Западня для лорда

– Я поведаю вам один из своих секретов в обмен на один из ваших, – произнесла она хрипловатым манящим, как у сирены, голосом, смело глядя ему в глаза.

Молчание затянулось, возникшее между ними чувственное напряжение сделалось более заметным.

Их окружала темнота, столь же густая и непроницаемая, как тайны, которые Линвуд хранил в своем сердце и скорее унес бы с собой в могилу, чем поведал кому-нибудь.

– В самом деле, мисс Фокс? Вы согласны раскрыть мне свою самую страшную тайну в обмен на мою?

Она посмотрела в чернильно-синее небо, усеянное крапинками звезд, снова перевела взгляд на Линвуда. Ее глаза, казалось, излучали сияние.

– Нет, – негромко отозвалась она, снова удивив его прямотой, – я бы этого не сделала. А как поступили бы вы?

– Думаю, ответ на этот вопрос вам уже известен.

– Да.

– Похоже, у нас много общего.

– Может быть, когда дело доходит до секретов. – Она посмотрела прямо ему в глаза, поразив в очередной раз холодностью и отрешенностью. – Сомневаюсь, однако, что вы способны охранять тайны столь же тщательно, как и я.

– Боюсь, вы недооцениваете меня, мисс Фокс.

– Уверяю вас, лорд Линвуд, это вы недооцениваете меня.

– Звучит как вызов.

– Я люблю вызовы.

В ее глазах полыхало пламя. Между ними снова воцарилось молчание, смешанное с желанием. Венеция стала смотреть в сад. Линвуд почувствовал возбуждение, подогреваемое стремлением лучше узнать эту женщину. Он внимательно всматривался в ее профиль, не в силах отвести взгляд.

– Вы давали представление сегодня вечером?

– Я даю представление каждый вечер. И каждую минуту каждого дня тоже. Эта цена, которую актрисе приходится платить, если она хочет стать знаменитой.

– Сейчас вы тоже играете, мисс Фокс?

– Разумеется, – не колеблясь ни секунды, подтвердила она.

Он ожидал иного ответа, а ощутил на себе воздействие той власти, которую она имела над мужчинами.

– Вы всегда говорите столь откровенно?

– Я актриса, лорд Линвуд, потому никогда не бываю откровенной.

Она снова улыбнулась, вызвав ответную улыбку, столь редкую за последние несколько месяцев.

– Что представляет собой настоящая Венеция Фокс?

Он никогда бы не осмелился задать этот вопрос ни одной другой женщине, ее же спросил, потому что действительно хотел услышать ответ.

– Что вы имеете в виду?

– Довольна ли она тем, что всегда пребывает в тени божественной актрисы мисс Фокс?

– Божественной? Вы снова мне льстите.

– А вы уклоняетесь от ответа.

– В таком случае да, она очень довольна тем, что скрывается в тени.

– Могу ли я с ней познакомиться?

– Едва ли она сумела бы вас заинтересовать.

– Почему бы не предоставить мне право самому судить об этом?

Линвуд заигрывал с ней, намереваясь продлить очарование, хотя в настоящее время ему было совершенно не до флирта и женщин.

– Раскрыть душу перед незнакомцем?

Она изогнула изящную бровь и слегка подалась вперед таким образом, что взгляд Линвуда сам собой устремился к ее декольте, а перед мысленным взором предстала картина того, как она обнажает перед ним восхитительную грудь. Он понимал, она лишь играет с ним, как и со всеми прочими, но в данный момент ничуть не волновался. Эта женщина – единственное, что отделяет его от горечи и ужаса собственных мыслей и воспоминаний.

– Возможно, мы не всегда будем чужими друг другу, мисс Фокс.

– Возможно, – согласилась она, одаривая его чувственной улыбкой.

В ночном воздухе разлились чарующие чистые звуки музыки, доносящиеся из бального зала.

– Волга, – сказала она. – Мой любимый танец.

Их взгляды встретились.

– Боюсь, мисс Фокс, сегодня вечером я не танцую.

Да и как он мог, когда столько висело на волоске?

Венеция сделала несколько шагов ему навстречу и остановилась, едва не касаясь подолом платья мысков его ботинок. Склонила голову набок, загадочно глядя на него. Линвуду вдруг захотелось поцеловать ее, отведать на вкус ее губы, поддаться искушению, которое она воплощала. Он уже долгое время не был с женщиной. Но стоило лишь потянуться к ней, ощутить горькосладкий аромат апельсина, как она отстранилась и прошептала, лаская ему щеку своим теплым дыханием:

– Это была не просьба.

Ее голос взволновал не только душу, но и мужское естество, воспламенив кровь.

Венеция отстранилась не сразу, несколько замешкавшись.

– Думаю, как-нибудь после полудня нам стоит прокатиться в экипаже. – Слова сами слетели с языка, прежде чем он успел осознать, что говорит.

Она посмотрела ему в глаза, омыв холодным синебелым блеском зимнего моря, влекущим и одновременно недостижимым. Линвуд тут же догадался, что она намерена отказать.

– Может быть.

Сияние глаз стало жарким, но она тут же опустила длинные черные ресницы и зашагала обратно в бальный зал, чувственно покачивая бедрами.

Часы в маленькой гостиной пробили одиннадцать, когда Венеция наливала кофе сначала Элис, затем себе.

– Отвечая на твой вопрос, скажу: да, вчера вечером все прошло хорошо, – улыбаясь, ворковала Элис. – Рейзби предложил мне содержание в тысячу фунтов в год за то, чтобы я стала его любовницей. И еще дом на Харт-стрит недалеко отсюда. Ты только вообрази! Мы бы тогда жили с тобой почти по соседству. А еще он обещал проследить, чтобы дом обставили самой лучшей мебелью. Уверена, это предложение не сравнимо с тем, что посулил тебе Хоувик, такая уйма денег мне даже не снилась.

– Не стоит так уж превозносить предложение Хоувика, Элис.

– До меня дошли слухи, что он предложил тебе десять тысяч фунтов.

– Тебе ли не знать, что сплетням доверять не стоит.

– И все же это должна быть значительная сумма.

– Значительная, но не столь большая, как ты себе представляешь, – солгала Венеция, думая о тех огромных деньгах, которые герцог Хоувик готов был ей предложить. Некоторые мужчины считали, что могут купить весь мир, стоит лишь сторговаться в цене. Она едва не скривилась от этой мысли.

– И все же ты его отвергла.

Попивая кофе, Венеция тщательно обдумывала ответ. Отношение Элис понять несложно. Венеция же, руководствуясь личными соображениями, предпочитала выйти за рамки того, что считалось нормальным в профессии актрисы.

– И что же ты ответила Рейзби?

– Сказала, мне нужно время все обдумать. Прежде всего хотелось переговорить с тобой.

– А сама ты как считаешь?

– Не потребовать ли больше денег.

Венеция посмотрела подруге в глаза.

– Не нужно на меня так смотреть. – Элис отвернулась. – Мне отлично известно твое мнение о женщинах, продающих себя мужчинам. Но тысяча фунтов в год не та сумма, от которой можно отказаться.

– Верно. Однако не забудь о том, что после успеха пьесы мистер Кембл будет вынужден увеличить тебе жалованье, ведь ему придется соперничать с другими театрами, которые попытаются сманить тебя на лучших условиях. Мне известно, что ты посылаешь деньги матери. Если тебе требуется финансовая помощь…

Элис покачала головой:

– Я не стану брать у тебя деньги. Ты и так много для меня сделала, Венеция. Кроме того, дело не только в деньгах. Рейзби – маркиз, он молод, красив и нравится мне. Я бы с радостью стала его любовницей.

– Элис, Рейзби может быть кем угодно, но не позволяй ему очаровать и одурачить себя. Он распутник, джентльмен с дурной репутацией. Опасайся его.

– Я не питаю никаких иллюзий на его счет. Поверь мне, я знаю, как это происходит. Я не дурочка, стараюсь быть практичной и надеюсь извлечь для себя максимальную выгоду.

– Что ж, в таком случае, – Венеция вздохнула, – требуй большего. Не называй свою цену и не показывай, что склонна принять предложение или окончательно все решила. Очаровывай его малым, а не большим. И, самое главное, не позволяй ему себя и пальцем коснуться, пока соглашение не будет задокументировано, подписано и копия не окажется у тебя в руках.

– Слушаюсь, мадам! – усмехнулась Элис. Усмешка тут же погасла, сменившись задумчивым выражением. – Рейзби сказал что-то о тебе и виконте Линвуде. Я видела его в зеленой комнате, но понятия не имела, что ты была с ним наедине на балконе.

Венеция не стала отрицать очевидное. Даже Элис она не могла объяснить, во что оказалась вовлеченной, поэтому просто пожала плечами, будто произошедшее ничего для нее не значит.

– Не в твоих привычках уединяться с мужчинами. И меня ты всегда от этого предостерегала.

– Для Линвуда я сделала исключение.

Элис нахмурилась.

– Тебе следует быть с ним осторожнее.

– Почему? Тебе что-то о нем известно?

Пауза слишком затянулась. Наконец Элис покачала головой и отвела взгляд:

– Ничего особенного. – Она прикусила губу. – Ты ведь не… заинтересована в нем, не так ли?

Венеция улыбнулась подруге.

– Я заинтересована в нем не больше, чем в Хоувике, Девлине или ком-то еще. То есть мне нет до него дела. – Она лгала. На самом деле, она была чрезвычайно заинтересована в Линвуде, но не в том смысле, о котором намекала Элис. Она не позволяла себе думать о том, что почувствовала, глядя в его глаза, стоя рядом с ним, проведя непродолжительное время в его компании. – Что ты о нем слышала?

– Ничего конкретного, – Элис старательно отводила взгляд, – только то, что он человек опасный, и с ним шутки плохи. Дыма без огня не бывает.

– Верно.

Венеция была в курсе подозрений Роберта о Линвуде и о пожаре, дотла спалившем особняк и имущество, нажитое человеком в течение всей жизни.

После этого женщины заговорили на другую тему.

На следующий вечер Венеция не видела Линвуда. Оставив Элис в зеленой комнате с Рейзби, она покинула здание театра через черный ход и вышла на Харт- стрит, где ее ожидал экипаж, чтобы отвезти домой. Лакей распахнул перед ней дверцу, она, плотнее закутываясь в длинный темный плащ, скользнула внутрь. Лишь когда дверца со стуком закрылась, и экипаж тронулся, она заметила, что не одна. В углу на противоположном сиденье притаился мужчина. Решив, что это Линвуд, Венеция негромко вскрикнула, но потом узнала его.

– Роберт! – воскликнула она, прижимая руку к груди. – Как же ты меня напугал!

– Не нужно так нервничать, сестренка. Я же не Линвуд.

– Мог хотя бы предупредить, что придешь.

– Едва ли я сумел бы это сделать, ты не находишь?

Она вздохнула, понимая, что сводный брат прав.

– Как у тебя обстоят дела с виконтом?

– Мне удалось раззадорить его интерес.

– Ни секунды в этом не сомневался. У тебя непревзойденный талант. Никому бы другому не удалось притвориться очарованной таким мужчиной.

Венеция потупилась, не желая встретиться с ним взглядом и выдать правду. Не хотелось говорить, что Линвуд относится к типу мужчин, пользующихся популярностью у женщин, причем не в силу привлекательной внешности, а из-за окружающей его ауры мрачной таинственности. Он не такой, как другие мужчины. Разыграть интерес к нему оказалось невероятно легко, даже принимая во внимание то, что он совершил.

– Не нравится мне эта роль, Роберт.

– Понятное дело. Но так будет лучше.

– Как скажешь.

– Мне самому не по душе тебя об этом просить, Венеция, – угрюмо произнес Роберт. – Возможно, стоило бы просто вызвать негодяя на дуэль и покончить с ним.

Венеция посмотрела на него со своего места:

– Он может убить тебя.

– Как крепка твоя вера в мои силы, – сухо парировал он.

– Нам обоим известно, на что он способен, поэтому не хочу, чтобы ты подвергал свою жизнь опасности.

– Знаю. Я рад, что ты беспокоишься обо мне. – Он ободряюще пожал ей руку. – Нужно придерживаться плана, если хотим предать Линвуда в руки правосудия.

Венеция кивнула.

– Тебе уже удалось узнать что-нибудь полезное?

– Пока ничего, за исключением того, что его терзают какие-то мрачные мысли.

– Полагаю, такое воздействие на него оказывает совершенное убийство. – Голос Роберта звучал низко и серьезно. – Но красивой женщине всегда по силам ослабить бдительность мужчины и развязать ему язык, даже если он так осторожен, как Линвуд.

Венеция ничего не ответила, заставляя себя сосредоточиться на том, ради чего они все это затеяли.

– Когда ты снова его увидишь?

– В понедельник вечером, хотя сам он об этом пока не знает. На званом ужине у Рейзби.

– Хорошо. – Роберт постучал тростью в потолок экипажа, требуя остановиться. В тусклом свете посмотрел на сестру. – Будь осторожна, Венеция, обещаешь?

– Как обычно.

Коротко хохотнув, Роберт быстро поцеловал ее в щеку и растворился во мраке ночи, как тень. Экипаж покатил дальше. Венеция снова подумала о Линвуде. Мужчине, совершившем убийство. Единственном мужчине, пробудившем в ней желание. Она плотнее закуталась в отороченный мехом плащ, но так и не сумела избавиться от холода, пронизывающего до костей.

Глава 3

Линвуд стоял в одиночестве посреди гостей, собравшихся у Рейзби, и размышлял о том, кто же из двоих солгал, Рейзби или Венеция Фокс. Произошедший во второй половине дня разговор с приятелем до сих пор звучал у него в голове.

– Я тебе не вру! Говорю же, мисс Фокс действительно прислала записку пару часов назад. В ней сказано, что она посетит мой прием при условии, если ее посадят рядом с тобой. – Рейзби мерил шагами гостиную в квартирке Линвуда. – И после этого ты будешь уверять, что между вами ничего не произошло на балконе, шельма ты эдакий!

– Мы вежливо побеседовали, ничего больше.

– Не знаю, что ты такого сказал, но, похоже, ей это пришлось по душе. Прежде она никогда не бывала ни на моих приемах, ни на приемах других джентльменов. – Он криво усмехнулся. – Похоже, божественная мисс Фокс заинтересовалась тобой, Линвуд. Хотя одному Богу известно почему.

Линвуд покачал головой, но слова Рейзби всколыхнули что-то в его душе. Он понял, его желание обладать Венецией Фокс стало еще сильнее. Да и какой мужчина не отреагировал бы на женщину вроде нее?

– Разумеется, я направил ей ответное послание, в котором заверил, что ее желание будет исполнено, и я с нетерпением ожидаю ее визита.

Мужчины переглянулись.

– Ты не можешь подвести меня, Линвуд. Ты просто обязан прийти. – Улыбнувшись, Рейзби добавил: – Представляешь, какая будет удача, если Венеция Фокс удостоит своим присутствием мое маленькое суаре! К тому же ты мне кое-чем обязан.

Линвуд явился на прием к Рейзби и теперь ожидал прибытия Венеции. Стоял в одиночестве, держа в руках бокал искрящегося шампанского, не отпив ни глотка. Его слуха достигали обрывки разговоров других людей. Мужчины обсуждали лошадей, азартные игры и политику. Женщины щебетали о моде, деньгах и мужчинах. Лакеи незаметно скользили среди гостей, заново наполняя их бокалы. То и дело слышались переливы смеха артисток, любовниц, куртизанок. Ни единой достойной женщины среди них. Куртизанки все как одна были прекрасными созданиями, облаченными в дорогие вызывающие туалеты со столь низким декольте, что просвечивали соски. Они красили их красным, надеясь привлечь к себе еще больше внимания, впрочем, как и прозрачными подолами платьев. Несомненно, на приеме собрался исключительно полусвет. Внезапно все разговоры стихли, воцарилось молчание.

Линвуд заметил, как подействовало на собравшихся появление новой гостьи. Все взгляды тут же устремились на нее. Мужчины приосанились и выпятили грудь, демонстрируя интерес и восхищение, лица заострились, приобретя почти хищное выражение. Эта перемена не осталась незамеченной их спутницами, которые, прищурившись, смотрели на женщину, являющуюся предметом всеобщего желания. Линвуду не нужно было оборачиваться к двери, чтобы понять, что это Венеция Фокс, но он все же обернулся и не пожалел об этом. Гости возобновили прерванную беседу.

Венеция заметила Линвуда почти сразу. Он стоял у самого дальнего окна в одиночестве. Всем своим видом он распространял вокруг себя мрачную, напряженную ауру, которая, казалось, требовалась ему исключительно для того, чтобы отпугивать любого, кто захотел бы приблизиться к нему. Их взгляды встретились поверх толпы гостей. Венеция почувствовала, как ее сердце камнем устремляется вниз. Это ощущение возникло у нее сразу, и ей начало казаться, что, помимо них двоих, в комнате никого больше нет.

– Мисс Фокс, премного благодарен, что почтили мой прием своим присутствием.

Голос Рейзби разрушил иллюзию, опустив ее с небес на землю. Она отвела взгляд от Линвуда и признательно улыбнулась хозяину:

– Мне приятно здесь находиться.

– Позвольте предложить вам бокал шампанского. Прежде всего мне хотелось бы познакомить вас с несколькими моими друзьями, а потом будет подан ужин.

Она заметила, как он быстро посмотрел на Линвуда, затем снова сосредоточил внимание на ней.

Венеция дерзко посмотрела в глаза Рейзби, будто подстрекая его прокомментировать условие, которое она поставила. На ее губах играла легкая улыбка. Она знала, он обо всем рассказал Линвуду.

Но проницательный Рейзби и словом не обмолвился о ее записке. Поблагодарив одними глазами, Венеция приняла из его рук хрустальный бокал искрящегося шампанского и прикоснулась губами к ободку, не сделав, однако, ни глотка. Она позволила Рейзби представить друзей, ни разу не взглянув в сторону Линвуда. Мысленно же подготавливала себя к тому, что должна проследить, чтобы убийце не удалось ускользнуть от правосудия. Это самое меньшее, что она могла сделать для Роберта и для человека, которого всегда называла только Ротерхемом, хотя он играл в ее жизни очень важную роль.

На ней было платье из шелка цвета листвы деревьев, стоившее целое состояние, но достойное каждого уплаченного за него пенни. И цвет, и покрой изумительно ей шли, что добавляло уверенности в себе. Юбка слегка облегала бедра и ноги, вырез, едва приоткрывающий грудь, дразнил обещанием. Для Венеции подобный наряд был сродни облачению в защитные доспехи. Она отлично знала свое оружие и обращалась с ним очень умело.

Она обменялась любезностями с Фоллингхемом, Буллфордом и Монтейтом, с Рейзби и Элис, которая, последовав ее совету, выбрала для сегодняшнего вечера почти девственный наряд из шелка кремового цвета, так что Рейзби не мог отвести от нее глаз. Наконец, перед Венецией появился Линвуд.

– Полагаю, вы уже знакомы с лордом Линвудом?

Слова Рейзби предназначались исключительно для окружающих. Венеция знала, что за каждым ее шагом пристально наблюдает не одна пара глаз, а сказанные слова, как и люди, с которыми она разговаривала, наутро могли попасть в колонку светских сплетен.

– Да, мы встречались, – подтвердила она, глядя в глаза Линвуду. Как бы она ни готовилась к этому, все равно снова ощутила в груди нервный трепет.

– Прошу меня извинить, я на минуточку. – Рейзби тут же растворился в толпе, оставив их с Линвудом наедине.

– Мисс Фокс. – Линвуд не сводил с нее пристального взгляда.

– Лорд Линвуд.

Гонг прозвучал прежде, чем дворецкий успел провозгласить, что ужин подан.

– Позвольте сопроводить вас к столу, – произнес Линвуд низким голосом вежливо и уверенно, но без напора. Однако Венеция уловила в его тоне нечто, отчего по коже побежали мурашки.

– Принимаю ваше предложение. – Они оба знали, что предложение в действительности исходило от нее, но Линвуд был умнее и проницательнее прочих мужчин.

– Я так и думал.

Он улыбнулся ей заговорщической улыбкой, понятной только им двоим. Она в ответ поджала губы и, взяв его под руку, проследовала в гостиную.

Угощение, как обычно на званых ужинах у Рейзби, было превосходным. Гостям предложили цесарку и павлина, гуся и пирог с индейкой и ветчиной, сладкую айву, картофель с каперсами под сливочным соусом, желе из кролика, пряный лук-порей, капусту с имбирем, огромных размеров пирог, начиненный различными фруктами, и сливовый пудинг. Однако, если бы впоследствии у Линвуда спросили, что он ел, он не смог бы ответить, поскольку его вниманием безраздельно владела сидящая рядом женщина.

Она не заигрывала и не делала ничего из того, что он от нее ожидал. Напротив, их беседа текла легко и непринужденно. Они говорили о Бонапарте и о войне, бушующей на континенте, о выставке в Королевской академии искусств и о пари, которое капитан Дайамонд держит с Мильтоном. И ни слова о Ротерхеме.

Время пролетело незаметно. Проведя всего час в компании Венеции, Линвуд почувствовал, как отступает окружающий мрак, а тяжкое бремя, лежащее на его плечах, становится легче. Она всецело завладела его вниманием, заставив забыть то, что прочно отпечаталось в памяти его семьи и друзей и оказывало влияние на повседневную жизнь. Когда с ужином было покончено, и слуги убрали со стола, Линвуд осознал, что не хочет прощаться с Венецией.

– Полагаю, вечер окончен, лорд Линвуд.

Даже звук ее голоса оказывал на него успокаивающее действие. Он вдохнул аромат апельсина, сопровождающий ее повсюду, где бы она ни появилась, и посмотрел в прекрасное лицо и чистые светло-серые глаза, намекающие на таящиеся в их глубине тайны.

– Вовсе не обязательно, – произнес он так тихо, чтобы услышала только она.

Венеция смерила его пристальным взглядом, который, казалось, проник прямо ему в душу.

Рейзби, сидевший во главе стола, поднялся:

– У меня припасен для вас сюрприз. Еще одно блюдо к моему столу, угощение не только для желудка, но и для глаз.

Двойные двери столовой распахнулись, и шесть слуг – по трое с каждой стороны – внесли нечто, напоминающее длинный серебряный поднос, на котором распростерлась обнаженная женщина в маске, изящно украшенная фруктами. Дольки апельсинов перемежались с лимонами и лаймом, яблоками, зеленым и красным виноградом, ежевикой и крыжовником. Поверх этого радужного ассорти, почти скрывающего тело женщины, была насыпана серебристая сахарная пудра. Едва ли кому-то из присутствующих мужчин пришло в голову задаться вопросом, где это Рейзби удалось раздобыть столько фруктов накануне зимы.

– Леди и джентльмены, позвольте представить вам мисс Верт.

Мисс Верт, отлично знакомая всем приглашенным джентльменам, была куртизанкой «Дома радужных наслаждений миссис Сильвер» – первоклассного лондонского борделя.

Слуги Рейзби водрузили поднос на стол.

Линвуд почувствовал, как напряглась мисс Фокс, сидящая слева от него. Посмотрев в ее сторону, он успел перехватить взгляд, которым она обменялась с мисс Суитли. Та едва заметно покачала головой и улыбнулась мисс Фокс. Юная актриса коротко посмотрела в глаза Линвуду, затем снова переключила внимание на Рейзби, рядом с которым сидела. Рейзби переплел свои пальцы с ее, нимало не беспокоясь о том, что это может кто-то увидеть.

Линвуд с мисс Фокс сидели недалеко от Рейзби, поэтому голова лежащей на подносе мисс Верт оказалась в непосредственной близости от них, стоило лишь протянуть руку, и можно было коснуться ее. Линвуд различил даже легкое подрагивание мягких зеленых перьев и сверкающих стеклянных бусинок, из которых была сделана ее маска. На ее губах лежала вишенка, напоминающая глянцевую красную жемчужину.

– Это очарование будет украшать стол на время, когда леди удалятся освежиться, а джентльмены станут наслаждаться портвейном, – провозгласил хозяин приема.

В комнате зазвучал вызывающий смех и непристойности, невзирая на присутствие дам, которые еще только вставали со своих мест. Будучи представительницами полусвета, они не могли, в отличие от истинных аристократок, рассчитывать на столь же почтительное к себе отношение.

Выражение лица Венеции не изменилось, по-прежнему оставаясь безмятежным, сдержанным и непроницаемым, но, по сути, представляло собой маску, как у куртизанки на столе. На долю секунды Линвуду удалось застать ее врасплох, и он прочел в ее взгляде негодование, возмущение и пугающую решимость, шокировавшую его. С ее губ не сорвалось ни единого слова, ни единая морщинка не исказила прекрасного лица, но не ощутить источаемые волны почти осязаемо дышащего напряжения было просто невозможно. Линвуд удивлялся, как присутствующие ничего не чувствуют. Однако спустя мгновение дверца в ее душу захлопнулась столь же внезапно, как и распахнулась, никому бы в голову не пришло предположить, что она чем-то недовольна.

– Прошу извинить, лорд Линвуд, – произнесла она таким тоном, что он засомневался, действительно ли видел то, что видел, или ему показалось. С этими словами она вышла из комнаты.

Венеция попросила лакея принести ей ее плащ и, вместо того чтобы вернуться с остальными женщинами в гостиную, незаметно отвела Элис в сторону.

– Едем со мной. Тебе не стоит здесь оставаться.

Венеция говорила негромко, чтобы ее не услышал никто, кроме подруги, но настойчиво. Элис лишь покачала головой:

– Мне кажется, Рейзби намерен увеличить сумму. К тому же я знаю, как держать его в узде. – Она коснулась руки Венеции. – Не стоит так переживать из- за Эллен. – Она указала взглядом на дверь в гостиную. – То есть мисс Верт. Рейзби не допустит, чтобы с ней что-нибудь случилось, к тому же он хорошо ей заплатит.