Корректировщик

Мы ведь можем обедать на свежем воздухе, правда?

Нет, не можем.

Потому что существуют семейные традиции. Обед – время для сбора всей семьи. Друцкие делятся впечатлениями, обсуждают корпоративные и государственные вопросы, составляют планы на будущее. Это делается под сводами старинного дома, пережившего не одно поколение их предков. На нас взирают портреты выдающихся представителей рода. С потолка свисает громоздкая люстра, а возле западной стены тикают напольные часы, подаренные Петру Вениаминовичу Друцкому Его Императорским Величеством Николаем Алмазовым в 1753 году по случаю победы над турецким флотом у берегов Крыма. Семейная реликвия, ага.

Да-да, вы не ослышались.

Николаем Алмазовым.

Династия Романовых в этой реальности так и не воцарилась. Алмазовы правят Русским Империумом с 1569 года. Именно тогда завершилась Смута, кланы выдвинули из своих рядов верховного владыку и присягнули ему на верность. Никакого захвата престола, всё чин по чину – согласно Уложению, подписанному главами самых могущественных родов. Уложение заверено подписью и печатью Анатолия, первого Патриарха Церкви Равновесия. Исторический документ, хранящийся во дворе императора в Петергофе. Точную копию можно узреть в Эрмитаже.

Так, спросите вы, а откуда же вылезли все эти названия – Петербург, Петергоф и так далее? Если Романовых не было, то и Петр Великий ничего не закладывал на Неве. Окно в Европу не прорубалось, шведам мы не грозили…

Что ж, удивительное совпадение, но Петр в этой реальности всё же объявился. Романовы – могущественный и уважаемый клан, просто они уступили Алмазовым по силе. Это не помешало Петру Первому жениться на Софье Алмазовой, укрепить свое династическое влияние и править Империумом на протяжении двух десятилетий. В этот промежуток времени и была заложена легендарная крепость на Заячьем острове. Правда, случилось это на пару лет позже, чем в альтернативных мирах – в 1705 году.

Ладно, отвлекся я малость.

Выяснилось, что Сергея неплохо выдрессировали в плане обращения с вилкой и ножом. Точнее – с несколькими разновидностями вилок и ножей. Спасибо Настасье Платоновне, нашей преподавательнице по этикету.

За столом собрались только члены семьи. Самое почетное место занимал глава рода, по правую руку от него сидели сыновья, по левую – их жены. Еще дальше разместилось третье поколение Друцких – Паша, Аня, Лиза, семилетняя Алина, дочь Виктора Константиновича, и ее четырехлетний братик Миша. Рядом с Михаилом в виде исключения сидела няня. Замыкал всё это великолепие я. Азиатской приблуде, как меня окрестила Лиза, выделили место на противоположном от главы рода краю стола. Поскольку форма у столешницы овальная, это полный отстой.

Трапеза началась в гробовом молчании.

Внуки Константина Друцкого имели весьма потрепанный вид – и это сильно бросалось в глаза. Обсуждался ли очередной конфликт между моими мучителями и их высокородными предками, я не знаю. В былые времена подонков никто не одергивал. Публично, во всяком случае. Думаю, травля негласно поощрялась.

В дальней части стола, где сидели взрослые, развернулся ленивый диалог о погоде, налогах и внешней политике. Тему подрастающего поколения подчеркнуто обходили стороной.

По залу сновали тени слуг.

Эдакие сервировочные ниндзя, незаметные и величественные. Я не проверял, но есть подозрение, что эти мужчины и женщины способны поймать носком ботинка упавшую чашку с кофе. Не расплескав при этом ни капли.

Изредка я ловил на себе злобные взгляды оппонентов. Уверен, за мной лишь первый раунд схватки. Отморозки не успокоятся и продолжат пакостить. Так что руки придется отбивать не раз и не два. Вопрос в том, отважатся ли Друцкие на прямое столкновение или начнут плести интриги, придумывать изощренные способы мести. Быть начеку – заповедь любого волхва.

Глава рода при организации трапез придерживался ряда старинных европейских традиций. Обедали мы на саксонском фарфоре, но отдельные блюда подавались на серебре. Разговоры начинались лишь после того, как действующий лидер давал формальное разрешение. Это не касалось младших представителей клана – им надлежало молчать, пока к ним напрямую не обратятся старшие. Смена блюда происходила в определенном порядке, установленном чуть ли не полтора столетия назад. Повар у нас французский, что соответствует канону и подчеркивает высокий статус хозяев. Колоритный мужчина по имени Жерар с дипломом «Le Cordon Bleu» и обширным опытом ресторанного шеф-повара за плечами.

Я относился к обедам в имении прохладно. И всячески старался улизнуть с этого мероприятия. Что сложно, учитывая последствия неявки без уважительной причины. Тут и наказания рублем, и жесткие выговоры от наставницы по этикету, и куча других неудобств. Единственный легальный способ откосить от спектакля – находиться за пределами родовых земель. Не думаю, что это мне светит в обозримом будущем.

– Сергей, – Константин Федорович впервые за время трапезы обратился лично ко мне. Разговоры смолкли. Даже вилки и ножи перестали стучать по тарелкам. – Ты свободен после обеда?

Хотелось соврать.

Но мой приемный родитель всё равно узнает правду.

– Планов у меня нет.

– Чудесно, – улыбнулся пожилой волшебник. – Загляни ко мне в кабинет. Есть разговор.

Глава 7

Родовое гнездо Друцких неоднократно достраивалось, перестраивалось, всячески модернизировалось и даже разрушалось до основания. В архиве сохранились записи о смутных временах и клановых войнах, раздиравших Империум на заре его основания. Мне не хотелось бы тут жить в середине шестнадцатого века…

Фундамент нынешней версии особняка заложен в 1715 году. Здание имеет форму квадрата, внутри которого разбит роскошный сад с фонтанами, прогулочными дорожками, беседками и гномоном. Тут же располагалась крытая зимняя оранжерея, вросшая в южное крыло комплекса. За прозрачным скосом просматривались заросли экзотических папоротников, привезенных с Кавказа пальм, рододендронов и других деревьев, о названиях которых я даже не слышал.

Глава рода обустроил личный кабинет в северном крыле. Мне следовало пересечь двор по диагонали, подняться по ступенькам неприметного крыльца в глубине сада и войти в полированную тишину бильярдной. Дальше – через массивную деревянную дверь и узкий коридорчик, мимо библиотеки, архива и гостевых комнат к винтовой лестнице, вписанной в угловую башенку. Лестница ведет сразу на третий этаж. Путь длинный, извилистый. Расположенный вдали от основных маршрутов прислуги и спален домочадцев. В гостевой комнате на моей памяти никто никогда не селился. Подозреваю, что дед забрался в такую даль не случайно. Старик в последние годы полюбил уединение и предпочитал заниматься своими делами в тишине. А дела патриарха одного из старейших кланов России крутились вокруг родовых архивных записей и добытых невесть откуда хроник, которые Архимаг готов был изучать круглосуточно. Наверное, поэтому он и передал корпоративные бразды правления сыновьям.

Я понимал, что разговор будет серьезным. Вероятно, сегодня решится моя судьба. И жалкие разборки с молодой порослью клана не имеют отношения к теме диалога. Через внутренний двор я двигался без спешки, планируя линию поведения.

Главная задача – не выдать себя.

То есть – волхва из другого мира, попавшего в тело мальчишки-азиата. Я не знаю, насколько уникален мой случай. Ума не приложу, какие силы стояли за переносом и чего они добиваются. Есть подозрение, что подобным гостям тут не рады. И если вскроется, что в теле сгинувшего паренька поселился тридцатипятилетний мужик, умеющий пользоваться эфиром и не скованный стихийными ограничениями, ни к чему хорошему это не приведет. Свободы точно не видать. И это, как вы понимаете, меня не устраивает. Если уж судьба предоставила второй шанс в чужом мире, то жить надо по полной, а не гнить под колпаком императорских спецслужб. Да и клановый гнет меня не прельщает. Вряд ли глава дома, принимая меня в семью, действовал из альтруистических побуждений. У лидера свои интересы. Отсюда вытекает вторая задача – выяснить природу этих интересов. И третья – пролить немного света на свое происхождение.

Моя медлительность ничего не дала.

Кабинет оказался заперт.

Пришлось дожидаться хозяина на крохотном пятачке, опершись на деревянные перила, покрытые темным лаком и отполированные бесчисленными прикосновениями рук. Я мог бы задействовать «Дальнее зрение» или «Сверхвосприятие», но предпочел не играть с огнем ради удовлетворения любопытства. Кто его знает, на что способны Архимаги из древних аристократических родов.

– Давно ждешь?

Константин Федорович, восьмидесятитрехлетний старик, выглядел едва ли на пятьдесят. Никакой дряхлости, обрюзгшести, медлительности и шаркающей походки. Сухощавый глава рода больше напоминал учителей восточных единоборств из гонконгских боевиков, чем растолстевших от вредной еды пенсионеров с кучей болячек и распухшей до безобразия медкартой. Седые усы, бородка клинышком, гладко выбритый череп и старомодные очки с круглыми стеклами. То ли доживший до преклонного возраста Джон Леннон, то ли вождь мирового пролетариата и по совместительству отец русской демократии. Прибавьте к этому портрету белоснежную рубашку, безупречно отглаженные брюки, жилетку и теннисные туфли. Через левый локоть волшебника был переброшен черный пиджак, правая рука опиралась на трость. Занятную трость – с деревянными и костяными элементами, металлическими кольцами и набалдашником в виде головы рыси. Набалдашник я сумел рассмотреть значительно позже, когда мы устроились в кабинете. Никогда не понимал людей, которые покупают трости, не имея проблем с ногами. Впрочем, не удивлюсь, если передо мной очередная семейная реликвия. Или мощный артефакт.

– Минут пять.

– Извини, срочный звонок.

– Ничего страшного.

Сама вежливость.

Кабинет весьма непритязательный. Панорамное окно с затемнением. В правом верхнем углу – призрачные штрихи циферблата. Ага, значит стекло – это большой экран, на который можно вывести что угодно. Оставшиеся три стены заняты модульной системой хранения. Множество книг, футляров, лакированных коробок. Фотографии родственников. Громоздкий письменный стол, кожаное кресло, парочка стульев с высокими спинками. На столешнице – стопка документов, придавленных пресс-папье в виде боевого робота-шагателя. Сложенный ноутбук без видимых признаков зарядного устройства. Неужто на взвеси работает? Я слышал о таких моделях, но видеть своими глазами не доводилось.

Останавливаюсь перед выцветшим фотоснимком в позолоченной рамочке. Снимок висит на стене, в одной из пустующих ниш. Четверо молодых ребят в военной форме сидят на борту чего-то массивного и бронированного. Фоном – почерневшие руины. Мундиры офицерские. В одном из военных легко угадывается хозяин кабинета, помолодевший лет на тридцать.

Увлекшись изучением фотографии, я не заметил приближения главы рода.

– Нравится?

– Вы воевали, – констатировал я очевидный факт.

– А ты думал, присяга императору – это пустые слова? – в голосе старика проскользнула добродушная усмешка. – Половины этих людей уже нет в живых. Присаживайся.

Лидер указал на стул с деревянной спинкой. Прямо напротив окна. Со своего места я мог видеть сосны, за которыми маячило обширное безлесое пространство. Семейный полигон.

Несколько секунд Константин Федорович молча стоял у стены. Видимо, разговор о войне пробудил в нем запорошенные пылью воспоминания.

– Нам тут по двадцать, – неожиданно произнес старик. – Самому старшему – двадцать три. Империум постоянно воюет, если ты не в курсе. Так что призвать на службу тебя могут в любой момент.

Я был в курсе.

Взглянув на государство российское в ретроспективе, мы увидим стабильную экспансию. На запад и юг, далекие острова, дикие африканские земли. Даже в Южной Америке у Алмазовых развернута бурная деятельность. Сверхдержава стремится всюду обеспечить военное присутствие. Если взять последние три десятилетия, то секретные и не очень базы растут, словно грибы после дождя. Прежде всего мы соперничаем с Океанической Конфедерацией, а с Сёгунатом находимся в формально дружеских и даже союзнических отношениях. В действительности мы и японцев рассматриваем, как потенциальных противников. Есть взаимные территориальные претензии. Те же Курилы и Приморская губерния. Несколько изолированных анклавов в Тихом океане. Я слышал, что в середине прошлого века случился дипломатический кризис и едва не началась Третья Магическая. Заметьте, с Востоком, а не Западом.

Так, давайте посчитаем.

Сейчас главе рода – восемьдесят три.

На фото – двадцать.

Отнимаем шестьдесят три года, получаем тысяча девятьсот шестьдесят седьмой. Историю новейшего времени я знаю плохо, поскольку еще не успел отучиться в старшей школе, но об этой войне кое-что слышал. Балканский Конфликт. Тогда, в середине «шестидесятых» закрутилась нехилая мясорубка. Пять лет резни с применением магии высокого класса, боевой авиации, наземных войск и артефактов. Империум стремился расширить влияние на бассейны Средиземного и Адриатического морей. Конфедерация воевала чужими руками и всеми силами пыталась воспрепятствовать появлению русских баз на юге Европы. Официально газеты и телевидение трубили о важной миротворческой миссии и борьбе с терроризмом. На деле – бились за Источники.

В моем мире войны разгорались из-за нефти. Чаще всего. Может показаться, что люди стреляют друг в друга по религиозным соображениям, из-за этнических или иных разногласий. Всё это чушь. Я люблю смотреть в корень проблемы. Если в стране, подвергшейся оккупации «миротворцев», есть «черное золото», газ, иные ресурсы – это неплохой повод для поиска и разжигания внутренних противоречий. Еще один повод задуматься – географическое положение. Вам принадлежит стратегически важный пролив или полуостров? Контролируете земли, через которые кто-то надумал проложить газопровод? Тогда ждите в гости зеленую саранчу на бронемашинах.

– Балканский Конфликт, – сказал я.

Константин Федорович обогнул столешницу, сел в кресло и внимательно посмотрел на меня.

– Разве я говорил?

– Нет, – качаю головой. – Простая математика.

– Было дело, – признался лидер клана. – Давнее, грязное и некрасивое дело. Вроде бы, почетное. Вот только… вспоминать не хочется.

Да.

Ты все тиры излазил, народ удивлял…

– Отвлеклись мы, – старик сменил тему и демонстративно раскрыл ноутбук. – А ведь разговор, Сережа, не терпит отлагательств.

– Вы решаете, что со мной делать, – догадался я.

– Уже решили, – глядя в монитор, сообщил патриарх. – И я намерен озвучить это решение, но прежде обрисую картину.

Щелчок по тачпаду.

– Я не просто так обратил твое внимание на снимок. Вторым справа в нашей дружной компании был Тимофей Воронцов. Сейчас он служит в Приказе тайных дел Его Императорского Величества. Не стану озвучивать должность. Сошка не мелкая, прямо скажем… Да-с. Так вот, я в курсе событий, последовавших за твоими опрометчивыми хакерскими забавами. Пошли запросы, начали собираться папочки с делами. Ты спишь, а тебя уже взяли в разработку. И не только они.

– Вы знали, что я – корректировщик. – Решаю не тратить время на ерунду. – И никакой я не Сергей. Откуда я взялся, Константин Федорович? Почему все эти годы я живу в чужой семье? Что с моими воспоминаниями за первые шесть лет? Почему вы меня усыновили? Только не надо про дальние ветви и клановые разборки. Я совершенно не похож на русского.

– Много вопросов, – вздохнул глава рода. – И ответы на них весьма неоднозначны. Нетривиальны. Полагаешь, тебе нужна правда?

– Нужна, – отрезал я.

– Что ж, – снова вздохнул старик. – Тогда слушай. Времени до твоего отъезда у нас мало, поэтому не перебивай.

Мне остается лишь кивнуть.

– Эта история не содержит имен, – тихо произнес Константин Друцкий. – Ты их получишь чуть позже. Итак, представим, что в Токио живет талантливый корректировщик в ранге Абсолюта. Я неправильно выразился, пожалуй. Талант – это Пыль, Знаток. Что же касается Абсолютов, то их на планете единицы. Это гениальные и неуловимые убийцы, мой мальчик. Легенды. А еще встречаются глупые девочки, решившие сбежать из дома после восемнадцати и отправиться в вольное плавание по миру. Кругосветка, случайные друзья и подруги, никаких целей и стремлений. Ну, кроме одного нюанса. Девочке на роду было суждено выйти замуж за наследника малоизвестного дворянского рода, способного мастерски управляться с воздухом. Жениха наша героиня не переваривает. В общем, классика. Такое случается время от времени.

Я невольно затаил дыхание.

– Девочка едва успела достичь ранга Мастера, – сообщил дед. – Серьезная заявка, мощный результат. Лидер клана мог бы ее вернуть, но решил, что перебесится. А девочка, между тем, сошла с туристического лайнера в Иокогаме. Уж не знаю, как она пересеклась с корректировщиком. Теперь это свершившийся факт.

– У них родился сын, – прошептал я.

Друцкий задумчиво кивнул, глядя мне через плечо.

И продолжил:

– Связь с родом окончательно прервалась. Ты ведь понимаешь: корректировщики не могут жить, как нормальные люди. На них кто-то непрерывно охотится. Шиноби нужны правителям и спецслужбам, их вербуют международные кланы. Церковь безжалостно их убивает. Это судьба, Сергей. Бремя крови.

Пауза.

– У вас же обширные связи, – не выдержал я. – Куча денег. Что мешало нанять частного детектива? Или обратиться за помощью к друзьям в Японии?

– Обращался, – горько усмехнулся старик. – Но ты не знаешь, кто такие Абсолюты. Найти их крайне тяжело, если они того не хотят. У Абсолюта тысячи лиц, он свободно путешествует по планете, нигде не задерживаясь. Словно ветер…

Подозреваю, что развязка истории мне не понравится.

– А потом все умерли, – подтвердил мои опасения Константин Федорович. – Как у Шекспира. Я до сих пор пытаюсь выяснить, что же произошло в Токио, но у меня не получается. Думаю, случилась дуэль между равными по силе корректировщиками. Тот, кто победил, начал зачищать следы. Устранять из реальности все упоминания о резне. Бесследно пропали уголовные дела и офицеры полиции, занимавшиеся расследованием. Растворились в неизвестности записи камер наблюдения. Как только я находил очередного свидетеля, пусть второстепенного, выяснялось, что этот человек мертв.

– Но я же уцелел.

– Еще одна загадка, – пожал плечами мой собеседник. – Тебя кто-то спас, уберег от бойни. А затем переправил несколькими стыковочными авиарейсами в Петербург. В каждом из аэропортов, где ты успел побывать, появлялся безымянный сопровождающий. Незнакомец усаживал тебя в самолет с липовыми документами и растворялся в пустоте. Новый аэропорт – новые документы и встречающие лица. Словно круги на воде. Здесь нам дали знать, что мой внук прибыл из Токио.

– И какие гарантии, что я – ваш внук?

– Прямые, – отрезал Друцкий. – ДНК-тест.

– А как вы узнали, что дочь мертва?

У меня чуть не вырвалось слово «мама». Спокойно, Ярослав. Это не твоя мать. Не твоя война, не твои проблемы. Здесь надо просто выжить и ускользнуть от тех, кто попытается взять тебя в оборот.

– Аристократы чувствует такие вещи, – пояснил дед. – Возмущение в Источнике. Аномальная активность. Всякий раз, когда умирает кто-то из наших. И, поверь, это… неприятно. Меня чуть удар не хватил в тот день.

Значит, связь между зоной силы и контролирующим ее кланом крепче, чем я думал. Возьмем на заметку.

– И вы меня усыновили.

– А что еще оставалось делать?

– Бросить. Вы нажили себе могучих врагов.

– Ты – часть моего клана, – прорычал дед. – Кровь превыше всего.

Похоже, я ляпнул несусветную глупость.

– И как же меня зовут? На самом деле?

Старик неопределенно махнул рукой:

– В Империум ты прибыл под именем Кен Мори. До этого было пять или шесть других имен. В общем, то же самое, что Вася Пупкин. Я до сих пор не знаю фамилии твоего отца, Сергей. Извини.

Вот это откровение.

– А что с моей матерью?

– Мария, – взгляд старшего в роду вновь затуманился. А ведь ему действительно больно. И обидно. Ни попрощаться по-людски, ни отомстить. И вообще. Нехорошо это – хоронить своих детей. – Мария Константиновна Друцкая. У меня есть фотографии, ролики. Архив к твоим услугам. До завтрашнего утра.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.