Неправда, неложь

Пробки располагали к тому, чтобы подумать и все разложить по полочкам.

“Так, что мы имеем, – размышлял Павел, – Ольга, вдова, была за Володей замужем почти семь лет. По-видимому, очень его любила, иначе зачем бы терпела свекровь с её нападками.

Володя, любитель парашютного спорта, погиб во время прыжка. Как относился к Ольге, пока непонятно. Но, видимо, маменькин сынок, раз за столько лет не съехал от матери.

Агата Альбертовна, свекровь, была недовольна невесткой. Умерла прошлой осенью.

Таисия Ивановна, соседка, недолюбливает Ольгу, уверена, что та “сжила со свету” свекровь и мужа.

И последнее: некто, подписавшийся умершим мужем, подбросивший записку с угрозами.

Негусто. Из фактов были только заключение о смерти мужа, которое он лично читал, и записка. Будем надеяться, что эксперт что-то накопает.

Стоит пообщаться с соседями, расспросить Таисию Ивановну и поговорить с Ольгой, чтобы понять отношения между фигурантами дела и их мотивы. Значит, вернусь вечером и пройдусь по соседям.”

Так за размышлениями Павел доехал до Бюро судебной экспертизы. Антонович не удивился его просьбе, пообещал провести экспертизу записки побыстрее, но, “сам понимаешь, как всегда, полнейший завал”.

До конца рабочего дня Павел был занят своими адвокатскими делами, хотя мысли то и дело возвращались к Ольге. Он видел её испуганные глаза, хрупкую фигурку, и сразу поднималось желание обнять её, заключить в кольцо рук и защитить от всех бед этого мира. Он не верил, что она могла кому-то причинить зло, зря соседка наговаривает.

После шести вечера Павел вернулся в дом на Сиреневой улице и провел обход нескольких соседей. Все как один утверждали, что Ольга – просто ангел, и поражались ее терпению. У Агаты Альбертовны была репутация сварливой, вечно недовольной дамы, которая изрядно доставала не только Ольгу, но и соседей.

Получив подтверждение своим выводам, Паша отправился к Таисии Ивановне. Та на удивление встретила его приветливо:

– А, Пашенька, входите, входите. – Отошла она в сторону, пропуская адвоката в квартиру.

– Это вам, Таисия Ивановна, – протянул он заранее припасенную коробку конфет.

– Ой, спасибо, милок! Проходи на кухню, попьем чайку.

Таисия Ивановна включила чайник, и пока тот грелся, проворно накрыла на стол. Налив в гостевые чашки дымящийся чай, она продолжила:

– Я ведь одинокая, ко мне гости редко ходят. Вот была подруга у меня Агатушка, да и той не стало.

– А как она умерла?

– Ну, официально, от сердечного приступа. Но я уверена: это Ольга постаралась, её рук дело. Никак у нее отношения с Агатой не складывались. Та ж ее в дом пустила, самое дорогое ей отдала – сына, которого одна растила, но никакой благодарности в ответ.

– А вот соседи мне сказали, что Ольга и все дела по дому вела, и еду готовила, и уколы, массажи свекрови делала.

– Да это ж все мелочи. Не любила она свекровь, понимаешь, не ценила ее.

– И вы поэтому только решили, что Ольга причастна к смерти?

– Так, а кто же ещё? Я знаю, что подруга моя никаких других лекарств, кроме корвалола не принимала, а тут…

Таисия Ивановна внезапно замолчала.

– Вы полагаете, она приняла другое лекарство?

– Не полагаю, а знаю. И дала ей его Ольга, больше некому.

– А откуда вы это знаете, Таисия Ивановна?

– Ну… Я в тот день, когда Агате плохо стало, скорую в окно увидела. И прям почувствовала, что это к ней. Поднялась к ним. Там врачи ее осмотрели и решили госпитализировать. Я в тот момент в комнате ее была, вещи помогала Ольге собирать в больницу. Наклонилась тапочки взять и увидела под кроватью ампулу. Я её подняла и в карман сунула.

– Она у вас сохранилась? – Таисия Ивановна кивнула. – Могу я на него взглянуть?

– Я покажу тебе, Паша, но отдать – не отдам, это мое доказательство.

Таисия Ивановна тяжело поднялась с табурета и поковыляла в комнату, через пару минут она принесла ампулу.

Обычная ампула из прозрачного стекла без каких-либо обозначений.

– Странно, на ней нет никаких надписей.

– Вот и я удивилась.

– А это точно не врачи со скорой оставили?

– Точно, они при мне укол ей делали, я видела, как они убрали пустую ампулу в чемоданчик. Кстати они всегда забирают. Эх, сразу видно, что вы редко скорую вызываете.

Павел молча отпил чай, не переубеждая соседку. На самом деле одно время скорая к ним приезжала чуть ли не каждый день.

Мама заболела. Просто поднялась высокая температура, и никак не получалось её сбить. Павел с отцом не могли понять, что с ней такое, вызывали скорую, те кололи лекарство, температура спадала, мама, измученная, усыпала, но через несколько часов снова было под 40 градусов. Через пару дней отец договорился, чтоб её положили в больницу на обследование.

Паша хорошо помнил тот день. Он вернулся домой после дежурства и застал отца на кухне: перед ним, не пьющим даже в праздники, стояла непочатая бутылка водки и стопка.

– Вот, сынок, думал, надо выпить, легче станет. И не могу.

– Бать, что случилось?

– Ты присядь, сынок. Я сегодня говорил с врачом… Он сказал, у мамы опухоль, неоперабельная. Рак, 4 стадия. Паша… Мама твоя умирает…

И отец заплакал. Взрослый сын впервые за 25 лет видел слезы на лице отца. Он сжал его руку, а сам все никак не мог проглотить ком в горле, ему казалось, что он сейчас от него задохнётся.

Мама угасла за два месяца. В последние дни её мучали такие боли, что они каждый день вызывали скорую. После укола мама усыпала. И однажды не проснулась. Он даже не успел с ней проститься. Ей было всего 48 лет.

Паша сделал большой глоток чая, чтобы сдержать подступившие слёзы.

– Таисия Ивановна, позвольте я хотя бы сфотографирую ампулу, а вообще нужно её показать эксперту.

– Ладно, фотографируй, но отдать не могу, я уж тебе говорила.

– А почему вы не отнесли её в полицию?

– А кто меня, старуху, слушать бы стал? Я вон Володе пыталась рассказать, но он отмахнулся. Пил он тогда, очень тяжело материну смерть перенёс. А потом мне результаты вскрытия показал. Обширный инфаркт.

– А как Ольга отнеслась к смерти свекрови?

– Плакала, но я видела, что неискренне. Потом бегала, бумаги все выправляла, деньги на похороны занимала.

– Почему она, а не сын?

– Так он пил, я ж сказала. Только на похоронах очухался. Так-то, милок.

– Что ж, Таисия Ивановна, мне пора. Спасибо за чай. Я, как будут новости, с вами свяжусь. И вы, если что вспомните, мне звоните.

– Хорошо, милок, договорились.

Уже в прихожей Паша спросил соседку:

– А как Володя относился к Ольге?

– Да поначалу хорошо, влюбился он в неё, деток хотел, да она ему родить не могла. Вот он, видимо, и нашёл себе другую.

– Почему вы так решили? Вы его видели с другой женщиной?

– Нет, не видела. Только я ведь жизнь прожила, понимаю, что мужик зря не ночевать не приходит.

Паше стало очень жаль Ольгу. Надо же, столько лет прожить со свекровью, терпеть унижения от неё, а потом и муж загулял. Интересно, знала ли она об этом? Если знала, то чем не предлог избавиться от мужа и получить в наследство квартиру и миллион по страховке?

И все ж никак не видел он в Ольге коварную преступницу. Не верил в это, вопреки мотивам.

С этими невеселыми мыслями Павел поднялся выше на этаж и позвонил в 38 квартиру.

Ольга почти сразу открыла дверь, как будто ждала его.

– Павел, добрый вечер! Проходите! Есть какие-то новости?

На ней было простое домашнее длинное платье, но оно так ей шло, так подчёркивало цвет глаз, что Паша невольно залюбовался.

– Добрый вечер, Ольга! Новостей пока нет, но мне хотелось бы кое-что с вами обсудить.

– Со мной? Хорошо, проходите в комнату.

Он последовал за ней в гостиную. В комнате было чисто и уютно.

– Я вижу, Ольга, вы последовали моему совету и отвлекали себя от грустных мыслей делами по дому.

– Да, это и правда помогло, – чуть улыбнулась она.

Женщина делала вид, что спокойна, но глаза припухли, значит, она всё же плакала.

“Да, нелегко ей. Как и подойти к разговору об измене мужа”, – задумался Паша.

– Ольга, не буду скрывать: после нашей встречи утром я анализировал факты и решил обойти соседей, может, кто-то что-то все же видел. Но сами понимаете: будний день, люди ушли на работу. И всё же обход не прошёл даром. Соседи утверждают, что вы все годы семейной жизни с Владимиром терпели нападки его матери. Почему вы с мужем не съехали отсюда?

Оля опустила глаза и вздохнула.

– Понимаете, Павел, мы хотели съехать, но каждый раз свекровь устраивала спектакль с сердечным приступом, и Володя уговаривал меня потерпеть. Знаете, я работаю медсестрой в больнице и не раз видела, как выглядит настоящий сердечный приступ, но Володя меня не хотел слушать, говорил, что это его мать и он не допустит, чтобы с ней что-то случилось из-за него.

– Но, как понимаю, всё же допустил. Ведь свекровь умерла как раз от сердечного приступа.

– Откуда вы знаете?

– Мне рассказала Таисия Ивановна.

– Представляю, что она вам обо мне наговорила, – вновь вздохнула Ольга. – Она во всем винит меня: я и свекровь сгубила, и Володю.

– Ну раз вы в курсе, то скажите, как вы думаете, почему она так считает?

– Я не знаю. Напридумывала себе.

– Ольга, я сейчас вам покажу одну фотографию и хочу услышать ваше мнение.

Паша достал телефон и открыл фотографию ампулы.

– А, вот в чем дело, – чуть улыбнулась Ольга. – А я все думала, куда делась ампула. Решила, что её забрали медики со скорой случайно.

– И что в ней было?

– Нитроглицерин. Когда я поняла, что у свекрови начался реальный сердечный приступ, я поняла, что надо принимать срочные меры. Вызвала скорую, та все не ехала. И я решилась сделать ей укол нитроглицерина. Таблетки свекровь никакие не признавала, а к уколам нормально относилась, доверяла им больше. У нее на самом деле были проблемы с сердцем, я поэтому дома ампулы держала, попросила у врача рецепт. Скорой я про угол сообщила, чтоб они учли.

– Но почему на ампуле никаких обозначений?

– Не знаю, когда я делала, наклейка была. Может, она отклеилась, потому что я мокрыми руками её взяла. Торопилась. А, может, это Таисия Ивановна её отклеила, чтоб меня оклеветать легче было.

– Ольга, я попрошу у неё ампулу для экспертизы, чтобы доказать ей, что в ней был именно нитроглицерин.

– Да, я буду вам благодарна. Честно говоря, меня очень тревожат её постоянные подозрения. Я ни в чём не виновата. Я очень старалась полюбить свекровь, она все же мать Володи, делала всё, чтоб заслужить её благосклонность, но не получилось.

– Я понимаю, что со свекровью у вас были натянутые отношения, но почему соседка обвиняет вас и в смерти мужа?

– Вот это и для меня загадка. Я очень любила Володю. Ради него все это терпела.

– А какие у вас были отношения?

– Поначалу очень хорошие, но со временем из-за постоянных нападков свекрови стали хуже. А после её смерти они и вовсе испортились: муж обвинял меня в том, что я, медик, вовремя не приняла меры и из-за этого его мать умерла. Я понимаю, что это была защитная реакция, потому что он сам себя винил в её смерти.

“Да-а-а, похоже, она очень его любила, раз оправдывает его скотское поведение,” – подумал Павел и спросил:

– А вы не думали, что отношения могли испортиться из-за того, что у него появилась другая женщина?

Оля удивлённо посмотрела на Павла и побледнела:

– Как? Как вы узнали?

– Я просто предположил. Так вы знали об этом?

– Нет, я узнала только сегодня. Вот что я нашла в Володиной куртке.

Оля подошла к столу и достала из ящика листок бумаги. Павел прочитал и все понял. Да, все-таки муж ей изменял. Теперь понятно, почему у Ольги глаза припухли, после таких новостей попробуй не заплачь.

– Что ж, теперь у нас есть ещё один кандидат на роль автора письма, которое вы обнаружили сегодня утром в дверях. Есть предположения, кто эта женщина?

Оля покачала головой:

– Нет, никаких.

– Может, в телефоне мужа найдётся какая-то информация?

– Его не было в вещах, которые мне выдали после его смерти.

– А в ноутбуке?

– Я не знаю от него пароль. Володя им пользовался один, мне он был без надобности.

– Ольга, подумайте, какие могут быть варианты пароля. Памятные даты, клички домашних питомцев, девичья фамилия матери. Поищите в столе или где-то рядом с ноутбуком, может, найдёте. Если совсем ничего не удастся, я могу обратиться к знакомому, но это потребует времени. Попробуйте завтра и позвоните мне, расскажите о результатах. А я буду вас держать в курсе. Что ж, время позднее, у вас сегодня был трудный день. Ложитесь спать, набирайтесь сил.

Паша поднялся, чтобы уйти. Оля посмотрела на него своими необыкновенными глазами, такая кроткая, нежная, беззащитная, что у него сжалось сердце.

– Павел, спасибо вам! Вас мне Бог послал. Я не знаю, как бы со всем этим одна справилась.

– Не благодарите, Ольга, я ещё ничем вам не помог. И берегите себя.

Павел вышел от Ольги со смешанными чувствами. Слова Таисии Ивановны против слов Ольги. Кому верить? У обеих возможен мотив для лжи. Нет, не может быть, он не верил в то, что Ольга способна совершить зло. Без экспертизы тут не обойтись.

Он вновь спустился к соседке, намереваясь уговорить её отдать находку, но позвонить в дверь не решился: одиннадцатый час, наверно, старушка уже легла спать, придётся отложить визит на завтра.

В этой истории возникало много странностей, а это, как знал Павел из опыта, верный признак, что всё может оказаться не тем, чем видится.

Ольга

Проводив Павла, Ольга и не подумала ложиться спать. Ей не терпелось найти пароль от ноутбука.

Весь день после того, как нашла записку, она остервенело убирала вещи мужа, вытирала пыль, мыла полы, чтобы уничтожить его следы, его запах. Предатель! Как он мог? Она надеялась, что всё изменится после смерти свекрови, а он уже нашёл другую. И ещё посмел называть, как и её колокольчиком. Как будто ничего другого придумать не мог.

Боже, какая я была дура? Почему верила, что он был на выездах с друзьями? Она никогда не проверяла телефон или карманы, не считала нужным лазить в его ноутбук, следуя своим принципам. И что теперь? Она, именно она, осталась в дурах.

Ольгу раздирали гнев, разочарование, обида. В итоге обессиленная она села на диван и заплакала.

Наконец, она успокоилась, вытерла слёзы и решительно подошла к компьютерному столу. Так, какой же может быть пароль у этого проклятого ноутбука? Осмотрев его со всех сторон, Ольга убедилась, что пароль нигде не написан. Значит, придётся подбирать.

Она подняла крышку. Ноутбук покорно загудел, на экране появилось окошко для ввода пароля. “Что ж, попробуем варианты, которые подсказал Павел”. Оля вводила даты, фамилии, клички, но ничего не подходило. Она чувствовала, как внутри вновь поднимается гнев на мужа: “Вот же гад! Решил от меня спрятать правду! А эта старуха-соседка ещё меня обвиняет в его смерти. Так ему и надо! И ей бы за ним отправиться неплохо”.

В сердцах Ольга захлопнула крышку ноутбука: “Да пошло оно лесом! Попробую завтра”.

Глава 4

Глава 4

Ольга

Всю ночь Ольге снились пауки и змеи. Проснулась она с дикой головной болью. Желудок скрутило спазмом. Она вспомнила, что вчера так и не поужинала, и поплелась на кухню

Солнце светило в окно, радостно возвещая о прекрасной погоде. Оно обещало теплый летний денёчек и приглашало поскорее выйти на улицу. Но сегодня Оле этого хотелось меньше всего.

Однако холодильник её поприветствовал стерильной чистотой и полным отсутствием еды. Ни хлеба, ни колбасы, ни яиц, а главное – и молока нет, а она терпеть не может кофе без молока.

“Мда, всё же придётся топать в магазин. Но сначала в кофейню: меня спасёт только большой капучино,” – решила она.

Натянув джинсы и футболку, Оля наскоро причесалась и отправилась в путь. Вышла из подъезда и зажмурилась: солнце противно светило прямо в глаза. Девушка поскорей опустила тёмные очки и, не глядя по сторонам, поторопилась в кофейню.

Каким же несносным может быть летнее утро, когда у тебя раскалывается голова! Дети орут, собаки лают, машины ездят по мозгам, светофор пищит так, словно хочет разорвать барабанные перепонки. Переходя дорогу, Оля вдруг заметила Таисию Ивановну: та ковыляла своей утиной походкой в паре метров от неё

“Интересно, куда отправилась эта мерзкая старуха? Она ж из двора обычно не выходит. А впрочем, мне какое дело. Главное, чтоб меня не заметила”, – и Оля взяла правее, чтобы обогнать соседку, не привлекая её внимания.

Капучино и свежий хрустящий круассан и правда поправили Олино самочувствие. А заодно и настроение. Она сидела в своей любимой кофейне за стойкой у огромного окна и разглядывала прохожих. Ей нравилось вот так наблюдать за людьми, придумывать им истории. Она себя тогда представляла знаменитой писательницей, которая приходит в кофейню за вдохновением, а потом возвращается домой и с новыми идеями берётся за перо.

Однако ж и ей пора возвращаться домой. Надо поискать пароль от ноутбука. Да и приборку закончить. Скоро возвращаться на работу, и пусть это станет началом её новой жизни. На этот раз уж точно счастливой. В голове тут же услужливо нарисовался образ Паши. Надо признать, он ей нравился. Такой заботливый, интеллигентный, а ещё и чертовски привлекательный. Этакий скромный красавчик. С ним может получиться прекрасный роман.

От этих мыслей на губах расцвела улыбка. Оля выпорхнула из кофейни, быстренько закупилась в магазине и, не ощущая тяжести пакета, полетела домой. Она так увлеклась своими мечтами о будущем с Пашей, что чуть не столкнулась со своей коллегой Шурочкой.

– О, привет! – остановилась Оля.

– Привет! – Шурочка выглядела растерянной. У Оли возникло ощущение, что та не ожидала её встретить.

– Ты тут какими судьбами?

– Да вот приезжала по делам, сейчас спешу.

Коллега явно хотела поскорее отделаться от Ольги:

– Ладно, мне тоже пора. Кстати спасибо тебе за поддержку! Увидимся на работе: я в понедельник выхожу уже.

– Да, до встречи, – ответила Шурочка, и поспешила уйти.

“Странная она какая-то нынче”, – подумала Оля, – “Впрочем мало ли что случилось у человека.”

С Шурочкой они работали в одном отделении уже лет десять. Она могла бы даже назвать ту своей подругой, но почему-то всегда оставляла между ними дистанцию. Не делилась личными подробностями, так болтала с ней о том-о сём. Шурочка ж наоборот стремилась сблизиться: в гости звала, подарки дарила, о своих похождениях рассказывала без утайки.

Когда муж погиб, Шурочка единственная позвонила с работы. Оля знала, что другие медсестры её недолюбливают, считают гордячкой, но не особо переживала об этом. Меньше знают – меньше поводов кости ей поперемывать.

Но тогда ей Шурочкина поддержка очень помогла. Та даже домой к ней приехала, плакала с ней на кухне, будто сама родного человека потеряла. А потом помогала с похоронами. Если б не Шурочка, Оля б совсем утонула в своём горе.

“А сегодня вот отчего-то натянуто со мной общалась. Странно всё же это”, – Оля стояла у самого перехода и задумчиво смотрела на светофор, отсчитывающий секунды до зелёного сигнала.

– Что, змея, новые козни придумываешь, – вдруг услышала она за спиной голос соседки и аж отпрыгнула в сторону.

– Ничего, скоро твоя песенка будет спета. Дружок твой вчера приходил, но я ему ампулу не отдала, зря он выманивал. Я вот со знающими людьми сегодня поговорила, и они мне подсказали, где экспертизу сделать. Вот тогда уж не отвертишься. – И старуха больно схватила Олю за руку.

Оля дёрнула руку на себя, чтобы вырваться от этой полоумной. И дальше всё происходило как в замедленной съёмке: от её движения пакет порвался, Оля кинулась собирать продукты и вдруг услышала визг тормозов. Подняв голову она увидела Таисию Ивановну, которая наполовину лежала на тротуаре, а чуть подальше стоял и мигал аварийными сигналами грузовик.

Оля выронила из рук собранные продукты, кинулась к соседке, но, приблизившись, поняла, что той помощь уже не требуется.

Паша

Павел сел в машину и задумался: хорошо бы раздобыть у Таисии Ивановны ампулу и провести экспертизу. Тогда б было понятно, на чьей стороне правда. Очень хотелось верить Ольге, но слишком много подозрительных несостыковок тоже отсечь не получалось. Он понимал, что его симпатия к этой женщине мешает рассуждать объективно. Значит, нужен взгляд со стороны.

Павел взял телефон:

– Пап, привет! Извини, что беспокою в столь поздний час.

– Ну что ты, знаешь же, что я полуночничаю, – отозвался на том конце отец. – Что-то случилось?

– Мне нужно с тобой посоветоваться. Но разговор нетелефонный. Пап, я могу сейчас приехать к тебе?

– Конечно, что за вопрос? Ставлю чайник.

Павел вырулил из двора и направился на выезд из города. Летом отец предпочитал жить на даче. Находилась она недалеко: каких-то 15 минут на машине, но место было очень живописное.

Дачный посёлок стоял прямо в сосновой роще. Меж янтарных стволов стояли аккуратные домики. Глухими заборами здесь не огораживались, и поэтому было ощущение, что ты находишься в парке. По правилам садового товарищества машины оставляли на стоянке при въезде, поэтому дорожки между домов были ровные, не разбитые.

Павел шёл к их дому, наслаждаясь свежим воздухом с острыми нотками хвои и хрустальной тишиной. Уже почти стемнело, но на западе меж сосен ещё виднелась розовая полоска заката. Если пойти к ней, то выйдешь прямо к реке. Там на берегу лежали лодки, а на воде покачивался плот, с которого они с мальчишками ныряли в детстве.

“Может, дойти искупаться? – вдруг подумалось Паше. – Нет, отец ждёт, заволнуется”. И он свернул на дорожку, ведущую к дому.

Дом этот построил дед Павла – Пётр Иванович. Был он военным лётчиком, прошёл всю Великую Отечественную Войну. Попал на неё зелёным лейтенантом, только окончившим лётные курсы, а Побелу встретил уже майором. Потом служил, женился, мотался с семьей по гарнизонам. А когда вышел в отставку, вернулся в родной город. К тому времени у него уже подрастал сын – Венедикт.

Павел хорошо помнил деда. Тот, как и отец, любил жить на даче, в тишине, как тот говорил. Был он высокий, статный, подтянутый, с военной выправкой, любил пошутить, побалагурить, играл на гитаре и пел, потому все вокруг его любили. И Паша деда любил, тянулся к нему. Правда вот пообщаться им недолго пришлось: дед умер, когда Павлу было восемь лет.

Дом Пётр Иванович построил необычный: островерхая крыша с мезонином, высокое крылечко с террасой и пристройка с башенкой и витражным слуховым окном. Он заметно выделялся на фоне других домов своим сказочным образом, притягивал взгляды.

А Паше в детстве он казался волшебным замком. Он обожал забираться на чердак башенки. Там ему дед оборудовал малюсенькую комнату: этажерка с книгами и старое кресло – все, что туда влезло. Но для Паши не было места лучше. Тут он маленьким играл в рыцарей, а когда подрос, зачитывался книгами. Из витражного окна на пол и стены ложились цветные пятна, делая комнату ещё уютнее. А если его открыть, то сверху видно было почти весь посёлок и даже речку. Настоящий наблюдательный пункт.

От воспоминаний на душе у Паши посветлело. Дом всегда встречал его особым уютом. Он поднялся на крыльцо. На террасу из окна кухни лился тёплый свет. Он тихонько постучался, и отец сразу открыл. Услышал его шаги.

– Заходи-заходи, сынок. Давненько мы с тобой не виделись, – и они, как всегда при встрече, крепко обнялись.

Павел почувствовал сухое, ещё крепкое тело отца, но сил в нём было гораздо меньше. Сердце сжалось: вот так не видишься какое-то время, и при встрече замечаешь, как постарел отец. Сколько ещё у них времени в запасе?

Венедикт Петрович был статью и ростом в отца, и сыну передал их родовые черты. Он продолжил военную династию, правда выбрал разведку. Павел не знал всех подробностей, но по всему выходило, что отец долго работал под прикрытием в Англии. После возвращения осел на одном месте, занимался бумажной работой, как говорил. Потому женился поздно, и сын родился у него уж под сорок лет.

– Ну давай, мой руки и проходи к столу. Я тут картошечки твоей любимой пожарил. Огурчики вот малосольные как раз подоспели. Поди и не ужинал ещё.

И Павел вспомнил, что и правда не ужинал, только чай у Таисии Ивановны пил, и тут же почувствовал, какой он голодный.

Пока он ужинал, о деле не говорили, так, о житье-бытье, а когда дело дошло до чая, начал Павел свой рассказ.