Кукольник

– Уверяю, поблизости нет ничего из выше перечисленного.

– Точно?

– Даю голову на отсечение! Ха-ха-ха! Или нос! Хи-хи-хи!

– Ловлю на слове.

– Как тебе будет угодно, приятель.

Ближе к полудню впереди вырос лес. И хотя из него не доносился волчий вой, Октавио почувствовал себя неуютно, в связи с чем задал кукле наводящий вопрос, преследующий цель узнать – произошла ли недавняя стычка на самом деле.

– Скажи, дружище, ты специально подослал ко мне голодных хищников?

– Почему сразу я? – раздался возмущенный писк.

– У тебя были веские причины.

– И какие?

– Чтобы встретиться со мной.

– Сущий вздор! Все вышло совершенно случайно. Что касается стаи волков, то это, скорее всего, проделки Эбигейл. Она у нас еще та повелительница звериного царства.

– То есть волки и впрямь были взаправдашние?

– Да!

– А как же отсутствие отпечатков их лап возле повозки? И куда запропастился труп белой волчицы?

– Отпечатки смыло дождем, а труп белой волчицы утащили вглубь леса ее же сородичи.

– Хорошо! Допустим, проблема с исчезновением трупа разрешена, но мои следы ведь виднелись возле повозки.

– По сравнению с волками ты слишком тяжелый. Вдобавок твои каблуки вгрызаются в землю аж на целых два дюйма.

– Логично.

– Ага! Столь убедительные доводы вряд ли удастся кому-то опровергнуть. Даже падре Антонио.

– Спорить не стану, – потянул на себя поводья Октавио, одновременно пробежав тревожным взглядом по первому ряду деревьев. – Однако после всего случившегося мне страшно заезжать в лес. Может, объедем его стороной?

– Ерунда, – хихикнула носатая кукла. – Волки остались далеко позади. К тому же через полчаса мы пересечем городские ворота и окажемся вне зоны досягаемости любой хищной твари, мечтающей полакомиться свежим человеческим мясцом или поточить зубы о лакированную деревяшку.

– Уверен?

– Точно тебе говорю. Поверь опытному проводнику, который никогда не сбивается с маршрута.

– Ладно, давай рискнем.

– Никакого риска. Ситуация полностью под моим контролем.

Щелчок поводьев заставил лошадь снова тронуться в путь. Причем она совсем не артачилась, как это происходило на подступах к лачуге Эбигейл, что придавало Октавио решительности и наполняло его сердце небывалым оптимизмом. А о том, чем обычно заканчивается дружба с порождениями зла, ему думать совершенно не хотелось. Для начала следует подписать кровью соответствующий договор, и только потом терзаться раскаянием; если же договор не подписан, то и в раскаянии отпадает всяческий смысл. Главное, держать ухо востро да не позволять собой манипулировать. Тогда ни одно потустороннее существо не сможет завладеть бессмертной душой, данной человеку Великим Создателем.

Довольно скоро выяснилось, что носатая кукла нисколько не ошиблась в своих расчетах и к ее советам относительно выбора направления движения можно смело прислушиваться. Встретивший плотной стеной лес очень быстро начал мельчать, свидетельствуя о близком завершении путешествия.

– Ты не забыл про макет мушкета? – услышал Октавио, проезжая мимо последнего дерева.

– Нет! Но у меня есть идея получше. Предлагаю поменять мушкет на обыкновенную палку.

– Зачем? – удивилась носатая кукла.

– Имей егерь при себе мушкет, он бы не побоялся выйти во двор.

– Почему?

– Потому что шатун сразу же схлопотал бы промеж глаз пулю и отошел бы в мир иной задолго до совершения своего гнусного преступления.

– Ого! Какие глубокие познания егерского ремесла. А палка ему на кой?

– Чтобы во время прогулки по лесу проверять близлежащие кусты. Вдруг там спрятан капкан. По крайней мере, так делают многие.

– До чего же смышленый мне попался партнер. Обязательно учту твои поправки в будущем.

– Все-таки партнер?

– Почти, приятель.

Спрыгнув с повозки, Октавио подошел к дереву, оторвал от него самый ровный сук и, покрутив им в руках, вернулся обратно.

– Вот этот подойдет идеально. Прямо настоящий посох получится.

– Согласен. Таким нестрашно и в медвежьей берлоге поворошить.

– Тут нам уже без разницы. Важен лишь факт наличия схожего с оригиналом реквизита.

– Тебе виднее. Ты ведь у нас главный кукольник.

– Спасибо за оказанное доверие, дружище! Осталось пристроить куда-то сундук и затем трогаться дальше.

– Что за сундук?

– В нем хранится большая часть сбережений дядюшки Пио.

– Боишься городских воришек?

– Нет. Но лишняя предосторожность не помешает. Еще мой покойный учитель рекомендовал прятать вместе с сундуком пистолеты. Все равно пользоваться огнестрельным оружием внутри городской черты запрещено.

– Тогда советую поискать какое-нибудь широкое дупло, расположенное высоко от земли.

– Жди здесь. Я скоро вернусь.

Не прошло и четверти часа, как артисты приблизились к полосатой сторожевой будке, где их поджидали два стражника, облаченные в металлические панцири и шлемы. Один удерживал длинную секиру – исполняющую роль шлагбаума, а другой подбрасывал вверх тяжелую булаву – тем самым намекая, что если его требования не будут выполнены, она обязательно обрушиться кому-то на голову.

– Немедленно остановитесь, сеньор! – выкрикнул стражник с секирой, преградив ею путь повозке.

– И представьтесь, – добавил стражник с булавой, направив шипастый шар в сторону разнаряженного незнакомца.

– Меня зовут Октавио Паскуаль, – прозвучало в ответ, после чего последовал легкий кивок головы.

– Куда путь держите? – поинтересовался более спокойным тоном стражник с секирой.

– Я странствующий артист и хочу показать жителям вашего города кукольное представление.

– Чем можете подтвердить свои слова? – продолжил допрос стражник с булавой.

– Разве по вертепу и лежащей рядом длинноносой кукле этого не видно? – напрягся Октавио, пытаясь понять, зачем понадобилось проводить столь тщательную проверку.

Заглянув внутрь повозки и убедившись в правоте незнакомца, стражник с секирой тут же разошелся в широкой улыбке:

– Приносим вам глубочайшие извинения, сеньор! Просто по окрестностям разгуливает шайка разбойников, и нам приказали досматривать каждого, кто проедет мимо.

– Не стоит извиняться. Служба есть служба. Я могу быть свободен?

– Да!

– Только у меня имеется к вам просьба, – спохватился стражник с булавой. – Можно перенести показ представления на завтра? Уж больно хочется его посмотреть.

– Хорошо, – приготовился щелкнуть поводьями Октавио. – Специально для тебя сделаю исключение.

– Премного благодарен, сеньор!

– До встречи! И не забудь привести с собой детишек. Раскрою секрет – их ждут бесплатные сладости.

– Обязательно, – вмешался в разговор стражник с секирой. – Мои дети буквально трепещут при виде артистов. Впрочем, сладости им нравятся не меньше. Тем более бесплатные.

– Отлично! Постараюсь оправдать ваши ожидания.

Чуть погодя, когда повозка отъехала от сторожевой будки, носатая кукла тоже решила поделиться мыслями по поводу подрастающего поколения:

– Не будет ли мелюзге жирно – лакомиться разными вкусностями на дармовщинку?

– Зря иронизируешь, – осадил собеседника Октавио. – Во-первых, угощать детей сладостями очень приятно, а во-вторых, это создает перед началом представления дружелюбную атмосферу.

– То есть ты их еще и авансом раздавать собираешься?

– Естественно! Ведь без вложений нельзя получить прибыль.

– Мы же не торговцы.

– Ошибаешься.

– Да неужели? И в чем заключается суть нашей торговли?

– Продавать людям радость.

– Эко ты загнул, приятель.

В следующий момент повозка нагнала группу крестьян, возвращающихся с покоса. Кто-то нес вилы, кто-то держал при себе серп, и еще один тянул за собой тележку, набитую какими-то непонятными тюками. Учитывая припекающее солнце, со всех струился ручьем пот, неминуемо оставляя на одежде темные пятна.

– Добрый день, сеньор! – поприветствовали незнакомца крестьяне, дружно уставившись на вертеп.

– Здравствуйте, любезные, – улыбнулся Октавио, вспомнив излюбленную фразу дядюшки Пио, которую тот использовал во время общения с будущими зрителями.

– Вы артист?

– Совершенно верно.

– А дорого ли стоит ваше представление?

– Кто сколько даст.

– Здорово! И когда оно состоится?

– Завтра вечером.

– Мы непременно придем.

– Я вас буду ждать.

Не успела повозка проехать и двадцати шагов, как носатая кукла вновь решила поделиться мыслями:

– Ну ты и меценат, приятель. Вдруг нам вообще не заплатят? Так недолго и без штанов остаться.

– Иначе нельзя, – начал объяснять Октавио и тут же осекся, испугавшись того, что его могут принять за колдуна, поскольку человека, ведущего беседу с куклой, по-другому не назовешь.

– Почему замолчал? – раздался через секунду писк. – Мне ужасно интересно, как ты собираешься аргументировать свою щедрость?

– Заткнись! Не то нас быстро рассекретят и сожгут на костре.

– С чего бы это?

– Повторяю, заткнись! Если слуха людей достигнет наша болтовня, их охватит суеверный страх, способный быстро переродиться в лютую ненависть ко всему неизведанному.

– Ах, вот в чем дело. Что ж, спешу успокоить. Максимум, ты можешь сойти за умалишенного, разговаривающего сам с собой.

– Не понял.

– Все очень просто. Пока я не захочу, никто кроме тебя меня не услышит.

– Выходит, твоя речь звучит только в моей голове?

– Правильно.

– Как же мне с тобой общаться при посторонних лицах?

– Мысленно.

"Вот так?" – мысленно вопросил Октавио, одновременно развернувшись назад, чтобы посмотреть насколько далеко отстали от повозки крестьяне и не предпринимают ли они попытку ее догнать.

"Ага!" – хихикнула носатая кукла.

"Наши друзья совсем не обращают на нас внимания".

"Еще бы. Мы ведь немы словно рыбы".

Спустя минуту лошадь ступила на каменный мост, за которым теснилось множество неказистых бревенчатых домиков, принадлежащих городской бедноте. Немного поплутав по лабиринту узких улочек, где им постоянно попадались оборванцы, выпрашивающие милостыню, артисты переехали через второй мост, затем миновали высокую арку с распахнутыми воротами и сразу очутились в толпе народа, заполонившей широкую площадь, что была окружена с трех сторон двухэтажными – а порой и трехэтажными – зданиями, чьи фасады украшали резные вставки, узорчатые ставни да различной тематики вывески, указывающие на принадлежность хозяев к тому или иному роду ремесла.

Резко свернув в ближайший переулок, дабы случайно кого-то не задавить, Октавио тронулся в направлении ближайшей таверны. Там он распряг уставшую лошадь, передал ее за небольшую плату на попечение местному конюху и, сунув куклу за пазуху – при этом оставив носатую голову торчать снаружи, зашел внутрь просторного помещения, заставленного длинными столами.

Увидев статного сеньора, наверняка готового выложить кучу денег, худощавый парень в белом фартуке тотчас поспешил ему навстречу.

"Проголодался?" – язвительным тоном поинтересовалась носатая кукла.

"А ты как думаешь?" – мысленно ответил Октавио.

– Можете пройти вон туда, – жизнерадостно произнес худощавый парень, указав рукой на отдельный столик, стоящий в самом дальнем углу. – Что будете заказывать?

– Похлебку, жаркое, овощи, хлеб и бутылку вина.

– Вино, хлеб и овощи готов принести сразу, а остальное придется ждать.

– Я никуда не тороплюсь.

– Хорошо.

– Еще мне нужен ночлег.

– Сколько дней рассчитываете у нас провести?

– Пока не знаю.

– Дайте пару минут. Попробую что-нибудь для вас подобрать.

– Спасибо, любезный.

Усадив носатую куклу напротив себя, Октавио снял треуголку и взъерошил вспотевшие волосы. Честно говоря, он редко прикладывался к выпивке – стараясь угодить этим дядюшке Пио, однако то нервное напряжение, терзающее его на протяжении последних дней, не могло быть снято чем-то другим.

"Не много ли ты начал употреблять алкоголя?" – тут же пропищало с противоположной стороны стола.

"Тебя забыли спросить", – недовольно зыркнул на куклу Октавио.

"Но-но, приятель, полегче! Я лишь пекусь о нашем общем деле".

"Тогда предлагаю обсудить недостающие наряды".

"Здесь и обсуждать нечего. Как выглядит конюх, мы уже знаем. А хозяин таверны должен предстать перед достопочтенной публикой в белом фартуке".

"Неплохо. У меня специально по такому случаю завалялся где-то передник одной хитрой кухарки, обожающей потчевать гостей сильнодействующим снотворным, чтобы потом беспрепятственно залезать к ним в карманы".

"Какая неслыханная дерзость! – наигранно возмутилась носатая кукла. – Дай угадаю, ей отрубили за это кисти".

"Нет. Однажды она просто уснула и не проснулась".

"Совсем неудачная концовка пьесы. Я бы настоял на кистях, поскольку достопочтенную публику заводят более жестокие сцены".

– Ваше вино, сеньор, – прервал "оживленную" беседу худощавый парень, поставив на стол кувшин и глиняную кружку. – Что касается ночлега, то мы можем предоставить в ваше распоряжение целый чердак. Правда, за двойную плату.

– Подходит, – не задумываясь согласился Октавио, протянув руку к кувшину.

– Потешная у вас куколка, – как бы между прочим подметил худощавый парень.

– Завтра ты ее сможешь увидеть в роли конюха.

– Ха-ха-ха! Вот уже не думал, что конюхи имеют такие длинные носы. Интересно, зачем они им?

– Видимо, для запугивания строптивых лошадей.

– Или для поддевания тюков соломы, – добавил кто-то из посетителей таверны, услышав краем уха разговор двух мужчин.

С трудом дождавшись ухода наглеца, вздумавшего подшутить над беспомощным созданием, не способным ответить обидчику оплеухой, носатая кукла поспешила кое-что уточнить:

"Почему именно конюх?"

"Разве тебе мало озвученных объяснений? – усмехнулся Октавио, пригубив наполненную до краев кружку. – Скажи спасибо, что никому не пришло в голову поднять тему навоза".

"Нет, роль конюха мне не нравится. Давай, я хотя бы буду отче".

"Прости, но в твоей пьесе и без того много скользких моментов, попахивающих святотатством".

"А что насчет тапера?"

"Чтобы ты проткнул носом клавесин, на изготовление которого у меня ушел весь день?"

"Обещаю сохранить его в целости и сохранности".

"Ладно, уговорил! Сойдемся на тапере".

"Отлично, приятель! Хи-хи-хи! Вот увидишь, из меня выйдет самый лучший тапер в мире!"

"Боюсь даже представить. Ха-ха-ха!"

"Ну и зря! Я возьму настолько звучный диез минор, что у многих зрителей уши внутрь завернутся".

На следующий день – за несколько часов до захода солнца, когда одна часть народа успела покинуть площадь, дабы поскорее обрадовать домочадцев обновками, а другая с досадой распихивала по мешкам нераспроданный товар, – Октавио расположился возле каменного парапета, служащего местом для оглашения важных заявлений, и начал неспешно подготавливаться к предстоящему представлению.

Сперва измотанные дневными заботами горожане проходили мимо, одаривая его лишь надменными или гневными взглядами. Дескать, катился бы ты со своим расписным вертепом куда подальше. Нам твой кукольный театр и даром не сдался, потому что мы хотим скоротать вечер в тишине и покое. Затем положение кардинальным образом изменилось. И все благодаря голосистым детишкам, примчавшимся из бедного квартала за обещанными сладостями.

– Сеньор, подскажите! – забегала кругом детвора, словно свора голодных щенков. – Вы сегодня будете раздавать угощения?! А то у нас слюнки текут! Сеньор! Сеньор! Так знайте! От вас никто не отстанет!

– Тяф-тяф-тяф! – снизошла до острот носатая кукла. – Тяф-тяф-тяф!

– Да он дразнится! – неожиданно выкрикнул один пухлый мальчуган, состроив обиженную гримасу.

"Тебя что, слышат?" – оторопел Октавио, не представляя, как следует выкручиваться из сложившейся ситуации.

"Прости, случайно вырвалось! – пропищало в ответ. – Советую срочно сымпровизировать, не то этот маленький негодяй пожалуется взрослым".

– Добрый вечер, – поздоровался крестьянин, который вчера тянул за собой тележку. – Вижу, представление еще не началось.

– Мои сорванцы тоже здесь, – перебил простолюдина стражник, что при прошлой встрече подбрасывал булаву.

– Друзья, вы вовремя подоспели, – наконец собрался с мыслями Октавио, пытаясь нащупать внутри вещевой сумки леденец в форме собачки. – Я как раз собирался заняться раздачей сладостей. Вот, держи! Тяф-тяф-тяф!

– Это же поросенок, – насупился пухлый мальчуган.

– Ой, извини! Хрю-хрю-хрю!

– И нам леденцы! И нам! – грянул хор детских голосов, после чего перед вертепом выстроилась длинная-предлинная очередь, состоящая не только из тех, кто подошел к нему давно, а еще и из тех, кто появился прямо сейчас.

"Ай да молодец, – разошлась в похвалах носатая кукла теперь уже беззвучным голосом. – Смекалки тебе не занимать, приятель".

"О твоем гнусном поступке поговорим позже", – мысленно огрызнулся Октавио.

"Клянусь, все вышло совершенно случайно!"

"Так я и поверил".

"Говорю же, случайно. Мне незачем врать".

Как и предполагалось, к моменту окончания раздачи леденцов рядом собралось много взрослых горожан, побросавших из любопытства свои дела. Ведь раньше артисты не отличались подобной щедростью, используя для привлечения внимания зрителей обычных зазывал.

"А дядюшка Пио не прогадал со сладостями", – подметила носатая кукла, поразившись столь удачному вложению денежных средств, обещающему принести баснословную прибыль.

"Минутная готовность", – предупредил Октавио, набирая побольше воздуха в легкие, чтобы на одном дыхании произнести вступительную речь, однако писклявый голос его опередил, не дав проронить ни единого звука.

– Приветствую вас, о достопочтенная публика! Сегодня вы услышите историю про пятерых бедолаг, чья привычка перекладывать заботы на плечи товарищей вышла им боком! Слабонервным просьба удалиться, поскольку в нашей пьесе присутствуют жуткие сцены умерщвления героев при помощи безжалостных сил природы!

– Тогда зачем ты пригласил на представление детей?! – воскликнул стражник, который при прошлой встрече преградил секирой путь повозке.

– Шутка, любезный! – ухмыльнулась носатая кукла. – Нашу пьесу может смотреть и стар и млад! Особенно когда губы покрывает сладкая липкая масса. Я обращаюсь к вам, мои милые непоседы. Хи-хи-хи!

Через секунду створки вертепа медленно разошлись в стороны – и зрители смогли пробежаться взглядами вдоль сцены, разделенной горизонтально на две половинки. Верхняя половинка представляла собой миниатюрное помещение таверны, где по центру располагался круглый стол с сидящими за ним тремя посетителями, чуть поодаль виднелся клавесин с прислонившимся к нему тапером, а сбоку из стены выступал тлеющий очаг со стоящим возле него хозяином. Нижняя половинка являлась уменьшенной копией погреба, заставленного винными бочонками, ящичками и прочим сопутствующим хламом, включая крошечный подвесной светильник.

В поле рожь давно собрали,

Лютый холод за окном,

Ветер громко завывает,

Ставни ходят ходуном.

Говорит хозяин хмурый:

– Надо принести дрова,

Скоро будет очень зябко,

Околеем до утра.

В следующий момент налетевший порыв ветра заставил кованые флюгеры, украшающие большинство городских крыш, развернуться указателями на юг, отчего Октавио стало не по себе. Если бы кто только знал, какого труда ему стоило сохранить спокойствие и продолжить повествование. Хорошо хоть носатая кукла больше не пищала, сконцентрировав все свое внимание на клавесине, будто взаправду вознамерилась извлечь из него звуки.

Отвечает в страхе егерь:

– В небе полная луна.

Знать, сегодня можно встретить

За порогом шатуна.

Разорвет он нас на части,

Не оставит ничего,

Ни хребта, ни селезенки,

Перемелет прямо все.

– Вот же трус! – раздался чей-то негодующий возглас. – Разве егерь должен бояться хищных животных?

– Просто бедняга не вооружен охотничьим мушкетом, – уточнил сосед горлопана, – поэтому и боится покидать дом.

– Да-да-да! – воскликнул отче,

Шляпу натянув на лоб.

– Прошлым летом два служивых

Угодили прямо в гроб.

Шли они вдоль переулка,

На часовню набрели,

А под утро у забора

Только кости их нашли.

– Ха-ха-ха! – дружно засмеялись зрители. – И священник туда же! А где напутствие для более смелых членов паствы?

– Два сапога пара! – прокомментировал пухлый мальчуган, с упоением облизывая расплывшегося карамельного поросенка.

– Хрю-хрю! – нарушила молчание носатая кукла.

"Закрой рот! – рявкнул про себя Октавио. – Твои шуточки неуместны!"

Не поверил людям конюх:

– Ваши речи ерунда!

Шатуны в лесах гуляют.

За порогом лишь листва.

Там лишь куры страх наводят.

Раскудахтались, поди!

Или битву затевают

Забияки-индюки!

– Настоящий храбрец! – пришли к общему выводу зрители.

– Таким прямая дорога в наши сплоченные ряды! – выкрикнули стражники, одновременно сжав правые ладони в кулак, что означало боевое содружество.

– Тогда кто скребет снаружи?

Ужас селит в наши души? -

Задает вопрос тапер,

Устремив свой взгляд во двор.

– Кто в грязи оставил след,

Словно дьявола портрет?

Кто поднял ужасный шум?

Боже правый, здесь шатун!

И снова Октавио пришлось почувствовать себя неуютно, потому что клавесин, внутри которого не было ни одной струны, способной завибрировать, внезапно заиграл траурный марш. Причем носатая кукла даже не соизволила дотронуться до клавиш, решив воспользоваться колдовскими чарами, за что была мигом низвергнута вниз, дабы случайно не травмировать психику детей, занимающих первый ряд.

Взяв аккорд диез минор,

В погреб убежал тапер.

Ну а конюх, как упрямец,

На себя направил палец.

– Если надо, я пойду!

Дайте только кочергу.

Вдруг там вместо шатуна

Росомаха ждет меня.

– Иди, конечно! – поддержали храбреца стражники. – И не забудь прихватить с собой посох. Будет чем обороняться от свирепого хищника.

– Да-да! Задай ему хорошую трепку, – топнул кто-то в сердцах ногой. – Пусть знает, на кого посмел поднять лапу.

– Вот же лжец! – напрягся егерь,

Разве можно тебе верить?

Ты же спрячешься в амбаре

На высоком сеновале!

Где и сухо, и тепло,

Где коровы спят давно.

Нет, приятель, тут сиди!

Никуда не уходи!

– Не сдавайся! – продолжили подначивать храбреца стражники. – Иначе каждого ждет верная смерть.

– Вы серьезно? – молвил конюх,

Посмотрев на подоконник.

– Я же ради всех пекусь

И от страха не трясусь.

Но поскольку среди вас

Суматоха началась,

За столом пересижу,

Даже с места не сойду.

– У-у-у! – завыли зрители, поняв, как сильно заблуждались насчет геройских навыков конюха. – После такого ты, парень, ничем не лучше остальных.

– Точно, – расстроились стражники. – Мы-то думали, что скоро должно произойти кровопролитное сражение.

– Слюнтяй, – пустил склизкую слюну по подбородку пухлый мальчуган. – Прямо маменькин сынок.

– Хрю-хрю! – пискнула с нижней половинки сцены носатая кукла.

– Может, сам хозяин сходит,

Чтоб шатун нас не угробил? -

Предложил блаженный отче,

Сузив радужные очи.

– Уж кому, как не ему,

За дровами лезть во тьму?

Вон, какая ночь настала,

Чернотой весь двор застлала.

– Наконец, священника посетила здравая мысль, – вновь оживились зрители.

– Дайте хозяину таверны посох, – подала идею кудрявая девочка, прервав на секунду лизание пупырчатого барашка.

– Бе-е-е! – чуть не покатилась со смеху носатая кукла.

От подобных заявлений

И из личных побуждений

У хозяина в мгновенье

С губ сорвалось откровенье:

– Нет вы, гости дорогие!

Ваши просьбы роковые!

Дров я вам не принесу.

Этим жизнь себе спасу!

– Ну и зря, – насупились стражники. – Священник второй раз повторять не будет. Сейчас предаст тебя анафеме, и пиши пропало – останешься после смерти неприкаянным.