Ошибка Архагора

Один из лучших фехтовальщиков Мрании, барон Вилья де Кампа, не знавший поражений на дуэлях и в боевых сражениях, не может справиться с каким-то иноземным купцом, который словно в насмешку даже не пожелал обнажить свой меч. Такого не мог ожидать никто.

Создавалось впечатление, что Масар просто перемещался в пространстве самым непостижимым образом, уходя от неминуемых ударов. То он просто отступал назад, то внезапно оказывался сбоку от нападавшего, то падал куда-то вниз и вырастал за спиной. Но, похоже, скоро это ему надоело.

– Ну, довольно, ужин стынет, – разомкнул он уста.

Его озверевший от неудач противник потерял самообладание, дико взвыл и с размаху нанёс рубящий удар по косой справа налево. Но и на этот раз его меч просвистел во мраке мимо цели. Барон ещё не успел осознать свой очередной промах, как почувствовал, что в низ его живота что-то уткнулось и зелёные трико, красиво облегавшие крепкие стройные ноги, стали мокрыми. Не было никакой боли, просто опорожнился мочевой пузырь. Не обращая на это внимания, он попытался достать обидчика остриём меча круговым движением снизу. Перед его глазами мелькнул конец палки, и мгновенно всё вокруг погрузилось в непроглядный мрак. Но он не прекратил тщетных попыток поразить врага. Не видя ничего вокруг, он начал стремительно вращать вокруг себя мечом, создавая непреодолимую преграду. Даже стрела не смогла бы поразить его сейчас. Когда темнота рассеялась в его глазах, он увидел прямо перед собой спокойно стоящего иноземца. На губах того играла лёгкая улыбка, а глаза сияли льдом, из них повеяло ужасом. Смерть смотрела в глаза барона из глубины чёрных зрачков противника.

Впервые в жизни Вилья де Кампа испытал страх. Хмель давно испарился из его мозга. Умирать так не хотелось. Но баронская гордость и дворянская честь не позволили отступить. Превозмогая животный ужас, он бросился в последнюю атаку. Казалось, вот сейчас эта ничтожная палка пронзит его бешеное сердце и всё закончится. Мысль работала лихорадочно и мгновенно. Он даже успел прочувствовать этот роковой удар и приготовился к боли, когда палка пронзит его грудь. Но удар пришёлся совсем не туда, где он его ожидал. Тупое прикосновение почти без боли пришлось в промежность сзади. И тут же раздался характерный звук рвущейся ткани, а следом за ним, распространяя зловоние, содержимое кишечника наполнило трико, стекая в ботфорты.

Ноги сами по себе подогнулись, и он осел на колени. Рука ещё сжимала рукоять меча, но силы уже покинули тело, да и желания встать не было. Хотелось просто завалиться на бок и забыться.

Трое человек с фонарями, ошарашенные открывшимся зрелищем, стояли как вкопанные, разинув рты. Наблюдатель за бочками, в немом восторге взирал на господина. Иноземный купец отсалютовал палкой поверженному противнику, стоя у него за спиной. Затем отбросил палку в темноту и неспеша направился к двери. За его спиной вышли из оцепенения трое свидетелей позора их друга. Три руки легли на рукояти мечей и потянули их из ножен.

– Не делайте глупостей, господа, – холодно произнёс, не оборачиваясь, Масар, угадав их порыв, будто имел глаза на затылке, – и никто не узнает об этом досадном инциденте.

Удивительно, но этот голос остудил горячие головы, мечи так и остались в ножнах. Посреди двора на коленях стоял человек в мокрых, грязных трико, распространяя вокруг себя вонь выгребной ямы, а верхняя часть лица его стремительно заплывала фиолетовой опухолью с кровавым подтёком на переносице. Иноземец, заметив в темноте своего слугу, сделал ему знак, и тот бросился открывать перед ним дверь.

Вернувшись за свой стол, Масар спокойно закончил ужин и поднялся в номер, а стол, где недавно развлекалась весёлая компания, остался пустовать.

В номере жрец приказал слуге наполнить купель. Таракан бросился выполнять приказание. Его так и разрывало любопытство, буря восторгов готова была вырваться из него. Но он уже усвоил правила поведение исправного слуги и не позволял себе давать волю эмоциям.

Масар принял ванну и переоделся в чистое бельё, приготовленное слугой. Выходя из ванной комнаты, он велел мальчику тоже искупаться. Это переполнило чашу терпения, и Таракан разразился восторженной тирадой.

– Спасибо, господин Масар! Вы так добры ко мне и великодушны к врагам. Вы так великолепно сражались, но позвольте задать один вопрос.

– Задавай, мальчик, возможно, я дам тебе ответ.

– Почему при вашем несравненном боевом мастерстве вы не убили этого человек, ведь он оскорбил вас?

– Знаешь, Таракан, человеческая жизнь, самое драгоценное, что есть на этом свете. Нужна очень серьёзная причина, чтобы прервать её. Убивать людей, не имея такой причины – величайший грех. Но в этом мире люди часто убивают друг друга, не имея на то ни малейшего права, а порой и никакой пользы. Этим убийца навлекает на себя неотвратимое и ужасное наказание. И даже если оно не постигнет его при жизни, на том свете он обязательно расплатится за это. Суд будет неумолим, а наказание жестоко, невзирая на ранги и былые заслуги. Можно убить врага, защищая свою жизнь, жизнь беззащитных невинных людей, отстаивая свои идеалы. Но только врага. А этот человек не является моим врагом, он просто глупый невежа, к тому же одурманен вином. Он не заслуживает смерти, его просто нужно было наказать.

– Но ведь он хотел убить вас, значит, вы имели право убить его, защищая свою жизнь!

– Хотеть и мочь – разные вещи. Смерть от его руки мне не грозила, и права убивать его я не имел. И ты запомни навсегда; убийство – есть исключительная мера, когда все другие средства исчерпаны. Тебе сейчас это трудно понять до конца, но ты просто запомни, а мудрость и опыт придут. С годами ты научишься находить грань, за которой не действуют никакие меры кроме смерти. Однажды ты уже совершил убийство, добив раненого. И наказание за это обязательно постигнет тебя. Единственно, что тебя хоть как-то оправдывает – это твоя детская глупость и то, что ты оказался среди отъявленных мерзавцев не зная другой жизни. Не было у тебя наставника, который бы открыл тебе глаза.

– Значит теперь вы мой наставник? – удивлённо глядя жрецу в глаза, спросил Таракан.

– Об этом говорить ещё рано. Отправляйся мыться. У меня ещё есть дела.

*

Через несколько дней они погрузились с лошадьми и багажом на корабль, отплывавший в Гали. Ветер не был благоприятным, и короткое путешествие затянулось на шесть дней. Дни этого пути пролетели в непрестанных занятиях языками, географией, основами черчения. Таракан получил и несколько уроков фехтования кривым кинжалом.

Но вот уже из-за горизонта вырастает угрюмая громада каменной цитадели. Затем стал виден большой город, раскинувшийся вокруг неё. А вот и причалы торгового порта. На одном из них застыл всадник на стройном чёрном скакуне, в сером плаще с накинутым на голову капюшоном. Он не махал руками и не показывал лица, но не узнать его было невозможно. Слишком заметен он был среди портовой суеты своей неподвижностью и благородной осанкой.

Даруг уже два дня как прибыл из Кхакха и поселился в "Белом аисте", сняв один из лучших номеров с отдельным входом и видом сразу на море и цитадель. Скромно поприветствовав друг друга на причале, жрецы дали волю своим чувствам в номере гостиницы. Их глаза сияли радостью, они обнялись по-братски. Хоть и не долгой была их разлука, но на чужбине она кажется вдвойне дольше. Весь остаток дня они провели в беседе, запершись в отдельной комнате. Даже ужинать они не спускались вниз, Таракан заказал для них ужин в номер. Никаких других приказаний мальчик не получал и проводил время в праздности, любуясь с балкона городом.

Гали не был таким роскошным как Лирга. Здесь не было архитектурных излишеств. Галийцы предпочитали прочность и защищённость своих домов роскоши и воздушности каменного кружева. И жители одевались под стать своим жилищам. Добротная прочная одежда была почти лишена украшений. Лишь изредка проблёскивали в толпе женские бусы или серьги. Мужчины носили только знаки отличия, от деревянных жетонов простых галийцев до алмазных заколок на плащах знати. Суровость нравов и строгая дисциплина видна была во всём. Строгие крепкие здания, прямые и чистые улицы, порядок на рынках и в лавках торговцев, строгость и предупредительность бдительной городской стражи. Даже в увеселительных заведениях местные жители вели себя скромно, подавая пример приезжим. К иноземцам относились снисходительно, прощая им некоторую развязность. И в тоже время жители отличались исключительным гостеприимством.

Столица Гали расползалась во все стороны от старой цитадели и давно вышла за оборонительную стену вокруг старого города. А над всем этим возвышалась серая громада древнего замка. Стены его поднимались на недосягаемую высоту, а центральная башня уносилась почти под облака. Она служила не только оборонительным целям, но и была отличным наблюдательным пунктом и маяком, свет которого виден издалека, служа надёжным ориентиром для капитанов кораблей.

Но в городе этом задержаться пришлось ненадолго. Отрывочные сведения жрецы объединили воедино и получили оптимистичный прогноз на будущее. Наконец-то выяснилось, что в семье царя Всеволода, правителя соседнего государства Славия, пополнение. Пять месяцев назад родилась внучка. Теперь предстояло отправляться в столицу Славии Мураван. Путь туда лежал неблизкий. Государство это раскинулось на Великих Равнинах на многие тысячи километров. От Гали до Муравана, как утверждали купцы, всадник мог доскакать за две недели. Дороги в Славии плохие, места малонаселённые, по причине больших расстояний, но народ миролюбивый и гостеприимный, хотя иногда и пошаливают разбойничьи ватаги, грабя купеческие караваны или богатых путешественников. Но в городах и посёлках опасаться нечего. Местные власти жестоко наказывают воров и разбойников. Если отправляться в путь с большим охраняемым караваном, то можно не опасаться нападения.

В ближайшие дни каравана в Славию не предвиделось, а время дорого. Придётся отправляться втроём верхами. Всё необходимое для дальней дороги закупили быстро, и уже через четыре дня за спинами троих всадников растворялась в дымке вершина замковой башни.

Скакали по пыльным дорогам три всадника. Два молодых мужчины, закутанных в серые дорожные плащи, и мальчик в красной вязаной шапочке. Останавливались только чтобы дать отдых лошадям, сами валились от усталости, но быстро пополняли запасы провизии и фуража. В редких селениях расспрашивали о короткой дороге и вновь уносились в пыльные дали бескрайних Великих Равнин. Весной они высадились на угрюмый островной берег, а теперь уже лето в разгаре. Если там, в Мураване та, которую они ищут, то до глубокой осени можно успеть выполнить миссию и убраться из этой чужой страны до наступления холодов. Хоть, впрочем, на южном побережье Славии зима и не отличалась суровостью, снег выпадал редко, а реки не замерзали вовсе.

Вдруг, сзади послышался топот конских копыт. Откуда взялся десяток наездников на этой пустой равнине, понять было трудно. Видно было у них где-то тайное укрытие: лощина или овражек какой. Они с посвистом нагоняли трёх путешественников. Кто, как не разбойники могли появиться так внезапно, и намерения их не вызывали сомнений. А догоняемые пришпорили своих породистых скакунов и стали медленно, но верно отрываться от погони. Разбойничьи лошадки не отличались прытью, а восточные скакуны гордо уносили своих седоков от опасности. Вскоре впереди открылся крутой спуск к реке. Высокие обрывистые берега имели только один единственный путь к мостику, перекинутому через неширокую реку. А течение в реке быстрое и глубина в этих местах большая. Но до моста добраться им не удалось. На мосту толпилось ещё десяток разбойников с копьями. Теперь стало понятно, почему преследователи не особенно торопились. Как опытные охотники они загнали жертву на номера. Западня! По бокам отвесные стены берегов, сзади уже показалась погоня. Что делать?

Откупиться наверняка не удастся, оберут до нитки. Прорваться с ходу тоже нельзя, десяток копейщиков легко остановят трёх всадников на узком мосту. Вступать в бой с двумя десятками вооружённых людей рискованно даже таким умелым бойцам как они. Нельзя рисковать своими жизнями, ведь миссия ещё только началась.

Масар и Даруг приблизились к мосту, зажали между своими конями третьего и взглянули друг другу в глаза.

– Примем бой? – спросил мысленно Масар.

– Рискованно, может пролиться наша кровь, – взглядом ответил Даруг.

– Да, миссия – прежде всего, а пока мы не имеем права рисковать собой. Может попробовать подчинить этих, на мосту?

– Попробовать можно, но хватит ли у нас сил на десятерых человек? – вопросом ответил Даруг.

– А если использовать его? – кивнул Масар на слугу.

– Он совсем не обучен, едва ли у него получится, – выразил сомнение Даруг.

– У него очень мощный потенциал, я проверял. Только нужно правильно объяснить ему.

– Что ж, попробуем. Другого способа избежать боя сейчас мы не можем применить.

Мысленный диалог между жрецами произошёл мгновенно, произнести эти слова было бы намного дольше.

– Таракан, слушай меня внимательно, смотри мне в глаза и делай так, как я скажу, – обратился Масар к слуге.

Мальчик молча кивнул и устремил свой взгляд в бездонные чёрные зрачки господина.

– Ты слышишь только мой голос, – медленно начал Масар, – только люди на мосту занимают всё твоё внимание. Они хотят убить тебя! Ты очень рассердился на них. Закрой глаза и думай только о том, как ты их ненавидишь, даже сильней, чем Рейгонара! Нет в тебе страха перед ними! Ты сильнее их, они должны подчиниться твоей воле. Думай только о них.

Мальчик застыл в седле как изваяние и не двигался. Жрецы, молча, тронули коней, устремив свои взгляды на разбойников. Медленно, тесной группой они приближались к мосту. А десяток копейщиков замешкался, и вместо того, чтобы ощетиниться копьями, разомкнул строй. Растерянные люди вытянулись вдоль перил мостика, будто почётный караул, пропуская важных персон. Трём всадникам проехать по мосту рядом невозможно, и они перестроились в колонну. Когда последний всадник проехал мимо, разбойники поступили совсем уж невероятно. Они сомкнули строй и ощетинились копьями против конных преследователей, словно защищая ускользавшую жертву. А троица уже пришпорила коней и мчалась прочь. Копейщики на мосту ещё стояли стеной, когда конные разбойники чуть не напоролись на острия их копий. Они же никак не могли ожидать, что их же собратья обратят оружие против своих. Верховые ругали пеших на чём свет стоит, а те, молча, стояли непреодолимой преградой пока троица несостоявшихся жертв не скрылась из виду. Вот тогда пешие грабители опомнились. Будто проснувшись, они не могли понять, что происходит, почему их так ругают верховые. А когда сообразили, что по их вине добыча ускользнула, побросали от досады копья и ругали себя последними словами. Разозлённые неудачей преследователи, видя, что опасность им уже не угрожает, а догонять добычу бесполезно, кинулись в драку. Завязалась жестокая рукопашная схватка, в которой каждый вымещал своё зло на другом. Дрались остервенело. Кого-то топтали ногами, кто-то полетел в быструю реку. Самые везучие отделались синяками и выбитыми зубами.

Грабители наказали сами себя. Разбойничья шайка распалась. Многие бросили это гнусное ремесло.

Больше в пути не случилось никаких неприятностей. Таракан всю дорогу думал и гадал, как же это получилось, что они невредимыми ушли от разбойников. Неужели жрецы победили в схватке? Он ведь помнил только то, что ему приказано было закрыть глаза. Открыл он их, когда разбойников и след простыл. Но почему-то ему казалось, что схватки не было. Наверняка его хозяева каким-то чудодейственным способом обманули грабителей. А спросить он не решался, помня, что слуга должен больше слушать, а не спрашивать.

Стольный город Мураван оказался огромным. Сначала вдоль дороги появились первые дома посада, широко раскинувшегося вокруг городских стен. Потом показались и белые зубчатые стены с башнями на капонирах. Город располагался на островах дельты реки Мурава при впадении её в Срединное море. Всю эту дельту и окружала городская стена. Каждый остров внутри стены был отдельной крепостью с дворцами знатных бояр, рынками, мастерскими и домами приближённых к царю дворян. Между островами перекинуты подъёмные мосты. У каждого острова своя пристань со складами. На самом большом острове находился морской порт с множеством портовых построек и служб. А Царский остров имел свой морской причал, к которому вёл отдельный узкий фарватер. С моря к городу вёл единственный фарватер, ограждённый тремя парами островков со сторожевыми башнями-маяками. Ближе к городу фарватер раздваивался. Основной и широкий вёл к порту, а малый – к царскому причалу. На подходе к Царскому острову стояла ещё пара башен-маяков.

Древний город постоянно строился и расширялся. Вся его архитектура – это наслоение разных эпох и стилей строительства.

Взять такой город штурмом с суши было невозможно, а с моря его могли атаковать только мелкосидящие лодки, которые могли быть легко уничтожены стрелками с башен и стен. Большим боевым кораблям подойти к городу не удалось бы из-за кольев, поднимаемых на цепях со дна между сторожевыми башнями-маяками. Даже в былые жестокие времена, когда враги Славии совершали набеги на Великие Равнины, этот город видел в своих стенах только пленных врагов, или послов, просивших о мире. Но с тех пор, как славы породнились с остроухими гурами и заключили союзы с Гали и Саронгом, никто уже не отваживался напасть на великую державу. И даже восточные кочевники редко совершали набеги на порубежные земли. Народ уже привык к мирной жизни. Торговля и ремёсла процветали. Успели состариться бывалые воины, получившие свои шрамы в жестоких битвах. Выросло и окрепло поколение, не знавшее ужасов и лишений войн.

И лишь недавнее таинственное знамение будоражило умы столичных жителей. Что могло означать то необычное затмение Солнца? Нет-нет да вспыхивали споры на рынках между жителями города, давно не знавшего войны. Кто-то даже вспоминал о пророчестве старой ведуньи.

Приезжие купцы обычно селились в гостинице на Портовом острове или у знакомых. Некоторые купеческие гильдии имели в городе свои постоялые дворы поближе к складам и лавкам. На одном таком постоялом дворе и остановились два заморских торговых переговорщика со слугой-мальчиком. Этот постоялый двор располагался на небольшом острове между Портовым и Царским. Рядом громоздились склады, лавки, мастерские, а окна выходили на пристань и стены Царского острова. Стены были невысоки, за ними виднелись крыши дворцов и купола храмов. На Царском острове жили только члены царской семьи и их слуги. Никаких торговых или иных коммерческих построек на острове не было. Всё необходимое доставлялось либо по воде, либо через двое ворот. Одни из ворот как раз и выходили на Турьин остров, названный так по имени основавшегося здесь первым боярина Тура. На нём находился постоялый двор, где остановились жрецы.

Теперь необходимо убедиться, что внучка царя именно Дитя Солнца – цель всей миссии. Нужен благовидный предлог для посещения дома старшего царевича Якова. Определить подлинность можно только при личном контакте, необходимо оказаться совсем рядом с девочкой, увидеть её своими глазами. Несколько дней жрецы как всегда посвятили изучению города. Заодно знакомились с местными торговцами и заезжими купцами. Осторожно, в непринуждённой беседе, выспрашивали о том, как можно законным путём попасть на Царский остров. Купцы там бывали очень редко, так как там не было никаких торговых или ремесленных предприятий. Свои люди закупали всё необходимое и завозили на остров, а простые горожане вообще не допускались стражей на Царский остров вот уже шесть месяцев. События, произошедшие полгода назад, изменили уклад жизни в царских чертогах. На весь город это мало повлияло, а вот обитатели этой закрытой части столицы ощутили значительные перемены в своей жизни. По слухам, просочившимся из дворца, царь Всеволод давно уже был не в себе. На людях почти не показывался, государственными делами практически не занимался. Отлично отлаженная машина государственного управления пока обходилась без него. Сам же государь всё время проводил с царицей или же нянчился с дочерью Якова. После того как его собственная дочь родилась мёртвой, всю свою любовь и нежность он выплеснул на обожаемую внучку. А вся жизнь вокруг него носила печать таинственности и скорби. Но все приближённые надеялись, что по истечении годового траура жизнь вернётся в привычное русло.

После долгих поисков и тяжёлых раздумий, решение было найдено. Лето приближалось к концу. Начался сезон сбора урожая, а когда урожай будет собран, настанет время праздника Плодородия, почитаемый и широко празднуемый всеми жителями Великих Равнин. Правда, праздновали его в разное время: в северных княжествах праздник наступал на месяц позже. Да и не было определённой даты – как управятся, так и начинают веселиться. Празднование обычно длилось несколько дней, жители ходили в гости к друзьям и дарили друг другу незамысловатые подарки, устраивали игрища и всячески веселились. Приглашать в гости на этот праздник не полагалось. Каждый имел право с подарком нанести визит, а хозяева должны были проявлять особое гостеприимство.

Вот и решено было организовать праздничный визит торговых гостей на Царский остров с преподнесением подарков его обитателям. Велика вероятность, что по случаю траура, гостям будет отказано, но тогда это будет нарушением многовековой традиции народа. Сильны народные традиции, и полагается откладывать в сторону все дела, забывать на время праздников все горести и распри, открывать душу навстречу радости и любви.

Масар и Даруг, беседуя со многими купцами и ремесленниками, уговорили некоторых нанести визит царственным особам, а те, в свою очередь, обещали привлечь к этому событию своих знакомых и братьев по цеху.

У Таракана была теперь особая роль. Ответственное и хитроумное задание выпало ему. Он должен был завести тесные знакомства среди местных мальчишек, а лучше всего сдружиться с детьми обитателей Царского острова. Расчёт был прост: мальчишки такой народ, что пролезут в любую дыру. Их любопытные носы проникают в любую щель, а сами они не привлекают такого пристального внимания стражи, как взрослые горожане или, тем более, иноземцы. Для этого Таракан был освобождён от многих служебных обязанностей и с утра до вечера пропадал где-то, переодевшись в свою старую одежду. Для лучшего взаимопонимания с местной детворой его снабдили несколькими мелкими монетами, чтобы и сам не был голодным, и мог бы при необходимости, заводить новых друзей с помощью нехитрых лакомств. Он быстро освоил местный диалект и уже почти не отличался от городских сорванцов. Но каждый вечер, возвращаясь на постоялый двор, он давал полный отчёт обо всём, что видел, слышал, чем занимался и где побывал. Чертил подробные планы всех мест и зданий, куда удалось проникнуть. Вот для чего учили его языкам, географии и черчению. Ещё он обязан был читать все документы, которые могли попасться ему на глаза, но так, чтобы никто не заподозрил в нём грамотного человека, ибо мальчик, читающий деловые бумаги мог вызвать серьёзное подозрение, а шпионов не любят нигде.

К празднику Плодородия у жрецов был подробный план города, со всеми фортификационными сооружениями. Таракану даже удалось проникнуть на Царский остров и узнать расположение всех построек. Особым достижением маленького шпиона был подробный план усадьбы царевича Якова, в сад которой он с мальчишками лазил воровать персики. Сторожа ловили их, пороли сурово, но отпускали – дети ведь. Однажды вечером, притаившись на вершине забора за густыми зарослями винограда, он видел в садовой беседке женщину, кормившую грудью ребёнка. Ребёнка разглядеть не удалось, а женщина была явно старше царской невестки. Познакомившись с детьми слуг этого дома, Таракан выяснил, что грудным ребёнком является как раз внучка царя Светозара, удивительно подходящее имя ей дали, а грудью её кормит кормилица Меланья. В хорошую погоду девочку всегда прогуливают по вечерам в саду. После кормления с ней гуляет либо мать в сопровождении кормилицы, либо сам царь. Охраняется усадьба не очень строго. Собак спускают только на ночь. У ворот всего двое стражников и два сторожа по очереди обходят территорию в течение суток. Работа была проделана большая. Много сведений добыто и о царских палатах. Теперь главное удостовериться в подлинности девочки, а иначе всё зря и придётся начинать всё сначала в другой столице.

И вот настал долгожданный праздник. С утра весь Мураван загудел как потревоженный улей. Жители проснулись рано и принялись за последние приготовления к празднованию. Пекли пироги, готовили разные угощения для гостей или подарки для хозяев, к которым собирались в гости. Обворожительные ароматы наполняли улицы огромного города внутри городской стены и за её пределами. На рыночной площади Купеческого острова с утра было пустынно, торговля сегодня не велась, всё необходимое было закуплено вчера. Но когда Солнце вскарабкалось на городскую стену, на площадь стали стекаться люди. Это были представители купеческих товариществ и иноземные купцы, которые заранее договорились начать своё праздничное шествие на Царский остров отсюда. Каждый нёс с собой свёртки, мешки, корзины и прочее. В гости без подарков отправляться не положено, а тем более к обитателям Царского острова. И подарки подбирались под стать хозяевам. Масар и Даруг повернули дело так, что им выпало право преподнести подарок царской внучке. Для девочки была куплена у заморского купца уникальная кукла в драгоценных одеждах и с хитроумным механизмом внутри, который позволял ей самостоятельно двигаться, нежно смеяться и произносить ангельским голосочком несколько незамысловатых фраз. Внешне она выглядела почти живой; нежная и упругая кожа, изумрудные глаза, перламутровые ноготки на тонких пальчиках и изысканная причёска из золотых паутинок. Тончайшая ювелирная и кропотливая работа гениальных мастеров-механиков. Кукла эта могла стоить целого состояния, но никаких денег не жалко для выполнения порученной миссии. Тем более что жрецы оказались не менее талантливыми мастерами и снабдили куклу "живыми" глазами. Всё, что видела кукла, могли увидеть и они. Для такого драгоценного подарка требовалась и подобающая упаковка. Великолепный ларец из гранёного хрусталя с прозрачной крышкой стал её домом.