Черноголовка – Норильск, далее везде… История стройотрядного движения

Что ж до прошлого, то есть, конечно, что вспомнить тем, кто родился в той ещё советской небольшой Черноголовке. Моя память более-менее стабильно воспроизводит события с середины 70-х годов: детский садик, сначала №30, одноэтажный красный, а годом спустя №54 рядом за забором, уже большой двухэтажный. Куда сотрудникам институтов было удобно приводить по утрам, по дороге на работу, своих детей и забирать их вечером. Откуда летом и осенью после прогулки мы частенько приносили домой белые грибы, которые собирали на необъятной, как нам тогда казалось, лесной части садика. Весенние ручьи на Первой улице, вернее по её аппендиксу от гастронома до наших девятиэтажек, которые заканчивались морем, точнее огромной лужей между домами №24, №25 и началом «Колбасы». Кораблики мы делали из сосновой коры и устраивали соревнования, чей быстрее доберётся до этой лужи.

Построение у гостиницы на Первой улице перед первомайским забегом (фото из архива А. Жаркова)

Тогда посёлок оканчивался за нашими домами. Дома быта (КБО) и домов по улице Центральная ещё не было. Там были очистные сооружения. Зимой мы ходили на горку у гастронома. Катались на картонках по ледяной, подозреваю, заливавшейся кем-то из старшего поколения дорожке с выкатом почти на проезжую часть. По вечерам жизнь на этой горке буквально кипела. А в самом гастрономе, у левой его стены, где был буфет, можно было купить сок: абрикосовый, виноградный или томатный, который наливали из стеклянных конических сосудов, похожих на огромные морковки с краником и марципан или хотя бы булочку с изюмом. В молочном отделе, который был в правой части гастронома, мы сдавали принесённые бутылки из-под кефира и сметаны, (молоко в полулитровых тетраэдрических пакетах родителям выдавали на работе за вредность) и, конечно, доплатив какую-то сумму деньгами, покупали то, что наказывали родители. Летом гоняли на великах и сами по себе по всему посёлку, и участвуя в соревнованиях 9 мая по трассе на Первой улице.

Вообще со всевозможной «движухой» во все времена в Черноголовке было всё отлично. Туча спортивных секций, море всевозможных кружков, неимоверное количество инициатив в виде собраний, гуляний, приглашения знаменитостей, формальных и неформальных объединений. На мою долю выпало невероятное по наполнению моей детской жизни участие в горнолыжной секции, которая появилась в посёлке в 1977 году, вместе с появлением тренера – Анатолия Алексеевича Татаринова, который возглавлял её до 1986 года. К тому времени уже была намыта Песчанка – горка высотой 25 метров, появление которой было организовано поколением наших родителей. Тогда Ближнее озеро было не очень глубоким. В 1975 году на нём был установлен земснаряд, проложены трубы через лес к месту будущей горки, и в течение нескольких лет его работы Черноголовка получила два уникальных объекта: озеро, где мы проводили значительную часть своего лета, и горку, на которой катались кто на чём, а мы, члены горнолыжной секции, на горных лыжах, соответственно. «Шеф», а именно так назвали нашего тренера первые и самые старшие его ученики, не сильно отличавшиеся от него по возрасту, возился с нами практически всю неделю. Тренировки зимой были почти каждый день, а по воскресеньям поездка в Парамоново, откуда родом и сам Шеф, и где у секции, вернее горнолыжного клуба Черноголовки, членами которого были многие научные сотрудники посёлка, был свой дом. В этом доме мы проводили все свои зимние каникулы.

Зима с 79-го на 80-й год выдалась морозной. Нас, по обыкновению, привезли в Парамоново 28 декабря. Но уже через день эвакуировали обратно, так как морозы в ночь на 30 декабря опустились до -50С. Так что Новый год мы встретили дома, а когда морозы поутихли и стало всего -30С нас 2 января привезли обратно, потому что такая температура в те годы не считалась стихийным бедствием. И мы проводили на горе по сумме двух тренировок около четырех-пяти часов. Вот только ноги белого цвета, с трудом извлечённые из горнолыжных ботинок и абсолютно ничего не чувствовавшие, отогревали на большом электрическом кубе, пока они не приобретали естественный телесный цвет. И процесс этот был весьма болезненным.

1980г. Парамоново. Соревнования на кубок Президента горнолыжного клуба. На старте Любовский Павлик

В Новый год в те времена многие черноголовцы поднимались на крыши девятиэтажных домов. Потому что оттуда был виден салют в Москве. По всему горизонту были видны разноцветные всполохи. Всё действие продолжалось минут десять. Мы кричали ура и вообще весьма радовались жизни. У взрослых-то всё спокойно было, а у нас и подавно.

Конечно, для всех черноголовцев опорой и объектом устремлений был лес. Тайга, начинавшаяся сразу за нашими домами, приобщила всё население посёлка к прогулкам, походам за грибами и ягодами и походам уже обычным с палатками и едой на костре. Вообще в те годы хождение в лес не представлялось каким-то знаменательным или специальным событием. Поэтому мы ещё младшеклассники спокойно были отправляемы родителями за грибами и ягодами, так как это тогда входило в рацион, по крайней мере, праздничного стола. Белые и другие благородные грибы мы сушили, а чернушки солили в десятилитровых железных ведрах или в пятилитровых бидонах. Тогда пластика в обиходе ещё не существовало. За ягодами ходили на полигон или к сторожке лесника на Дальнее озеро. Когда в конце семидесятых годов научным сотрудникам раздавали дачи, кому-где, нам досталась в Мелёже, уже во Владимирской области, рядовые будни разбавила повинность на дачных грядках. Хотя, думаю, там мы не так много времени проводили, потому что летняя жизнь была наполнена поездками с секцией в спортивные лагеря. Мне довелось побывать в Коломне, в Анапе и на Чегете. А также зимой на сборах «Зона России» пару раз со своим другом и одноклассником Сеней Соловьёвым, его братом Ефимом и сестрой Машей, которые так же отбирались туда, выигрывая очередные областные соревнования. В Анапе мы были как раз летом в олимпийский 1980 год. Тогда Олимпиада как-то не сильно нас интересовала, а вот фильм «Приключение Электроника», вышедший как раз летом этого года, мы смотрели всей секцией в комнате хозяйки дома, у которой мы жили в Анапе. Вот это был фильм! А ещё тогда же в Анапе наш второй тренер Александр Викторович Болдырев, Александр, как мы его звали, сводил нас, человек 15—20, в кинотеатр на фильм «Пираты XX века». Вот это было событие. Кинотеатр, куда мы пришли минут за пятнадцать до начала сеанса, был точно такой же, как в Черноголовке.

Кинотеатр в Черноголовке. 70-е годы (фото из архива А. Жаркова)

А народу перед кассами – не то, что в вестибюле, а на улице толпой стояли. И вот Александр как-то туда влился в эту толпу, а через некоторое время появился с билетами… Внутри зала мы расселись на ступеньках. Но это для нас было не важно. Важно, что мы там были и смотрели пиратов.

Первомайская демонстрация на площади школы №82 (фото из архива А. Жаркова)

В школе наш класс – 1«В», вплоть до 10«В», был очень дружным. Потому что практически в неизменном составе мы пришли туда всей своей группой детского сада. А большинство наших родителей работали в институтах Черноголовки и хорошо знали друг друга. По рассказам папы (автора-составителя этой книги), он ходил в класс моего старшего брата Максима и читал им книгу. Я до сих пор помню их класс практически всех поимённо. Так уж устроено, что младшие запоминают старших, а наоборот редко. И вот некоторое время назад в нашей поликлинике мы с папой встретили Свету Новикову. И на вопрос, что она помнит о жизни класса, первым делом вспомнила, как папа приходил к ним и читал повесть Гавриила Троепольского «Белый Бим чёрное ухо». В нашем же классе, если не с первых лет, то со средней школы, внеклассная жизнь была на высоте. Всевозможные конкурсы, чтения, КВНы, вечера. Опять же с кем-то из родителей поездки на ВДНХ или ещё куда. А постарше уже опять же в походы. Школа наша 82-я специально была спроектирована так, чтобы было где разгуляться ученикам. Мало того, что два крыла рекреации по четыре этажа, так забеги можно было устраивать через коридоры кабинетов физики и химии, а там на первый этаж мимо столовой и через раздевалки обратно на этажи рекреаций. Разве что только мимо кабинета завуча, Соколовой Раисы Максимовны, на втором этаже шли быстрым шагом.

В начале восьмидесятых годов, когда начались экономические трудности в стране, группа товарищей, во главе опять же с папой, организовала еженедельную доставку продуктов, как это тогда называлось – заказы. Более-менее внушительный список продуктов, за которыми в Москву ездили некоторые из сотрудников институтов. Нашей с братом Максимом обязанностью было хождение за этими заказами, стояние в очереди, чтобы их получить. Конечно, поход туда к КОНу (Корпусу Общего Назначения) вместе с друзьями был каждый раз очень занимательным мероприятием. Потому что поиграть в снежки или во что-нибудь ещё, мы успевали каждый раз. Совмещали приятное с полезным. В этих заказах иногда были глазированные сырки. Их вкус устойчиво ассоциируется у меня с детством. Но с момента окончания выдачи заказов, когда в стране уже всё стало плохо, исчезли из моей жизни и эти сырки. И появились много позже, наверно в конце 90-х годов. Но я их сознательно не покупал много-много лет, чтобы не разочароваться в этом своём дорогом мне детском впечатлении. Но пришло когда-то время их опять попробовать, и радость была весьма велика. Вкус был тот самый, из детства!

А в межсезонье тренировки наши часто проводились в Спорткомплексе, тоже одном из знаковых сооружений посёлка. Потому как не каждый город тогда мог похвастаться наличием такого здания. В вестибюле тогда стоял аппарат с газированной водой. Такие еще стояли рядом с гастрономом. За копейку он наливал тебе простой газированной воды, а за три копейки уже лимонад. Кто-то придумал просверлить в трёхкопеечной монете дырочку, привязать к ней верёвочку, и тогда можно было доить аппарат до бесконечности. Обратно уже монетку нельзя было вытащить, какая-то блокировка не давала это сделать, но поднять и опять уронить монетку внутри самого автомата было достаточно, чтобы он выдавал очередную порцию сладкого напитка. Ну, конечно, лафа быстро закончилась, так как не одни мы были такие умные. Руководство спорткомплекса тоже увидело внутри аппарата монетки с верёвочками. Так уж совпало, что произошло это, когда была моя очередь дёргать за верёвочку. Потом ходили с родителями к руководству спорткомплекса, чтобы меня восстановили в правах на посещение занятий.

Ещё, конечно, не может не обратить на себя внимание хитросплетение улиц на карте Черноголовки. Это мы, местные жители, которые оперируют устоявшимися названиями, как-то: Дом быта, Старый рынок, Скобки, Спорткомплекс, Дом Учёных и прочее, – обозначающими район города, понимаем, что и где находится. Лидером среди топонимов, конечно, является «Колбаса». Это длинная «хрущёвка» с четырнадцатью подъездами. Улица Центральная, появившаяся вначале восьмидесятых, находится на окраине Черноголовки, а единственный многоэтажный район в Заречье, появившийся в конце нулевых годов, как бы в противовес старому городу, никоим образом не помогает ассоциировать эту улицу с центром города. Оригинальное расположение практически у всех улиц города, где они могут раздваиваться, как Первая или Лесная, или прерываться, а потом вновь появляться, где лидером, без сомнения, является Школьный бульвар. Попробуйте найти на карте дом №1 и №2 по этой улице. А также совместить в пространстве дом №13 и №14 по этой же улице. Сейчас с навигатором это легко, а вы попробуйте сделать это, выйдя на местность из автобуса, как это было ранее, и поспрашивать направление у местных. Весьма будете удивлены.

Спортивная площадка у Ближнего озера, где всегда было полно детворы (фото из архива А. Жаркова)

В рамках этой книги не стоит задача подробного описания жизни той далёкой по времени Черноголовки. Пробегусь по значимым понятиям для черноголовцев тех времён моего возраста. Дальнее озеро, которое теперь называют Северное, как и Южное озеро мы называли Ближним, куда мы периодически ездили купаться. Освещёнка – уникальное сооружение. Бетонированная кольцевая дорожка в лесу, освещённая фонарями. Все поколения наших земляков знают и любят этот уникальный объект.

Баскетбольная и гимнастическая площадка, так же, как и футбольный стадион – места паломничества спортсменов всех возрастов. Пятёрка – пятикилометровая кольцевая трасса в лесу. Её можно бежать с аппендиксом, а можно без него, и тогда это будет где-то на километр меньше. Полигон – лиственная часть ближайшего к Черноголовке леса, куда мы ходили за белыми, подосиновиками, лисичками и другими грибами, где на самом деле находится военный полигон, на котором в военные годы испытывали авиабомбы, откуда и такое большое количество воронок и от которого, в своё время, был отрезан кусок территории для образования Черноголовки. Казематы – хвойная часть леса, куда мы ходили за чернушками и свинушками, где располагались тогда три действующих подземных каземата лаборатории горения и взрыва ОИХФ, где проводили соответствующие исследования. Демонстрация – шествие с флагами 9 мая к обелиску погибшим воинам в д. Черноголовка и 7 ноября торжественный сбор у школы №82. Вместе с Новым годом – это были самые радостные праздники. И многое, и многое ещё.

Праздничная майская демонстрация по Первой улице к школе №82 (фото из архива А. Жаркова)

На время нашего поколения, как и на другие поколения людей в свои времена, выпало интересное и очень насыщенное событиями время. Мы хорошо помним время жизни в СССР, поэтому можем сравнить, каким оно было тогда и каким оно стало потом в 90-е годы, и как оно через нулевые пришло к нынешней ситуации. Каковы были взаимоотношения между людьми тогда и как они трансформировались с течением времени. Но глядя уже на своих повзрослевших детей, могу с уверенностью сказать, что для них и поколения, рождённого уже в нынешнем тысячелетии, Черноголовка, без сомнения, является любимым родным городом. И да будет так на все времена!

Норильск

Рустэм Любовский_ Так начинался Норильск

Первые норильские бородачи Первого норильского стройотряда. Костя Фирюлин, Слава Грачёв, Рустэм Любовский. 1969г.

7Когда в 1963 году я, окончив институт, по распределению попал в Черноголовку, там была всего одна улица Первая, застроенная двухэтажными домами, и та пока только с одной стороны.

Однако темпы роста молодого Академгородка были довольно лихие. Вскоре появились четырех- и девятиэтажные дома в соответствии с увеличением количества работников и научных сотрудников во вновь появившихся институтах. Летние отпуска, как правило, жители Черноголовки проводили на дачных участках, либо в туристических походах или в альплагерях.

НОРИЛЬСК ВОЗНИК СОВЕРШЕННО СЛУЧАЙНО.

В 1968 году в соседней с нами лаборатории в институте появился новый сотрудник физтеха Женя Гусаченко, из разговора с которым я узнал, что студенческий отряд физтехов в этом 1968 году ездил в Норильск строить на вечной мерзлоте многокилометровый водопровод для снабжения города нормальной питьевой водой. При этом Женя сказал, что за проделанную работу им хорошо заплатили – по 600 руб. Это была по тем временам довольно большая сумма, которая превосходила нашу заработок в институтах раза в три-четыре за тот же срок.

Я задумался. А что если?… Только как!? О Норильске я знал очень мало. Знал, что находится за Полярным кругом за 69 параллелью, а это значит, что, если да, то там круглые сутки будет светить солнце; знал, что это одно из крупнейших месторождений меди и никеля в СССР и очень многих сопутствующих материалов. А ещё в те времена по радио часто передавали песню, в которой сообщалось, что в Норильске «девять месяцев зима, а остальное – лето».

Дома я рассказал жене Римме об этой идее. Она тоже нашла её довольно привлекательной, но как быть? Получив поддержку семьи, я утром в лаборатории рассказал об идее группе сотрудников. Поговорили, посудачили, но вопрос как? – оставался всё также открытым. На том и разошлись.

Утром иду на работу, а навстречу – Володя Веретенников – сотрудник одной из соседних лабораторий. Подходит ко мне и, улыбаясь, говорит:

– Это правда, что ты собираешь команду летом ехать в Норильск? – Я от неожиданности рот раскрыл:

– А ты откуда это знаешь?

– А мне Света Буравова – наша сотрудница сегодня утром рассказала. (Её муж Лев Буравов был одним из участников нашей вчерашней беседы).

– Да, Володя, это правда, мы вчера обсуждали этот вопрос, но как его решить, пока нет никакой идеи.

– А у меня есть: мой старший брат в школе учился с парнем, который сейчас живёт в Норильске и работает там директором одного из заводов.

От неожиданности «у меня в зобу дыханье спёрло». Вот это ДА, вот это удача!

– А ты ему можешь написать письмо о нашем желании?

– А почему нет? Могу.

– Пиши, Володя, не откладывая, – сказал я ему на прощание и пошёл, вдохновлённый неожиданным разворотом событий, прикидывая в уме состав бригады из надёжных и хорошо знакомых мне парней.

Эта беседа проходила в начале февраля 1969 года. Прошёл февраль, март, апрель. Май близится к концу, а ответа всё нет и нет. Я уже начал свыкаться с мыслью, что, видать, судьба такая. И вдруг в конце мая звонит Володя и говорит:

– Пришла огромная телеграмма, около 150 слов. Приглашают! Приходи забери и создавай команду.

Ясное дело, через 5 минут я был в его лаборатории…

Телеграмма была подписана и.о.замдиректора Норильского горно-металлургического комбината имени А. П. Завенягина Королевским

Эта телеграмма явилась тем самым маленьким снежным комком, который привел в движение многодесятилетнюю лавину стройотрядов черноголовцев в Норильск и по всему Союзу.

Телеграмма, в первую очередь, активизировала действия 36 человек, записавшихся в отряд уже много месяцев назад и бывших в полном неведении, что планировать, если поездка не состоится. На общем собрании, проходившем в КОНе (корпусе общего назначения), сначала определили день отправления квартирьеров (их, пожелавших ехать, было 4 человека – Вартан Бостанджиян, Олег Ефимов, Юра Тумашов и Рустэм Любовский). Решили, что весь отряд прилетит 17 июня, а квартирьеры полетят на три дня раньше. К сожалению, в соответствии с пришедшей телеграммой пришлось отказать записавшимся ранее в отряд поварихам – Вале Абаляевой и Саше Зварыкиной («Жить будем в благоустроенных общежитиях и питаться в столовых»).

Помню, лето в тот год в Москве было очень теплым, и мы четверо, даже не подумав, что за Полярным кругом может быть иначе, летели в летних рубашках с коротким рукавом. Норильский аэропорт Алыкель встретил нас северным ветром и снежной пургой! От самолета в здание аэровокзала не шли, а быстро-быстро бежали. Позвонив из будки аэропорта (тогда мобильников и в помине не было) условно знакомому нам другу Веретенникова – директору механического завода Лоскутову Ю. А. и получив от него приглашение, мы через полтора часа добрались до его квартиры.

В ней было два человека: хозяин с большой умной овчаркой и его друг главный редактор местной газеты «Заполярный железнодорожник». Юрий Алексеевич (хозяин) сразу заявил нам, что о работе мы будем говорить завтра утром в редакции газеты, а сегодня о жизни и исчез в кухне. Оттуда он вышел с миской черной икры и бутылкой хорошего коньяка. А у нас с собой тоже было – хороший коньяк, вино и московские сладости. Уходили мы в гостиницу поздно вечером, а рано утром были в редакции, где нас уже ждал вчерашний знакомый (ни фамилии его, ни имени не помню). Нам на выбор было предложено два варианта – город или тундра. Все дружно выбрали тундру.

– Тогда вам надо ехать на трамвае к зданию железнодорожного вокзала к генералу Новгородову Михаилу Дмитриевичу, он вас будет ждать, – последовал ответ.

В жаркую погоду спать в вагоне было душно. Вылезали на крышу, комаров сгонял ветерок

(Маленькая заметка, которая запомнилась на всю жизнь). Ожидая трамвай, мы разговорились с местной женщиной, спешившей на работу. За десять минут ожидания мы успели рассказать, кто мы, откуда, зачем приехали и узнать немного о жизни в Норильске. В пришедший заполненный вагон наша незнакомка вошла в первую дверь, а мы во вторую. Расстались. Ждем кондуктора. Вдруг слышим громкий женский голос: «Ребята из Москвы, я вам всем билеты взяла. Не покупайте». Это было очень неожиданно, непривычно, но очень приятно. О подобной приветливости и гостеприимстве норильчан я в дальнейшем неоднократно слышал от многих черноголовцев, приезжавших в Норильск уже после нас.

В большом здании трехэтажного вокзала мы сразу направились в кабинет директора, который нас уже ждал. Генерал Новгородов Михаил Дмитриевич, среднего роста с военной выправкой человек, поговорив с нами минут 15—20, вызвал своего заместителя по первой части Норильской ж. д. от Норильска до Дудинки (95км) Пилипенко В. Е. и сказал:

– Вот, передаю в твое распоряжение на 40 дней отряд работников института академии наук Москвы. Обеспечь их работой и всем, что необходимо для жизни. А вам, парни, – пусть ваш старший, если будут проблемы, обращается ко мне. Помогу решить.

После беседы с Новгородовым М. Д. квартильеры – Тумашов Ю., Бостанджиян В., Ефимов О. отправляются в кабинет его заместителя Пилипенко В. (справа). Слева позади главное здание Управления ж. д. Норильска

Не теряя времени, после короткой беседы у Новгородова мы отправились в контору Пилипенко, которая находилась невдалеке от вокзала. Здесь наш новый начальник объяснил нам, что работать мы будем в 75 км от Норильска на станции «Тундра», куда сейчас нас отвезут на вызванной дрезине вместе «со всеми необходимыми для жизни» принадлежностями.

Поскольку стало ясно, что никаких обещанных столовых и уютных общежитий там не будет, то загрузили дрезину на весь отряд спальными принадлежностями и кухонным инвентарем. Выхода нет – готовить будем сами по очереди. Часа через три хорошо груженная дрезина вместе с нашей четверкой сверху отправилась в сторону Дудинки на 75 км в тундру.

Ехали мы долго: дорога Норильск-Дудинка была одноколейной, и нашей дрезине приходилось иногда уступать на полустанках путь встречным очень длинным товарным составам. Если в Москве уже было теплое лето, то здесь, в тундре, похоже, была ранняя весна. Вся тундра была в снегу, особенно много его было возле деревянных снегозащитных заборчиков, расставленных почти по всей дороги. Непривычным было видеть солнце утром с одной стороны, а вечером с другой – мы за полярным кругом. Теперь нам предстоит все 40 дней жить при солнечном свете.

Ужин в вагоне ресторане – самые приятные часы для общения и отдыха

Станция «Тундра» – это небольшой поселок из шести деревянных домов и магазина.

Местный начальник о нашем прибытии был уведомлен и сразу отвел нас в выделенную нам большую пустую комнату для всего отряда. Наша задача состояла в том, чтобы оживить ее и сделать двухъярусные деревянные стеллажи для прибывающих. Инструменты и материал нам привезли на следующий день.

С этим мы вполне успешно справились, и, когда через несколько дней приехал отряд, каждый из приехавших попытался поскорее выбрать себе место на стеллаже, чтобы, перекусив привезённым сухим пайком, скорее отправиться в сонное Царство. Дорога всё-таки ОТ Черноголовки ДО «Тундры» была довольно длительной. Несмотря на то, что солнце Полярной ночи (шестьдесят девятая параллель за полярным кругом) ярко светило в окна, в зале очень скоро наступила полная тишина.

Никто не предполагал, что через 2 часа надо будет быстро вставать и бежать на работу: на станции стоял длинный состав с щебёнкой, который надо было довольно быстро разгрузить, и четверо рабочих во главе с нашим будущим мастером Петром Михайловичем Никритиным. Эта первая рабочая ночь в тундре оказалась удивительно запоминающейся по тем событиям, которые нас ожидали.