– Что со мной? Я болен?

В его ореховых глазах с зелёными крапинками застыл ужас.

Я немного помолчала, не зная, как сказать правду. Но, долго тянуть не было смысла, всё равно рано или поздно он всё узнает. Либо сам, натворив кучу дел, либо от меня.

– Ну, ты оказался не простым человеком, а существом с нестандартной физиологией.

Джун нахмурился, былой страх, как ветром сдуло.

– Онни, мне сейчас охренеть как не смешно. Если ты что-то знаешь, то скажи мне.

– Ты оборотень, Джун.

Слова сорвались с языка быстро и уверенно. Я даже глазом не моргнула. На мгновение показалось, что лес притих, ожидая ответа Джуна. Он снова нахмурился и раздражённо бросил:

– Я же попросил, Онни.

Но увидев моё серьёзное лицо, Джун засомневался. Кинул взгляд на свои руки, потом снова на меня. Осознание блеснуло в его глазах.

– Серьёзно? Твою мать. Но это же сказки, так не бывает в реальности. Это же полная дичь. Если бы я сейчас не видел руки своими глазами, то подумал бы, что это какая-то шутка.

Он помолчал, схватившись за голову. Я сочувственно похлопала Джуна по плечу.

– Головные боли мучают? А ещё звон в ушах и ощущение собственного пульса.

Джун кивнул, не отнимая рук от лица.

– Держи, – я достала из кармана небольшую пластиковую баночку с таблетками блокиратора. – Одна штучка и станет легче. Больше не дам, так что потихоньку привыкай к ощущениям.

Джун опустил руку и взял пилюли, сощурился от боли, покрутил упаковку, с трудом открыл крышку когтями, и без колебаний проглотил одну капсулу. Я потянула Джуна за рукав, чтобы он присел на землю, так как действие блокиратора быстрое и от облегчения может закружиться голова. Присев рядом, я откинулась на ствол дерева и подняла взгляд к небу. Оно едва пробивалось сквозь густые кроны, но тут и там виднелись чистые голубые проблески весеннего неба.

Только сейчас я поняла, что устала бегать. С тех пор как Джун почувствовал себя плохо и начал терять контроль, прошло уже десять часов, и за всё это время у меня не было ни секунды на отдых, пока гонялась за ним по всему городу. Тот ещё денёк выдался.

– Лучше?

Джун открыл глаза, взгляд стал яснее. Он огляделся по сторонам, посмотрел на свои руки, которые вернули прежний человеческий вид, и кивнул.

– Так гораздо лучше. Будто ничего и не было.

– Хорошо. Но через сутки все ощущения вернутся. Так что, не привыкай к хорошему.

Джун впервые взглянул на меня со всей серьёзностью. Наверное, со дня нашего знакомства в далёком детстве он никогда так на меня не смотрел.

– Онни, что, чёрт возьми, происходит? И откуда ты вообще про это знаешь?

Мягко улыбнулась, предвкушая реакцию.

– Я тоже оборотень.

Джун выглядел озадаченным, но не шокированным.

– То есть это я от тебя заразился?

Я засмеялась, спугнув белку, которая решила стать свидетелем странной сцены в её лесу.

– Нет, это не так работает.

– А как?

– Кто-то из твоих родителей, мама или папа, оборотень. А ты – полукровка.

Джун замотал головой, и без того лохматые рыжие волосы парня растрепались и торчали во все стороны. Тот ещё видок у нас обоих сейчас, как будто мы сражались с кустом.

– Не может быть. Они же обычные люди. Разве человек может породить «такое»? – он презрительным жестом указал на себя.

– Нет. Так не бывает.

– А как бывает?

– Ты сейчас серьёзно хочешь поговорить о генетике? – я попыталась пошутить, но Джун скривил губы.

– А у меня есть ещё темы для разговора? Можем о погоде, например, поболтать.

Я закатила глаза. Мне не раз приходилось сталкиваться с полукровками, так как я ищейка, это моя работа искать тех, о ком позабыли нерадивые родители-оборотни, и всегда у них реакция одинаковая. Это нормально, для полукровок всё в новинку, страшно и необычно, ведь они не росли среди себе подобных. Но я так устала от этого всего, что зубы сводит. Однако ради друга я засунула своё недовольство куда подальше и постаралась объяснить понятно.

– Оборотень может родиться только от оборотней или, если хоть один родитель – чистокровный оборотень, то есть – не полукровка. В остальных случаях рождается просто человек.

Джун сделал вид, что всё понял, но его мысли явно витали в другом месте, судя по его вопросу.

– И что мне с этим делать теперь?

Голос Джуна прозвучал размеренно и спокойно, да и по лицу нельзя было сказать, что он удивлён или расстроен. Полное безразличие. Но лёгкая дрожь рук и мои личные наблюдения за характером Джуна за годы знакомства помогли понять, что он едва сдерживается над пропастью отчаяния. И только у меня был ключ к спасению.

– Тебе нужно поехать со мной в резервацию. Там тебя научат контролировать свои силы, чтобы ты потом мог жить в обществе, как обычно.

– Резервация? Как у индейцев?

Джун рассмеялся, он прислонился спиной к дереву и прямо посмотрел на меня. Вот таким я его и знаю: уверенным, насмешливым и добродушным.

Я улыбнулась в ответ и расслабилась. Самая трудная часть позади. Смириться с новым положением достаточно сложно. Особенно тем, кто никогда не слышал про оборотней и не рос среди них. Но Джун держался на удивление хорошо. По крайней мере, рядом со мной.

– Нет, индейцы тут ни при чём. Ну, точнее, не совсем причём. Нам так удобнее называть. Резервация – это просто тихий городок в лесу, где живут одни оборотни.

– И сколько я там пробуду?

Так, а вот сейчас последует отрицание и немного торга.

– Год.

– Ты с ума сошла? – Джун резко посмурнел. – Я не могу просто так выпасть из жизни на целый год.

– Ты должен пройти двенадцать циклов обращения, чтобы научиться себя контролировать.

– И что потом?

Я поднялась на ноги, отряхнула джинсы и протянула руку Джуну. Блокиратор уже вступил в активную фазу, первичный шок прошёл, так что пора выбираться в цивилизацию.

Джун потянулся в ответ и встал с моей помощью. Слегка покачнулся, но сразу же вернул равновесие. А он хорошо держится, точно не омега. Альфа или бета – ещё предстоит узнать.

– После того как пройдёшь обучение, то поезжай куда хочешь, живи как хочешь. Правда, придётся соблюдать Кодекс, с которым ты скоро познакомишься. Но это легко, правила Кодекса ты и сам не захочешь нарушать. Поверь мне.

Джун верил. Он медленно кивнул моим словам, поднял голову и взглянул на небо. Коротко хохотнул и вздохнул.

– Да уж. Ещё утром я просто шёл на работу, а сейчас должен собираться в лагерь на годовой «пикник».

Я хмыкнула в ответ и направилась по своим следам к дороге. Джун поплёлся за мной.

– Что есть один год в сравнении с жизнью. Капля в море.

– Онни, философия это явно не твоё.

Подобрав шишку с земли, я кинула её в Джуна. Он с лёгкостью поймал её и удивлённо принялся рассматривать. Скорость, сила, отточенные рефлексы – всё это идёт в комплекте к звериному облику и не только в полнолуние.

Джун с силой сжал ладонь, и шишка рассыпалась в пыль. Он отряхнул руки и с широкой улыбкой уставился на меня. Но весёлого в этом оскале ничего не было.

– У меня сейчас голова взорвётся. Столько мыслей и вопросов. Как, почему, зачем? Почему я? Что со всем этим делать?

В голосе его звенели истеричные нотки.

Так, начинается. Какое количество истерик я повидала, сколько слёз и криков. Не думала, что и от своего лучшего друга нечто подобное увижу. Хотя я и не ждала, что он однажды станет оборотнем. Ситуация непредвиденная, что уж тут поделать.

– Для начала успокоиться и понять, что ничего изменить нельзя. Тебе необходимо смириться с новым положением и повернуть его в свою сторону.

Я ждала отпора и пререканий, отрицания или начинающейся депрессии. Но Джун покорно склонил голову, словно недавний порыв эмоций окончательно лишил его сил.

– Не хочу больше думать. Ты на машине?

– Да. Оставила у обочины.

Джун кивнул, и мы двинулись к шоссе. Шли молча минут двадцать, а выхода к дороге до сих пор видно не было. Я и не заметила, как далеко в лес мы забрались.

– Да уж, заставил ты меня побегать.

Джун скорчил гримасу, я в ответ высунула язык.

– А как ты поняла, где меня искать?

На самом деле, я и сама толком не знала ответа. Обычно полукровки, которые впервые замечают изменения в своём организме, звонят знакомым оборотням, прикреплённым за ними, и ехать далеко не приходится. Но с Джуном всё иначе: он – неучтённый оборотень. Такое редко, но случается, а потому необходимо хорошенько попотеть, чтобы найти разбушевавшегося новобранца и успокоить. Я не ожидала, что мне с такой лёгкостью удастся отыскать Джуна, будто я чувствовала, куда он пойдёт и где окажется, ощущала запах его эмоций, хотя и не должна была. Я списала это всё на приближающееся полнолуние и нашу с ним дружескую связь, и особо не стала задумываться об истинных причинах. Главное, я его нашла, остальное неважно.

Но конечно же, ему я ответила другое:

– По запаху. Твоя вонь на весь Фенпорт распространилась, трудно было не заметить.

– Очень смешно.

Джун пихнул меня плечом, и атмосфера резко поменялась. Сейчас мы будто прогуливались, как всегда, после пар, обсуждая преподавателей и знакомых. С одной только поправкой на то, что теперь всё изменилось. Навсегда и бесповоротно.

– Онни? Ты всё ещё здесь?

Я опомнилась, когда почувствовала лёгкий удар в плечо.

– Прости, я прослушала.

– Я спросил, много ли таких недочеловеков, как мы?

Недочеловеки. Вот вам и разница в воспитании. Я бы, скорее, назвала людей недоволками, а не наоборот.

– Удивишься, но гораздо больше, чем ты думаешь.

– Кто-то из наших знакомых?

– Нет, не настолько больше. В Фенпорте из трёх сотен тысяч человек, оборотней лишь тысяч десять наберётся. И так по всему миру. Где-то меньше трёх процентов от всего населения планеты.

Оборотни распространились по всему свету во времена Великих географических открытий, в принципе, с тех времён и встречаются первые упоминания волколаков в наших архивах, века так с XV. С тех пор наша численность особо не меняется в размерах из-за многочисленных войн кланов, иначе оборотни уже давно захватили бы весь мир. Да, конечно, в некоторых государствах у власти и стоят волколаки, но жизни таких стран не позавидуешь из-за их постоянных конфликтов с соседями.

– Ты же сказала, что оборотней или как их там, больше, чем я думаю. А по итогу их не так много.

– Но больше чем двое, верно?

Он пригнулся, чтобы пройти под завалом из веток, а затем обернулся и непонимающе уставился на меня. Я мысленно улыбнулась. Мне нравилось озадачивать его и чувствовать своё превосходство. Что поделаешь, природа.

– То есть?

– То есть, тебе не стоит сегодня плакать в подушку и грустить о том, что судьба с тобой обошлась жестоко, и ты такой один на свете особенный.

Джун закатил глаза и в ответ бросил шишку. Я с лёгкостью уклонилась и с заносчивым видом пошла вперёд, заметив асфальтную дорогу среди деревьев.

– Я и не собирался, – крикнул мне в спину Джун. – Вряд ли я в твоём лесном городе найду подушку.

– Ха-ха.

Я обернулась и показала ему язык, а он скорчил в ответ рожицу. Вот примерно так мы и общались с ним с самого детства, когда я впервые приехала в Фенпорт и познакомилась с семьёй Джуна. Тогда я не знала, что кто-то из них был оборотнем, хотя чистый всегда чистого чует издалека. И это странно. Видимо, загадок в прошлом Джуна гораздо больше, чем может показаться.

Машина стояла ровно на том месте, где я её и оставила. Дешёвенькая и потрёпанная, но не раз она выручала меня в погонях за новообращёнными, которые забывались и убегали от судьбы к дальним родственникам. Но по лесам их ловить мне как-то не приходилось.

Мы запрыгнули в машину. С третьего раза мне удалось её завести, и я мягко вырулила на трассу с обочины.

Ехали мы молча по направлению к Фенпорту. Затем у Джуна зазвонил телефон, в тишине салона звонок прозвучал оглушительно.

Джун достал смартфон из кармана, я протянула руку и жестом приказала положить его на мою ладонь.

Он нахмурился и приказу не последовал.

– Это ещё зачем?

– Пока не создадим правдоподобную версию твоего отъезда, никаких разговоров по телефону. Сначала мы сфабрикуем прикрытие, которому ты должен будешь следовать до своего возвращения, а потом ты его распространишь по знакомым.

– Мы – это?..

– Я и другие оборотни.

Джун скривился.

– То есть я в этой цепочке отсутствую?

– Пока да. Не волнуйся, тебе же во благо. Твой разум сейчас свободен благодаря блокиратору, но уже завтра ты не сможешь обуздать свои чувства и силы. А потому у нас ровно сутки, чтобы уехать подальше от людей.

Джун тяжко вздохнул и положил телефон на мою ладонь. Я взглянула на дисплей. Звонила Эльза, младшая сестра Джуна. Надо будет и её взять под наблюдение, ей шестнадцать, и хотя нет определённого возраста, когда полукровка становится настоящим оборотнем, не помешает заранее подготовиться и пресечь догонялки по лесам.

– А почему ты не можешь просто дать мне эти таблетки и оставить жить в городе дальше?

О, если бы всё оказалось так просто, то в таких ищейках, как я, не было бы никакого смысла.

– На постоянной основе блокиратор даёт побочки, и они гораздо хуже, чем обращение каждый месяц.

– Что за побочки?

Я припомнила жуткий вид тех, кто решил это проверить на себе, но говорить сейчас правду Джуну не захотелось. Зачем пугать раньше времени?

– Никто не знает. Так как никто не выжил, чтобы рассказать.

Он мрачно замолчал и остаток пути больше не задавал никаких вопросов.

Джун жил один на окраине Фенпорта рядом с портовыми доками, так как жильё там было дешевле, а места живописнее, чем в других районах города. Он давно ушёл от родителей, а съехаться с какой-нибудь девушкой пока не успел, а потому собрать вещи и уехать незаметно – труда не составит.

Парковка пустовала, так как рабочий день был в разгаре. Мы поднялись незамеченными на третий этаж и прошмыгнули в квартиру.

– Соберёшь необходимые вещи и сразу в дорогу. Времени на подумать, поплакать и позвонить родным нет. Надеюсь, ты это и без меня понимаешь.

Джун кивнул с пустым взглядом и ушёл в спальню, а я осталась в гостиной. Пускай побудет хотя бы немного наедине с собой.

Я села на диван, закинула ноги на обшарпанный журнальный столик, полностью откинувшись на спинку. Усталость нахлынула с такой силой, что я едва держала веки открытыми.

Не могу сказать наверняка, от чего именно я устала. Жизнь в Фенпорте не являлась сложной, учёба в университете не слишком донимала, а наоборот, радовала, работа в кафе утомляла, но эта усталость приятная, избавляющая от мыслей в голове и опустошающая.

Пустота. К этому ощущению я стремилась, и как же много сил душевных на это уходило. И цель моя всё так же далека, как и в самом начале.

В спальне послышался громкий стук и грохот. Я подскочила и бросилась туда. Джун, изогнувшись в неестественной позе на полу, откинул голову, из распахнутого рта текла пена, его тело атаковали судороги.

– Собака, только не сейчас.

Я открыла окно нараспашку, впуская свежий воздух. Уложила Джуна набок себе на колени, придерживая голову, чтобы он не захлебнулся, и принялась ждать, пока припадок пройдёт.

– Ты не принял таблетку, да?

Джун не мог мне ответить, но навряд ли у него с утра было время позаботиться о старых болячках в связи с появлением новых обстоятельств. Да и блокиратор мог усугубить ситуацию.

Я погладила Джуна по волосам, в которых застряли веточки и сухие листья. Мы с ним знакомы лет пятнадцать, поэтому эпилептическими приступами меня не напугаешь. Помню, как первый раз увидела, как Джун скручивается в припадке на заднем дворе родительского дома. Нам тогда лет по двенадцать было. Я растерялась, не знала, что делать, тело оцепенело, и я молча смотрела, как Джун бледнеет, как изо рта валит пена. Очнулась я, лишь когда прибежал отец Джуна – Джон Персель. Он чёткими, выверенными движениями оказал первую помощь, а затем взял Джуна на руки и унёс в дом. Мне Джон не сказал ни слова. Я безмолвно смотрела на дом пару мгновений, а затем ушла к дяде, который приютил меня в Фенпорте. В следующий раз, когда мы с Джуном встретились, он ни словом не обмолвился о случившемся и вёл себя как ни в чём не бывало. И я не стала расспрашивать, решила, что это не моё дело. Но всё же дядя рассказал, что Джун страдает эпилептическими припадками с рождения, объяснил, что делают в таких случаях и как помочь человеку. И когда спустя два года я вновь застала Джуна в припадке, мои руки не дрожали и делали все так, словно я всегда умела оказывать первую помощь. После Джун поблагодарил меня просто, без смущения, и это стало нашим неким ритуалом, который мы проводили вместе молча, механически. Странно, наверное, но для нас это стало привычным. А привычки редко поддаются объяснениям.

Спустя полчаса Джун пришёл в себя, но ненадолго. Он подскочил на месте, пытаясь встать, но я положила ему ладонь на лоб и уложила обратно себе на колени.

– Спи. Я посторожу.

Джун кивнул и погрузился в беспокойный сон, как и всякий раз, когда проходил приступ.

Я опустила Джуна на ковёр и вышла из комнаты, притворив дверь. Осталось одно незаконченное дело.

Набрала знакомый номер, цифры которого кислотой выжжены на коре мозга. Трубку взяли сразу.

– Я приеду сегодня ночью. Не одна.

Вот так, без приветствия и объяснений. И без желания разговаривать.

– Жениха везёшь, Мунни?

Я стиснула зубы, но голос мой прозвучал безразлично.

– Полукровка. Пробей семью Персель. Кто из них был оборотнем и почему не поставил на учёт своего отпрыска. Также нам необходимо прикрытие, бумага о стажировке или обучении на имя Джунар Персель. И сестру его надо на учёт поставить, мало ли, может она тоже полукровка.

Смешок. Холодный и обжигающий одновременно.

– Командуешь?

– Напоминаю, как тебе нужно делать свою работу.

– Разберёмся.

Я уже собиралась отключиться, но голос по ту сторону телефона окликнул.

– Мунни? Жду тебя с нетерпением. Я скучал, сестрёнка.

Нажав кнопку отбоя, я устало швырнула мобильник на диван.

– Собака.

Паршивый выдался денёк. А впереди ждут деньки куда более поганые. Ведь я возвращаюсь домой.