Кость и соль

Xenia Pike

Кость и соль

Те, кто отважился прогуляться дивным вечером по залитыми закатными солнцем улицам Скоркоса, помните о двух вещах: всегда берите с собой зонтик и вовремя переводите календарь. Следование этим простым правилам убережёт вас от попадания в ситуации, полные неловкого недопонимания со стороны доблестных министерских служащих, коих в Скоркосе обитает не меньше, чем чаек в порту.

Журналист по призванию, частный детектив по долгу службы Анаэрин нарушил их оба.

Быстрым шагом, борясь с самым коварным врагом из всех – дождём и морским ветром, – он торопился успеть в место, узнать которое можно по обрамлению красных кованых узоров на латунной вывеске. Хотя дни в календаре значились как летние, погода становилась всё более капризной. Одет наш герой был не по погоде, но, что называется, по последнему писку моды. Писк этот звучал, как сочетание непрактичных элементов одежды с разрезами в самых неожиданных местах, слишком узких брюк и укороченного узорчатого камзола, небрежно накинутого на одно плечо. Добавьте к этому портрету крайне высокий рост, необычно бледный оттенок кожи и тёмные вьющиеся волосы, чтобы получить персонажа настолько приметного в Скоркосе, насколько возможно сделать приметным скелет кита в выставочном павильоне, то есть в высшей степени лёгкости.

Анаэрин не смог бы достигнуть точки назначения, не вымокнув до нитки и продрогнув до костей. К счастью, он только что выполнил оба этих тривиальных условия и был вознаграждён желанной вывеской, той самой, с коваными узорами и надписью “Кость и соль. Бакалейная торговля”.

На закате дня бакалея всё ещё принимала посетителей. Едва переступив порог под звон дверного колокольчика, журналист ощутил характерный вкус паров солей, смешанных с эфирными маслами. Внутреннее убранство бакалей, как правило, походило на интерьер аптеки: строгий и основательный. Мебель тёмных оттенков, массивные шкафы, укреплённые костяной сеткой, на прилавке латунные водяные весы. Поражало обилие и разнообразие штангласов, более известных как склянки. В стеклянных хранились обычные, непримечательные жидкости, а в костяных артефакты куда более ценные: соли всевозможных цветов и, конечно, кровь. Без них ни один здравомыслящий человек не решился бы заниматься оккультными вещами.

Чем он намеревался заняться с ними, к делу не относится. Главное то, что приобрести их он собирался исключительно легально. В кармане его пиджака имелось официальное разрешение, выданное ни чем иным, как Министерством упорядочивания необъяснимых происшествий и надзора, дававшее ему право на отоваривание в любой из бакалей города.

Анаэрин считал своим долгом знать всех сотрудников бакалей в лицо. Следует отметить, что их немного, а сменялись они крайне редко. В этот раз ему предстояло иметь дело с Раэзий Рэйнбоу, женщиной за сорок со стянутыми в пучок волосами, в коричневом форменном фартуке, делающей записи в Книге учёта. Это открытие не обрадовало детектива. Ему по душе больше приходилась её простодушная и лёгкая в общении сменщица, чем строгая, придирчивая и донельзя педантичная Раэзия.

Но отступить Анаэрин не мог. И дело не только в предвкушении чека за чистку вещей, который был неминуемым следствием его вечернего предприятия (он же промок до нитки!). Немаловажным фактором спешки служил истекающий срок его розового билета, того самого разрешения. Без этой крохотной бумажки любая попытка отовариться в бакалеях “Кость и соль” заведомо была обречена на провал.

Ценность этого листка определялась толстой стопкой выписок, который Анаэрину непременно нужно было получать свежеподписанными; пары сотен ступеней, которые необходимо было отбегать, и трёх часов увлекательного стояния в очереди, чтобы предъявить сие ценные бумаги, содержащие неизменные сведения о его имени, рождении и профессии. А затем ещё столько же времени непременно уйдёт для получения… Короче говоря, в случае неуспеха его расследование задержится на неприличные четверо суток. Сегодня был его последний день.

Внутри было пустынно, что неудивительно, учитывая погодные условия и последние утекающие капли дня. Помимо него в магазине был только один поздний покупатель. Анаэрин не обратил бы внимание на жавшегося в углу человека, если бы не его шарф. А точнее то, как неуместно шарф смотрелся на низкорослой фигурке, одетой в бесформенный балахон. Однако этого, как будто показалось мало. Благородный, шерстяной, расшитый серебристыми нитями шарф самым неуважительным, подлым и хамским образом растянули как простынь. Анаэрину чудилось, что он слышит треск ткани, скрывавшей лицо и сдавливавшей грудь. Она, словно корсет, туго обхватывала талию. Женскую талию.

Анаэрин неодобрительно качнул головой: Нельзя так относиться к старинным вещам. Лишь безукоризненные манеры, воспитание, сдержанность и спешка удержали его от замечания. С тяжёлым сердцем он подошёл к прилавку и вежливо улыбнулся, предъявляя на суд розовый листок. Раэзия неохотно оторвалась от Книги учёта, сверилась с карманным тактометром, вздохнула и только после этого неодобрительно глянула на Анаэрина сквозь синеватое стекло очков.