Останься

Дорф подумал, что по какой-то причине все для него вдруг стали невидимками, но мысль эта оказалась настолько неправдоподобной, что он сморщился от её нелепости и тут же принялся искать рациональное объяснение. И кое-что нашёл. Саймон наконец заметил то, что видел и в доме Алана, и в больнице, но не обратил внимания – постели не были заправлены. Людей точно выдернули из них во время сна или испарили неведомым оружием прямо под одеялами. Но кому это могло понадобиться? От этой мысли Дорфу вскоре пришлось тоже избавиться. Не могло случиться так, что кто-то забрал всех людей, а его оставил спокойно лежать в постели с зажжённым светом в комнате.

Но не это его пугало больше всего. Во всём доме он не обнаружил ни одной вещи Дженни. Он знал, что она обычно берёт с собой к родителям, и с лёгкостью узнал бы даже её расчёску, однако здесь не было абсолютно ничего, что могло ей принадлежать.

Саймон вышел на улицу, захлопнул громоздкую деревянную дверь и ещё раз взглянул на безмолвную сюрреалистичную громаду дома. Когда-то давно, по словам Дженни, этот дом ничем не отличался от соседских типовых и абсолютно безвкусных двухэтажек. Но однажды ночью её дедушка Зандер оставил на столярном столе своей мастерской, располагавшейся в подвале, раскалённый пирограф, которым подправлял узоры на реставрируемой мебели. К моменту, когда он спохватился, мастерская уже пылала, а от старинного, быть может, единственного в своём роде серванта, ради которого старик и включил пирограф, остались одни головешки. Как и от всего дома. Пожарные залили строение пеной только когда пламя доедало второй этаж. Спасти удалось немногое, а остатки здания вскоре, с лёгкой подачи архитектурного таланта дедушки Грайхэма – брата-близнеца Зандера – перестроили в «нечто гаудианское». Именно так и назвал свой проект Грайхэм, потрясая чертежами перед родителями Дженни, Амандой и Чарли Пэйджами: «Это будет нечто гаудианское».

На гаудианской подъездной дорожке автомобиля Дженни не оказалось. Как и на дорожке дома напротив, в котором жила Дженис. Саймон даже не стал в него заходить – лишь заглянул внутрь спальни через окна и снова увидел скомканные одеяла.

Значит, Дженни к моменту всеобщего исчезновения уже уехала? Но когда это исчезновение произошло? А вдруг Дженни тоже не исчезла и в этот самый момент едет, а может уже и приехала в Рош-Аинд?

Подстёгнутый этим новым предположением, Саймон запрыгнул в автомобиль и помчался обратно к горам. Ехать по D16 он не захотел, в надежде перехватить Дженни у подъезда к Рош-Аинду. И это стало главной его ошибкой. Выбери он другой путь, и, возможно, разгадка происходящего сама бы пришла к нему в руки.

Уже у самой подошвы Айрамских гор барахлящее радио вдруг ожило, издало какие-то булькающие звуки и произнесло слово «шесть», затем зашипело и оговорилось: «Нет… Давайте шесть с половиной», после чего снова смолкло.

Дорф затормозил и принялся клацать кнопками, проверяя соседние частоты, однако сигнал давно пропал.

Швыряя автомобиль из одного крутого поворота в другой, он не оставлял попыток снова найти загадочную радиостанцию, однако больше ничего не смог разобрать среди белого шума.

Такой же шум сейчас заполнял и всю его голову, но вызван он был отнюдь не отсутствием мыслей, а их переизбытком. Саймон думал, анализировал, перебирал сотни возможных и невозможных версий случившего, но делал это настолько самозабвенно, что не успевал ухватиться как следует ни за один вариант. Самым неприятным во всём этом оказалось отсутствие ответов, неведение. До сих пор Саймону не приходилось испытывать настоящего ужаса, и вот теперь он с ним столкнулся. Необъяснимость происходящего заставляла его сомневаться в реальности окружающего, в своей вменяемости и, наконец, вообще в своём существовании. Он не мог понять то, что видел, а потому и не мог принять это. Проносясь мимо домов, пустых автомобилей, парковок и заправочных станций, он ловил себя на попытках рассмотреть какое-то движение, огоньки в окнах, звуки. Но не находил ничего. Мир погрузился во тьму и безмолвие. Одно лишь уличное освещение, включавшееся автоматически, создавало призрачную иллюзию жизни в покинутом всеми Рош-Аинде.

Остановившись перед собственным домом, Саймон выпрыгнул наружу, пересёк пустую подъездную дорожку. Преисполненный надеждой, он бросился к гаражу, рванул вверх створку ворот и уставился в черноту пустого гаража. Дженни так и не приехала. Дорф в это отказывался верить. В его голове за воротами обязан был стоять «Мини Купер», буквально светящийся отполированной синей краской. Как тогда, в начале лета, когда они с Джен его покупали.

– А вот и моя красотка! – Пухлощёкий хозяин авто прошёл внутрь и излишне нежно погладил малолитражку по крылу, точно прикасался к живому существу. – Как выглядит, такая и есть, даже сотни не отбегала!

– Как тебе? – Саймон взглянул на растерянную Дженни, и та пожала плечом, вопросительно повернувшись к механику, которого привела с собой.

Тот деловито обошёл авто кругом, присел у заднего колеса, что-то поразглядывал под днищем, сунул указательный палец в выхлопную трубу, повазюкал перепачканными копотью подушечками и поднёс их к носу.

– Какого хрена этот Бампо12 там вынюхивает? – усмехнулся Дорф. – Джен, ну ты взгляни на него, он просто потопчется вокруг, а потом скажет, что всё отлично. Сколько он с тебя за консультацию возьмёт?

– Он профессионал, а на такие вещи нельзя деньги жалеть, – ответила Дженни и улыбнулась механику. – Продолжайте-продолжайте, спасибо… Саймон, иногда ты просто невыносимый зануда.

Механик тем временем залез в салон и принялся сдёргивать резиновые уплотнители дверей.

– Эй! – крикнул продавец и бросился ему помогать. – Аккуратнее! Да зачем так рвать-то… Ну, видишь, никаких швов. Да всё отлично, говорю же – пробег чуть больше полста километров!

– По-твоему я бы с этим не справился? – спросил Саймон, наблюдая, как механик обстукивает корпус толщиномером. – Да брось ты, я свою машину с пяти лет с отцом перебирал и смыслю явно не меньше этого следопыта. Он ведь даже проверяет всё в случайном порядке – то внутри, то снаружи.

Механик тем временем уже изучил подкапотное пространство, запустил двигатель и теперь подгазовывал, вслушиваясь в звуки выхлопа.

– Эй, крю-чиф13, поди на минутку. – Дорф отозвал механика в сторону.

– Саймон! – Нахмурилась Дженни. Но он лишь подмигнул ей.

– Я и так вижу, что всё нормалёк, дальше мы сами, – сказал он и достал кошелёк. – Сколько с меня?

– Как знать… – он цокнул языком и показал три пальца.

– Ты цену набиваешь? – Поднял взгляд Саймон, протягивая механику три десятки. – По мне и этого многовато за твои танцы для впечатлительных дам. Если бы не она, я б тебе вообще хрена лысого заплатил.

– Да уймись ты, мужик, – рассмеялся механик, пряча купюры. – Послушай вот… Ну?.. На холостых слышишь? Поёт не в той октаве. Её бы на подъёмнике проверить ещё.

– Нашёлся мне тут импресарио… – Махнул рукой Дорф. – Шуруй давай… И октаву не перепутай по дороге.

– Что он сказал? – спросила Дженни.

– Как я и говорил: всё отлично. – Он чмокнул её в губы. – Только я это бесплатно сказал, а он тридцатку сорвал, представляешь? Может мне тоже механиком подрабатывать начать?

– Вообще-то мы на двадцатку с ним договаривались, – сказала Дженни и рассмеялась, когда Саймон дёрнулся в сторону. – Да шучу я, балбес.

Она шлёпнула его рукой по лбу.

Продолжая глядеть вглубь пустого гаража, Саймон потёр лоб, точно Дженни ударила его по-настоящему, а не в воспоминаниях.

Оказавшись в доме, он не мог найти себе места. Ложиться спать он не стал, несмотря на то, что был измотан как физически, так и эмоционально, – просто понимал, что ему это не удастся из-за пережитого стресса. Есть даже не пытался – всё равно бы не смог проглотить и кусочка.

Телевизор и радио не работали. Выйти в интернет и отыскать какую-то информацию о случившемся там у него не получилось – загружалась только стартовая страница поисковика, но на любые запросы он лишь информировал о потере соединения. Помучив его минут десять фразами «Что случилось в Рош-Аинде», «Эвакуация в штате Рош-Аинд», «Новости Республики Дайяр» и им подобными, он нервно вбил в поисковую строку «Активировать протокол самоуничтожения», захлопнул ноутбук и запустил его в стену.

Осколки пластика разлетаются по комнате. Вывалившийся аккумулятор падает на полку. Он раскидывает разноцветные флакончики, склянки и коробочки. Пара из них срывается на пол. Одна открывается, выплёскивает наружу содержимое. Комнату тут же заполняет запах любимых духов Дженни – что-то древесное, отдалённо напоминающее бумагу. Саймон пинает флакон в коридор, и тот катится вниз по лестнице. Дорф смахивает с полки то, что на ней осталось. Срывает её с крепления и колотит ею стены. Проламывается гипсокартон. Слетают рамки с фотографиями, светильники-ракушки и выключатели.

Тяжело дыша, Саймон наклонился, чтобы поднять ноутбук, и опешил. Вокруг была полностью разнесённая комната с перевёрнутой постелью, разломанными прикроватными тумбочками и поваленным выпотрошенным шкафом. Дорф не сразу понял, что всё это – его рук дело. Он сполз по крошащейся изломанной стене на пол в груду вещей Дженни и поднял содрогаемыми тремором руками её кружку. Лицо Саймона было липким от слёз, кожа на кулаках сбита, правое запястье саднило – видно, на очередном ударе он вывернул кисть.

Дорф утёр нос предплечьем, с трудом встал и, спотыкаясь об обломки мебели, кое-как вышел из комнаты. Он доковылял до прихожей, аккуратно вернул кружку на её законное место и пошёл на кухню. В нижнем шкафчике он отыскал бутылку рома, но не смог сделать и двух глотков – от волнения желудок сжался и отказывался что-либо принимать. Закрутив крышку обратно, он плюхнулся в кресло перед телевизором, транслирующим лишь помехи.

Так что же всё-таки произошло? Люди не могли вот так просто исчезнуть. Они ушли? Но куда? Почему ничего с собой не взяли? Да и что могло понудить их к бегству? Индейцы Майя ведь тоже почему-то покинули свои селения, и те сотни лет зарастали лианами вместе со всем их добром, безразлично оставленным во дворцах и храмах. Но они сделали это не просто так. И тут должна быть какая-то причина. Единственное, на что Саймона наталкивало такое положение вещей – внезапная ночная авария в лаборатории «Эмерсайз» и последующая эвакуация жителей с запретом на вывоз личных вещей. Мало ли что могло произойти в этом исследовательском комплексе?

Как только Саймон подумал об «Эмерсайзе», он взбежал на второй этаж и уставился в окно кабинета на далёкую мельницу, подсвеченную ровной молочной подсветкой. Строение находилось в самом центре города-спутника Рош-Аинда, за сотню километров безжизненной пустыни от него, однако даже с такого большого расстояния башня выглядела внушительной. Научный центр и одноимённый городок Эмерсайз – вот где ответы.

И тут он услышал звук мотора. Едва уловимый, он доносился откуда-то снаружи. Дорф осмотрел дорогу в обе стороны, но ничего не заметил. Подойдя к соседнему окну у смежной стены, он увидел на асфальте алый отблеск задних фонарей автомобиля. Машина стояла прямо за углом здания, но на таком расстоянии, что рассмотреть её не удавалось ни из одного окна.

Саймон бросился вниз, услышал, как шины со скрипом рванули по асфальту, и машина, набирая скорость, пронеслась мимо дома, а по сомкнутым шторам пробежал отблеск света фар. К тому моменту, как Дорф выбежал на улицу, автомобиль уже скрылся за углом, но звук двигателя всё ещё слышался. Намереваясь перехватить его на соседней улице, Саймон перемахнул через несколько соседских заборов, растоптал чей-то редис, высаженный в аккуратные грядочки на заднем дворе, налетел на качели, зачерпнул ботинком воды из надувного бассейна, надорвал штаны о гвоздь в калитке и исцарапался, продираясь сквозь розовые кусты. Но всё это оказалось напрасно. Загадочное авто уже давно растворилось в ночи.

Возвращаясь обратно, он обнаружил, что во время погони надорвал спину и серьёзно ударился коленом. Ощущая себя полной развалиной, он кое-как подковылял к углу дома и уставился на окна второго этажа. Машина стояла где-то здесь. Он переставил свой «Чарджер» на это место и поднялся на второй этаж.

Из одного окна кабинета виднелась часть морды машины, а из другого – кончик заднего бампера. Будь она чуть короче или стой поближе к бордюру, и её вовсе не было бы видно. Удовлетворённый этим открытием, Саймон с облегчением понял, что у него не случилось галлюцинации. Кто-то действительно стоял здесь. Но почему уехал? Может, в городе есть и другие люди? Просто какой-то одиночка плутал по ночному городу и на секунду притормозил в незнакомом районе, чтобы сориентироваться. Версия показалась ему заслуживающей право на существование.

Саймон прихватил ром, вышел из дома, запер оба дверных замка и подёргал за ручку. Ему не хотелось бы, чтобы в его отсутствие кто-то хозяйничал в их с Дженни жилище. Жутко клонило в сон. Казалось, день затянулся настолько, что уже никогда не закончится. Но Саймон не мог себе позволить спать, и не только потому, что нервы не дали бы ему этого сделать, но ещё из-за полного отсутствия ответов. Он должен был найти хотя бы что-то, что можно хорошенько обдумать, прежде чем взять небольшую передышку. Пока же он лишь задавался вопросами. Устроившись поудобнее за рулём, он пошлёпал себя по затёкшему лицу и завёл двигатель. Однако ехать он не спешил. Дорф точно ждал чего-то, от скуки потягивая на себя рычажок стеклоомывателей. Вода щедро окатывала лобовое стекло, а дворники с неприятным скрипом размазывали её по всей поверхности. Проведя за этим занятием пару минут, он шумно выдохнул и включил первую передачу. В этот момент уличное освещение погасло, а значит, было уже около двух часов ночи – «Эмерсайз» всегда в это время отключал энергоснабжение города для профилактики генерирующего оборудования. Включать освещение начнут через несколько минут, да и то в режиме автомата – загораться будут только те фонари, под которыми происходит какое-то движение. Позже все лампы в городе зажгут в принудительном порядке, а как только начнёт светать – выключат до следующего вечера. Система была странной, и на взгляд Саймона совсем нелогичной. Но зачем-то же её такой сделали? Ну а сейчас мегаполис утонул во тьме, и она диктовала ему свои правила. Возможно, именно этого Дорф как раз и ждал.

Поглощённый ночью город всегда в эти моменты становился эфемерным, таял и растворялся во мраке, становясь похожим на масштабную декорацию в съёмочном павильоне какой-нибудь киностудии. Сейчас же, с полным отсутствием звуков и какого-либо движения, слабого аварийного света в окнах зданий, огоньков фонарей в руках редких прохожих и отблеска автомобильных фар на объездных трассах у окраины города, этот эффект многократно усилился. Рош-Аинд стал будто бы меньше, примитивнее, утратил детализированность настолько, что теперь больше походил на какой-то архитектурный макет или игрушечный городок из настольной игры. Звук двигателя громовыми раскатами раздавался в стороны и терялся где-то в переулках между далёкими небоскрёбами. Свет фар «Чарджера» вспышками зажигался на ослепших окнах многоэтажек и выхватывал из ночи клочки гонимого ветром мусора.

Пронзив насквозь эту безмолвную громаду, Саймон без колебаний вылетел на скоростную автостраду и помчал автомобиль к самому тёмному пятну на фоне звёздного неба. Этим пятном была мельничная башня «Эмерсайз».

Путь к подобным грандиозным объектам, рукотворным или природным, всегда завораживал Дорфа. Ты часами движешься к ним, а они долгое время всё остаются где-то далеко-далеко у черты горизонта, совершенно не меняя размера. Ты продолжаешь приближаться, а они всё так же далеки, и когда уже кажется, что тебе ни за что к ним не подобраться, вдруг в какой-то момент начинают стремительно расти. Не успеешь этого осознать, как они занимают всё видимое пространство, и тебе остаётся только гадать, почему раньше ты не замечал, что оказался к ним настолько близко.

Этот же принцип, по мнению Саймона, был применим ко всему в жизни человека. Мы можем длительное время учиться или к чему-то стремиться и не замечать изменений. Они и в самом деле не происходят, просто в какой-то момент вселенский фатум, точно сжалившись над нами, великодушно водружает желаемую цель перед самым нашим носом. Годами не происходит ничего, и в считанные часы случается всё, о чём ты даже боялся себе признаться в своих мечтах. Спортсмены называют это «эффектом плато», когда тренировки перестают приносить прежний результат на продолжительный период времени. Саймон же полагал, что всё дело в затраченной энергии. Законы природы не позволяют ничему появляться из неоткуда, а потому чтобы что-то получить, необходимо заплатить равнозначную цену. И вот когда ты отдаёшь достаточно, тогда и получаешь желаемое. Снег может целый день падать на бамбуковый лист, но его упругость сломит одна-единственная крохотная снежинка, ничтожного веса которой не хватало для критической массы, способной изогнуть его. В случае с Дорфом таким листом была тайна всеобщего исчезновения, и чем больше жалких попыток выяснить правду он предпримет, тем скорее до неё доберётся. Именно поэтому он и ехал в исследовательский комплекс. Не потому что надеялся там что-то найти – он прекрасно понимал, что не обнаружит там ничего нового. Нет. Он делал это не чтобы что-то найти, а чтобы искать.

Ничего другого, как он рассудил, ему и не оставалось теперь, когда он потерял Дженни. Он всегда боялся серьёзных отношений и сторонился их только лишь по этой причине. Раньше он этого не понимал, но теперь ощущал, как его сжирают тысячи собратьев того маленького червячка, который точил его где-то глубоко внутри во всякие моменты, когда он с кем-то сближался. Это был страх потерять близкого. Не так, конечно, потерять, как это происходило сейчас. Подобное просто не могло прийти Саймону в голову даже в качестве фантазии. В жизни случается много неподвластных нам вещей, и если уж быть до конца честным с собой, то вся жизнь соткана из них, а мы лишь довольствуемся собственноручно построенными иллюзиями о благополучии. На деле же любая привязанность обрекает человека на страдания. Люди меняются, уходят, умирают. Именно по этой причине любая, даже самая романтичная и благополучная история всегда больше о слёзах, чем о счастье. Что будет с вашими обезумевшими от блаженства влюблёнными, когда у одного из них завтра вдруг найдут неизлечимое заболевание или пьяный водитель собьёт другого на выходе из магазина? А даже если ничего подобного не произойдёт, они медленно состарятся и, при условии, что смогут пронести свой душевный пожар через всю жизнь (а в реальности такие случаи претендуют разве что на роль исключений, нежели правила) уйдут один за другим несчастные и измождённые переживаниями. Кому-то из них придётся оставить другого, и одно осознание этого может убить раньше времени. Второму же придётся запытать себя до смерти внезапными одиночеством и тоской. Глубоко внутри Саймон всё это прекрасно понимал, но в случае с Дженни он не мог сопротивляться этому отсроченному страданию в виде кратковременного счастья. Правда, тогда он не знал, что оно окажется настолько уж кратковременным.

Мимо всё проплывали указатели расстояний, рекламные баннеры, гренадиновые светоотражатели отбойных ограждений то и дело вспыхивали по обе стороны автострады в местах её подъёмов над пустыней. Под колёсами шумел истрескавшийся асфальт, ветер завывал вьюгой над бескрайней песчаной долиной, пахло остывающими минералами и песчаной пылью. Какое-то время был слышен шум ледяных вод Рораймы, но со временем он остался далеко позади. А где-то впереди, перед пятном подслеповатого жёлтого автомобильного света, насколько хватало воображения, простиралась безмолвная убаюкивающая пустота. Дорф начал моргать медленнее.

В очередной низине на дорогу нахлынул плотный туман, и Саймону пришлось разогнать «Чарджер» побыстрее, чтобы не увязнуть в нём.

– Джен, закрой окно! – попросил он, и сидящая рядом Дженни тут же вдавила кнопку стеклоподъёмника. Туман остался снаружи и противно заскрипел, сползая со стекла по борту машины. Саймон скривился от звука.

«Секунду, как тут оказалась Дженни?» – подумал он.

– Долго ещё? – спросила Дженис, приподнимаясь на пассажирском сиденье. Он уставился на неё, не понимая, с чего вдруг вообще решил, что ехал с Дженни, а не с её сестрой. А куда они едут?

Саймон посмотрел на Дженис. Она тяжело дышала и держалась за свой пухлый животик. Судя по всему, у неё скоро начнутся роды. Дорф взглянул на дорожные указатели. До больницы оставалось минут двадцать.

– Почти на месте. – Он положил руку ей на плечо, чтобы успокоить и вдруг понял, что находится вовсе не за рулём, а уже внутри клиники.

Вот и стойка регистрации совсем рядом.

«Стоп. А разве Дженис уже не родила?».

– Осторожно! – крикнула Дженис.

Саймон отошёл в сторону и пропустил летящего почти бегом грузного мужчину. Лицо неизвестного показалось Дорфу знакомым, но он не успел его как следует разглядеть. Толстяк выбежал на улицу и нырнул под козырёк метро. Лишь когда Дженис одёрнула Дорфа, он обернулся и уселся на стоящий рядом стул. Она села на свой.

«Эти стулья. Откуда тут стулья?».

Саймон огляделся – они уже давно не в больнице. Это была тёмная комната с устаревшим ремонтом, какой-то загородный дом, совсем незнакомый. Чей он?

Он захотел спросить об этом Дженис, но не смог, когда перевёл на неё взгляд. Дженис выглядела совсем не так как до этого. Да нет же, это Дженни. Вот и её свадебное платье. Она чем-то залила его. Вымокшая потемневшая ткань липла к ногам и оттягивалась вниз. Кровь?

Дорф было потянулся к ней, но вдруг у Дженни с колен, прямо из тёмного кровавого пятна, приподнялся взлохмаченный чёрный комок. Он стремительно вырос в огромного пса и лязгнул зубами. Грим.

Саймон от неожиданности повалился на пол, опрокинув стул, а пёс, загораживая собой Дженни, подковылял к нему на задних лапах как человек, склонился над самым его лицом и, роняя липкую слюну с языка, заговорил.

– Поздно! – прохрипел пёс, шаря слепыми выцветшими глазами по лицу Саймона и шумно вдыхая воздух. – Я тебя предупреждал!

Дорф закричал, откатился назад и почувствовал, как старый паркет под ним сменяется мягкой и влажной от росы травой. Запахло сырой землёй. Он прополз по траве до оврага и свалился в него, утопая по пояс в грязи и воде. Где-то вверху в тумане разразился воем Грим.

Саймон бежал и падал, поднимался и продирался сквозь болото ползком. И вдруг во мгле он услышал чьи-то стоны. Чуть левее в низине лежал человек. Схватив какую-то испревшую от времени и сырости корягу, Дорф подобрался к нему, простукивая находкой рыхлое дно, и протянул руку. Незнакомец ухватился своей липкой пятернёй за его предплечье, но вытянуть его у Саймона не получилось. Наоборот, он сам начал утопать.

– Да блин, вылазь уже! – Не выдержал Саймон. – Чего ты завис? Очнись!

Утопающий вдруг схватил Дорфа за шею и подтянул ещё ближе к себе. И тут Саймон с огромным ужасом осознал, что незнакомец не спасался, а тянул его за собой. Он поднял улепленное грязью напряжённое лицо и оскалил белоснежные зубы.

– Нет! – выдохнул он голосом Дорфа, и тот вдруг понял, что смотрит на себя самого. – Саймону до сих пор больно!

Двойник выдернул из болота вторую руку, положил её на макушку Саймону и начал его топить. Уходя в вязкую жижу, Дорф чувствовал, как её температура растёт с каждым сантиметром погружения. И вот, когда он уже ушёл в топь с головой, пекло стало просто невыносимым. Саймон боролся из последних сил и тут тяжесть отхлынула.

Он с шумом заглотнул раскалённый воздух, подскочил на кресле и сшиб лбом зеркало заднего вида. Взвыв от боли, Дорф повалился в бок, открыл дверь и выпал на горячий песок. Солнце ослепляло, вокруг, насколько хватало глаз, расстилалась пустыня. Он присел и уставился, на тянущиеся к самому горизонту следы покрышек в песке. Видно, он заснул за рулём, съехал с трассы и долгое время гнал по пустыне, пока с автомобилем что-то не произошло. Дорф заглянул внутрь и увидел на приборной панели горящий индикатор низкого уровня топлива.

– Блеск! – Саймон выругался и захлопнул дверь.

Как далеко он отъехал от трассы? Дорф не видел за упирающимися в горизонт следами покрышек ничего хотя бы призрачно похожего на трассу, город и даже «Эмерсайз». Видно, всё же очень далеко.

Обследовав салон автомобиля, Саймон обнаружил полупустую пачку каких-то завалящих луковых крекеров, почти полную бутылку рома и полбанки газированной воды. С таким запасом далеко не уйдёшь. Похоронив себя немного в мыслях, он вдруг понял, что нужно делать – открыл капот и заглянул в расширительный бачок стеклоомывателей. Половина. Эх, и нужно было вчера так усердно намывать ветровое стекло? Открутив отвёрткой крепление, Дорф выдернул шланг и загнал в отверстие болт. Готово. Получилась вполне симпатичная бутылка воды. Всё же хорошо, что он не пользовался специализированными стеклоочистителями.