Шанс. Книга 1. Возрождение

В отведённой ему комнате Влад раскрыл платяную секцию шкафа и задумчиво прошёлся взглядом по ряду из двух дюжин костюмов различного фасона, состава ткани и расцветок.

«Выбор, однако!» – констатировал он мысленно.

Раздвигая вешалки, Влад глянул на два – три костюма, руководствуясь больше любопытством, чем необходимостью, и снял неброскую повседневную двойку голубовато-серого цвета. В бельевом отделении, не заморачиваясь предложением, вытянул из объёмистых стопок упаковку светлого белья, носков и однотонную рубашку. Обширно представленную коллекцию галстуков он проигнорировал.

Одежда сидела превосходно: нигде не тянуло и не давило, будто он носил её уже давно. Влад запустил руку во внутренний карман пиджака и достал тиснёный бумажник.

– Шерр! Тут не только карта гостя, тут – деньги!

– Разумеется. На расходы. Что бы ты делал в городе без них – даже в забегаловке не перекусить. Вдруг с голоду помрёшь – мне тогда перед Норой ни в жизнь не оправдаться.

– Да не помру я!.. – на окончании реплики он запнулся, будто прикусил язык, и продолжил не столь уверенным тоном, – …с голоду.

– Ну, не помрёшь, конечно, – словно не замечая его замешательства откликнулся ковбой, – но так, по крайней мере, у тебя не возникнет фантазии у кого-нибудь одолжиться.

– Здесь столько…

– Ну?!

– Столько у нас доцент не получает!

– Да что ты! В самом деле?.. Влад, что у тебя за привычка по пустякам выяснения зачинать? Друзей захочется в ресторан пригласить на прощальный ужин, сувенир на память кому-нибудь оставить, да мало ли? Я не рекомендовал бы встречаться с кем-либо из друзей: ты уже «не тот, что был вчера», но сейчас это тебе пояснять – только время терять. Поэтому давай, дуй – там сам разберёшься. Да!.. и помни, пожалуйста, про гостиничные правила: ты возвращаешься до одиннадцати вечера или не появляешься до утра – в целях экономии психоэнергетических затрат не стоит лишний раз привлекать внимание как любопытствующей, так и «компетентной» части гостиничного персонала…

– Ну, что ещё? – спросил Шерр, чувствуя в собеседнике лёгкую неуверенность.

– Не могу вспомнить, где мои документы: в больнице, может, или в общаге остались?

– А они тебе на кой ляд?.. А впрочем,.. изволь посмотреть в бумажнике.

– Там нет!..

– Посмотри внимательней… – Шерр тяжело вздохнул, словно в разговоре с безнадёжным упрямцем.

Влад снова достал бумажник и убедился, что минутой ранее не сумел разглядеть в нём паспорта и удостоверения аспиранта, поместившихся в одном из отделений.

– Нехорошо быть таким рассеянным, – проговорил он как бы самому себе.

– Угу, – согласился Шерр, удобно устраиваясь в кресле и набулькивая в фужер «Лимонад».

За этим занятием – поглощением газировки – его и застала Нора поздно вечером. Ковбой располагался в том же кресле, в той же вальяжной позе, разве что «Лимонад» сменился «Крюшоном», снятым с производства уже с десяток лет, да у его ног на полу возвышалась внушительная стопка дневных газет. Цветной громоздкий «Рубин» – одно из недавних достижений отечественной радиотехники – беззвучно выдавал зрителю фильтрованный блок новостей.

– Скучаем, Шерр?

– Напротив: «с чувством глубокого удовлетворения» созерцаем «бенефис генсека».

– Как он? – спросила Нора, перемещаясь по комнате.

– Ускоренно деградирует.

– Я не о генсеке! – Нора присела на диван. Шерр повернул лицо к собеседнице – и телевизор погас. – Каково впечатление?

– Приличный молодой человек в фазе активно-созидательного жизненного периода. Не ныл, не ударился в бега, как заяц.

– При высокой эмоциональности у него, тем не менее, устойчивый аналитический, можно даже сказать прагматичный, образ мышления, исключающий надежду на «авось». Он глубоко осознал, что бежать некуда, да и договором ему предоставлена доминанта жизнедеятельности без каких-либо ограничений и обязательств, кроме постоянства нашего присутствия и взаимного общения.

– Одним словом, привилегия высшего порядка?!

– Да, но он этого не знает… Чем он занят?

– Логично и последовательно устраивает свои дела: уладил бюрократические формальности, обеспечил преемственность своей части исследовательских работ, организовал прощальный ужин с друзьями.

– Среди них есть женский пол?

– И женщины, и девушки… и есть некто, испытывающая к нему стойкую симпатию и

осознанное влечение.

– До утра времени много… Может, он?..

– Нет, Нора, – с оттенком то ли грусти, то ли сострадания произнёс Шерр. – Одним, даже таким кратким, общением, ты наложила на него отпечаток собственности, и теперь Лола вряд ли обратит на него свою благосклонность, а без этого неискушённый, не имеющий опыта любви, озабоченный предстоящим и озадаченный его масштабом, он не пойдёт на интимный контакт. Так что, думаю, ему ещё долгое время не сбросить с себя одежды девственности.

– Ты один, Шерр, – проговорила Нора мысленно, – из всего сонма моих помощников способен сказать мне то, что есть, а не то, что я хотела бы услышать.

– Извини… – так же мысленно откликнулся Шерр.

– Спасибо тебе за это… и, – далее она продолжила вслух, – я очень дорожу твоей откровенностью.

Шерр поднялся с кресла, понимающе кивнул и направился в свою комнату.

– Шерр! – окликнула его Нора, когда ковбой приоткрыл свою дверь. – А где он организовал прощальный ужин?

– В «Старой Мельнице».

– Предлагаю прогуляться!..

Глава 2

Институт

Владислав появился на кафедре незадолго до обеденного перерыва.

– Привет, Борис Михайлович! – поздоровался он с присутствующим на тот момент единственным представителем преподавательского состава кафедры.

– О, какие люди! – с деланным радушием отозвался молодой, склонный к полноте субъект, внешность которого у большинства общавшихся с ним людей вызывала стойкую антипатию. Рыхлое, совсем бледное, напрочь лишённое какой-либо выразительности лицо, и маленькие глазки, покалывающие собеседника чванливо-презрительным взглядом, совершенно не способствовали продолжительности общения. – Как здоровьицо? До нас тут докатились слухи о какой-то мудрёной форме пневмонии.

«Здоровьице», – мысленно поправил его Влад, сдерживая всколыхнувшееся негодование.

– Cлухи!?. – он подыскивал лояльное выражение – …оказались чрезмерно преувеличенными. А где шеф?

– Здесь его не было. Наверное, у себя.

– Паршиво!

– А ты рассчитывал, что он будет торчать на кафедре и ждать, когда кому-то спонадобится с ним побеседовать?

Молодой человек, с которым разговаривал Влад, был племянником первого секретаря горкома. Серая посредственность по сути, он пять лет изводил преподавателей абсолютной безалаберностью в обучении и с важным видом ответственного миссионера занимался общественно-политической деятельностью. Год назад Борис «парадоксально», с точки зрения сокурсников, получил высший бал при защите диплома и был принят в аспирантуру, где продолжал демонстрировать природную бездарность и полную неспособность к научному поиску. С момента поступления в аспирантуру его, согласно «персональному» плану профессионального роста, освящённому с высот городского олимпа дядей, избрали заместителем парторга кафедры; наравне с лучшими из аспирантов выделили ставку и доверили вести лабораторные работы у студентов.

Влад это знал, как и остальные работники кафедры, а, значит, и работники всего института, но никогда не акцентировал на этом внимания, оставаясь в нейтралитете ко всему, что не касалось его деятельности. Сейчас же, неожиданно для самого себя, он взглянул на Бориса оценивающе: а ведь доберётся, стервец, до «кормушки» в установленный срок, «остепенится», получит к окладу вожделённую «ренту» и, тешась страстью самоутверждения, примется измываться над студентами, задалбливая прилежных придирками и доводя слабонервных до истерики. И, конечно же, при этом с «максимальной эффективностью» попользуется возможностью раздавать высокие оценки смазливым глупеньким студенткам, укладывая их «в койку». Впрочем, этим он с успехом занимается и сейчас. По достижении определённого стажа переместится на «партийную работу» в какой-нибудь горком-исполком и далее с поразительным рвением начнёт «продвигаться» к «более высокому креслу», равнодушно, без малейших сомнений раскатывая в блин мелких противников, шагая по головам преданных – в обоих значениях – соратников и «утопленных» благодетелей. Добравшись до первой руководящей должности, через край зальётся самоуверенностью и станет со вкусом раздавать словесные пинки подчинённым, упиваясь собственным превосходством, пока не уйдёт на «заслуженный отдых» или не падёт жертвой аппаратной интриги.

«Что это я? – мысленно одёрнул себя Влад. – Чёрт меня разбирает или одолевает зависть? Да, Боже упаси, от такого счастья!»

– Ладно, попробую пробиться на приём, – завершил Влад разговор, направляясь в лабораторию.

– Ну-ну, удачи! – полускептически – полуиронично прогнусавил ему вслед Борис.

В лаборатории Влад открыл стол, провёл пальцем по кипе черновых папок, ненадолго задумался и вытащил две с описанием и обобщением результатов его работы. Остальные папки содержали бессистемные данные по экспериментам, безымянные таблицы, графики, обрывки формул и расчётов, заметки, грубые эскизы. В этом мог разобраться только он сам.

Распрощавшись с лабораторией, куда – он знал – больше не вернётся, Влад прошёл в главный корпус, где располагался ректорат.

– Татьяна Петровна, здравствуйте! – обратился он к миловидной женщине, исполняющей обязанности секретаря. – Иван Владимирович у себя?

– Здравствуй, Владислав! У себя, но он занят. Собрал членов учёного совета: из института Патона прибыли гости во главе с самим Патоном. Взялись обсуждать перспективы совместной научной деятельности.

– Похоже, это надолго.

– На два – три часа.

– Если я буду звонить с периодичностью час – полтора, не успею Вам надоесть?

– Позванивай.

– Спасибо, Татьяна Петровна!

Влад вернулся на кафедру.

– Поздравить с успешным свиданием? – по-иезуитски елейной интонацией встретил его Борис.

– Непременно, но парой часов позже! – парировал Влад и принялся изучать вывешенные на доске объявлений списки дипломников, закреплённых за руководителями по тематике дипломных работ. Он быстро выяснил, что хотел, и отправился в лабораторию электрошлаковой сварки.

Несколько студентов в отсутствии руководителя подготавливали установку к работе.

– Дмитрий! – окликнул Влад одного из них и одновременно обратился к остальным: «Всем – здравствуйте!» – Ты мне нужен. Можно тебя оторвать от стратегического освоения глобальных преимуществ и мелких недостатков электрошлаковых технологий? Пойдём – надо поговорить.

– А позже нельзя? – без малейшего удивления поинтересовался Дмитрий.

– Нет!

– А это надолго?

– Нет: десяти минут будет достаточно для,.. – Влад покосился на прислушивающихся студентов, – …усвоения информации и формирования собственной позиции по выносимому на обсуждение вопросу, – закончил он в официальном тоне, который считался грамотным при ведении всякого рода общественных собраний.

– Ну, пойдём, коли так, – со вздохом безысходности согласился Дмитрий, вытер руки и, не сбрасывая лабораторного халата, обратился к сокурсникам:

– Образец выставлен и закреплён. Осталось установить охлаждающие ползуны, подать в них воду и засыпать флюсовую затравку в зону формирования шва. Если я немного задержусь, подождите меня, пожалуйста.

– Не переживай, – откликнулся один из студентов.– Если что – устроим перекур на четверть часа.

– Ладно, я быстро, – пообещал Дмитрий и направился к выходу.

– Дима, один момент, я тебя догоню, – и, дождавшись, когда Дмитрий отошёл на необходимое расстояние, Владислав повернулся к остальным.

– Я хочу уточнить: вы знаете свои цели и задачи в эксперименте?

– Конечно! Знаем! – откликнулись дипломники один за другим.

– Тогда не ждите, начинайте без него: он не вернётся. А руководителю – Григорию Васильевичу передайте, что Диму вызвал Столешин. Если есть необходимость, пусть поделит его работу между вами.

– Да мы по дипломам между собой никак не завязаны.

– Успехов!

Влад догнал Дмитрия в коридорах лабораторного корпуса. Собственно, тот никуда не уходил и ждал Влада за дверью лаборатории.

– Я хотел поговорить о твоём дипломе.

– Ну?

– Не здесь, – Влад пошёл вперёд, Дмитрий за ним. Они прошли в главный корпус. Владислав заглянул в библиотеку. Бо`льшая часть зала пустовала, два-три человека разместились за столами с учебниками, но Влада это не устроило. Они прошлись по этажам, пока не обнаружили небольшую пустующую аудиторию.

– Скажи мне что-нибудь про тему твоей дипломной работы, – попросил Влад, усаживаясь за ближайший стол.

– Хорошая тема, актуальность наличиствует, защита, думаю, пройдёт нормально.

– Защитишься ты превосходно, а дальше? Использование способа эффективно в судостроении, которого в городе нет, возможно в тяжёлом машиностроении – цементные печи, автоклавы, но там используется более лёгкое оборудование для сварки под флюсом. Что ещё? Да почти всё!

– Вообще-то я дальше диплома не заглядываю.

– А зря! Кандидатскую ты мог бы защитить без проблем, а это уже другой уровень.

– Мог бы, наверное, в принципе. А реально – время в жизненном расписании упущено. Наукой начинают заниматься с четвёртого курса, а то и ранее. Моё завтра с ориентиром на науку будет выглядеть так: диплом, три года аспирантуры, по истечении которых мало кто успевает защититься. Соискательство – вообще байка для простаков. А далее, если повезёт, год отдай горячо любящей Родине, поскольку с рождения «повинен» в принадлежности к мужскому полу, не повезёт – отдашь два, за которые багаж профзнаний вытеснится армейским дебилизмом, что и приспустит полёт высоких человеческих амбиций до хотелок среднестатистического земного обитателя; и то при условии, что не сопьёшься, а в противном случае и интеллект упадёт до уровня не то что простого обитателя земного, а просто земноводного. После армейки приспичит жениться, – сам-то не женат?.. и в планах нет!.. – ага, там дети пойдут: визг-писк, насущный вопрос материального обеспечения… Какая к чёрту диссертация – пережить бы до лучших времён!

– Что мне в тебе всегда нравилось – это твой отъявленный реализм с пессимистическим «уклонизмом». А давай мы его щас раскрасим немного в оптимистичные цвета.

– Давай попробуем, только без идеалистического прожектирования – времени жалко.

– Ну, тогда к главному: ты бросаешь свою дипломную тему. Прямо сейчас. И начинаешь заниматься другой.

– А что изменится в изложенной цепочке от такой замены?

– Многое! Взгляни: в этих двух папках результаты моих аспирантских наработок.

– Выглядит объёмно, но позволю себе скрупулёзно подметить: это не мои, к сожалению, а твои наработки!

– Справедливо подмечено: мои, и для защиты кандидатской материала больше, чем достаточно.

– А чего же не хватает, если ты жаждешь подпрячь меня в этот дилижанс?

– Как говорят в театре, не хватает бенефициара… нет, бенефицианта!

– Чего?

– А, чёрт! И того и другого!

– Кого??

Прежде чем ответить, Владислав медленно вздохнул и очень серьёзно, в диссонанс тому полушутливому тону, в котором они вели разговор, произнёс:

– Дима, обстоятельства, независимо от моей воли, сложились так, что все наработки

в дальнейшем мне не пригодятся.

– Вот это да! Это что же могло произойти??

– Считай, что я получил предложение, от которого не смог отказаться.

– Понял: сицилийская «Коза Ностра» ставит тебя Крёстным Папой в Советском Союзе.

Да здравствует русский дон Корлеоне!

– Да нет, всё гораздо серьёзнее. Я, честное слово, отчаянно сопротивлялся – сверх всех

человеческих сил, но вынужден был заключить контракт, который невозможно нарушить.

– Неужто мировая «жидомассонская» ассоциация? Да ну, не-ет, не может быть: в институте большинство кафедр за ними, со всеми ты дружен, чего бы им вдруг против тебя ополчаться?

– Не гадай! И не отвлекайся. Просто прими как данность, что мне это уже не нужно, а вот ты мог бы использовать весьма рационально: защищаешь диплом, поступаешь в аспирантуру, защищаешь кандидатскую ровно в срок – и вот тебе основа материальной базы для женитьбы. Как тебе такое завтра?

– Порозовело!

– Ну, так соглашайся и – пройдёмся по основным этапам.

– Только один интимный вопрос: почему ты выбрал меня?

– То, что мне это не нужно, не означает, что мне безразлично, кто и как использует результаты моей работы. К тому же, есть определённая ответственность перед научным руководителем: замена должна быть надёжной, чтобы мне, где бы я ни был, не было стыдно за свои рекомендации, а у него не слишком затянулся план подготовки аспирантов.

Если быть до конца честным, то помимо тебя у меня было ещё две кандидатуры, хотя твоя – предпочтительнее тех. Нам с тобой повезло в том, что ты оказался на преддипломной практике в городе, а те двое – на выезде. Было бы наоборот – было бы хуже. У меня нет времени, кроме сегодняшнего дня, и я бы не смог ни дождаться твоего возвращения, ни отыскать тебя там, куда бы тебя услали в командировку.

– Понятно. А как решать вопрос с моим руководителем практики и дипломного проекта?

– Не озадачивайся ерундой. Моим научным руководителем является нынешний ректор Столешин Иван Владимирович, с которым я обязательно встречусь сегодня по завершении наших с тобой дел. Он решит вопрос с твоим руководителем, он же зачтёт тебе практику. Тематика, которой ты будешь заниматься, ориентирована в первую очередь на оборонную промышленность, заказы на разработки поступили тоже оттуда и, поскольку сам Столешин пришёл в науку с оборонки, где у него имеются обширные связи, внедрение тебе обеспечено уже сейчас.

Кстати, работая на оборонку, ты по его ходатайству гарантированно избавляешься от избыточной любви Родины-Матери и не выпадаешь из научного процесса. Правда, придётся оформить допуск к секретным разработкам, первоначально по форме №2, а впоследствии, наверное, и по форме №1, что грозит при определённых обстоятельствах ограничением на зарубежные поездки, но, вообще-то, это мало кому было действительной помехой. Ну, поехали?

– Давай!

– Для защиты диплома будет достаточно вопроса по сварке лёгких сплавов на основе титана, магния, алюминия. Например, сплава ВАД-1. Сложность сварки подобных сплавов в том, что они запросто могут сгореть.

– Прогореть?

– ?

– Прогореть, ты хочешь сказать, и потечь?

– Нет, сгореть!

– Как?

– В прямом смысле: как термитная смесь, как бенгальский огонь. Никогда не видел, что ли?

– Не-ет! В смысле, не видел, чтобы кусок металла горел как бенгальский огонь!

Владислав улыбнулся, вспоминая что-то давнишнее:

– В возрасте школьников мы постоянно шастали по всем близлежащим стройкам: карбид раздобыть для изготовления бутылочных факелов и гранат, длинную толстую верёвку стибрить – лазить по деревьям, пожарным лестницам или девчонкам на скакалку. Особой удачей считалось отыскать сухую серебрянку, которой окрашивают батареи отопления. По составу она представляет собой тонкодисперсный алюминий. Сворачиваешь кулёк из бумаги, насыпаешь туда серебрянки, поджигаешь края кулька и встряхиваешь его, или крутишься вокруг себя. Порошок вылетает через раструб кулька и сгорает такими вспышками, что куда там порциям магния в старинных фотоаппаратах.

Тут как-то группа научных работников вкупе с прикомандированными столичными спецами занималась внедрением управляющего контроллера на сварочном автомате для сварки титановых сплавов. Что-то они прошляпили в синхронизации операций запуска – так такой фейерверк получили в лаборатории! Все, кто был поблизости, разбежались и попрятались, зато с соседних лабораторий сбежалась куча народа поглазеть.

– Я ничего не слышал.

– Кому же охота признаваться в своём недомыслии. Распространили версию, что «по просьбе производителей был успешно проведён поиск нового состава смеси для осветительных снарядов». Глубже никто не полез.

Ладно, пошли дальше.

Через полчаса лекторской деятельности Влад, вынужденный досконально пережёвывать хорошо знакомые выкладки, начал уставать.

– Нет, как раз наоборот. – возразил он на очередной вопрос Дмитрия, – вложение тепла должно быть мощным, но дискретным: кратковременными импульсами.

«Вот так же и Шерр, наверное, со мной! – Влад мысленно оценил неожиданно всплывшую аналогию. – Только – что объясняю Димке я, этому, с позволения сказать, без пяти минут специалисту, и – что деликатно доводит до моих мозгов Шерр: небо и земля! Как ему, должно быть, нудно-то,.. а Дмитрий, слава Богу, не способен читать мои мысли.»

– Вот, это твой диплом, успешной защиты! – резюмировал Владислав через некоторое время. – Двигаемся дальше…

Сразу после защиты сделай две вещи: подай документы на поступление в аспирантуру и через студенческий совет подай заявку на участие дипломной работы в научно-практической конференции молодёжи и студенчества Поволжья, которая запланирована на сентябрь месяц. Участие приравнивается к публикации – одно очко в диссертационную копилку. У тебя два месяца военных лагерей, по возвращении – месяц отпуска: будет время подготовиться и к тому, и к другому.

На первом году аспирантуры сдай все экзамены по кандидатскому минимуму, с этим не тяни. Далее шеф поможет с публикациями в научных изданиях – тематических отраслевых сборниках и журналах. Из содержимого этих папок ничего не публиковалось, вопрос плагиата не возникнет. Были только статьи по актуальности и тематической проблематике. Сошлёшься на них, как на отправную точку, и органично впишешься в тему.

В материалах подготовлены четыре заявки на изобретения: две на способ и две на оборудование. Проведён углубленный патентный поиск на патентоспособность, а способов ещё и на патентную чистоту. Изобретения, скорее всего, будут закрытыми, но авторские свидетельства выдадут в любом случае, а, значит, не будет необходимости доказывать новизну при защите.

Обязательно возьми шефа в соавторы. Хорошенько определись с пониманием того, что это – не подхалимаж и не подкуп, хотя так оно, вроде бы, и выглядит, но в действительности – лишь форма взаимовыгодного сотрудничества. Перед подготовкой документов подойди и поинтересуйся, в какой последовательности проставлять фамилии претендентов в заявках: принято считать, что первой в авторских свидетельствах стоит фамилия основного изобретателя. В научном имидже Столешина несколько дополнительных авторских большой роли не сыграют: у него их в соавторстве более сотни, в том числе и на открытия. Традиционно он укажет, что фамилии следует проставлять по алфавиту – твоя будет первой. Для него это действительно не важно, но он возьмёт эти свидетельства на заметку и с лихвой отработает соавторство на этапе внедрения, а это – дополнительный заработок, и неплохой.

Блок управления наши электронщики не потянут. В подмосковье есть «почтовый ящик», где специализируются на подобных вещах. Адрес и разработчики – здесь, предварительный запрос сделан. Отдай им эту работу на откуп, получишь уникальный источник питания.

Вот тебе задел на две кандидатских. Если работа зацепит – копай дальше, до докторской будет недалеко; не зацепит – брось всё к чёртовой матери и живи по своему усмотрению: претензий выставлять никто не будет.

Дмитрий уже несколько минут сидел, сохраняя неудобную позу, и расширенными глазами смотрел на Влада. Владислав прервался.

– Ты чего?

Дмитрий заговорил медленно и как-то неуверенно.

– Влад, это – не приглашение к сотрудничеству и даже не прямая помощь в работе. Я, когда соглашался, не мог предположить, что тобой наработан такой объём. Это – подарок, за который я в жизнь не откуплюсь!

– Ну, тогда на том свете возьмёшь под себя несколько мерок углей из моей жаровни – и будем квиты!..

Папки эти никому не отдавай, и даже не показывай: не было никаких папок, ничего не ведаешь и слыхом не слыхивал. Уже завтра будет перерыт мой стол в лаборатории: охотники до этих материалов найдутся очень быстро, и, если точно будет известно, что папки у тебя, даже шеф не сможет отстоять наших интересов. Понятно – кто, как и для чего? Имена называть не надо?

– Нет, не уравнения Максвелла, всё весьма прозрачно.

– Тогда всё. В лабораторию не возвращайся, ребят я предупредил.

Теперь, Дим… Личная просьба: пригласи от моего имени всю группу туристов, с кем мы ходили в горы, на встречу сегодня вечером часам к семи. Сделай так, чтобы никто не отказался и сам приходи. Лады?

– Да, это мы враз! Нам чего хорошего сделать – проблема, а пьянку организовать – раз плюнуть! У кого встречаться-то будем?

– Кроме туристов будут и другие мои знакомые, поэтому напрягать по нашему обычаю кого-то с квартирой не будем. Встречаемся в кафе и в меру фантазии весело проводим время.