Церглидер. Книга первая

Сын кузнеца свернул за угол. Знакомые звуки заставили его вернуться в реальность. За сараем кто-то плакал, а второй голос ехидно хихикал. Мальчик обошел сарай и увидел девочку, она сидела в луже и плакала. Над ней стоял задира. Тот был ниже ростом Варга и в ширину меньше, смуглый, с черными кудряшками и такими же черными мелкими глазенками – точно как у крысы. Разодет был, как экзотическая птица, – яркие и богатоубранные одежды пурпурного и зеленого цветов с золотой окантовкой. Он держал девочку за волосы и дергал, выкрикивая писклявым голосом слова на незнакомом Варгу языке:

– Асы кюэ хас когидо, брюя! Эль дийо кюэ но хуе де ми! Тиене эль пело ройо! Эс эль колор дэль диабло – кюэ нецесита пара кюэмар!1

Варгу хватило секунды, чтобы понять, что на его глазах творится несправедливость. Досада от провала на отборе, перешла в злость. Юный северянин видел, как он может утолить эту злость, – нужно просто как следует проучить обидчика. Сын кузнеца зашагал в сторону задиры. Тот, обернувшись через плечо, лишь ехидно улыбнулся. Через секунду, между Варгом и обидчиком вспыхнул свет и, что-то словно схватило за ноги, и сын кузнеца упал плашмя в грязь. Он бросил взгляд в ноги. Там стоял задира и смеялся с нарочисто пониженным тембром, но все равно противным высоким голосом:

– О! Вер эста ла побреза эль футуро гуеррэро эль нортэ! Ха-ха-ха! Дондэ ир а цердо? Су люгар эн эль эстабле кон су апестосо сэмбрар и миерда!!! Ха-ха-ха! Ааа-ха-ха-ха!!!..2

Варг интуитивно перевел все правильно – такое спускать нельзя! Он в один миг поднялся на ноги, но только Варг сделал рывок в его сторону, чтобы все зубки у этой имперской пищалки вылетели на дорогу, как вспыхнул свет и его кулак ударил по воздуху. И опять что-то под ногой, но в этот раз Варг понимает, в чем дело и не падает, останавливает падение рукой и одновременно с силой рвет ногу вверх. Звук упавшего тела и брызги грязи. Задира моментально вскочил на ноги и разразился настоящим истерическим визгом, сквозь который с трудом можно было разобрать искалеченный визгом и имперским акцентом язык, на котором общались все центральные, западные и северные провинции в Ирие:

– Как ты сметь бить я? Ты будет наказание! Ты будет сожаление! Свинья! Моя одежда! Ты за это ответ! Я тебя убить!!!

Он выдернул из-за пояса кинжал, и с визгом бросился на Варга. Варг, повинуясь инстинктам, мгновенно стал боком и сделал удар ногой в сторону. Маленький северянин попал в живот и удар был достаточно тяжелым, чтобы сбить мелкого имперца с ног и снова уронить в грязь. Он начал заходить кашлем и слезами от боли и удушья – удар пришелся ровно под дых, и у противника сперло дыхание. Не успел Варг приблизиться к противнику для добивания, как слева ему прилетел такой удар в щеку, что он отлетел на три метра и упал.

– Ах, ты северный свинья! – а затем последовал тяжеленный пинок в бок, от которого ребенок еще отскочил на пару метров. Благодаря тому, что с семи лет Варг спит на обычном деревянном полу в шкуре медведя, и раз в неделю, в банный день, на острых камнях, его тело было более крепким и привычным к боли. Но удар от взрослого тучного имперца окованным стальным ботинком в бок оказался непомерно тяжелым испытанием, – ребра едва ни сломались от первого удара, а второй пинок угодил в живот, от чего у Варга чуть глаза и все остальное ни выпрыгнуло из головы. Но через секунду в голове уже играл в барабан Тандара, бога войны, ветров и грома… Железный ботинок угодил в левую бровь, из которой тут же частыми каплями потекла кровь на грязную мостовую.

– Ты сметь нападать на племянник наместник!? Ты грязь животное, как и все Север! – Имперец плюнул на Варга. У маленького северянина звенело в голове и плыло перед правым глазом, левый просто залило кровью. Имперец поднял Варга за ворот и хотел уже пересчитать все зубы маленькому северянину, как снова раздался визг:

– Геральдо! Агрегар эста эскориа ме ё мисмо ле мостратя эстэ кердо, вале ла пена тогуе де лос циудаданос дэль Империо!!! Сёло мантенер кюэ сия дифициль!3

– Комо кюэ десея, ми юнёр!4

Имперский страж держал руки Варга за спиной, пока племянник наместника тюкал кулачками по разбитому лицу Варга и неуклюже пинал по животу и бокам.

– Почему ты не плакать!? Я хочу твой слезы.

Кинжал был обронен и потерян в большой грязной луже и, к счастью, племянник наместника не мог найти свое оружие. Однако на глаза «смельчака» попался камень размером с кулак – он что есть сил бил им по голове, по лицу, не пропустил ни одной части тела Варга, пока не выдохся. Девочка рыдала и кричала, чтобы ее неудавшегося спасителя отпустили. Тяжело дыша, маленький мучитель зашагал в ее сторону, по-прежнему держа камень в руке. Он остановился, – под ногой, в луже, что-то скрежетнуло. Задира наклонился и поднял свой кинжал. Глаза девочки наполнились ужасом – ее обидчик держал в руке свой кинжал. На лице задиры пробежала ухмылка. Он сделал шаг в сторону девочки и тут же, вздрогнув, остановился, – полные слез глаза девочки сменили цвет, от бирюзового до ядовито-янтарного, и казалось, что капли дождя, касаясь ее хрупкого тела, превращались в пар… Внезапно, на плечо хулигана легла чья-то ладонь. Напуганный задира медленно обернулся. Сзади стоял человек в багровой мантии, из-под капюшена которого, на него смотрели уставшие бирюзовые глаза. Мягкий хриплый голос заговорил:

– Юный господин потерялся?

5– Уна вез мяс, виейо!.. И пор кюэ юстед но хабла эль ленгюае де эсос цердос?

– Потому что мы не в Рэме и далеко за пределами Романии. Здесь все говорят на этом диалекте. И во избежание неприятностей, юному господину надлежит общаться на этом языке. А теперь нам пора…

– Моя поймать ведьма! Смотреть, старик!.. Моя…

Незнакомец присел на согнутых ногах:

– Юному господину пора возвращаться и привести себя в порядок. Иначе Ваш дядя будет очень недоволен.

– Но…

– На сегодня все, юный господин. Вы устали, потому и мерещатся Вам всякие чудеса.

На секунду глаза человека в мантии загорелись янтарем, от чего задира вскрикнул, попятился, и, подскользнувшись, снова упал в грязь. Таинственный незнакомец с улыбкой обернулся к стражнику:

– Геральдо, отпустите ребенка и помогите Юному Господину, а я разберусь с остальным.

Тучный стражник с отвращением откинул Варга в грязь и, подняв потерявшего дар речи хулигана, повел его к кортежу. Человек в мантии подошел к плачущей девочке. Она закрыла лицо руками.

– Не бойся. Все позади. Этот мальчик храбрый, но ему бы не помешала помощь.

Девочка подняла на него свои бирюзовые глаза. Он смотрел на нее с улыбкой и неестественным теплом. Он продолжил:

– Ты знаешь, кто сможет ему помочь, Гретхилт. А теперь поторопись.

Глаза малышки широко распахнулись, когда он произнес ее имя. Улыбнувшись с прежней грустью в глазах, человек мягко провел тыльной стороной ладони по ее щеке, якобы смахнув слезу, несмотря на дождь, под которым все ее лицо было мокрым. Девочка испуганно побежала, глядя на своего лежащего на земле спасителя. Незнакомец тихо поднялся и так же неспешно удалился, оставив позади Варга.

Пока Варга избивали, осмотр курсантов завершился. Юных нордов посадили в телегу с клеткой, как животных, и все были готовы к отправке. Варг был почти без сознания. Мелкий противный дождь превращался в ливень, смазывая кровь и грязь с лица Варга, прогоняя беспамятство. После всех истязаний ледяная вода казалась приятным компресом ко всем ущибам, садинам и синякам, даже невзирая на то, что Варг промерзал до костей. Сегодняшний день для сына кузнеца закончился целыми двумя катастрофами: его не взяли в легион и, в довесок, он с позором проиграл какой-то пискле, которая может драться только против тех, кто слабее. Боль от всех ушибов и ссадин была наименьшей по сравнению с той, что таилась в душе. Однако Варг даже не представлял себе в тот момент, как ему повезло сегодня, и насколько это событие поменяет его, и не только его…

Последнее, что запомнил Варг перед тем, как погрузиться в сон, – одинокая тень, которая приблизилась к нему и склонилась над избитым ребенком…

– Отец…

Ритуал

Варг очнулся в своем доме, на полу, в медвежьей шкуре. Все тело ныло от многочисленных ушибов. Он чувствовал себя так, словно на него упала целая гора. Он вспоминал вчерашний день момент за моментом. Было обидно до слез, но северяне воспитывали будущих мужчин с семи лет, как бестрашных воинов, а слезы – признак бессилия и слабости, – даже женщины-воительницы не позволяли себе плакать, а для мужчин это было все равно, что прилюдно обмочиться от страха. «Ни люди, ни звери, ни даже Боги не должны видеть твоих слез! Ты это запомнил Варг!?» Борг вбивал это в своего наследника постоянно в течение трех лет. Но только сейчас он понял смысл этого учения. Варг признался себе, что вчера он потерпел поражение, и по учениям отца ему нужны выводы… Но какие выводы, когда не то, что двигаться, – даже думать было больно. Он хотел поспать еще, но его путь в мир грез прервал знакомый голос:

– Ну что? Очнулся наконец-то! Слава Богам, а я уж думала, что уснешь вечным сном. Когда мне рассказали, что с тобой произошло, я уже не была уверена, что мои настои трав и мази тебе помогут… Но за Гретхилт тебе огромное спасибо, Варг… Она только и говорит о тебе и о твоей смелости.

Мягкий и в тоже время охрипший голос принадлежал местной шестидесятилетней ведунье Олге. Голос был не похож ни на один из существующих. Своим голосом она, казалось, могла бы успокаивать бури и грозы. Всем, а особенно детям, становилось спокойно в обществе этой старушки. Ее голос и темп речи приносили ощущение безмятежности. К тому же она любила иногда говорить загадками, если хотела навеять на детей сон. Эта женщина была родом из простых селян, которые потом отделились от остальных северян и держались особняком, поближе к лесу. Ее когда-то золотые волосы, собранные в косу, напоминали серебрянный канат, а голубые глаза поблекли и стали серыми и полупрозрачными, но они не утратили добро и силу, которые источал ее взгляд. Она всегда приходила на помощь к людям, даже, когда за ней не успевали отправить. Она просто каким-то чудным образом появлялась в нужном месте и в нужное время, чтобы оказать помощь. И этот раз не стал исключением. Варг сделал свое заключение в ответ на ее благодарность:

– Еще бы о силе говорила. Нам просто повезло. Кто это был? Он не был похож на имперца и говорит не как они…

– Лучше никому не знать этого человека… – и тут же старушка сменила тему. – …Тебя точно дракон своей кровью помазал. Ты очень легко отделался. Могло быть гораздо хуже. Хотя, что тебе говорить – ты никогда не берег себя. Очевидно, что есть по ком. – Заговорила она с улыбкой.

– Ты говоришь про отца?

– Борг тоже был страшным непоседой и вечно искал приключений на свою горячую голову.

– Вряд ли у него были приключения как мои вчерашние.

– Почему ты так уверен?

– Мой отец великий воин и герой деревни – он никогда не проигрывал!..

В ответ Олга тихо усмехнулась и, глядя в глаза Варгу, медленно помотала головой.

– Ты хочешь сказать, что моего отца побеждал кто-то?! Не может быть! Ты, наверное, имеешь ввиду кого-то другого.

– Твой отец не всегда был таким сильным. В твоем возрасте он был самым слабым среди ровесников. У него не было врагов, никто не ненавидел Борга. Просто всем нравилось самоутверждаться за его счет, напоминая о месте, которое он занимает. Делали они это безнаказанно. Однажды ему сильно досталось – куда крепче, чем тебе. Он решил больше не терпеть обиды других мальчишек. Когда они застали его одного возле леса, он взял дубину в руки и пошел на них… Но тогда у него не было навыков и силы биться с дюжиной более крупных недругов. Мальчишки тоже вооружились – кто дубиной, кто камнем. Когда его нашли, он еле дышал и плакал… С момента, когда он начал уверенно ходить и разговаривать, это был первый и последний плач в его жизни. Я до сих пор помню то, что видела в мокрых глазах… У него была чуть ли не половина костей переломана, но Борг плакал не от боли, не от телесных мучений… Нет… В этом плаче ребенка было рождение кровожадного монстра, который начал двигать Боргом. Он тренировался, словно был одержим злыми духами. Он тренировался каждый день и целый день… Он стирал руки в кровь, пока кожа не стала напоминать чешую дракона, у него рвались мышцы от напряжения, но его это не останавливало… Он постоянно повторял одни и те же слова во время тренировок, как одержимый. Он повторял их как заклинание, которое, несмотря на усталость и боль, двигало его вперед к новым тяготам и препятствием. Когда я смотрела на первые месяцы его тренировок, я думала, что он хочет просто побить в отместку тех задир. Я думала, что он ненавидит их. Но Борг был одновременно и умен, и безумен. Я поздно поняла это… Слишком поздно… Те глаза в слезах… В них горела нечеловеческая ненависть. И ненависть та была обращена вовнутрь. Борг ненавидел самого себя за слабость. Нет ничего страшнее, чем видеть, как добродушный ребенок превращается в чудовище. Его тренировки не прекращались. Было такое чувство, что он готовится к бою не с обидчиками и вообще даже не с людьми… было такое впечатление, что Борг хотел избить самих Богов! Его глаза пылали неиссякаемой злобой и силой. И он повторял свое заклинание:

«Кайнэ ангст… кайнэ щмерцен… кайнэ гнадэ… вэдэр файндэ… ной шелбшт…»6

– Что это означает, тетя Олга?

– Придет время, и Борг сам тебе объяснит тебе значение этих слов. А пока я закончу свой рассказ… Когда ему было пятнадцать, те же ребята решили снова отыграться на Борге…

Олга с грустью вздохнула и продолжила историю:

– Вывернутые суставы, переломанные кости, разорванные связки… Борг постарался на славу – он голыми руками нанес такие увечья, что не то, что местная знахарка, – лучшие лекари со всего Ирия не смогли бы собрать их обратно. Он оставил позади себя дюжину молодых калек и одного покойника. Он долго с ухмылкой рвал суставы, ломал кости и отрывал куски плоти своему главному обидчику, упиваясь его слезами и мольбами о пощаде, но неукротимая ярость и ненависть затмили его глаза и закрыли уши. Когда его главный недруг перестал кричать, он голыми руками оторвал ему голову вместе с верхней частью хребта. Тогда зверь впервые ощутил вкус людской крови и людской жизни. Ознаменовалось освобождение чудовища боевым кличем, хотя обычным криком я бы это не назвала, – это был рев медведя и громовой раскат одновременно. Я вспоминаю этот звук – даже мне, видавшей многое, он показался настолько страшным, что даже сейчас мурашки по коже идут, когда вспоминаю. А тогда у меня кровь в жилах леденела. Это была смерть Мальчишки-Борга и рождение чудовища, Борга-берсерка. Рождение воина из стали. Все легенды: про бой с медведем, про его ярость в битвах – это то, что хотят помнить все наши земляки. То, как твой отец плакал, и с упоением калечил и убивал своих обидчиков, люди помнить не хотят. Все выжившие калеки умерли рано – кто-то через пару дней, кто-то страдал годы. Люди это помнят, но предпочитают не ворошить прошлое.

Варг слушал рассказ Олги, открыв рот. Он впервые слышит такое о своем отце.

– Варг, мне нужно идти, а тебе нужно отдохнуть и восстановиться.

– Олга, а ты расскажешь мне еще что-нибудь интересное про отца? У меня много вопросов. Ты сегодня еще придешь?

– Ну… Менять перевязки сегодня перед сном нужно обязательно, а без меня тебя Борг замотает в повязки как пленника. Так что у меня нет выбора – я зайду, и, пока буду тебя мучать, расскажу еще кое-что интересное. А пока спи, набирайся сил.

Олга, несмотря на благородный возраст, оставалась жизнерадостной и подвижной старушкой, у которой на лице самые большие морщины из-за улыбки, которая была ее частой гостьей. Она быстро покинула дом Борга и ушла по своим делам, оставив Варга сгорать от ребяческого любопытства, ведь вечером его ждут новые рассказы и, чтобы быстрее дождаться вечера, ему лучше поскорее уснуть. И сын кузнеца это уловил сразу. Вообще, Олга во всем оказывалась права в конечном счете, и обладала даром убеждения. Каждый ребенок в деревне хотел бы, чтобы их мамы и бабушки были похожи на добрую знахарку-ведунью, что живет между лесом и деревней.

Варг пытался уснуть, но он услышал внизу тяжелые шаги. Это был Борг. Борг тяжело сел рядом с Варгом – доски на полу заскрипели под тяжестью массивного кузнеца. Он пришел с кожанным мешком эля. Эль помогал Боргу расслабиться, когда тот сильно нервничал. Огромным везением и счастьем для всех было то, что, когда Борг напивался, то не буянил, а напротив, – шутил, улыбался и громко смеялся.

– Ну? Как прошло твое знакомство с имперской армией?

Борг спросил с усмешкой, не глядя на сына и делая очередной глоток эля.

– Отец, ты сам видишь – КАК. Варг, сидя в постели, развел руками, делая жест, чтобы отец посмотрел с ног до головы и оценил.

– Я только вижу, что ты вернулся с поражением. – В ответе было осуждение.

– Да, отец, я проиграл. И единственные достижения с этой встречи, что не плакал, не сдавался и не просил пощады.

– Они оскорбили и унизили тебя, сын. Такое наш народ не прощает. Во всяком случае – не прощал в старые времена.

Через секунду в комнате буквально гудел тяжелый голос отца, а огромные руки, сжатые в кулаки, которыми он в порыве гнева едва не сломал дубовый пол одним своим ударом, напоминая рычащим басом про историю войны и на какие низости романы пошли, чтобы получить север почти даром.

– Эти крысы не умеют драться и боятся войны и открытого боя! Им честь неведома! Без подлых ударов из-за угла и магических предметов они дерутся не лучше, чем блудницы в их имперских кабаках! Сын, я категорически против того, чтобы ты был частью этой смердящей кучи обманщиков! Они взяли в заложники детей короля и генералов, и только так им был сдан Сталванд и весь Эвигефрост. Даже мечами не сверкнули эти трусы, только с кинжалом на детей идти могут! Чему ты у них там восемь лет учиться собираешься? Драться с самыми слабыми? Много принесет это богатства? Я уже не говорю о славе!..

– Нет, отец. Я не стану учиться и служить там, где могут драться только с самыми слабыми.

– Правильный ответ, сын… Это правильный ответ…

– Отец, если ты и твои друзья так ненавидите Империю, то почему в течение двенадцати лет так ни разу и не восстали?

– Собрать достаточно людей, при этом проверенных людей, чтобы все удержать в секрете до подходящего момента. Всего не перечислить – переворот такого масштаба требует очень долгой подготовки. Самое главное – это вы, новое поколение Севера. Нужно вырастить, подготовить и обучить вас. Если кто-то сейчас этим занимается, то услышим о тайных собраниях через несколько лет. Теперь ты понял?

– А почему ты, Дарт, Бьёрн или Тургрин эту организацию не создадите?

– Потому что пока везде полно шпионов Империи и мы рискуем вашими жизнями, а вы надежда Севера и его будущее – так рисковать мы, к сожалению не готовы.

И Борг неспешно сделал несколько глотков, предоставляя сыну возможность осмыслить услышанное.

– Значит, нам предстоит воевать против Империи?

– Рано или поздно грянет война. Варг, ты ведь знаешь нашу историю. Когда-то наши предки были обделены и всеми гонимы, и позднее мир вернул им долг сполна. Если сейчас Север под пятой Империи, то скоро Империя будет платить нам. Ну да ладно о войне – до нее еще годы. Я хочу обсудить с тобой вчерашний день и твои планы на будущее.

Борг смотрел прямо в глаза своему сыну. Варг в такие моменты в своей душе перебирал целую палитру эмоций, от страха до восхищения. Через минуту молчания Варг начал говорить:

– Мне нечего добавить, отец. Я с позором проиграл противнику, который слабее меня.

– Да, я знаю, как это произошло, – все детали. Как этот племянник наместника хотел на север посмотреть. Я не об этом. Я о твоем желании стать воином Империи, и твоем отношении к самому себе.

Что-то внутри Варга начало рушиться – он вспоминал унизительное отношение имперцев к себе и к своим землякам. Высокомерие имперцев просто не знало границ. Варг еще хотел стать воином, но уже не видел себя под знаменами Империи. Он испытывал отвращение к имперцам, как к испорченной еде или как к чьим-то экскрементам. Но было какое-то новое чувство, которого Варг еще не знал, оно наполняло его и жгло изнутри. Пискля дрался с ним нечестно, использовал магические фокусы и прятался за огромным охранником. Будь воля Варга, он бы… Отец все это прочитал в глазах сына и в ответ довольно усмехнулся, словно нашел то, что давно искал.

– Ты готов, сын. Твой дух и разум готовы. Осталось только подлечить тело, и можно начинать.

Он встал и пошел к выходу.

– Что начинать?

Борг с улыбкой ответил:

– Узнаешь, как поправишься. Пока ни о чем больше не думай, отдыхай. И да, Варг. Ты защитил ту девчушку, заступился своего сородича – ты молодец, сын. Отдыхай!

Закупорив мешок с элем, он вышел из дома и направился к своему горну. Он продолжил свою работу, выбивая искры из раскаленного металла и заставляя его звенеть на всю деревню.

Спустя несколько дней Варг уже ходил без хромоты, движения не причиняли боли, а рассечение на левой брови зарубцевалось, готовясь стать красивым шрамом на лице будущего мужчины. Отец подшучивал, что через несколько лет с таким украшением у него от девчонок отбоя не будет. Они этим утром шли в лес по замерзшей земле, которую мягко укутывал снег, падая крупными хлопьями.

– Куда мы идем?

– Варг, тебя разве не мучали вопросы, на которые ты хотел получить ответы? Так вот – мы идем за ответами.

Они углубились в лес на столько, что стволы хвойных деревьев скрыли обратную дорогу. Наконец, они пришли к скале, в которой зияла дыра по форме, близкой к овалу, высотой до двух метров шириной до полутора.

– Мы идем в эту пещеру?

– А тебе страшно, сын?

– Нет. Просто сегодня сплошные загадки и ни одного ответа.

– Внутри пещеры ответы.

Отец и сын спустились в пещеру по ступенькам, высеченным из камня. В пещере мерцал свет от факелов, лестница уходила вниз по спирали. Когда они спустились вниз и стояли в круглой комнате, Борг подошел к стене, на которой в свете факелов Варг увидел выгравированные в камне изображения древних северян о истории их народа, легендах о могущественных воинах и их подвигах. У северян, как и у многих язычников, были распространены обереги, с изображением животных. Существовали три основных оберега. Сокол – олицетворял всевидящего охотника и был оберегом для воинов-мастеров боя на дальних дистанциях. Волк – стайный хищник, его носили большинство нордов – универсальные бойцы и щитоносцы. Последний и самый грозный – медведь, хозяин северных земель, его носили берсерки – зверолюди.

Варг стоял посреди огромного зала и распахнутыми глазами смотрел на тотемы и изображения на стенах. В темноте все зашевелилось, и через секунду зажглось около двух сотен факелов. Вокруг стояли норды, покрытые шрамами и татуировками. Большая часть из них были мужчины, и горделивого вида женщины. Они напевали трехголосьем на незнакомом языке. Тем временем Борг занял место под статуей медведя и держал в руках секиру, под статуями сокола и волка встали еще две тени, – это были Бьёрн и Торгрин. Бьёрн держал щит и меч. А Торгрин лук и стрелы. Повисла тишина, прерываемая игрой огня на факелах.

– Отец, Бьёрн, Торгрин… Что это? Почему вы молчите?

Тишину прервал голос, стоящего посередине, огромного норда. Он был даже больше Борга. На голом торсе висела шкура медведя. На открытых участках тела виднелись шрамы и татуировки. Темнокаштановые волосы были выбриты на висках и затылке, а остальное было собрано в косу. Густая борода была с проседью. Он посмотрел из-подлобья на мальчика, вскинул руки, и зал задрожал от густого рыкающего баса:

– Эз лебе диэ Блутиге эрнтэ!7

– БЛУТИГЕ ЭРНТЭ!!!8 – Борг, Бьёрн и Торгрин разорвали тишину, подняв в правой руке свое оружие. Они гаркнули зверинным ревом так, что десятилетний Варг едва не обмочился с испугу. У него на какое-то время пропал дар речи. Он слышал иностранную речь ранее… На имперскую сосвем не похожа – та словно игра на лютне или как журчание ручья, а эта речь была боем больших барабанов или громовым раскатом, словно рты были как кузница – зубы и язык владельцев лязгали и звенели в сильных ударах, как молотом по наковальне. Эти звуки наполняли Варга одновременно и страхом, и силой.

– Уыр вартэн ауф ийрэ гэбюрт, сталкриигер! Уыр фраян унц ауф дайн эрвайен! Зи вурдэн геборен, ум дэн Тод ауф дэм щляхтфельд унд ан дэр гляйхен штелле зи иир лебен верлассен цу траген, мит милитярищен Руум бедект!!! Уыр бегрюфен зиы!!!9

И три война снова проревели:

– УЫР БЕГРЮФЕН ЗИЫ!!!10

У Варга бежали мурашки по коже – от воинственного боя барабанов и зверинного рева на непонятном языке у мальчика были странные чувства… Словно воздух был пропитан силой и яростью, и сейчас все это, словно вода в песок, проникает в Варга и заполняет собой каждую частицу тела от пяток до кончиков волос. Заполняют все мысли жажда битвы, жажда крови. Душа, словно раскаленный огненный шар, готова была выпрыгнуть и лететь, как огненная буря по свету, неся за собой смерть и разрушение.