Охота на светского льва

Мортимер Бэббакомб проглотил комок в горле и заставил себя утвердительно кивнуть.

– Так что нам теперь делать? – спросил Скругторп, прикончив наконец напиток в кружке.

Джолифф ненадолго задумался, затем провозгласил:

– Затаиться и следить. Если появится шанс добраться до леди, мы это сделаем… как и собирались.

– М-да… я все-таки считаю, что мы должны действовать, а не оставлять все на волю случая.

Уголки губ Джолиффа презрительно дернулись.

– Это в вас говорит злоба, Скругторп. Будьте любезны не забывать, что наша главная цель – дискредитировать миссис Бэббакомб, а не удовлетворить вашу жажду мести.

Скругторп фыркнул.

– Как я и говорил, – продолжал Джолифф, – мы будем следить и ждать. Если Гарри Лестер преуспеет, он выполнит работу за нас. Если нет, мы продолжим преследовать леди, и тогда уже наш любезный Скругторп получит свой шанс.

При этих словах Скругторп улыбнулся. И в этой улыбке отчетливо сквозила похоть.

Глава 4

Когда на следующее утро Люсинда въехала во двор «Башни», Гарри Лестер уже ожидал ее. Он стоял прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Он привычно восхитился женственностью и зрелой красотой Люсинды Бэббакомб, сидевшей рядом с Гриммзом в тетушкином кабриолете. Та была одета в элегантное васильковое дорожное платье, темные волосы стянуты на затылке в тугой узел, открыв взору изящные черты лица. Как и следовало ожидать, она привлекла к себе внимание всех слонявшихся во дворе. К счастью, в это утро должны были начаться скачки для чистокровных лошадей, так что большинство джентльменов уже отправились на ипподром.

Гриммз остановил кабриолет точно в центре двора. Усмехнувшись про себя, Гарри оттолкнулся от стены.

Люсинда следила за его приближением, и его грациозная походка напомнила ей крадущегося тигра. Сильная дрожь пробежала по ее телу, она с трудом удержалась от восхищенной улыбки, но на лице ее невозможно было прочесть ничего, кроме вежливого удивления.

– Мистер Лестер, – она спокойно протянула ему руку, – не ожидала увидеть вас сегодня утром. Я думала, вы приехали в Ньюмаркет ради скачек.

Он скептически поднял брови при ее первом замечании; при втором его зеленые глаза яростно сверкнули. Он задержал ее руку – всего лишь на мгновение, – и их глаза встретились. Люсинда все гадала про себя, зачем играет с огнем.

– Действительно, – ответил Гарри, как обычно растягивая слова. Он вежливо помог ей сойти с кабриолета. – Должен признаться, меня самого это удивляет. Однако вы гостья моей тети, причем по моей просьбе, поэтому я считаю своим долгом оградить вас от опасностей.

Люсинда подозрительно прищурилась, однако Гарри, только что заметивший отсутствие грума и Гриммза, который уже успел скрыться в конюшнях, этого не заметил.

– И раз уж мы вспомнили об опасностях – где ваш грум?

Люсинда позволила себе улыбнуться:

– Отправился на верховую прогулку с вашим братом и Хэзер. Я должна поблагодарить вас за Джеральда – он развлекает Хэзер, иначе, боюсь, ей было бы скучно. Да и я теперь могу спокойно заняться делами, не беспокоясь о ней.

Гарри не разделял уверенности Люсинды на этот счет, но в данный момент он беспокоился не о ее падчерице. Он посмотрел на леди, и его лицо посуровело. Он взял ее под руку и повернулся к двери гостиницы.

– Вам следовало взять с собой хотя бы грума.

– Чепуха, мистер Лестер. – Люсинда искоса с любопытством взглянула на него. – Вы ведь не намекаете на то, что в моем возрасте мне необходима дуэнья?

Глядя в ее нежно-голубые глаза, дразнящие и невинные одновременно, Гарри мысленно выругался. Этой проклятой женщине нужна не дуэнья, а вооруженный охранник. Однако он не собирался обсуждать вопрос, почему назначил на этот пост себя, и удовольствовался суровым заявлением:

– По моему мнению, миссис Бэббакомб, таким женщинам, как вы, не следует позволять выезжать без сопровождения.

В ее глазах замерцали веселые искорки, на щеках появились две крошечные очаровательные ямочки.

– На самом деле я хотела бы увидеть конюшню.

Она решительно повернулась к арке.

– Конюшню?

Оглядываясь по сторонам, Люсинда кивнула и направилась в конюшню по еще мокрым от росы булыжникам, то и дело тяжело опираясь на руку Гарри.

– Состояние конного двора часто отражает качество управления гостиницей.

Состояние конюшни в «Башне» красноречиво свидетельствовало о том, что управляющий отличался стремлением к совершенству: все было аккуратно, чисто и на своем месте.

В конюшне Люсинда решительно выпрямилась. С явным сожалением она убрала пальцы с его горячей руки и пошла вдоль ряда стойл, останавливаясь тут и там, чтобы познакомиться с их любопытными обитателями. Наконец она добралась до небольшого помещения, где содержались необходимые инструменты и конная упряжь, и заглянула туда.

– Прошу прощения, мэм, но вам не следует здесь находиться, – поспешил к ней пожилой конюх.

Гарри выступил из тени:

– Все в порядке, Джонсон. Я прослежу, чтобы с леди ничего не случилось.

– О! Это вы, мистер Лестер. – Конюх почтительно коснулся своей шапки. – Тогда все в порядке. Извините, мэм. – Еще раз коснувшись шапки рукой, он вернулся к работе.

Люсинда восхищенно моргнула и взглянула на Гарри.

– Здесь всегда такой порядок? Такая… – она обвела рукой стойла с низкими закрытыми дверями, – чистота?

– Да. – Гарри посмотрел на Люсинду сверху вниз, когда та остановилась подле него. – В Ньюмаркете я держу своих лошадей именно здесь, так что можете быть уверены в качестве обслуживания.

– Понимаю. – Посчитав, что все вопросы, связанные с конюшней, выяснились, Люсинда обратила свое внимание на гостиницу.

Войдя через парадный вход в вестибюль, она с одобрением оглядела стены, до середины обшитые отполированными до мягкого блеска деревянными панелями. От свежей побелки верхней части стен становилось светло вокруг, а на мраморных плитах пола игриво плясали солнечные зайчики.

Управляющий мистер Дженкинс, аккуратно одетый, склонный к полноте мужчина, уже спешил к ним. Гарри представил ему свою спутницу и далее стоял молча, позволив Люсинде объяснить цель своего визита. В отличие от Блаунта мистер Дженкинс был дружелюбен и любезен.

Люсинда повернулась к Гарри:

– Разговор с мистером Дженкинсом затянется по меньшей мере на час. Я не смею более злоупотреблять вашей добротой, мистер Лестер, вы уже и так сделали слишком много. И едва ли со мной что-то случится в стенах гостиницы.

Гарри и глазом не моргнул. Для нее «Башня» была полна опасностей, имеющих даже конкретное имя – «ему подобные». С отстраненной вежливостью встретив ее невинный взгляд, он лениво махнул рукой:

– Это так, но мои лошади бегут позже.

Он заметил, как вспыхнули ее глаза. Она поколебалась, затем уступила, сдержанно кивнула ему и отвернулась к мистеру Дженкинсу.

Гарри с терпением, достойным нимба над головой, следовал за управляющим и тетушкиной гостьей по старой гостинице, коридорам и кладовкам, спальням и даже чердакам. Они уже возвращались по верхнему коридору, когда какой-то мужчина вдруг выбежал из номера, не замечая ничего вокруг.

Люсинда, которая как раз находилась напротив этой двери, при виде мужчины вздрогнула и приготовилась к удару. Вместо этого она почувствовала, как ее мягко оттолкнули в сторону, и довольно пухлый молодой человек с размаху налетел на твердое плечо Гарри, после чего отскочил, как мячик, и рухнул на дверной косяк.

– Уф! – Выпрямившись, мужчина заморгал. – О, привет, Лестер! Проспал, представляешь? Но не могу же я пропустить первую скачку. – Он снова заморгал и удивленно нахмурился. – Думал, ты уже на ипподроме.

– Позже. – Гарри отступил, и при виде Люсинды молодой человек заморгал еще быстрее.

– Ох… да. Ужасно сожалею, мэм. Мне всегда твердят, что я должен смотреть, куда иду. Надеюсь, я не причинил вам вреда?

Люсинда улыбнулась в ответ на столь бесхитростные извинения.

– Нет, никакого.

Благодаря ее защитнику.

– Хорошо! Тогда мне пора. Увидимся на ипподроме, Лестер.

Неуклюже поклонившись и бодро помахав рукой, юный аристократ умчался прочь. Гарри только усмехнулся.

– Спасибо за помощь, мистер Лестер, – улыбнулась ему Люсинда. – Я действительно очень вам благодарна.

Неожиданно эта улыбка оказала на него странное действие, но он только холодно наклонил голову и взмахом руки предложил ей проследовать за Дженкинсом.

Люсинда была впечатлена состоянием гостиницы. «Башня» под руководством мистера Дженкинса не шла ни в какое сравнение с «Зеленым гусем» и Джейком Блаунтом. Придраться не к чему – гостиница была безупречна. Просмотр гроссбухов был чистой формальностью: мистер Мэбберли упоминал, что «Башня» – образец честной бухгалтерии.

Несколько минут Люсинда и управляющий обсуждали планы расширения гостиницы.

– Во время скачек мы переполнены, и более половины номеров занято в обычное время, – пояснил ей мистер Дженкинс.

В целом Люсинда одобрила предложения управляющего и оставила детали на усмотрение мистера Мэбберли.

– Благодарю вас, мистер Дженкинс, – объявила Люсинда, натягивая перчатки, пока они продвигались к выходу. – Должна признаться, что, посетив пятьдесят из пятидесяти четырех гостиниц, принадлежащих «Бэббакомб и компания», я бы отметила «Башню» как одну из лучших.

Мистер Дженкинс просиял:

– Вы очень добры, мэм. Мы изо всех сил стараемся, чтобы вы и постояльцы были довольны.

Грациозно кивнув на прощание, Люсинда вышла из гостиницы. Оказавшись во дворе, она остановилась. Гарри тоже остановился. Люсинда одарила его ласковым взором.

– Спасибо, что проводили, мистер Лестер. Я действительно очень благодарна, у вас наверняка полно других забот.

Гарри был слишком опытен, чтобы отвечать на эту шпильку. Губы Люсинды дрогнули, она быстро отвернулась.

– На самом деле, – задумчиво проговорила леди, – мне бы хотелось посетить скачки. – Она снова перевела взгляд на него. – Никогда не была на ипподроме.

Гарри не обманулся невинным выражением ее глаз и прищурился.

– Вам не место на ипподроме Ньюмаркета.

Она не ожидала такого ответа. Захваченная врасплох, она растерянно моргнула и отвернулась.

– О…

Единственный звук повис в воздухе убедительным свидетельством несбывшейся надежды. Гарри на секунду закрыл глаза, затем снова открыл.

– Но если дадите честное слово не отставать от меня ни на шаг – ни ради красивого вида, ни лошади, ни дамской шляпки, – я соглашусь сопровождать вас на скачки.

Люсинда триумфально улыбнулась:

– Благодарю вас. Вы очень добры.

Не добр. Глуп. Гарри был убежден, что совершает самую большую ошибку в своей жизни. В ответ на его краткий жест подбежал конюх.

– Приготовьте мой экипаж. Можете передать Гриммзу, что кабриолет леди Хэллоус больше не понадобится. Я провожу миссис Бэббакомб домой.

– Да, сэр.

Люсинда снова занялась перчатками, затем послушно позволила поднять себя на сиденье экипажа. Расправив юбки и приведя в порядок не менее растрепанные чувства, она безмятежно улыбнулась Гарри, когда одним щелчком вожжей тот ловко направил серых к выезду на улицу.

Ипподром находился к западу от города на ровной, заросшей травой и редкими деревьями пустоши. Гарри подвел упряжку прямо к конюшне, в которой находились его лошади, чуть в стороне от скаковой дорожки. Для публики эта территория была закрыта.

Люсинда, поглощенная восхитительными видами окрестностей, все же не могла не заметить взгляды, устремленные в их сторону. Помощники конюхов и джентльмены таращили на нее глаза совершенно одинаково, и она вздохнула спокойно лишь тогда, когда стены конюшни защитили ее от любопытных взоров.

Лошади были чудесны. Спустившись на землю, Люсинда не смогла устоять перед желанием пройтись вдоль ряда денников. Она гладила тянувшиеся к ней любопытные бархатные носики, восхищалась грациозными линиями и крепкими мускулистыми формами. Даже ее неопытному взгляду было ясно, что перед ней одни из лучших лошадей Англии.

Занятый разговором с Хэмишем, Гарри следил за ней, несколько приободренный благоговейным восхищением, светившимся в ее глазах. Дойдя до конца ряда, она повернулась и увидела, что он наблюдает за ней. В ответ она вздернула подбородок, однако направилась прямо к нему, освещенная причудливо танцующими лучами золотистого солнца.

– Так мы выставляем кобылу?

Гарри неохотно перевел взгляд на Хэмиша. Его главный конюх также наблюдал за Люсиндой Бэббакомб, но не с восхищением, какого она заслуживала, а, скорее, с ужасом. Когда Люсинда подошла ближе, Гарри протянул руку, и она, не задумываясь, тут же положила пальчики на его рукав.

– Да, если нога Пушинки полностью зажила.

– Похоже на то. – Хэмиш почтительно поклонился Люсинде. – Я велел жокею просто не мешать ей бежать. Нет смысла выжимать из нее все силы, пока она еще слаба. Так что только хорошая пробежка покажет, выздоровела ли кобыла полностью.

Гарри кивнул:

– Я сам зайду к нему и поговорю.

Хэмиш кивнул и исчез с живостью человека, которого нервирует один лишь вид персон женского пола – если только это не лошади, конечно.

Подавив усмешку, Гарри вопросительно приподнял бровь.

– Вы же обещали не отвлекаться на лошадей?

Она уверенно взглянула на него:

– Тогда вам не следовало показывать своих. Это самые прекрасные лошади, каких я когда-либо видела.

Гарри не смог скрыть улыбку:

– Но вы еще не видели лучших. Здесь только двух-и трехлетки. На мой взгляд, старшие более грациозны. Пойдемте, я покажу вам.

Она с готовностью согласилась пройти к ряду денников напротив и с должным восхищением осмотрела их обитателей, жеребцов и кобыл невиданной красоты и изящества. В конце ряда один гнедой жеребец доверчиво перегнулся через низкую дверь стойла, чтобы обнюхать карманы Гарри.

– Это старина Крибб – очень упорный дьявол. Все еще бегает с лучшими лошадьми округи, хотя уже давно мог бы уйти на заслуженный отдых и почивать на лаврах.

Люсинда нежно гладила морду жеребца, а Гарри прошел к бочонку у стены.

– Вот, – сказал он, вернувшись обратно, – покормите его этим.

Люсинда взяла три сушеных яблока и счастливо засмеялась, когда Крибб осторожно слизал их с ее ладони.

Гарри поднял глаза и увидел Доулиша, который завороженно замер на пороге. Оставив Люсинду нежничать с Криббом, Гарри подошел к нему:

– В чем дело?

Теперь, правда, стало ясно, что Доулиш таращится на его спутницу, а не на него.

– Силы небесные, это все-таки случилось!

Гарри нахмурился:

– Не говори глупостей!

Доулиш жалостливо посмотрел на него:

– Глупости, значит? Вы ведь понимаете, что это первая женщина, которой вы вообще показали своих лошадей?

Гарри высокомерно вздернул бровь.

– Это первая женщина, которая проявила к ним интерес!

– Ха! Можете складывать оружие, хозяин: с вами все кончено.

Гарри обратил глаза к небу:

– Если хочешь знать, она никогда прежде не была на скачках, ей стало любопытно – и ничего более.

– Ага. Это вы так говорите. – Доулиш бросил долгий подавленный взгляд на стройную фигуру у стойла Крибба. – А я вам говорю, что вы можете придумывать любые оправдания, финал будет таким же.

Скорбно покачав головой, Доулиш удалился, бормоча что-то неразборчивое себе под нос.

Гарри не знал, плакать ему или смеяться. Он оглянулся на молодую женщину, которая нежно шептала какие-то глупости на ушко его любимому жеребцу. Если бы не толпа, в которой они должны были вскоре оказаться, он, возможно, и согласился бы разделить пессимизм своего преданного слуги. Но на ипподроме, в окружении множества людей, он в безопасности.

Гарри подошел к Люсинде:

– Если отправимся сейчас, то успеем к первой скачке.

Она выразила улыбкой согласие и положила ладонь на его руку.

– Та лошадь, о которой вы говорили, Пушинка, бежит сейчас?

Гарри улыбнулся и покачал головой:

– Нет, во второй скачке.

Люсинда обнаружила, что яркая чистая зелень его глаз – словно нежные просторы лугов по весне – захватила ее; с невольным трепетом леди изучала их, силясь понять, что ее спутник чувствует и о чем думает. Его губы дрогнули, и он отвернулся. Люсинда заморгала, когда они вместе вышли на яркий солнечный свет, и спросила:

– Ваша тетя упоминала, что вы управляете конезаводом?

Его губы обворожительно изогнулись в гордой улыбке.

– Да, конезаводом Лестер.

Ободренный ее интересом, Гарри пустился в длинный красочный рассказ о трудностях и успехах своего предприятия. Хотя он и не сказал этого прямо, Люсинда догадалась, что конезавод – самое блестящее достижение Лестер и любимое семейное дело.

Они подошли к тентам, окружающим скаковой круг, когда лошадей, участвующих в первом забеге, вывели к стартовому барьеру. Все, что Люсинда могла разглядеть, – это море спин зрителей, которые все как один сосредоточились на происходящем.

– Пройдемте на трибуну, оттуда лучше видно.

Мужчина в полосатом жилете бдительно охранял вход на огороженную канатами арену перед большой деревянной трибуной. Люсинда заметила, что, настойчиво требуя билеты у других опоздавших, он только слегка улыбнулся и дружески кивнул Гарри, пропуская их. Гарри помог ей подняться по крутым ступенькам у края досок, служивших в качестве скамеек, но не успели они найти свободные места, как протрубил рог.

– Стартовали! – Слова Гарри эхом отозвались в сотне возгласов вокруг них; зрители единым слитным движением подались вперед.

Люсинда послушно повернулась и увидела, как лошади плотной стеной помчались по беговой дорожке. Ее захватило настроение толпы, возбуждение зрителей все нарастало, неизбежно вовлекая ее в водоворот эмоций; дыхание участилось, и Люсинда уже не могла оторваться от зрелищной скачки. Когда победившая лошадь промелькнула мимо финишного столба и жокей в триумфальном жесте поднял в воздух хлыст, Люсинду заразила его необузданная радость.

– Отличная гонка, – заметил Гарри, не отрывая взгляд от лошадей и всадников, медленно возвращавшихся к загону.

Люсинда воспользовалась моментом, чтобы изучить его лицо. Он был полностью поглощен приготовлениями к следующей скачке, зеленые глаза оценивали, рассчитывали. На мгновение она увидела его лицо незащищенным, забывшимся. Несмотря на развлечения, предоставленные положением в обществе, этот человек полностью посвятил себя выбранному пути.

В это мгновение Гарри повернул голову. Их глаза встретились, взгляды сплелись в молчаливом поединке чувств. Какое-то время он молчал, затем его губы чуть скривились. Усилием воли Люсинда подавила легкую дрожь волнения.

Гарри указал рукой на заполненные зрителями лужайки ипподрома:

– Если вы действительно хотите прочувствовать скачки, вам придется прогуляться.

Теперь уже Люсинда чуть скривила губы, однако склонила голову, принимая приглашение.

– Ведите, мистер Лестер, я всецело в ваших руках.

Его брови дернулись, но Люсинда притворилась, что не заметила этого. Она оперлась о его руку и, постоянно чувствуя его волнующую близость, спустилась с трибуны. Тут она ощутила странное уединение.

– Жокейский клуб арендует трибуну для своих членов, – сообщил Гарри, когда она в недоумении оглянулась.

Значит, он член клуба. Даже Люсинда слышала о значительных преимуществах вступления в жокейский клуб.

– Ясно. Я правильно понимаю, что скачки проводятся под покровительством клуба?

– Вы правы.

Прогуливаясь, он медленно вел ее сквозь толпу. Люсинда испытывала искреннее любопытство: ей хотелось все увидеть и попробовать, понять, какие чары влекут всех этих джентльменов в Ньюмаркет.

Ведь те же самые чары влекут и Гарри Лестера.

Он показал ей букмекеров, окруженных плотным кольцом игроков, которые жаждали сделать ставки. Они прошли перед тентами и павильонами. Снова и снова их останавливали знакомые Гарри, желающие обменяться с ним парой слов. Люсинда приготовилась к обороне, но ощущала на себе лишь вежливые и почтительные взгляды. Все, кто останавливался поболтать, были обезоруживающе учтивы. Несмотря на это, она не испытывала никакого желания оставить руку Гарри, потерять чувство безопасности, которое давала его близость. Окруженной мужчинами со всех сторон, ей было невыразимо спокойно чувствовать силу и надежность Гарри Лестера, шагавшего рядом. Тут Люсинда, к своему удивлению, обнаружила, что кроме нее на ипподроме присутствуют и другие дамы.

– Некоторые леди действительно интересуются скачками, обычно – более пожилые, – пояснил Гарри, расслабившись в привычной обстановке. – У некоторых молодых леди подход к скачкам более деловой: у их семей, как, например, у моей, с ипподромом связан коммерческий интерес.

Выдавив из себя неопределенное «О!», Люсинда понятливо кивнула. Однако здесь присутствовали и другие дамы, о которых он не счел нужным упомянуть и которые, как подозревала Люсинда, вряд ли имели право называться леди. Тем не менее ипподром представлял собой сугубо мужскую территорию. Территорию, на которой присутствовали все типы мужского населения. Люсинда была уверена в том, что у нее никогда больше не хватит смелости и не возникнет желания появиться здесь… разве что в сопровождении Гарри Лестера.

– Скоро начнется следующая скачка. Я должен переговорить с жокеем Пушинки.

Люсинда кивнула и взглядом выразила намерение пойти вместе с ним.

Гарри коротко улыбнулся ей и стал сосредоточенно прокладывать дорогу сквозь толпу к загону, где седлали лошадей.

– Она очень активна, сэр, – снисходительно бросил жокей, садясь в седло. – Но конкуренция сильная. Участвует Джонкиль – кобыла из конюшен Хералда. И Непобедимый тоже бежит. И некоторые другие опытные скакуны. Будет настоящее чудо, если она победит, тем более с только что зажившей ногой.

Гарри кивнул:

– Просто позволь ей бежать так, как она сама захочет. Будем считать это испытанием, не более. Не подгоняй ее, и никакого хлыста.

Люсинда отошла погладить бархатистую морду лошади. В огромных темно-коричневых глазах светилась мудрость.

Люсинда усмехнулась и ласково заговорила с кобылой.

– Они безнадежны, правда? – проникновенно ворковала девушка. – Но ты же не будешь их слушать? Мужчины ничего не понимают в женщинах. Им не следует быть такими самонадеянными. – Краем глаза она заметила, что у Гарри дернулись вверх уголки губ, и тот красноречиво переглянулся с ухмыляющимся жокеем. – Ты просто выйдешь и победишь в этой скачке. Тогда посмотрим, что они скажут. Увидимся на почетном кругу для победителей.

Последний раз ласково похлопав кобылу, Люсинда повернулась и, не обращая внимания на выражение лица Гарри, позволила ему отвести себя обратно на трибуну.

Он нашел места в третьем ряду, почти напротив финишного столба. Люсинда наклонилась вперед, увлеченно разглядывая лошадей, рысью приближавшихся к барьеру, и помахала, когда появилась Пушинка.

Гарри, который не переставая наблюдал за ней, прыснул.

– Она победит, вот увидите. – И Люсинда чопорно уселась на скамью, вполне уверенная в своей правоте.

Однако, когда прозвучал стартовый рог и опустился барьер, она резко подалась вперед, напряженно выискивая среди скачущих лошадей цвета Гарри – зеленый и золотой. Она так увлеклась, что, когда лошади огибали поворот, не заметила, как вскочила на ноги вместе со всеми остальными зрителями. Наконец, лошади достигли финишной прямой, в их цепочке образовалась брешь, в которую тут же прорвалась Пушинка.

– Вон она! – Люсинда схватила Гарри за руку. Только глубоко укоренившиеся правила приличия не позволили ей запрыгать на месте. – Она побеждает!

Гарри был слишком поглощен скачкой и не ответил.

На середине финишной прямой Пушинка понеслась еще быстрее – она будто взлетела над скаковой дорожкой и молнией промчалась мимо финишного столба.

– Победила! Победила! – Люсинда схватила Гарри за обе руки и чуть не танцевала. – Я же говорила вам, что она победит!

Более привычный к победному восторгу, Гарри сверху вниз смотрел на ее счастливое, улыбающееся лицо, светившееся той же радостью, какую испытывал он сам, когда первым к финишу приходил один из его питомцев. И он чувствовал, что улыбается так же восторженно, хотя чуть более сдержанно.

Люсинда отвернулась от него и увидела, как Пушинку уводят со скаковой дорожки.

– Мы можем спуститься и повидать ее?

– Конечно. – Гарри локтем крепко прижал ее руку к себе. – Вы же обещали встретить ее на почетном кругу для победителей, помните?

Люсинда моргнула, пока он жестко прокладывал путь в толпе.

– А дамам позволяется выходить на скаковой круг?

– Это не запрещено, а вообще, – Гарри послал ей лукавый взгляд, – я думаю, что глава комитета по скачкам будет счастлив познакомиться с вами.

Люсинда подозрительно взглянула на него, он рассмеялся и повел ее сквозь толпу. Как только они покинули трибуну, оставив позади тех членов клуба, которые сочли своим долгом поздравить победителя, дорожка перед ними расчистилась и привела их прямо к загону, где терпеливо ожидала хозяина Пушинка. Ее блестящая шкура возбужденно подрагивала, было видно, что кобыла совершенно не устала от стремительной скачки.