Демоны на привязи

Я вижу, как кусочек огурца с темнеющей капелькой засохшей крови исчезает в пасти зверька, а кролик даже глаза от наслаждения прикрывает и урчит:

– Сладко, м-м-м! Ом-ном-ном! Мрр-ом-ном!

– Ты же мой даймоний! Ты не можешь моей кровью питаться! – ошарашенно, с опасением смотрю на зверька. А если он сейчас мне в глотку вцепится? Кролик поспешно дожевывает, проглатывает.

– Сам я тебе причинить вред не могу, но что упало, то пропало! Какая же у тебя кровь вкусная! Ариночка, может, накапаешь мне еще чуть-чуть? Я хороший, советы даю! И очень голодный. Мне так нужна сила… – Он смотрит на меня большими, влажными черными глазами, такими умоляющими и умилительными, что я начинаю раздумывать: а не согласиться ли? Действительно, уколоть палец, накормить бедного зверька. Что мне, жалко? Вот же шь! И у этого тоже харизма!

– Прекрати на меня воздействовать! Лучше скажи понятно, кем Ангус должен стать.

– Ангелом-хранителем, – отвечает кролик, почесывая лапой под подбородком. Именно той, которая у него «больная». Притворщик!

Из спальни доносится сдавленное ругательство и ритмичный стук. Кажется, этот змей решил об пол головой побиться. У рептилий бывает сотрясение мозга? Возвращаюсь в комнату. Змей свернулся чуть ли не в узел, лежит, прикрыв желтые глаза с вертикальными зрачками.

– Ангус, будь моим ангелом-хранителем, пока я не отпущу тебя. Желаю!

Все повторяется. Появившийся в центре змеиных колец свиток быстро заполняется буквами, сворачивается, запечатывается красным сургучом и с легким хлопком исчезает после звука гонга. Ой, что это у меня в руке? Тонкая, светящаяся нить тянется от моих сжатых пальцев к змеиному горлу, переходя в изящный ошейник. Через мгновение нить исчезает, но украшение на змее остается. При договоре с кроликом такого не появлялось. Что это означает? Я перебираю в памяти все предания, связанные со змеями и украшениями. Кольцо на хвосте, корона на голове. А про ошейник никаких сказок нет.

– Теперь я открою.

Скребу ножом одну из линий пентаграммы, нарушая целостность фигуры. Змей подскакивает, как распрямившаяся после сильного сжатия пружина. Налетает на меня, валит с ног, обвивает своими кольцами. Хорошо хоть, что падаем мы на кровать, а не на пол. Его чешуя гладкая и неожиданно теплая. Кролик перехитрил меня? «Ангел-хранитель» означает не то, о чем я подумала? Он меня сейчас задушит? Тело рептилии сжимается все сильнее.

– Вот в таком положении буду тебя охранять. Не хочешь? Тогда отпусти меня.

– Ангел-хранитель не может задушить своего подопечного, – говорю с уверенностью, которой совершенно не ощущаю. Почему я сказала «отпустить», а не «пока я избранная»? Ведь знаю же, что жадность в сказках всегда наказуема. Лежу, опутанная змеем с ног до головы, ощущаю себя Евой, обманутой коварным ползучим гадом. И даже яблочка мне не досталось: домовой съел. Где справедливость? В кольцах змея неожиданно уютно и спокойно. Я так устала! Всю ночь не спала из-за этих пентаграмм. Незаметно для себя погружаюсь в сон.

***

После пробуждения обнаруживаю себя в положении, которое мама бы точно не одобрила. Слева от меня лежит голый мужик. Это зрелище моя родительница как-нибудь бы перенесла: все-таки я девочка взрослая. Но справа еще одно голое тело! Оба демона уткнулись в мои разметавшиеся по подушке волосы, разложили на меня свои длинные конечности и спят. Больше всего это напоминает кучу котят в корзинке, а я у них вместо подушечки с валерьянкой.

– Лапус, вы что, одежды себе наколдовать не можете? Как вы меня спасать будете с такими куцыми способностями? – толкаю в плечо молодого демона. Децимус открывает невообразимо желтые глаза, несколько секунд расфокусированно моргает.

– Булочка моя, я Лепус, можно уже запомнить? – бормочет так и не проснувшийся до конца демон, придвигаясь еще ближе и зарываясь носом в мои волосы за ухом. И так нежно это у него получается, что я даже поверить не могу, что он тот самый хамоватый кролик. Вот может быть милым котенком, когда захочет. Чувствую прилив умиления и желание погладить Децимуса по волосам. Вот же шь! Это опять его харизма. Хватит меня нюхать! Отпихиваю мальчика-зайчика и понимаю, что из-за всей этой возни как-то слишком тесно прижимаюсь к Ангусу. К демону, в арсенале которого отнюдь не мимимишечки, а кое-что посерьезнее.

– С добрым утром, детка, – завораживающий голос над моим ухом. Проснулся, гад ползучий. Так, не смотреть, главное, на него сейчас не смотреть. Я и так знаю, что он умопомрачительно красив и сексуален, просто мечта всех женщин от шестнадцати до восьмидесяти. Ловкие пальцы Агнуса пробегают по моей руке, поглаживают, задевают рукав футболки. Чуть щекотно и приятно до мурашек.

– Цыц! – Кажется, я говорю это самой себе, а не демонам. Сажусь на кровати, смотрю на двух моих «подчиненных», глядящих на меня в ответ невинными глазами нашкодивших детей.

– Тебе что-то не нравится? Ты всегда можешь меня отпустить, – затевает прежнюю песню ангел-хранитель.

– Брат, мы договорились! Мой контракт – пока она избранная! – возмущенно восклицает Децимус, он же Лепус.

– Я ее съем, и она уже не будет избранной, – клыкасто улыбается Ангус.

– Как твой даймоний, я тебе настоятельно не рекомендую освобождать от контракта Доудецимуса! – пафосно восклицает мой советчик, а потом добавляет: – Мне же срок потом впаяют… опять.

Демоны начинают переругиваться, припоминать какие-то старые обиды, вспоминать, кто кого подставил. На меня обрушивается целая лавина имен, дат, цепочек, кто кому чего должен.

– Лапус, мне нужна информация. Могу ли я вас вызывать в случае необходимости или должна все время держать при себе? – специально искажаю имя. Это забавно звучит. Должна же быть во всей этой ситуации хоть одна веселая сторона.

– Я Лепус, тупая ослица! Один из Двенадцати, звено цепи, на которой держится мир. Великий Децимус, мудрость которого достигает неба и стремится выше! Как ты вообще смогла меня вызвать с такой дырявой памятью?! – патетически вещает юный демон, закатив глаза, но потом удосуживается озвучить ответ на мой вопрос: – Позовешь по имени – появимся. Захочешь отослать – говоришь имя и добавляешь «сгинь».

– Ангус, сгинь!

Успеваю поймать удивление в огненных глазах Двенадцатого. Демон исчезает с легким хлопком, а Децимус хитро улыбается.

– Так и знал, что ты меня выберешь. Иди ко мне, моя сладкая булочка!

И ручки свои ко мне тянет, извращенец малолетний!

– Мне информация нужна, – повторяю терпеливо. Лепус обиженно надувает губы – ребенку не дали конфетку! А потом раздается легкий хлопок. Маленький пушистый кролик в два скачка оказывается у меня на коленях, подставляет голову и длинные уши под ладонь. Глажу, чего уж там. Какой у него мех приятный!

– Окей, Децимус, кто такие избранные? Как ими становятся?

– Обычно это случайность. Люди иногда пересекают границы тонкого мира, порой даже этого не замечая и не взаимодействуя. Это как оказаться в облаке – можно увидеть туман вокруг себя, но нельзя потрогать. Отсюда истоки почти всех ваших легенд и сказок – кто-то что-то увидел, услышал. А вот если человек окажется по ту сторону и одновременно в точке сосредоточения сил, то он может повлиять на события моего мира. И тогда этот человек сам становится границей, своеобразной дверью между мирами, силой. Это нечасто происходит, раз в пару-тройку столетий. Хотя вот однажды два избранных появились одновременно. Парочка влюбленных оказалась в месте двойного узла сил. Это, кстати, один из редких случаев, когда их никто не съел. Я не знаю, что там точно случилось, но они умерли раньше, чем завершилась инициация. Девушка, кажется, отравилась, а парень зарезался, или наоборот. Непримиримая семейная вражда.

Случайность. Так сложились обстоятельства. С тем же успехом мне на голову мог бы свалиться кирпич. Хотя нет, кирпичи падают чуть чаще, чем раз в несколько столетий.

– То есть Избранных или съедают, или они сами погибают? Других вариантов нет? – уточняю и так понятные факты.

– Ага, все верно понимаешь, сладкая булочка. – Кролик подставляет под мою ласку бок, жмуря глаза.

– Окей, Децимус. Насколько долго живут после «Избранничества»?

– Максимум два месяца. Первый лунный цикл – это инициация, пока она не завершится, Избранного обычно не трогают, да и обнаружить его труднее. За месяц возрастает сила, появляется характерный запах. После инициации не только кровь, но и кожа начинает пахнуть. Меняются также физические параметры. Не заметила еще, что стала выносливее и здоровее? Тебя сейчас ни одна простуда не возьмет, даже если будешь на снегу спать. А еще не только поедание, но и простой контакт с тобой позволяет получить немного силы. Совсем слабые духи, которые съесть не способны, любят просто потереться вокруг Избранного. А уж если очень тесно повзаимодействовать, то это как крови глотнуть. Понимаешь, о чем я? – Кролик подмигивает.

Продолжая рассеянно поглаживать даймония, пытаюсь уложить в голове полученную информацию. Пока инициация не окончена, меня, вероятнее всего, не тронут; до ее завершения осталось меньше двух недель. По неумолимой статистике, мне жить всего полтора месяца осталось. Зато понятно, почему эти два демона меня во сне облепили и соблазняют активно. Не могут съесть, так хоть таким образом силы хлебнуть. Вот же шь! Решительно спихиваю кролика с колен.

– Это же не плоть и даже не кровь! Не будь тупой ослицей, тебе самой полезно, чтобы я был сильным. – Децимус ставит передние лапы на мое колено, намереваясь вернуться на нагретое место. Я понимаю правильность его доводов и логики, но все равно неприятно, что мной пользуются как батарейкой для подзарядки.

– Лепус, сгинь!

С легким хлопком демон исчезает. Мне хочется побыть одной. Все обдумать и, главное, сформулировать правильные вопросы, которые следует задавать. Следующие несколько часов я занимаюсь разными бытовыми делами и нахожу в этом успокоение. Я покупаю продукты в магазине, мою полы и вытираю пыль. Готовлю ужин, скармливаю домовому пару запеченных яблок. Уже ночь, но спать совершенно не хочется. Это возросшие физические возможности, о которых говорил Децимус, или я просто выспалась в объятьях демонов? Устраиваюсь на диване с одной из привезенных с собой книг, некоторое время листаю. А может, у демонов тоже есть литература?

– Лепус, явись передо мной, как лист перед травой. – Сама не знаю, зачем добавила эту присказку. Само как-то на язык прыгнуло. Кролик тут же возникает ровно в метре напротив меня посреди комнаты – как раз на месте дыры от пентаграммы. Слышу приглушенные ругательства из подвала. Неудобненько как-то получилось. Уже открыв дверь в подпол на кухне и поставив ногу, замираю, осененная гениальной в своей простоте идеей.

– Лепус, сгинь! – кричу в темноту подвала. Слышу легкий хлопок и иду в спальню. С дырой в гостиной надо что-то делать. Определенно.

– Лепус!

Теперь кролик возникает рядом со мной на постели. Опять вырос! Размером он сейчас с матерого сенбернара, и матрац существенно прогибается под его тяжестью.

– Я же просил звать меня только по имени, тупая ослица! Опять чуть лапу не сломал из-за тебя, как в прошлый раз!

– Ничего ты не ломал, я видела, как ты чесался и скакал потом.

– Трещина была, но твоя кровь ускорила регенерацию. Зачем звала? – Децимус явно не очень рад меня видеть. Хотя все равно придвигается ближе и упирается лобастой головой мне в руку, прося ласки. Ну уж нет, не буду я больше его просто так гладить. Хочется подзаряжаться, пусть вежливо просит!

– А чем отличается зов «просто по имени» от «с присказкой»?

– Тем, что у меня нет выбора! Когда говоришь «лист перед травой», даже на долю секунды промедлить не могу и выбрать, где появиться! А если бы я на толчке сидел? Вот так к тебе со спущенными штанами и заявляться? Или ты именно этого хочешь, опять без одежды меня застать? Сладкая булочка, тебе же только надо намекнуть!

С еле слышным хлопком облик демона меняется. Рядом со мной на постели сидит уже не кролик, а юноша. Одетый, но начинающий очень быстро раздеваться. Куда-то в угол летит футболка, пальцы Децимуса споро расстегивают молнию на джинсах. Я краем сознания отмечаю, что вещи у него вполне современные, даже на резинке трусов надпись знаменитого бренда. Нет, ну что за наглец! Теперь, когда я знаю, что все эти подкаты из-за силы… как-то обидно, знаете ли! Раньше меня хотя бы веселила его щенячья резвость и желание построить из себя мачо.

– Лепус, сгинь!

Хлопок, и демона рядом нет, а его одежда остается живописно разбросана по комнате. Собираю вещи, складываю их на комод, жду несколько минут. Надеюсь, он все-таки хоть наполовину такой умный, как говорит, и намеки понимает. Так, должен уже успеть одеться. Зову просто по имени, считаю про себя. На счет «три» Децимус в человеческом обличье восседает на стуле метрах в двух от кровати. Демон смотрит на меня с вызовом и обидой одновременно. На его футболке нарисован самолетик с надписью «Virgin»7. Пытаюсь не улыбнуться, но губы сами собой растягиваются. Смеюсь.

– Это означает «первый»! – возмущенно восклицает Децимус, проследив за моим взглядом и скрещивая руки на груди, чтобы закрыть надпись.

– Так ты же Десятый.

– Десятый – это не номер, а имя.

– У нечисти есть книги? – решаю не спорить, а вернуться к волнующему меня вопросу.

– Есть, – коротко отвечает демон. Кажется, кто-то на меня обиделся.

– Принеси мне, пожалуйста, несколько книг, посвященных Избранным. Это будет ответом на мой вопрос.

Децимус кивает, задумчиво прикрывает глаза, а потом начинает выхватывать прямо из воздуха потрепанные фолианты, как будто берет книги с невидимых полок.

– Хватит!

На столе уже громоздится высокая книжная башня, покосившаяся и грозящая рухнуть в любой момент.

– Ну, хватит так хватит. Книг по Избранным много. Вот это, например, хронология появления и список тех, кому сила досталась.

– А это что? – вытаскиваю из стопки неожиданно маленькую и совершенно новенькую брошюру. «Предупреждения и наставления Отшельника».

– Хм, странно, как она сюда затесалась. Один твой современник вообразил себя Нострадамусом и дает предсказания. Я в такое не верю. – Децимус уже собирается выкинуть книжку обратно в невидимую библиотеку, но я перехватываю его руку. Чем-то эти записки Отшельника важны. Текст внутри написан иероглифами. Смотрю на обложку – русские буквы, открываю странички – что-то китайское.

– Ты можешь это прочитать? – протягиваю брошюру Децимусу.

– Конечно, я знаю все земные языки! – Демон возмущается и хвастается одновременно, а потом начинает переводить: – И извергнется внутренний огонь, разливаясь по земле, а когда остынет он, почернеет и рассыпется мелким углем, две точки сосредоточения сил сойдутся в одну.

Децимус читает дальше, а я с неотвратимой ясностью понимаю, что в этих «предупреждениях» говорится как раз о том вулканическом плато на Камчатке. Все сходится: и «огонь», и «черный песок». О моей Избранности есть предсказание!

– Ворота откроет уникальная кровь девы невинной… – продолжает читать демон, и я вижу, как его лицо кривится. Не кровь, отнюдь не кровь «открыла ворота»!

– Это все-таки не обо мне! Я кровь не проливала, да и не… – почему-то смущаюсь под пристальным взглядом Децимуса произнести, что я не «дева невинная».

– На такие «пророчества» почти никто не обращает внимания, они слишком неточны, имеют множество толкований и не несут практической пользы. Но это действительно предупреждения о новой Избранной, то есть о тебе. – Демон открывает страницу в конце, пробегает глазами по тексту и как-то неестественно бледнеет.

– Что там? – Не нравится мне видеть Децимуса таким растерянным.

– Из-за двойственного пересечения линий Избранный наберет сил на порядок больше. Этого хватит, чтобы разбудить дракона… – Демон вскакивает, хватает меня за плечи, начинает трясти: – Нельзя, ты понимаешь, этого нельзя допустить! Ты должна умереть раньше, чем накопишь такую силу.

Я пугаюсь не самого Децимуса, а страха, который звучит в его голосе. Как же невообразимо кошмарно должно быть то, что ужасает демона. Я не хочу умирать!

– Ты сам сказал, что пророчества неточны и допускают различные толкования.

– Да, – выдыхает Децимус, отпуская меня. Он поднимает книжку, перечитывает последние страницы, а потом кидает ее на пол: – Это все бред выжившего из ума старика, слишком много просидевшего на вершине горы.

– Но чтобы у пророчества не было никакого шанса, мне надо избавиться от Избранности. Так? Ты знаешь способ?

– К сожалению, нет, – серьезно отзывается Децимус. А я понимаю, что эти «наставления и предсказания» его все-таки испугали. Если бы он знал, как избавиться, сейчас бы с радостью помог мне сделать это.

– Буду искать информацию, я же твой даймоний. – Он так искренне улыбается, что я не могу не улыбнуться в ответ. Делаю шаг вперед, треплю демона по волосам.

– Спасибо!

***

Дни пролетают очень быстро. Я зарываюсь по самую макушку в книги из незримой демонической библиотеки. Читаю, сопоставляю, опять читаю. Децимус притаскивает мне все новые и новые книжки. Он, похоже, успел переговорить с кем-то из старших демонов и перестал беспокоиться о пророчестве и драконе. Помогает, но без особого энтузиазма. Литература вся на разных языках, много на латыни. Сперва демон читал мне вслух, а потом наложил какое-то заклятие, и теперь я вижу на всех страницах русский текст. По вечерам не забываю ставить за печку миску с молоком и хлебом, но сам домовой не показывается. Никто никогда даже не пытался избавиться от «избранничества». Может, я не там ищу?

***

Просыпаюсь резко, на меня как будто бетонная плита навалилась. Не могу пошевелиться, закричать. Чур сидит на моей груди и заглядывает в лицо.

– За тобой идут. Зови своего защитника.

Домовой ловко, как кошка, спрыгивает на пол. Тяжесть тут же пропадает. Облегченно вздыхаю.

– Спасибо, дедушка чур, – благодарю, даже не собираясь протестовать против такого жуткого способа пробуждения. Вскакиваю с кровати и торопливо переодеваюсь.

– Ангус, приди ко мне, пожалуйста!

Глава 5. Что чуру хорошо, то волколаку смерть

– Вот скажи мне, американец, в чём сила? Разве в деньгах? Вот и брат говорит, что в деньгах. У тебя много денег, и чего? Я вот думаю, что сила в правде. У кого правда – тот и сильней. © фильм «Брат-2»

Появившийся в спальне демон явно недоволен. Двенадцатый одет в деловой костюм, пиджак расстегнут, как и две верхние пуговицы белоснежной рубашки. Длинные волосы собраны в аккуратный низкий хвост. В руках он держит треугольный бокал с плавающей на дне оливкой. Очень похоже, что я вытащила его с какой-то презентации. Что демоны могут обсуждать на деловых вечеринках? Новые модели котлов для грешников? Ангус одним глотком опрокидывает в себя жидкость из бокала. Оглядевшись, ставит опустевшую тару на пол, потому что все остальные поверхности – стол, подоконники – завалены книгами об Избранных, ритуалах и истории. Поправляет манжету рубашки, на секунду ослепляя меня блеском искрящихся камней на запонках. Пятьдесят оттенков демона, до чего же ему идет костюм! На миг забываю, зачем я его вообще вызвала, просто любуюсь.

– Надеялся, что не успеешь, – странно ласково говорит он, делая стремительный шаг ко мне. Нежный, соблазняющий тон диссонирует со смыслом слов. Этот демон надеялся, что меня съедят раньше, чем я назову его имя! Хочется зарычать от бессилия. Я не просила своего Избранничества! Ангус так близко, что я чувствую жар его тела. Только что бывшие карими глаза быстро наливаются огнем. Он наклоняется, будто собираясь меня поцеловать. Резко втягивает в себя воздух и шепчет: – Детка, ты стала совсем сладкой.

– Инициация завершилась? – спрашиваю тоже шепотом. Я же знала, что это должно скоро произойти, готовилась, даже на всякий случай упаковала рюкзак с необходимыми вещами. Почему же сейчас замираю, как мышь под веником? Вместо ответа Ангус облизывает мою щеку. Я ему что, мороженка?! Оцепенение тут же спадает, я отшатываюсь от демона, вытираю лицо рукавом толстовки. Очарование Змеем пропадает.

– Я пытался замаскировать твой запах своим. Но как хочешь. – Ангус отступает, всматривается во тьму за окном. Ох, не верю я ему!

– Там стая волколаков идет, сиди в доме и не высовывайся. – Демон торопливо пересекает комнату и, бросив взгляд через плечо, добавляет еще раз: – Не высовывайся.

Вместо меня ему отвечает вой с края деревни. Собачий? Волчий? Что я знаю о волколаках? Это славянские оборотни, аналог вервольфов. Они не контролируют свое поведение, нападают на скот и людей. Иногда в волколачью стаю превращают гостей на свадьбе. Вой раздается ближе. Святые единороги! Чувствую, как колени слабеют. Опускаюсь на пол, не в силах устоять на ногах. А я думала, что смелая, все выдержу, разберусь во всех этих сказках! По всей деревне заходятся лаем собаки. Рычание, совсем близко от дома. Собачий лай обрывается на скулящей ноте. Все волоски на теле встают дыбом. Зажимаю ладонями уши, не хочу, не могу слышать это. Но все равно слышу. Шум во дворе. Рык. Скрип когтей по стеклу, а от страха невозможно поднять глаза. Не увидеть, кто бьется в окно. Еще один короткий рык, а потом ругательство. Это Ангус! Это его голос. Мой ангел-хранитель, спаси и сохрани! Скулеж, переходящий в хрип. Рычание, полное ярости и злости, сменяется каким-то бульканьем. Тишина. Полная, бесконечная тишина. Затишье перед бурей.

– Ангус, – зову с надеждой. Темнота под крепко зажмуренными веками. Секунды кажутся вечностью. Сдвоенное клацанье когтей по деревянным половицам в коридоре, затем в гостиной. Шум, удивленно-разочарованный скулеж из глубин подвала. Так и знала, что дыру в полу не нужно заделывать, из нее получилась отличная ловушка для волков! Я уже почти решаюсь открыть глаза, как опять раздается клацанье и надсадное хрипящее дыхание совсем рядом. Чувствую тяжелый мускусный запах дикого зверя. Два волколака пробрались в дом. Один теперь в подвале, а второй подбирается ко мне. Я должна дать отпор, должна хотя бы взглянуть в лицо опасности. Пусть не могу ничего сделать, но я должна. Это будет просто плевок в оскаленную морду смерти. Я должна! Два горящих красным огнем глаза смотрят прямо на меня. Громадный черный зверь не рычит, а только втягивает трепещущими ноздрями воздух, облизывается. Сейчас меня съедят. Понимание приходит с кристальной ясностью. Морда существа, отдаленно напоминающая волчью, совсем близко. Пинаю ботинком, стараясь попасть по влажно поблескивающему носу. Достала! Зверь скулит, как-то по-человечески закрывает поврежденную часть лапой. Не ожидал, мохнатый? Волколак трясет головой и быстро приходит в себя. Он приседает, готовясь к прыжку.

– Чтоб ты изжогу заработал! – кричу безнадежное проклятье, прикрываясь руками и продолжая сучить ногами, отбиваясь от бросившегося на меня врага. Почему мне не больно? Я видела эти острые зубы, они могут располосовать мое тело в один миг. Передо мной катается глухо рычащий клубок, черная мохнатая шерсть перемешалась со змеиными кольцами. Ангус, он жив! От облегчения я готова расплакаться. Чем ему помочь? Но от меня каких-то действий уже не требуется, клубок замирает, распадается на неподвижное изломанное волчье тело и змея, упруго свернувшегося в несколько колец. Рептилия молниеносным движением скользит в гостиную, ныряет в погреб. Рык захлебывается. Тишина. Теперь это точно тишина, не гнетущая, напряженная, а спокойствие завершенной битвы.

– Это пос-с-следний, детка, не бойс-с-ся, – шипит мой защитник, вползая в спальню, а я закрываю лицо руками и плачу. Я могла умереть. Действительно могла сейчас погибнуть. Осознаю этот факт неумолимо четко. До настоящего момента все эти чудеса воспринимались немного забавной игрой. Говорящие кролики, лабиринты, ворчливые домовые – это все пугало, но веяло детской сказкой в современной обработке. А вот теперь понимаю, что история, в которую я вляпалась, – самая настоящая сказка, где полно грязи, крови и смертей, где мачеха Белоснежки танцует в раскаленных железных башмаках, пока не падает, испустив дух, где принц насилует Спящую Красавицу в лесной сторожке, а она беременеет, так и не проснувшись, где боги-звери в различных обличьях убивают и совокупляются с людьми, не заботясь о чувствах последних.

– Тише, детка, ну что ты, все уже закончилось. Он тебя не достал? – такой заботливый, ласковый голос над ухом, что слезы помимо воли текут сильнее. Прижимаюсь к твердому, надежному плечу, вцепляюсь пальцами в ткань рубашки, когда-то белоснежной, а сейчас вызывающе кровавой. Демон опять поменял обличье. Но сейчас для меня это неважно. Мир, из последних сил державшийся на тонкой нитке логики, рухнул мне на голову, погребая под собой здравый смысл. Меня чуть не съели! Я жива только чудом, и у этого чуда глаза цвета пылающего огня – желто-красные.

– Я в порядке. А ты? Ты ранен? – Теперь кровь и на моих руках тоже, рубашка Ангуса мокрая – хоть выжимай.