Магистр Великого Двора. Потерянные пути

Сергей Николаев

Магистр Великого Двора. Потерянные пути

Матушка Яна'ли

Матушка Янали сидела на кресле-качалке, укрытая тяжелым плотным пледом. Она любила, когда тепло от горевших в камине дров окутывало её. Но ноги быстро уставали от жара, поэтому она просила закрывать её почти до шеи накидкой или одеялом.

Всё ждало только пирогов, которые так некстати забыли поставить до пробуждения матушки. Янали не любила ждать и привыкла делать работу в то время, когда была готова. Сейчас она была готова, но пироги в дорогу ещё не подошли.

– Ну уж нет, – Янали откинула плед и резко расправила юбки, оказавшись на ногах. Невысокая, но прямая и статная, Янали проплыла до балкона и, перегнувшись через перила, крикнула, – Пироги нас догонят! Выезжаем.

Двор тут же проснулся и побежал в разные стороны: кто-то дергал и проверял веревки, которыми были привязаны чемоданы, кто-то затягивал стремена и загибал подкладки под седла там, где могло натереть, а кто-то нервно дергал себя за пальцы, первый раз удостоившись права отправиться с матушкой в такое далекое и важное путешествие.

– Дитресса! – Окрикнула Янали, когда уселась в карету и разгладила юбки. Младшенькая вскочила на сиденье и вжалась в подушки. Начинать разговор она не собиралась.

Янали ударила костяшками по стенке кареты и требовательно посмотрела на всадника в сопровождении. Всадник тут же припустил, напугав коня, и карета сдвинулась с места. Матушка сидела как туча, но так казалось только тем, кто её совсем не знал или никогда не общался близко: маленькие, но крепкие ручки гладили ладно сидящий кафтан в области груди, то и дело обнаруживая там что-то, что как искра, попавшая на кожу, обжигала несильно, но неприятно.

Янали знала, что ничего не могло заставить её в этот день сдвинуться с места – покинуть родные земли, когда у порога вражеская – уже вражеская – армия головорезов, которым надо бы промыть рот с мылом и отправить на несколько дней на пахотные работы под палящим и равнодушным светилом.

Но ещё вчера, рано утром, пока солнце не коснулось стен шатра, Янали уже нетерпеливо ожидала прихода ветра и тепла, чтобы сплести нить и дотянуться до генерала пограничных земель – её земель.

Янали встала посередине шатра, как только почувствовала жар, пришедший с равнины, и тут же соединила указательные и большие пальцы и вывернула руки от себя. Нащупав сгущающийся воздух, матушка добавила огня, и призмы проявились, ощутимо затвердев между пальцами. Сведя линзы в единое око, Янали приблизила инструмент к левому глазу и прокашлялась – собеседника сразу не было видно, но голос Янали уже достиг места, где находился отряд. И чтобы не нарушить тайну беседы, Янали всегда начинала с покашливания, предупреждая о себе.

– Моя королева, – тут же ответил низкий раскатистый бас и через мгновение перед взором Янали проявился генерал. Он вполне удобно расположился на скалистом уступе на мягкой меховой накидке. Его окружали хлеба, сыр, и, кажется, даже какие-то фрукты.

– А фрукты ты откуда взял, негодник? – Заулыбалась Янали, но тут же одернула себя. – Не время, я с важной информацией.

– Что может быть важнее того, что своим обращением ты раскрыла наш отряд, жена моя? – Генерал говорил так, как и следовало говорить сильному и опытному мужчине – спокойно и взвешенно. В конце концов, откуда ему знать истинную причину разговора.

– Может быть и, – Янали сделала упор, – важнее. Тебя – как и наших неблагодарных наглых соседей – раскрыло колдовство, которое доставило мне послание.

– Оттуда?! – Антур привстал и начал собирать еду в платок, чтобы связать его в узел и закинуть на плечо.

– Оттуда, муж мой, оттуда. Сама не верю, что говорю тебе об этом. Вот уже восьмой год пошел, как не стало, – матушка замешкалась, пробуя слово, но вкус его ей не понравился, и тогда она исправилась, – восьмой год пошел, как пропал Магистр, и ни депеш, ни приказов, ни посланий. А тут – на тебе: явиться, да ещё и в три дня. Они вообще понимают, кому и куда пишут?

– Ты отвлеклась, жена моя, – пробасил Анвар, но тут же поплатился за это: Янали сплела тонкую огненную иглу и вонзила её генералу прямо в правое плечо.

– Всё важно, Анвар: я понесусь галопом в столицу, а за мной, не отставая, будет идти Ритса, – от этого имени у Янали перекосило лицо, – У них есть право проследовать нашими землями, когда дело касается Магистрата. Ага, забыл! – Горько подвела Янали. – А как же наши укрепления, а как же новый сток, что мы с тобой открыли не без больших усилий с нашей стороны. Плохо дело, плохо. Я не понимаю, что нас ожидает в столице, кто нас вызывает и зачем, когда выдача приказов теперь больше похожа на представление для двух зрителей, чем на честный бой равных и достойных противников. А тут ещё эта полоумная Ритса, что никак не возьмет в голову, что только от её действий пострадала она и её народ, а не от нашей жадности и бесчестности.

Анвар уже несся вниз по склону, попутно выкрикивая команды, когда Янали описывала, что открылось её взору во время появления письма: магия была такой силы, что на мгновение приоткрылись все плетения. Конечно, с одной стороны, тот, кто сделал это был неопытен, но очень могущественен. Что никак не укладывалось в голове Янали. С другой стороны, отправитель был абсолютный болван, потому что мог пожечь все выстроенные в Россыпи земель сети.

Единственное, что обрадовало матушку – так это на миг открывшиеся плетения народа пустынных земель, что вплотную подошли к границам её государства и, не таясь, выстроили военный лагерь.

Нити от людей взбирались высоко вверх и там сплетались в подобие навершия кувалды – громадное прямоугольное нечто, готовое в один миг обрушиться на любого, кто займет разделяющую два войска равнину.

– Хорошо устроились, – Хмыкнул Анвар, взбираясь на коня. – Они могли застать нас в расплох.

– Не то слово, генерал, – “они могли бы нас раздавить”, подумала Янали, но вслух сказала только, – Не то слово.

Коляска наехала на большой валун и качнулась вправо-влево, но Янали даже не ухватилась за проем окна. Первые сопровождающие выехали за башни-близнецы и раздались прощальные трубы и хлопки перчаток по ногам – так провожали своих, когда они покидали королевство пограничных земель. Янали, правда, только выехала за пределы замка и до границы с соседним королевством было два дня пути, но тоска и смутное чувство беспокойства подступили к горлу прямо сейчас.

Спустя пара часов, когда лес раступился и открылся широкий путь, возница наклонился к окну кареты и почему-то виновато произнес:

– Матушка, тракт.

– Езжай, – ответила Янали и ухватила Дитрессу за руки, – Я настрою, а ты держи.

– Я, – чуть не вскочила со своего места Дитресса, – Да я без году неделя в ученицах, куда мне плетения держать?

Но матушка уже сплетала воздушную подушку под карету и лошадей, чтобы на первой было мягче ехать, а вторым было легко бежать.

– И ещё одна петля, – выдохнула Янали, и как бы накинула что-то на руки Дитресс, – А я пока названной сестре пошлю весточку, а то опять вперед батьки полезет.

Ошеломленная Дитресс боялась пошевелиться, но матушка не торопилась её успокоить. “Пусть немного поволнуется, а то всё легко даётся девке”.

Янали глубоко вздохнула, приводя дыхание в покой и откинула голову на подушки. Надо было сосредоточиться и ухватиться за ближайшую коммуникационную сеть. Конечно, такой вид связи был открыт всякому более-менее опытному и несильно могущественному магу, но ведь и сестрица была не первого уровня магичкой.

– Раз, – прошептала одними губами матушка, но не достигла цели, – Два, – ухватилась Янали и стала пробираться по нитям к сестре.

Названной сестрой для матушки Инлайс стала, когда Магистр открыл новые земли и вручил их – тогда еще молодой – девчонке, чей талант только-только стал пробиваться. Магистра отговаривали, но он всегда имел под рукой аргумент, почему и зачем делает так или иначе. Трудно было спорить с человеком, – если Магистр был человеком в привычном смысле этого слова, – когда он превосходит тебя в опыте, знаниях и силе.

Никто не знал пределов могущества посланников Магистрата и Великого Двора, но мало кто пробовал эти пределы нащупать.

А кто пробовал, так и не вернулся в родные края, чтобы поделиться правдивой историей произошедшего.

– Инлайс, Инлайс, где ты? – Матушка двигалась уже по третьей нитке, но никак не могла обнаружить сестрицу. Это пугало её сильно, потому что границами земли Инлайс соприкасались не только с государством Янали, но и с землями народов пустынных земель. – Нет к ней пути. Нет.

Дитресса только и могла неподвижно сидеть и хлопать глазами на всё, что говорила Янали. Пот уже каплями скатывался с её миловидного – обычно улыбчивого – вытянутого лица.

– А что с тобой случилось, – спохватилась Янали, – такого быть не должно.

Матушка перехватила плетение и на мгновение перестала понимать, где она находится, так сильно её ударило в ответ.

– Это что такое?! – Янали выпрямила спину и вкрутила себя в подушки скамейки. – Рябь! Я вижу рябь!

Это уже не было откликом вчерашнего события. Это уже были намеренные действия, мешающие плести магические нити – две огромные сетки насквозь проходили все воспроизводимые плетения и пускали рябь, что искажала действие магии.

– Так мы далеко не уедем, – Янали приказала остановиться и вышла на тракт. В обе стороны только пустая дорога и необъятная равнина, что окончится Живым лесом и столичными землями. А там уже рукой подать до столицы. – Итак, – матушка подозвала офицера и пригласила Дитресс выйти из кареты, – Я отправлюсь одна, – Дитресса вскрикнула, а офицер отрицательно замотал головой, – Отправлюсь одна, – твердо и уверенно произнесла Янали, – а вы поедите вслед. Ты, – она кивнула офицеру, – как самое дорогое, что у тебя есть, будешь охранять Дитрессу. А ты, – Янали повернулась к Ди и, сделав шаг навстречу, что-то извлекла из-под стеганной куртки поверх сарафана и передала Дитрессе, – будешь хранить это, потому что сейчас для тебя это – самое дорогое в жизни, что у тебя есть.

Дитресса затряслась, но ничего не смогла возразить матушке. Да и не в правилах ученицы возражать учителю.

– Если со мной что-то случится, – Янали резко рубанула рукой по воздуху в знак полного несогласия с такой возможностью и чтобы немного охладить уже приговившуюся причитать Дитрессу, – Ну опоздаю, например, к обозначенной в приглашении дате и времени, ты, Дитресса, должна пойти вместо меня на приём. – Дитресса уже теряла сознание, но матушка продолжала, – Мы репетировали с тобой подобное не раз. Ты знаешь всё, умеешь, и – сможешь, моя славная ученица. И – это наша обязанность. В память нашего высокочтимого Магистра, мы не можем поступить иначе.

Янали присела у дороги на большом валуне, оставшимся тут со времен прокладывания пути, и отпила из небольшого бурдюка, врученного ей Дитресс.

На поясе матушки был увесистый кожаный кошель, но не серебряные и золотые монеты были в нём самым ценным: Янали извлекла тряпичный сверток, скрывающий внутри себя голубой неограненный топаз. Как только камень оказался в руках Янали, он засветился изнутри и потеплел.

Янали получила камень в подарок и считала такой знак внимания незаслуженным. Но Магистра было сложно в чем-то переубедить. И ведь пригодился же. Как знал Магистр о возможных событиях.

– Или не знал? – Задумалась Янали. – Впрочем, какая разница, раз пришло время подарок использовать.

Магистр появлялся всегда внезапно: бывало, забывшись, Янали могла ухаживать за цветами, что высаживала под окнами покоев на выступах горы, или играться с кошкой – своей вечной подругой в закрытой от мужчин части замка, – когда вдруг краем глаза замечала движение руки рядом, что ласково поднимала стебель уставшего от солнца цветка. И вот он уже стоит рядом и улыбается. И глаза улыбаются, но за первой прозрачной водянистой пленкой глаз глубокая темнота.

– А сети-то просели, матушка, – скажет Магистр, и уже идёт в нужную ему сторону, и не оглядывается, потому что знает, что Янали пойдет, не отставая, следом.

И не обижалась на Магистра матушка, и шла покорно, ведь понимала, что только нужное и важное скажет Магистр, покажет неизведанное пока, а об ошибках говорить не станет. Но это если один раз ошибешься. А если второй раз попадешься, то уж пеняй на себя.

И как-то Магистр показывал плетение, что усиливает мокрый ветер и даёт питание горной реке, но Янали не могла ухватиться за нити – очень уж сильно и больно дергали нити. Казалось, что ещё немного и руки серьезно порежет. И тогда Янали попросила помощи, а Магистр потянулся за чем-то на горной тропинке и поднял топаз, случайно тут оказавшийся. И говорит: “Держи, только давай ему отдыхать.”

Янали во вторую руку камень приняла и как будто отпустило её, и нити стали управляться легче. А потом матушка попробовала другие плетения с подарком, и получилось быстрее и лучше. И вот уже перед уходом Магистр сказал: “Если дашь камню напитаться твоей теплотой и заботой, то будет в десятки раз больше отдавать тебе. Только чаще о нём вспоминай.”

И была это другая магия. Обратная общей магии. Не было в этом камне духа, или других стихий. Не было нитей и искажений усиливающих. Только твоё желание вложить в него и его желание отдать. Но вкладывала ты два поглаживания, а камень отдавал десять. Так и пошло у Янали, что каждый день она гладила камень и грела его думами своими. И камень впитывал и усиливал данное. Порой Янали “приоткрывала” камень, чтобы проверить накопленное и всегда дивилась силе в нём скопившейся.

– Ну что, дружочек, – Янали оставила в руках только камень и по привычке погладила его, – пришло твоё время.

Раскрывшись потоку, Янали едва касалась крупных уходящих в небеса и в землю нитей. Нитки гудели, испуская невидимое, но осязаемое свечение. Ноги Янали стали легкими, колени стремились согнуться, когда она запустила руки в потоки. Холод и жар одновременно пронизывали её тело, и кости заныли, и голова наполнилась свежайшим сладким воздухом, что не было желания выдыхать. Но долго так держать потоки опасно, тебя может увлечь слишком глубоко и смешать с бурлящей внутри ниток силой.

– Вперед, – выкрикнула Янали, как только сформировался образ, куда она хотела попасть. Магистр говорил, что достаточно представить, направить и немного поддавать потоку, чтобы он нёс тебя сам, без усилий. Янали выкрикнула и тут же испугалась, так сильно её потянуло вперед. Или в бок – сейчас было не разобрать, куда поток тебя несёт. “Да как тут управлять”, – негодовала матушка, когда так стремительно меняются планы, и лишь отрывки, мелькающие картины остающихся позади лесов, дорог, людей и рек.

Матушка сбилась со счета, сколько раз она планировала упасть на крону дерева или в мелкую речушку, когда поток стал ослабевать и отпускать её. У тела сразу появился вес и Янали почувствовала усталость и страх, что пути заведут её не туда. “А куда спланировала, туда и заведут”, – отругала она сама себя и жестко приземлилась на лужайку шириной в два шага и едва успела ухватиться за молодые тонкие деревья, что уже намеревались тут обосноваться.

Приземлилась и охнула, когда чуть выше левого плеча пролетел мелкий огненный шар и влепился в ближайшую громадину-сосну, что тут же обуглилась в том месте, где шар распался и обнял часть коры. Янали не растерялась и сомкнула вокруг себя потоки воздуха, но нити плыли и как будто расслаивались в месте натяжения. Быстро оглянувшись, матушка припустила быстрее любой девчонки в её землях за ближайшее широкое дерево, желая найти укрытия и место для обдумывания. Но следом непрерывно летели огненные шары и сзади справа щелкнул воздушный хлыст.

– Двое, негодяи, доберусь я до вас, – выругалась Янали и подпрыгнула от очередного удара, – в ноги метят! Как дикое животное меня загнать пытаются. Ну слабые (умом), я вам сейчас отвечу! Только дух переведу.

Пока матушка бежала, в её руках вспыхнула искра и закрутилась маленькой кометой огненная змейка.

– Ох, несдобровать вам, балбесы! – Повеселела матушку, но в двух шагах от ели, влепилась в липкую воздушную сеть. Матушку повернуло на оборот, лицом к преследователям, и она начала различать между тесно растущими деревьями, людей. Банда оказалась большая, не менее семи-десяти человек. И двое из них низкоуровневые маги, но с Янали с легкостью справились. Когда матушка поняла, в чём дело, было уже поздно. А виной всему было чьё-то воздействие, искажающее плетение Янали. Она бы и рада ударить всеми силами, да не сориентировалась пока, как теперь плести. И маяки не сработали, потому что не было привычного узора. А если на всякое дуновение ветра маяк будет сигналить, то и без сна можно остаться.

Матушку прижали к стволу, не в силах удержать над землей, что говорило не в пользу магов, но и она пошевелиться не могла, не говоря уже о попытке плести.

– Всякому магу требуются руки, дух и терпение, – говаривали в Академии Великого Двора, – терпение приведет вас к потоку, руки сформируют форму, дух удержит плетение. Если чего-то нет, то нет и магии.

Грабители обступили Янали и уже мысленно делили добычу: высокий и худой парень осклабился на большие перстни, что любила носить матушка, чуть ниже, но постарше смотрел на кожаный ремень и кошель на нём, два низкоранговых мага – похожие друг на друга одеянием – ощупывали матушку взглядом в поисках магических предметов и сумки с травами. Другие стояли поодаль, выпучив глаза, и нисколько не скрывали страха и презрения богачке-магичке.

Янали сочувствовала им – брошенным и забытым Великим Двором, – но не могла проявить сейчас и капли терпения или понимания. Она уже нащупывала потоки, пусть и выскальзывающие из рук, но достаточные для резкого и сильного удара. Магистр учил её этому, и вот для этого подарка тоже пришло время. Матушка была прилежной ученицей, но управление землями и людьми отнимало слишком много времени – то река разольется, то звери выйдут из леса, то стена замковая начнет осыпаться. А если недуг, да на несколько деревень, то тут уж не до учёбы.

– Она плетёт! – Вдруг выкрикнул один из магов и толкнул высокого к Янали. – Бей, пока жив!

Янали только и успела увидеть, как худой парень выхватил палку, обитую на конце железной полосой, из-за пояса, и вот уже блестящий наконечник летит ей в голову. Но вместо удара, Янали ослепило белой – невероятно яркой – вспышкой и обожгло болью левый висок. Не в силах терпеть разрывающую голову боль, матушка вскрикнула и потонула в темноте сознания.

Тело благородной госпожи, защитницы и владелицы пограничных земель неестественно обвисло в путах спеленавшего её воздуха.

Постоялый двор

Инлайс спешилась с коня и открыто потерла ягодицы: сейчас было не до приличий, она почти три дня не сходила с коня, чтобы успеть раньше этой выскочки из Приграничных земель.

Постоялый двор кишел людьми, повозками, и даже несколько изысканных карет ютились между гостиничными домами. Но её кареты нет. А она точно поехала на карете.

– Эко народу, госпожа, – к Инлайс подошёл сопровождающий её мужчина. Он был на две головы выше любого на дворе. Смуглый, с копной разбросанных на голове черных волос. Принимая от госпожи поводья, страж не переставал внимательно смотреть на каждого, кто проходил ближе, чем в метре от Инлайс.

– Гартак, перестань, глаза сломаешь, – устало улыбнулась Инлайс, – никто не посмеет напасть на меня в открытую. Дураков тут нет. А если и найдуться, то я живо вправлю им мозги.

Гартак участливо кивнул, но глаза продолжали бегать от одной фигуры к другой.

В эту неделю ко двору прибыло сотни просителей и приглашенных: низкоранговые маги в черных камзолах и черных же кожаных на завязках по боковому шву штанах разгуливали как псы между людьми, выискивая потенциальных хозяев. Хотя всем было известно, что добра от них ждать не приходилось: слабые в способностях, они – как один – получили от природы безграничное самолюбие и желание наживы.

В мире, где правят сильные – сильные духом и телом, высокие родом, и могучие маги, – странно было ожидать другого исхода. Каждый брал то, что мог, не гнушаясь предательства, насилия, и даже убийства.

Один из низкоранговых заискивающе заглянул Инлайс в глаза, но тут же одернул голову, будто обжегся.

Инлайс не создавала впечатления сильной или богатой женщины. Скорее она походила на милую молодую девушку, конечно, странно для девушки одетой – в штаны и кожаную безрукавку поверх мужской с манжетами белой рубахи, но массивные круглые золотые серьги, что заметно оттягивали её уши, и с десяток солдат в сопровождении не оставляли сомнений в наличии у неё состояния и возможности этих псов прокормить.

Но глаза – бездонные, темно-коричневые – скрывали ураганный огненный ветер, в любую минуту готовый вырваться за границу глазных орбит.

Гартак ухмыльнулся, продолжая провожать проходящих мимо Инлайс людей и магов, вельмож, конников, портных, стряпчих и многих-многих, кого внезапный приезд Наместника Великого магического Двора заставил сорваться с насиженных мест и явиться незамедлительно в столицу Россыпи Королевств – Соджи.

– Ну что там с комнатами, Гартак? – Инлайс уже не терпелось смыть с себя дорожную пыль и прилично поужинать перед завтрашним приёмом.

Матушка приподнялась на одном локте и спохватилась, что уже не держат её воздушные путы. Вокруг, будто скошенные штормовым ветром, лежали недавние грабители. Без сознания и в неудобных – по мнению Янали – позах.

– А ты кто такой? – Матушка постаралась говорить строго, но получалось плохо: голова раскалывалась от боли, а тело пока отказывалось слушаться и хотя бы сесть прямо. В нескольких метрах от неё на валуне, выступавшем из земли, сидел мужчина с богатой темно-коричневой бородой, в простом плотном темно-сером балахоне с широким капюшоном. Поверх балахона он носил тяжелый походный плащ, истертый по краям у земли.

– Путник, госпожа. – Янали сразу выцепила глазами, что в последний момент вырванный у неё кошель лежал рядом нетронутый странником. Мужчина проследил за глазами матушки и слегка улыбнулся. – Не грабитель, госпожа. Наоборот, помог вам, когда вы оказались в окружении этих несчастных, – Янали уже хотела сказать, что помощь ей и не потребовалась, если бы не тот яркий взрыв, что оглушил грабителей и её саму, но путник опередил её и тут, – Конечно, помощь моя вам бы не понадобилась, если бы у одного из этих, – мужчина кивнул на низкоранговых магов, – не оказалась припрятана вот эта склянка, – бородач вынул руку из-за плаща и показал бутылочку в палец длинной, наполненную светящейся мутной светло-серой жидкостью. – Вам бы хватило капли, чтобы заснуть на долгие часы.

Янали собралась вставать, но не сумела подняться, оперевшись на руку.

– Я бы рекомендовал вам пока посидеть. Когда отдышитесь, смогу сопроводить вас к ближайшему постоялому двору.

– Соджи! – Голову Янали пронзила резкая боль от сгоряча сказанного громкого слова, но она не собиралась оставаться тут ни на минуту, – Сколько они ещё будут без сознания?

– Недолго, пожалуй, вы правы, и стоит идти, – мужчина встал и, подойдя к Янали, протянул руку.

– Как тебя зовут, путник?

– Кортагар, госпожа. Можно звать Корт.

– Ну что же, мастер Корт, держи, – и матушка протянула руку спасителю. Кортагар крепко ухватил матушку и смело поднял на ноги. А потом сказал, что мастером его не зовут, потому как не дослужился до такого ранга. На что Янали тут же отхватила, – А вот это я сама решу, как тебя величать. Мастер Корт.

Только когда третья вода омыла Инлайс, она разрешила себе подумать о еде. Спутники во главе с Гартаком уже толпились в зале на первом этаже, но не смели торопить свою госпожу. Потому как нет ничего хуже Инлайс в плохом настроении.

Сразу заулыбавшись спустившейся Инлайс, спутники как гончие псы замерли вокруг госпожи в ожидании приказа. Дисциплина в Земле Тихой Листвы была железная. Никто и шага не смел ступить без приказа. Но это всё было на службе. А дома мужчины любили устроить долгие трапезы с большим разнообразием блюд. Не зря народ этих земель славился гостеприимством и богатой кухней.

Наблюдая за тем, как солдаты её отряда уплетают и похлебку и хлеба и подоспевшее жаркое, Инлайс не могла перестать думать о причинах столь неожиданного вызова её – и других, конечно, – ко двору. Она много слышала о Наместнике, но он был где-то далеко, в других землях, и управлял другими вельможами и городами. Зачем его прислали в Россыпь Королевств?