Страшная тайна медной монеты

Едва различив медный кругляш, девушка оторопела. Дыхание спёрло, а в душе загорелся огонь. Нет, не огонь. Жгучий пожар. Неистовое пламя желания единолично обладать этой вещью.

***

Мать девочек не пережила вторых родов. И, вопреки расхожему мнению, Савелий ни на минуту не охладел к ребёнку. Обычно отцы видят в младенцах причину несчастий, однако только не он. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: отец в своей младшенькой дочке души не чаял. Холил, лелеял белокурую малютку. Баловал, не наказывал и прощал девочке любые капризы. Себя винил он за смерть её матери и считал своим долгом одарить любовью вдвойне дитя, не знающее материнской ласки.

Лизавета всего лишь на три года была старше Катюши, но в глазах отца она уже была взрослой. По глупости своей и недальновидности, Савелий, сам того не сознавая, своей же рукой взрастил в семье монстра.

Ах, если б он только знал, к чему приведёт его такая пристрастная, своеобразная любовь к детям.

Глава 5

Лето в пионерском лагере. Что может быть лучше?

Радость буквально витает в самом воздухе вкупе с цветочными ароматами и щебетом птиц.

В детстве все цвета кажутся ярче. И синее небо, и сочная перина травы. И даже солнце.

Думаете, да ну, глупости, оно всегда одинаковое. Аннет!

Это для взрослых дневное светило давно потеряло свой шарм, а в ранней юности солнышко всегда казалось чуть жарче, дни – дольше, а лето – немного теплее.

Пионерский лагерь – это совсем другой мир. Со своими законами, уставами и распорядком. Дети не только резвились там в своё удовольствие, но и учились любить Родину, уважать взрослых, помогать старикам, быть честными и отзывчивыми.

В те красные годы социалистической юности не только солнце было щедрее, но и люди добрее.

После распада СССР изменился политический курс великой страны. Всесоюзная пионерская организация им. Ленина была распущена. Подавляющее большинство пионерских лагерей стало ненужным. На их костях выросли частные турбазы, пансионаты, детские центры и площадки для пейнтбола.

Некоторые лагеря и вовсе забросили.

Так в 1990 году эпоха великих свершений канула в небытие.

***

–Виктор Степанович, звали? – шумно отдуваясь, в кабинет директора лагеря впорхнула женщина. Плотного телосложения, если не сказать полного, однако ещё не до конца растерявшая былой красоты. Довольно симпатичная, энергичная особа. Её полную грудь плотно обтягивала белая блузка. Узкая чёрная юбка едва скрывала колени, а на шее ожидаемо красовался аккуратно завязанный галстук. Пионерский, естественно, красный. Ведь эта моложавая особа была в лагере старшей вожатой.

Директор вскинул голову, привычным жестом почесал подбородок и облокотился локтями о стол.

Взгляд его пронзительных глаз заставил гостью поёжиться.

– Вы присядьте, Елена Семёновна, не стесняйтесь.

Винокуров достаточно давно занимал вверенную ему партией должность и каждый сезон сам тщательно подбирал себе в лагерь сотрудников. Вот и эта не первой свежести роза приглянулась ему своей фанатичной уверенностью в светлом будущем.

Несмотря на конвульсии некогда великой страны. На кардинальные перемены в экономической и политической структуре СССР, инициированные генеральным секретарём ЦК КПСС Михаилом Сергеевичем Горбачёвым. Признание Ельцина председателем парламента. Давление демократов на КПСС. На непрекращающиеся волнения простых граждан. На растерянность и тревогу за светлое будущее уже непонятно какой страны. Эта женщина являлась эталоном уверенности в том, что оно всё-таки не за горами. То самое светлое будущее. А все эти свистопляски скоро утихнут, и над Родиной вновь вознесётся алое знамя.

Именно этим Елена Семёновна и взяла его. Приверженца родной партии. Противника забугорных влияний. Рьяного коммуниста в душе.

Женщина аккуратно присела на указанный табурет и настороженно уставилась ему прямо в глаза. Ох, этот взгляд. Твёрдый. Решительный. Не терпящий компромиссов.

«Мужик в юбке…» – подумалось Винокурову, и уголки губ его дрогнули.

– Итак, Елена Семёновна, как вы понимаете, это я выбрал вас на такую важную должность, как старшая вожатая в вверенном мне хозяйстве, – он широко развёл руки, будто желал охватить ими весь лагерь. Женщина сдержанно кивнула, но промолчала.

Винокуров вновь улыбнулся. Этого он и ожидал от нее. Исполнительность, подчинение власти. – Смею заметить, что у нас бывают не только простые пионеры, но и дети высокопоставленных членов партии. И мы должны оказать им достойный приём, – вожатая даже не двинулась, она всё так же сидела, выпрямив спину, и молча внимала каждому слову начальника. – В такое непростое для всех время страна доверила нам самое важное – своё будущее в лице этих детей. Родина задала нам единственно правильный курс, и мы, несмотря ни на что, должны ему следовать.

Винокуров выдохся. Вскочил. Подошёл к стоявшему у стены невзрачному сейфу. Открыл дверцу, достал оттуда стакан и пузатый графин. Вернулся к столу, медленно налил воды, выпил и, выдохнув, сел на место.

– Вы меня понимаете? – строгий взгляд мазанул по круглым щекам. «Эх, ей бы сбавить килограмм этак двадцать…» – мелькнула нелепая мысль. Винокуров поморщился.

– Конечно, Виктор Степанович, – слегка склонила голову Елена Семёновна.

– Вот и отличненько, – хлопнул по столешнице ладонью директор и расстегнул верхнюю пуговицу безупречной белизны рубашки. – Значит, сработаемся. И начнём мы, пожалуй, с сестёр Осиповых. – Но, уловив напряжение во взгляде вожатой, Виктор Степанович усмехнулся: – Да не волнуйтесь вы так. Это дочери одного очень уважаемого человека. Слышали, наверное, о генерале Осипове? Нет? Ну и ладно. Старшая будет у нас вожатой. Умница, красавица, героиня. Да-да, вы не ослышались, – ответил он на недоумение, вспыхнувшее в глазах женщины. – Именно героиня. Дело в том, что два года назад в доме генерала случилась трагедия. От неисправной проводки загорелся дом, когда там находилась младшая девочка. И старшая, рискуя своей жизнью, героически вытащила сестру из огня. Девушка не испугалась и буквально спасла жизнь ребёнку. Катенька очень тяжело перенесла последствия. Она до сих пор старается спрятаться от всего мира, и генерал сам попросил меня помочь девочке адаптироваться к дальнейшей жизни в обществе. Попрошу вас со всей ответственностью отнестись к этой малышке и не заострять внимание на её шрамах. И вообще, не надо выделять её. Пусть девочка спокойно отдохнёт в кругу своих сверстников. Возможно, ей станет легче, а отцу, соответственно, спокойнее.

Закончив длинную речь, директор облегчённо выдохнул и выжидающе уставился на вожатую.

– Да, конечно, Виктор Степанович, я всё поняла. Осипову не выделять. Внимание не привлекать. Ещё что-нибудь?

– Нет.

– Я могу быть свободна?

– Да, идите, скоро начнут прибывать пионеры. Убедитесь, что лагерь готов их достойно принять.

– Сделаю всё возможное, Виктор Степанович. – Елена Семёновна встала и твёрдым шагом вышла из кабинета.

– Кремень, а не женщина, – усмехнулся Винокуров, откинувшись на спинку стула. – Скинуть бы вес… – глаза его озорно вспыхнули, а рука привычным жестом поднялась к подбородку.

***

Стас

Наше время

Сверкая глянцевыми боками, к распахнутым воротам летнего лагеря подкатила чёрная «волга».

– Зачем мне это? Я не хочу. – Худой, как жердь, высокий парнишка в который уж раз пытался отделаться от навязанной участи.

– Мой сын должен уметь всё! Особенно прививать детям любовь к Великой Партии! – дверца с грохотом захлопнулась. Паренёк поморщился, но послушно кивнул и, опустив голову, поплёлся к воротам. За выставленный багаж он не побеспокоился, впрочем, как и всегда. Его принесут.

Елена Семёновна кинула быстрый взгляд на подобострастно склонившегося перед автомобилем директора лагеря, дёрнула плечом и поспешила за высоким гостем.

– Пойдём, милый, я покажу тебе твою комнату и корпус, эээ… твоих подопечных. Мальчики ещё не приехали, так что можешь спокойно отдыхать, – картинно вдохнув полной грудью, она медленно выдохнула, прикрыв от наслаждения глаза. – Ах, какой тут чудесный воздух! Чувствуешь?

Парень скривился. Буркнул себе что-то под нос, но шага не сбавил.

– Не волнуйтесь, устроим его в лучшем виде… – елейным голосом пропел директор в приоткрытое окно автомобиля. Оттуда фыркнули, и «волга», сорвавшись с места, обдала склонившегося мужчину клубами жёлтой пыли.

Директор закашлялся, торопливо отскочил в сторону и подцепил стоявшую на обочине спортивную сумку, крякнув, повернул к лагерю.

«Ох уж эти богатенькие…» – недовольно бубнил он вполголоса, злобно буравя спину приезжего.

Этого недоросля придётся облизывать и обхаживать всю смену, не то полетит Виктор Степанович Винокуров с насиженного местечка.

А сам виновник мрачных дум директора хмуро шагал вперёд, предвкушая скучное времяпровождение в пионерском лагере в качестве вожатого малышни. Ох как не хотелось тощему прыщавому дрищу покидать стены уютного особняка, где лазурная вода широкого бассейна так и манила своей прохладой. Где обширный бар переливался разнообразием заморских вин. Где манящие округлости податливых красоток приятно ласкали похотливый взгляд, и не только. А толпы заискивающих приятелей готовы были по первому зову вытащить его из хандры.

А тут… Что тут…

Вот это наказание придумал папаша за последний разгромный кутёж любимого чада.

Подумаешь, венецианский фарфор…

Злобно кривясь, парень сплюнул в сторону и замедлил шаг. Взгляд его упёрся в сверкающий водопад тёмных волос. Солнечные лучи, будто бы заблудившись, ласково перебирали длинные пряди, не спеша покидать облюбованное местечко. Стройную фигурку плотно обтягивала белая маечка и чёрные шорты до середины бедра. Девушка стояла возле скамейки и что-то горячо говорила сидевшему там человеку.

Стас, а звали золотого подростка именно так, склонил голову набок и совсем перестал обращать внимание на щебетавшую впереди старшую вожатую. Внезапно жизнь в летнем лагере перестала казаться ему такой уж безрадостной. А в голове медленно стал вырисовываться коварный план. Он ещё не знал кто эта симпатичная незнакомка, но был твёрдо намерен заполучить себе новый трофей. Девушка в этот момент, как будто ощутив на себе жадный взгляд, резко обернулась, и в груди Стаса лихорадочно ёкнуло сердце.

Эти глаза… Удивительные, изучающие. Огромные озёра горького шоколада манили, притягивали, сулили исполнение всех желаний. И он потянулся к ней всей душой. Губы его в предвкушении растянулись. На мгновенье забыв обо всём на свете. Потеряв себя в бархатной глубине. Готовый на всё, лишь бы незнакомка заметила его, улыбнулась. И та заметила… Но вместо улыбки на прекрасном лице застыла маска брезгливости.

Стас вздрогнул и недовольно поджал губы. Он не привык к таким встречам. Обычно девушки сами вешались ему на шею, а эта… Кто она? Как смеет кривиться при виде его? Холодная ярость взыграла в душе. Уже сделав пару шагов в сторону незнакомки, Стас замер. Впервые в жизни он растерялся. В голове заметались противоречивые мысли. С одной стороны, он хотел подойти к ней, представиться, но почему-то боялся услышать в ответ насмешливый тон. Это он… Он… Сын самого… Которого боялся весь город. Перед которым открывались все двери и любая недотрога раскрывала объятия. Он, который привык всегда брать то, что ему приглянулось, теперь стоял и растерянно мялся перед какой-то девчонкой.

– Ты что, Стасик, пойдём, – положение спасла Елена Семёновна. Заметив, на кого пялится новоприбывший, женщина нахмурилась и поспешила отвлечь его на себя. Но не тут-то было.

– Это кто? – выпалил Стас и взъерошил вспотевшей ладонью куцую чёлку.

– Да это сёстры Осиповы, Лиза и Катя.

– Та, что стоит…

– А, это Лизонька. Она тоже, как ты, вожатая, только у девочек. Пойдём, я тебе покажу твой корпус, а потом познакомитесь, – женщина выдохнула, заметив, как тот нерешительно шагнул к ней. – Вот и отлично, милый. Не связывался бы ты с ними. У них отец генерал…

– Да, что вы… –перебил её насмешливый голос. –Неужто повыше моего папаши?

– Нет… – голос Елены Семёновны дрогнул. – Конечно, нет, – повторила она уже более твёрдо. И махнула рукой. – Просто девочкам тяжело. Не так давно они пережили страшную трагедию. Катюшу еле спасли. Она очень страдает…

– А Лиза?

– Что Лиза… – не поняла женщина.

– Лиза тоже страдает? – нетерпеливо вставил Стас.

– Не знаю, – ещё больше растерялась Елена Семёновна, уже понимая, к чему клонит Стас. – Только на неё столько сейчас свалилось… бедная девочка. Она так переживает за сестру…

– Вот и посмотрим…

– Что посмотрим? – вконец опешила старшая вожатая.

– Страдает ли Лизонька… – хмыкнул Стас и, пресекая дальнейшие рассуждения, поспешил перевести тему: – Когда привезут детей?

Ещё минуту Елена Семёновна морщилась: видимо, пытаясь осмыслить слова свалившегося на её голову обнаглевшего от вседозволенности юнца, но, переварив последний вопрос, с облегчением выдохнула. И улыбнулась. Это была уже её стезя.

– Да сейчас и должны. Ты только вещи свои оставь в комнате и возвращайся к воротам.

– Ок, – Стас довольно хмыкнул и оглянулся в надежде ещё раз окунуться в прекрасные глаза незнакомки, но встретился лишь с угрюмым директором. Тот, отдуваясь и фыркая, тащил тяжёлую сумку. А девушка была уже за воротами в ожидании пионеров.

Взгляд Стаса скользнул по скамейке. Тоненькая фигурка в длинном платье в широкополой панаме, сгорбившись над книгой, продолжала сидеть там, ни на что не реагируя. «Катюша» – память услужливо подкинула ему имя несчастной сестры Лизоньки. Почему несчастной, ему ещё предстояло узнать. И, ускорив шаги, Стас догнал Елену Семёновну. Та, беспечно щебеча, указывала ему на череду приземистых строений.

Взгляд юноши потемнел. Лицо перекосила гримаса отчаяния.

«Какое убожество». Но мысли тут же вернули его к манящим озёрам и стройному стану. «Что ж, поживём – увидим», – ухмыльнулся подросток, оценивая крепкие, пахнущие смолой стены его будущего жилища на целый месяц.

Елена Семёновна, не заметив заминку подопечного, продолжала идти. Надо было поскорее вернуться к воротам, куда уже потянулась стайка весёлых вожатых, чтобы во всеоружии встретить первую смену вверенного ей летнего пионерского лагеря.

Лиза

– Раз-два! Три-четыре!

Три-четыре! Раз-два!

Кто шагает дружно в ряд?

Пионерский наш отряд!

Кто шагает дружно в ногу?

Уступите нам дорогу!

Солнце, воздух и вода —

Наши лучшие друзья!

Наши лучшие друзья —

Солнце, воздух и вода!

Звонкий речитатив юных голосов и ритмичный топот ног по стадиону, окруженному алыми флагами, эхом разлетались по сторонам.

Летнее утро целовало солнечными лучами разгорячённую кожу. Слабый ветерок то ерошил длинную чёлку, то отступал, робко тушуясь, чтобы с новой силой вцепиться ей в волосы.

С ослепительной улыбкой, ярче, чем само солнце, она цокала каблучками впереди отряда и задавала ребятам правильный ритм.

– Кто шагает дружно в ряд?

Пионерский наш отряд!

Сильные, смелые.

Ловкие, умелые.

Ты шагай, не отставай,

Громко песню запевай.

Длинная коса аккуратной змеёй обвивала её голову. Приколотая невидимками красная пилотка кокетливо красовалась поверх волос, скрашивая и одновременно скрывая девичью гордость. Длинные стройные ноги под узкой юбкой, белоснежная блузка и беззаветный алый кусочек символа ленинцев придавали ей торжественный вид. А ещё – гордо вздёрнутый подбородок, щекочущее в животе чувство сопричастности к чему-то грандиозному, всенародному, и осознание своего превосходства в шоколадных глазах. Несмотря на комсомольский значок, сияющий в лучах жаркого солнца на белоснежном воротнике блузки, алый галстук являлся неотъемлемым атрибутом каждого.

Она – вожатая! Избранная!

Душу изнутри распирал восторг. Ликование. Гордость.

Первый раз партия доверилась ей. Позволила выделиться из орды безликих сверстников. Стать на голову выше ехидных, завистливых подруг. Шагнуть дальше, чем все остальные! Повести за собой народ! И пусть это всего лишь школьники, однако всё ещё впереди!

Рука невзначай метнулась к груди, но тут же отпрянула, так и не коснувшись его. Таящегося под блузкой медного талисмана на серебристой цепочке.

– Лизавета Савельевна, а мы сегодня на речку пойдём? – выдернул её из раздумий мальчишеский голос.

– Конечно, пойдём, только попозже. Сейчас у нас по плану важное мероприятие.

– Ууу… – расстроенно загудел рыжий мальчишка и нехотя вернулся в растянувшийся строй.

– Ребята, не отставайте. Сейчас идём на линейку, затем зарядка и завтракать.

– А на речку?

– Да, купаться!

– Хотим купаться!

Загалдели подростки, и только лишь белокурая девочка лет пятнадцати угрюмо молчала. Искоса она поглядывала на вожатую и нервно кусала губу. Всю левую сторону лица девочки испещряла уродливая корка белёсых шрамов.

Она шагала и пела со всеми, однако в синеве её глаз плескалась печаль.

Линейка затянулась надолго. А что вы хотели? Первый торжественный день. Открытие лагеря. Поднятие флага. Присваивание названий отрядам. И первое ответственное задание – придумать эмблему отряда.

Ребята галдели, стараясь перекричать друг друга. Лизе пришлось повысить голос, чтобы, наконец, обратить на себя их внимание.

– Так, первый отряд, слушайте все. После завтрака собираемся у корпуса… Девочки, вы слышали?

– Да!

– А мы? – нестройным хором зашумели мальчишки, и, как всегда, громче всех возмущался тот рыжий.

Лиза взглянула на него, отмечая глубокий цвет карих глаз в обрамлении длинных, по-девчачьи пушистых ресниц, пухлые, сочные губы и подростковая бесшабашность в расслабленной позе. Невольно она улыбнулась. Мальчишка стушевался, но тут же расплылся в ответ. «Ох, – подумала Лиза, – сколько сердец разобьёт эта улыбка», – и, протянув руку, взъерошила вихрастую чёлку.

– А к вам, мои Дон Кихоты, сейчас придёт ваш вожатый.

– А мы хотим с вами, – заартачился рыжий. Уж очень ему приглянулась эта до невозможности хрупкая девушка. И, подумаешь, всего лишь два года разница.

– К сожалению, нельзя, – грустно вздохнула Лиза. Она ещё не совсем привыкла к мужскому вниманию, и ей очень льстили даже такие поклонники. А то, что она ему нравится, и гадать не пришлось. Всё отражалось на лице у мальчишки. На таком выразительном и привлекательном, словно вышедшем из-под руки гениального скульптора лице юного Аполлона.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.