Вкус дня

– …откуда?

– Лорд Дагон Этана был очень любезен, – улыбнулась Гелиос. – Особенно когда узнал, что у меня в постели его единственный сын…

Тиамат не ответил, хотя Гелиос явно требовала продолжения разговора. Он отложил грибы в сторону и принялся сметать всё, что видел, практически не жуя. Гелиос, не задавая вопросов, открыла для него бутылку ледяного белого вина, и Тиамат порой прикладывался к ней. Он пил алкоголь и не чувствовал вкуса, совершая долгие, глубокие глотки. Вскоре он об этом пожалеет, но сейчас ему было плевать на всё.

Едва уняв сосущий голод, он снова поднял взгляд на Гелиос.

– Итак, ты меня похитила…

– Ты был таким беспомощным после дрочки, – она подмигнула ему. – Я не могла оставить тебя в таком состоянии. Я же не бесчувственное чудовище.

– И нахрена ты меня раздела?

– Тебя нужно было отмыть, а одежду – выстирать. Одного прикосновения к ней хватило бы, чтобы забеременеть.

– А теперь главное, – он нахмурился, его льдисто-голубые глаза ярче вспыхнули во тьме. – Кто в участке меня видел?

– Никто. Я знаю, что демоны не светят реальным обликом, не волнуйся.

– Не волнуйся, – он закатил глаза. – Ты из меня второй раз кровь сосёшь. Чем я заражён?

Гелиос вновь улыбнулась и поднялась из-за стола, обошла Тиамата, встала у него за спиной. Она провела жаркими ладонями по его плечам, по шее, склонилась и коснулась губами забинтованной кожи. Даже в таких слабых, полных ласки прикосновениях чувствовалась сила, власть, доминирование. И желание. Тиамат вздрогнул, когда она скользнула ноготками по его прессу, прерывисто выдохнул, перехватил её руки. Он терпеть не мог щекотку. Каждый раз он из-за этого возбуждался.

– Это секрет, – промурлыкала она. – Который я обменяю на одну твою тайну.

– Какую же? – тихо, слабо прошептал он.

– Почему ты Центаури? Почему не Тиамат Этана? Почему ты, демон, носишь фамилию вампирского герцога?

Тиамат обернулся и встретился с ней взглядом.

– Какое это имеет значение?

Гелиос наклонила голову набок, вглядываясь в его лицо. В этот момент Тиамат пожалел, что не родился белым демоном. Будь он воплощением гордыни, он бы приказал Гелиос отвечать честно, и она не посмела бы ослушаться. Но он не был белым, и чужим сознанием из них двоих управлял не демон.

– Герцог вампиров ищет случая пообщаться со мной, – ответила она. – Отправляет своих прихвостней на поиски, допрашивает моих ангелов. Я хочу знать, что потеряю, если убью его.

Тиамат резко схватил её за руку, перекрутил запястье. Будь Гелиос человеком, её кости от такой хватки издали бы влажный, отвратительный хруст.

– Не смей, – стиснул зубы он, обдав Гелиос всем накопленным за сутки страхом.

– Я поступаю так, как считаю нужным, – голос Гелиос был холоден, лишён кокетства и привычного лукавства. – И я ещё ни одному корму не позволяла себе приказывать.

Демон пустил по венам Гелиос гнев, но он умер, не способный зародиться в этом безмолвном море самоконтроля и спокойствия. Порой парень понимал, насколько на самом деле беззащитен перед этой девушкой, но ничего не мог поделать со своими демоническими инстинктами. Провоцировать кого-то или запугивать было заложено в нём самой природой, и избавиться от этой особенности по щелчку пальцев он не мог.

– Он убивает вампиров, – Тиамат нахмурился, выдержав взгляд Гелиос. – Убивает и таких, как ты. Оборотней, магов, ведьм и всю прочую агрессивную нежить он убивает, чтобы у смертных был шанс выжить. И такой, как ты, этого не понять.

Гелиос ответила молчанием, вглядываясь непроницаемыми янтарными глазами в лицо Тиамата. Он скрежетнул зубами. Ей было мало такого ответа.

– Он растил меня с младенчества, понятно?

– Подробнее.

Тиамат закатил глаза, выпустив руку Гелиос из захвата.

– Проксима предложил Дагону мир. Сказал, что вампиры не тронут демонов, но взамен будут добывать из подземных городов руды драгоценных металлов. Проксима – провидец. Своим даром он нашёл под Флоридой целые залежи золота и серебра.

– Для оружия, – Гелиос посмотрела в сторону, постукивая пальцами по спинке кресла. – А Дагон?

– А Дагон хотел войны, чтобы выгнать нежить со своей территории, – хмыкнул Тиамат. – Он знал, что вампиры с ума сходят по полукровкам. Вот и отправил Проксиме на воспитание своего бастарда, зная, что герцог, которого назначил сам Ангетенар, этот ходячий ужас, не сдержится и напьётся крови. Дагону не нужен был ублюдок. И потому он согласился на мир только до тех пор, пока ублюдок жив.

Тиамат вглядывался в лицо Гелиос, ожидая увидеть выражение презрения или отвращения, но этого не произошло. Он видел лишь мудрое, безмятежное спокойствие. Быть может, Гелиос была слишком стара, чтобы понять обиду Тиамата, быть может, её это и вовсе не интересовало. Но она слушала его молча, проглотив все язвительные замечания.

– Что такое? – хмыкнул он. – Никакого «ублюдочный лордёныш»? Теряешь хватку, старушка.

– Среди бессмертных тоже есть ублюдки… есть и дети насилия. И это не та тема, которая может стать прелюдией, – она смотрела в сторону. – Что было дальше? Тебя растил герцог вампиров.

– Он сделал меня убийцей вампиров, – Тиамат едва заметно улыбнулся. – Сам он всегда охотился на преступников, так что жажды ко мне не испытывал. Но признавал, что его собратья окажутся ко мне более жестоки. Вот и научил убивать вас.

– Плохо учил.

– До тебя я грохнул больше сотни бессмертных, – он закатил глаза. – Думаешь, меня просто так любят в полиции?

– И за скольких ангелов мне тебя наказывать?

– Для начала, – Тиамат откинулся в кресле. – Ты ответишь мне на мой вопрос. Чем я заражён?

Гелиос лукаво улыбнулась.

– Тем, из-за чего наше знакомство продлится немыслимо долго, хороший мой.

– Отвечай. На. Вопрос.

– Ты получил ответ. Не моя вина, что ты его не понял.

– Значит, это что-то полезное тебе, – он убрал руки за голову, потёр пальцами рога, глядя в потолок.

– Ни один дар в мире, – Гелиос улыбнулась, садясь на подлокотник кресла Тиамата. – Не стоит того, чтобы терпеть твоё общество.

– Да-да, – он, не таясь, скользнул взглядом по её телу, посмотрел в глаза. В тусклом свете свечей они казались выплавленными из золота высшей пробы. – Ты просто боишься признать, что я для тебя – само совершенство.

– Чем это?

– Моя кровь, моё тело, мой характер, – он улыбнулся, ладонью ненавязчиво проведя по бинтам на шее. – Мне должно быть стыдно за то, насколько я идеален.

– Только ли за это?

– Просто признай, – он перешёл на шёпот, повернувшись к Гелиос, мягко прикусив плечо девушки. – Что за две тысячи лет никто не возбудил тебя сильнее, чем я, и остаток ночи ты будешь сладко стонать от множественных оргазмов.

– Я? – она склонила голову, приблизившись, пальцем проведя по губам Тиамата. – Или маленький, сгорающий от страсти лордик?

Он улыбнулся и прерывисто выдохнул, подавшись вперёд, сильнее прижимаясь к Гелиос, наслаждаясь жаром её тела, её запахом. Она играла с ним, флиртовала, дразнила его, и Тиамату нравилось отвечать ей взаимностью. Но это никуда не вело. Остроты Гелиос только сильнее распаляли его, а она лишь увлечённее с ним играла и в итоге от её выходок он лишался сознания и пары литров крови. Может, подчиниться ей?

Только в этот раз.

Для разнообразия.

Посмотреть на растерянную самодовольную генеральшу, у которой не найдётся ни одной остроты от покорности Тиамата. В самом деле, зрелище должно выйти завораживающим. Зрелище того, как бастард лорда демонов, пообещавший убить Гелиос, опускается перед ней на колени и покорно целует носок туфли.

Нет. Не дождётся.

– Я не люблю стерв, – промурлыкал Тиамат, проведя пальцами по лямке красного платья, в том месте, где ткань касалась обнажённой кожи. – Особенно тех, которые сосут из меня кровь.

– Какой ты нежный, – улыбнулась Гелиос, коснувшись ладонью его щеки. – Боишься быть грубым с женщиной, лордёныш?

– Боюсь, что из тебя песок посыплется, старушка.

Тиамат широко улыбнулся, увидев мелькнувшую в лице девушки тень, и притянул Гелиос к себе, посадил к себе на колено, накрыв её плечи тяжёлыми перепончатыми крыльями. Наконец-то. Ему удалось хоть на мгновение сбить корону с её головы.

– Ты же в курсе, – прошептал он, касаясь губами бледной шеи, лихорадочно пульсирующей вены. Его хвост, который до этого момента подрагивал и крутился, сейчас туго обвился вокруг голени Гелиос. – Как сейчас просто тебя убить?

– Когда ты так возбуждён? – произнесла она, подаваясь навстречу поцелуям, изящно изгибаясь от каждого движения рук. – Попробуй.

Он шумно выдохнул, заострёнными ногтями сжимая ткань платья, прикусывая нежную кожу. Ладонями девушка упиралась в его грудь, слабо, неохотно отстранялась. И это распаляло только сильнее. Гелиос строила из себя недотрогу, несмотря на то, что желала Тиамата не меньше, чем он её, играла с ним, даже когда в этом не было смысла.

– Ну же, лордик, – шумно выдохнула она, откидываясь назад, позволяя ему покрывать долгими поцелуями грудь. Одним движением она вытащила из волос заколку и распустила длинные волосы. – Убей меня.

– Заткнись.

– Долго мне ещё ждать? – Гелиос глухо простонала, когда Тиамат прикусил сквозь ткань отвердевший сосок. – Ты уже убиваешь?

– Начинай, – выдохнул он, встав с кресла, легко подняв Гелиос на руки. – Молить о пощаде.

– Ты обращаешься ко мне, – она провела пальцами по его линии челюсти, мягко поцеловала в щёку, оставляя на коже след от помады. – Или к моей одежде, которую вечно рвёшь?

– …извинений не жди.

– У меня сотни способов выбить их из тебя.

– Да? – Тиамат поставил Гелиос на ноги и толкнул на кровать, заставляя упасть на пружинный матрац. Она попыталась подняться, но он накрыл её губы поцелуем, заставляя вернуться в лежачее положение. – В этот раз я сверху… претор.

– А что… будет ещё раз? – с трудом произнесла Гелиос, когда Тиамат дрожащими руками осторожно стянул с плеч лямки платья.

– Я же сказал, деньгами ты со мной не расплатишься.

– Вот дерьмо…

Тиамат провёл языком по ореолу соска, прикусил его, оттянул зубами. Гелиос изогнулась, пальцами зарывшись в его волосы, ладонью случайно задев рога. Стягивая платье, Тиамат спускался поцелуями ниже, оставляя на коже влажные следы. На этот раз он действовал аккуратнее, и отбросил одежду в сторону, вместо того, чтобы разорвать её. После, окинув взглядом обнажённое тело, он медленно облизнул губы. Какой бы стервой Гелиос ни была, своё звание Прекраснейшей она оправдывала. Её тело было стройным и подтянутым, что не могли скрыть её дорогие тряпки. А вот белесые, едва заметные шрамы Тиамат увидел впервые.

Он провёл двумя пальцами по шраму, тянущемуся от нижних рёбер до низа живота, скользнул к половым губам, надавил на них. Белья Гелиос перед свиданием предусмотрительно не надела.

– Где твоя грубость, лордёныш? – она приподнялась, качнув бёдрами.

– Там же, где и твоя дерзость, – Тиамат улыбнулся, пальцами игриво и небрежно скользя вдоль нижних губ, раздвигая их, проникая внутрь на глубину фаланги. – Ах да… для неё ты слишком сильно намокла.

– Тебе кажется, – она натянуто улыбнулась, жаркими ладонями скользнув по его телу. Бледность Гелиос резко контрастировала на фоне синей кожи Тиамата. – Ты меня ни капельки не возбуждаешь. Наклонись и проверь.

Он улыбнулся после недолгой паузы.

– Я ещё ни одной не отлизывал.

– Я уже смирилась, – Гелиос поднялась и провела ногтями по торсу Тиамата, заставив его дёрнуться от щекотки. – Что тебя всему нужно учить.

– Ложись обратно, сука.

– А ты меня заставь.

Тиамат склонился и мягко поцеловал Гелиос в губы сразу перед тем, как засунуть в рот влажные пальцы. И вкус, и запах ангела возбудил его сильнее, чем демон на то рассчитывал. Игривый взгляд, красивое тело и дразнящая улыбка. У Тиамата закружилась голова. Гелиос дважды едва не убила его и каждый раз хамила, однако он сходил с ума от желания.

– Я свяжу тебя и засуну в рот кляп, – прошептал он.

– Из нас двоих, – она провела языком по своим клыкам. – Связан будешь только ты. А теперь используй язык по назначению… или тебе проще, когда тобой повелевают?

– Мне проще, когда ты не такая сука.

– Тогда мне повезло, что ты не боишься трудностей.

Тиамат глухо выдохнул и опустился на колени, мягко прикусив кожу чуть ниже пупка. Гелиос шумно выдохнула, пальцами зарываясь в его волосы.

– Показать тебе, где клитор?

– Заткнись.

И в подтверждение своих слов, Тиамат провёл языком по чувствительной точке, вглядываясь в лицо девушки, обхватил губами, надавил. И улыбнулся, услышав сорвавшийся с губ девушки стон. Он целовал её со всей нежностью, на какую только был способен, неторопливо проникая внутрь пальцами, создавая кончиками вибрацию. Он знал, как доставить удовольствие женщине, «учился» этому с фиолетовыми демоницами – воплощениями похоти. Но сейчас впервые был в таком уязвимом положении.

И чувствовал себя потрясающе. Гелиос изгибалась, стонала, не могла вставить ни единого язвительного замечания, и Тиамат впервые чувствовал власть над ней. Её запах сводил с ума, жар тела заставлял дрожать от нетерпения, а стоны и плавные движения сулили наслаждения. Тиамат на мгновение оторвался от ласки и прикусил бедро Гелиос, пытаясь унять растущее возбуждение.

– Хах… – выдохнула она. – Не оста-а-ах..!

Тиамат улыбнулся, пальцами резко и грубо проникая внутрь. Впервые у него получилось заткнуть надменного ангела, и он собирался пользоваться своим умением при любой удобной возможности. Заставив его быть снизу, Гелиос допустила ошибку и теперь медленно теряла контроль над ситуацией. Сейчас Тиамат мог делать с ней что угодно – Гелиос всё равно была слишком возбуждена, чтобы сопротивляться.

Но ему было интереснее ощутить её оргазм. Языком, пальцами, ртом. Услышать томный стон, увидеть во взгляде загадочный блеск, почувствовать, как её пальцы стискивают его волосы. Поэтому он продолжил лизать, целовать, сжимать и грубо проникать пальцами, с похотливой манией слизывая проступающую влагу. Утром он возненавидит себя за разврат. Утром Гелиос будет дразнить его за это. Сейчас же он наслаждался близостью и изо всех сил стремился доставить удовольствие своей…

…госпоже?

Тиамат на мгновение зажмурился. Даже мысленно он не позволял себе так обращаться к этой надменной, высокомерной дряни. Он не нижний. Он никому в жизни не подчинялся.

– Нммхах!..

Никому и никогда.

Гелиос задрожала в его руках, невольно двигая тазом навстречу пальцам, крепко прижимая его лицо к своей промежности. Он глухо дышал, срываясь на рык, жалея, что не способен испить её удовольствие.

И, даже когда она испытала оргазм, Тиамат не остановился, желая по-своему приятно отомстить ей за их предыдущий раз.

В эту ночь они были слишком заняты, слишком поглощены друг другом, чтобы ощутить, что из своего плена сбежала королева вампиров.

Восьмая ночь

Запросить разрешение на посадку в аэропорте Пеории было сложно, но отказать королеве вампиров в её приказе – и сложнее, и опаснее, и чревато последствиями. Антарес сильна, и экипаж самолёта чувствовал это. Она запросто могла мановением руки лишить их жизни, могла стукнуть острым каблучком и развалить самолёт на части. А могла и не делать этого. Её глаза во тьме сияли, словно огоньки свечей, её прекрасное лицо было бескровным, без намёка на эмоции, её власть пронзала иглами мозг и впивалась в сознание. Непредсказуемая, властная, сильная. Детей Центаури не удивляло, что отец предложил ей свою дружбу, а не убил, когда была возможность.

Почему она бежала от своего нового супруга – оставалось загадкой. Ещё большей загадкой для семейства Центаури были друзья королевы. Стая белых волков-оборотней, чей вожак с мрачным видом смотрел на Антарес, но не рычал, не огрызался, и вообще ходил, прижав меховые уши к голове и опустив хвост. Собачки своим видом выводили из себя вертигров, которые без конца точили когти и зубы о сидения в самолёте. Их альфа – чёрный тигр, свернулся клубком на кресле рядом с Антарес. Двухметровый дракон, принявший облик человека и пускавший кольца дыма в датчики; парочка молчаливых людей; королева демонов и её советник; падший ангел. Но сильнее всего Центаури удивились, увидев надевшего серебро Кетцалькоатля.

Во-первых, Кетцалькоатль был главнокомандующим ангелами на материке, и такому существу нечего делать в логове могущественных вампиров. А во-вторых… раньше у него было десять крыльев, которые он прятал под одеждой. Сейчас же, судя по его хромоте, неловким движениям и странной болезненности лица, его лишили крыла. Он всё ещё пытался скрыть это мешковатой одеждой, но выдавал себя с головой в самых обыденных вещах.

– Мне убить пилотов? – едва слышно спросил он, обращаясь к Антарес.

– Убийцы вампиров под моей защитой, – ответила Антарес. – И если ты, тварь, так хочешь крови, то либо пей собственную, либо выпрыгивай из самолёта.

– Антарес, – Кетцалькоатль вздохнул, склонил голову. Его длинные серебристые волосы свисали почти до пола. – Я спас тебя из плена…

– Поблагодарю тебя сразу после того, как забуду, что ты двести лет держал меня в гробу, – она стиснула зубы, оскалила клыки. Красные глаза вспыхнули, воздух задрожал от давящей силы. – Даже не пытайся выслужиться, недорубок.

Кетцалькоатль сощурился, крепко сжал челюсти, потёр руки, но ничего не сказал. Ангелы говорили, будто бы у их лидера крутой нрав, что он очень злопамятный и своим чувством справедливости причиняет больше вреда, чем пользы. Но рядом с Антарес он становился покорным и тихим, и даже не пытался вынуть пистолет из кобуры, взвести курок и выстрелить. И это, несомненно, радовало приёмных детей Проксимы Центаури.

– А это не он, – запершись в кабине пилота, переговаривались дети Проксимы. Они общались полушёпотом, зная, что в противном случае бессмертные могут услышать их. – Прожарил спину новому королю вампов?

– Он, – кивнул второй. – А теперь ещё и выкрал его жену. Чувствую, нас снова ждёт война вампиров с ангелами. Очаровательно.

– Ты уверен, что вампиры пойдут за Дейном? Он стал королём… сколько? Месяца три назад?

– Отец пойдёт. Да и выбора у него не будет.

Они ненадолго умолкли. Один из молодых людей прикурил прямо в кабине пилота.

– Что ж, ставлю штуку, что выпендрёжник рванёт на короля первым.

– Тиамат? – хмыкнул второй. – Не рванёт. Трудно бегать, когда тебя целует в задницу каждый второй золотой…

Центаури тихо рассмеялись. Все вместе они воспитывались в приюте, который основал десятки лет назад Проксима Центаури. Он учил детей убивать бессмертных, был терпелив к каждому своему приёмышу и воспитывал в них лучшие качества. Проксима растил и демонов, и оборотней, и ведьм, и даже обыкновенных людей – всех, кто нуждался в нём, но был слишком напуган и беспомощен, чтобы попросить о заботе.

Тиамат же даже в такой разношёрстной компании был белой вороной. Он быстро понял, что его ментальные способности развиты в разы лучше, чем у других демонов, и без конца ими пользовался. Часть воспитанников приюта терпеть его не могла, часть – пыталась с ним подружиться. Но все, как один, признавали его лидерство. Мальчишка, со способностями или без, всегда умел подавлять своё окружение, подчинять его своей воле. И этот талант прирождённого командира только ярче проявил себя, когда выяснилось, что Тиамат – сын лорда Дагона.

Но слегка потускнел, когда позже выяснилось, что его матерью была красная демоница Феба – универсальный солдат в юбке, настолько сильная и не способная контролировать гнев, что в порыве страсти явно свернула Дагона в узел, а после сделала с ним всё, чего ей самой хотелось. Судя по тому, что Феба до сих пор прислуживала Дагону, он был явно не против женского доминирования. Но вот Тиамат был не в восторге от этого из-за долгих и упорных насмешек от приютских детей.

Впрочем, прошлое в прошлом. И Тиамат явно уже давно пошёл по заветам отца, нашёл себе властную госпожу, в чём никогда не признается даже старым друзьям. Порой Центаури скучали по его нарциссичной, самовлюблённой натуре, а порой радовались, что он был далеко от них.

Кстати, о госпожах…

Дверь кабины открылась. Антарес вошла внутрь, заглянула через плечо пилота на приборы. Четырёхсотлетняя вампирша вряд ли что-то понимала и в пилотировании, и в устройстве самолёта, поэтому она вторглась в мысли пилотов, прочесала их вдоль и поперёк, вывернула наизнанку. И ощущалось это, словно пронзающие затылок иглы.

– Ваше Величество?..

– Сажай, – только и ответила она.

– Но мы ещё далеко от Фло…

– Твоё дело – не разговаривать, – сказав это, она сжала руку парня так крепко, что у него что-то щёлкнуло в плече. Он побледнел. Кожа королевы была холодна, как лёд, её ногти прорвали одежду, оставили кровоточащие раны на коже, её клыки оказались опасно близко к сонной артерии. – Твоё дело – выжить, и сейчас я – единственное препятствие для твоей цели.

Взгляд парня застыл. Он машинально выключил автопилот и взял управление самолётом в свои руки. На лбу бисеринками проступил пот, похолодевшие руки дрожали, во рту пересохло. Он уже убивал вампиров, у него было при себе серебряное оружие для моментальной экзекуции, за его плечами годы смертей и болезненного опыта. Но никогда в жизни он так не боялся. Слабости бессмертных легко прочитать – это сильные существа, но не неуязвимые, жестокие, но пребывающие в плену страстей. Антарес же излучала чистейшую ауру зла. И, даже будучи абсолютным атеистом, парень невольно вознёс молитву Светлейшему…

Давящий страх улетучился, когда требование Антарес было выполнено. Казалось, словно сгустившиеся над головой парня чёрные тучи мгновенно рассеялись, и сквозь тьму проглянули лучи бледного света. Антарес не отошла, не выпустила плечо из захвата, но парню, казалось, стало легче дышать в её давящем присутствии.

– Ваше Величество, – осторожно начал второй пилот. – Вам лучше вернуться на своё место и пристегнуться. Мы сниж…

Он пытался сказать ещё что-то, но слова не слетали с губ. Намёк был понят, и больше ни один Центаури не рискнул произнести ни слова при королеве вампиров.

Итак, запросить разрешение на посадку в аэропорту Пеории было сложно. И всё же, самолёт остановился на одной из двухмильных взлётно-посадочных полос. Спустя время к двери самолёта подвезли лестницу-трап, у которой незваных гостей ждали автобусы с персоналом аэропорта. Центаури переглянулись и глухо вздохнули. Во-первых, их ждала бумажная волокита, объяснения и, быть может, лишение лицензии. А, во-вторых, им придётся побеспокоить отца своими проблемами.

Королева вампиров вышла из самолёта первой. На секунду застыв, она огляделась, нюхая воздух. В холодном ночном мраке её глаза сияли особенно ярко инфернальным пламенем, бледная кожа казалось, была окружена призрачным ореолом. Короткие чёрные волосы трепал ветер.

– Королева, – буркнул вервольф, прижав к голове белые уши. – Не хочу злить, но скоро рассвет.

– А что, – зевнул вертигр, потягиваясь и тут же вставая между королевой и волком-оборотнем. – Не взял крем для загара, дворняжка?

– …нас приглашают, – ответила Антарес, и её голос прозвучал отстранённо и печально, словно зимний ветер, воющий меж ветвей.

– Кто приглашает? – прорычал дракон, втиснувшись между тигром и волком.

Антарес не ответила. Задержала взгляд на людях внизу, провела языком по острым клыкам. Она была голодна, это можно было понять по холоду, идущему от её кожи. Кетцалькоатль, второй кровопийца на борту, тоже давно не питался, но, в отличие от королевы, держал себя в руках и не собирался нападать на первого встречного.

Она спустилась. Властно стуча каблуками, виляя бёдрами, улыбаясь одной из своих самых лукавых улыбок. Властная, непредсказуемая, внушающая ужас, она, тем не менее, оставалась невероятно привлекательной. Однако одного природного обаяния всегда было мало, чтобы заткнуть пару надоедливых людей. Потому вдоль взлётной полосы вновь прокатилась волна давящей, первобытной силы.

Люди схватились за шеи. Их лица начали багроветь, потом синеть; они царапали себе горла, со ртов сначала потекла пена, а потом и пунцовая, пузырящаяся кровь. Она текла из пытающихся поймать воздух ртов, из глаз, из носа и ушей. А Антарес, холодно улыбаясь, смотрела на них свысока, упиваясь бессмысленным насилием. И, несмотря на голод, она не использовала этих людей для пищи. Как и Кетцалькоатль.

Центаури стиснули зубы. Именно с подобным их учил бороться отец: с безумием бессмертных, с их вечной жаждой крови и отвратительной жестокостью. Рука одного из них потянулась к пистолету с серебряными пулями. И, стоило ему сжать оружие в ладони, ощутить его вес и мощь и взвести курок, как он в ту же секунду обратился в камень.

Центаури дёрнулись от такой демонстрации силы. Королева демонов, Дивена, смотрела на них сквозь стёкла очков, держа руки в карманах. За всё время перелёта она не проронила ни слова, ни разу не приняла демонический облик, и практически не отрывалась от своих древних книжек.