Одно сердце на двоих. Книга 1

Мария немного успокоилась. В конце концов, они остались наедине со вздорной старухой всего на два дня. Как-нибудь продержатся.

Глава 7

Альбина открыла термос и, налив кофе в крышку, протянула мужу. За полтора десятка лет в следственном отделе Вадим привык дымить как паровоз и пристрастился к кофе. Полтора года назад из-за ранения пришлось бросить курить, но отказаться от кофе он так и не смог. Вадим взял ёмкость и на мгновение прикоснулся к пальцам жены.

Они прожили вместе почти семнадцать лет, но такие прикосновения до сих пор возбуждали. Глоток ароматного напитка мгновенно придал бодрости, и Вадим провёл рукой по спине жены.

– Ты решил побаловаться? А вдруг Лиля нас увидит?

– Да вон она, ноги в речке полощет. Ты ведь знаешь, что она может часами так плескаться.

Альбина взглянула туда, куда показывал муж. Дочь действительно сидела на берегу, болтая в воде стройными загорелыми ногами. Кофе был тут же забыт…

Вода была тёплой, и Лиля могла бы сидеть так до бесконечности, но пятнадцать минут, отведённые отцом на привал, истекли. Пришлось подниматься. Вытерев ноги полотенцем и обувшись, девушка подошла к машине, однако увидев, что родители целуются, решила им не мешать. «Теперь понятно, почему они забыли о времени. Надо же, как они до сих пор любят друг друга! Интересно, у нас с Женькой так же будет?»

Кофе Лиле не нравился, поэтому она взяла второй термос и налила себе брусничного морса. Наконец родители оторвались друг от друга, остатки еды были собраны, сложены и убраны в багажник под брезент. С опозданием на пять минут семья Позёмкиных села в машину и продолжила путь.

– Господи, я этого никогда не запомню! – Полина закрыла книжку и застонала. – Ну зачем мне десятилетнее образование?

Они с братом теснились за одним столом. Антон, разложив инструменты, паял соседский утюг, а Полина безуспешно пыталась выучить первый параграф из учебника химии за девятый класс. При этом девушка постоянно таскала из вазочки на столе сухарики из чёрного хлеба с солью. За завтраком она сидела надутая, едва ковыряя ложкой в тарелке, зато сейчас пыталась заглушить чувство голода, но безрезультатно – молодой здоровый организм требовал чего-то более существенного. Однако следовало дождаться, пока уйдёт мать, иначе не избежать новой ссоры. Зинаида же, как нарочно, никак не могла собраться, всё время что-то забывала и спохватывалась в последний момент. Полине казалось, это никогда не кончится. Наконец мать, потрепав сына по волнистым волосам, всё-таки вышла. На дочь она даже не взглянула.

Когда за матерью закрылась дверь комнаты, а затем спустя пару минут хлопнула дверь барака, Полина облегчённо вздохнула. Теперь можно отложить учебник и перестать притворяться, что усиленно занимаешься.

– Как это зачем? А как же ты работать собираешься? Ведь без образования тебя разве что дворником или уборщицей возьмут.

– Я вообще работать не буду!

– Тогда тебя в тюрьму посадят. За тунеядство.

– А я замуж выйду и детей рожать буду. Человек десять. Нет, двенадцать. И буду матерью-героиней! Вот так!

Антон улыбнулся. «Всё-таки сестрёнка неподражаема. Двенадцать детей! Да знает ли она, сколько сил надо положить, чтобы хотя бы одного вырастить? Конечно, детей Полинка любит и с удовольствием возится с соседскими. Но одно дело – посидеть с ребёнком пару часов, и совсем другое – находиться рядом круглые сутки».

– Ладно, мать-героиня. Дай-ка мне вон ту коробочку. А заодно и пару сухариков, пока все не схрумкала.

На подначки брата Полина не обижалась, ведь намного чаще он её защищал: брал на себя её проделки, тайком от матери делился с наказанной сестрой сладостями. Полина передала Антону жестяную коробочку с оловом и канифолью для пайки и высыпала ему на ладонь оставшиеся сухари.

Сидя на террасе со стаканом холодного кваса в руке, Мальвина Сергеевна наблюдала за Иваном, который, пыхтя и отдуваясь, волок кресло к дому. «Господи, что он делает? Он же так весь сад изуродует! Если бы мой покойный отец увидел такое, его хватил бы удар!»

Подтащив кресло к лестнице, Иван взвалил его на спину и, с трудом переставляя ноги, поднялся на террасу.

Дождавшись, когда мебель займет своё место, Мальвина Сергеевна обратилась к работнику:

– Жан, я видела, как ты тянул кресло по земле. Ты всегда так его перемещаешь?

– Чем вы недовольны, мадам? Вы просили кресло, я его доставил.

– Я недовольна тем, что ты выполняешь свою работу кое-как. Я просила принести кресло, а не портить сад. Если ты будешь продолжать в том же духе, велю Вадиму Андреевичу тебя уволить.

Иван был зол не меньше, чем его жена за несколько минут до этой сцены. Несколько лет назад он придумал, как решить проблему переноски этого монстра, и изготовил его копию. Теперь одно из кресел хранилось в кладовке около террасы, а второе – в сарае недалеко от того места, где «их превосходительство» предпочитала отдыхать. Мальвина Сергеевна не заглядывала в служебные помещения – считала это ниже своего достоинства, благодаря чему удавалось так долго водить её за нос. Для подмены требовалось лишь отсутствие мадам вблизи проведения операции. Сегодня же пожилая аристократка прочно обосновалась на террасе, сделав невинный обман невозможным. «Если бы ты оторвала задницу от стула и пошла бы хоть в сортир, я бы всё быстренько заменил! И сад твой не пострадал бы!» Вслух же Иван сказал совсем другое:

– Извините, мадам. Этого больше не повторится.

– То-то же. Тебе ещё повезло. Если бы ты проделал такое в доме моего отца, то получил бы ударов пятьдесят розгами. Всё, Жан, можешь идти.

«Неужели эта боль никогда не отпустит?» – думала Кристина. Несмотря на то, что приступ рыданий стих, она по-прежнему лежала, уткнувшись в подушку. Дышать было тяжело, но если повернуть голову, станет только хуже.

Восемь лет назад, когда Кристина только поселилась в доме профессора, она своими слезами испортила не одну подушку. Тогда Роберт распорядился пошить для её подушек клеёнчатые чехлы, поверх которых надевались наволочки. Теперь пух и перья внутри оставались сухими, но ткань наволочек, напитавшись солёной влагой, раздражала кожу, тонкую и нежную, как у всех блондинок. Высыхая на лице, слёзы стягивали и обжигали его. Конечно, лучше бы сразу их смывать, но приступ мог длиться час, а то и два. Не сидеть же всё время над раковиной? Вот и сегодня от предложения Роберта родить другого ребёнка перед глазами всё расплылось, и мутные ручьи побежали по её щекам. Кристина едва успела отвернуться. Прикусив губу, чтобы сдержать рвущиеся из груди рыдания, она выбежала из гостиной. Понимая, что занять ванную комнату надолго не сможет, жена профессора решила сначала проплакаться, а затем как следует умыться, и свернула в спальню. Бросившись на кровать, она смогла наконец дать волю чувствам.

Она слышала, как спустя какое-то время вошёл муж, что-то бормотал, поглаживая по спине, а потом удалился. Она не стала отвечать, только плотнее вжалась лицом в подушку. Приступы совершенно изматывали Кристину. Порой, нарыдавшись до полного изнеможения, она была не в силах не то что дойти до ванной комнаты и умыться, а даже доползти до шкафа и сменить мокрую наволочку на сухую. И только когда становилось нечем дышать, слегка поворачивала голову. Вот так, чувствуя щекой загрубевшее от слёз полотно и холод клеёнчатого чехла, она и лежала, пока не погружалась в тяжёлый беспробудный сон. Сейчас она собиралась с силами, чтобы встать, и прислушивалась к тому, что происходило в квартире. Судя по всему, Роберт уже уехал в клуб, молодёжь, похоже, тоже разбежалась по своим делам. Тем лучше. Не стоит попадаться Валерии на глаза, иначе ссоры не миновать. Поднявшись с постели, Кристина поспешила в ванную.

Прикрыв дверь, щеколды с которой доктор предусмотрительно распорядился снять, беспокоясь за здоровье жены, она повернула кран. Едва тёплая вода приятно успокаивала раздражённую кожу, и жена профессора всё окунала лицо в ладони, пока не смыла следы слёз. Закончив, она осторожно промокнула лоб и щёки мягким махровым полотенцем. Вернувшись в спальню и взглянув на часы, Кристина обнаружила, что уже почти половина одиннадцатого. Выходит, она прорыдала почти два часа. Одевшись в чёрное и припудрившись, Кристина предупредила домработницу Тасю, что едет на кладбище, и вышла из квартиры.

У подъезда стояла машина профессора, а рядом дожидался водитель.

– Кристина Николаевна, добрый день.

– Здравствуйте, Герасим. А разве вы не повезли мужа в клуб?

– За тем и прибыл. Но Роберт Павлович сказал, что машина может понадобиться вам, а сам сел в такси. Желаете куда-то поехать?

– Да. На кладбище, к моему сыну.

– Как скажете.

Водитель помог супруге доктора Громова устроиться на заднем сиденье, закрыл дверцу, затем вернулся на своё место, завёл мотор, и машина двинулась с места.

Ждать пришлось долго. Макс уже собрался плюнуть на конспирацию и прорваться в подъезд, когда увидел Кристину в чёрном наряде. Коротко переговорив с водителем, мачеха села в машину и уехала. Как только автомобиль скрылся за поворотом, Макс вернулся домой. Первым делом он прошёл на кухню и попросил у Таси чаю с бутербродами. Перекусив, отправился к себе в комнату, запер дверь на задвижку, лёг на диван и открыл учебник. Шрифт был мелкий, текст скучный, и, одолев всего две страницы, юноша почувствовал, как глаза закрываются сами собой.

Глава 8

Дождавшись, пока Иван скроется в доме, Мальвина Сергеевна переместилась в любимое кресло и снова открыла альбом. На следующем снимке она была запечатлена в костюме для верховой езды рядом с породистым жеребцом. Молодая жена получила коня в подарок от Андрея, но прокатилась на этом красавце всего один раз. Та единственная прогулка едва не стоила ей жизни.

Она проснулась от ощущения, что кто-то ползёт по щеке. Перекатившись на спину и приоткрыв глаза, Мальвина поняла: муж водит по её лицу пальцем.

– Доброе утро, амазонка! С юбилеем тебя!

Мальвина сладко потянулась и улыбнулась в ответ:

– Доброе утро! С каким юбилеем?

– Сегодня ровно пятьдесят дней, как мы обвенчались. И по этому поводу у меня для тебя подарок.

– Какой? – Сон моментально слетел с юной жены.

– Это сюрприз! Так что вставай, жду тебя в столовой!

Андрей поцеловал её в висок и пошёл к себе одеваться. У супругов были отдельные спальни с внутренней дверью. Андрей решил, что так будет лучше для обоих. Несмотря на то, что они были женаты уже почти два месяца, Мальвина по-прежнему стеснялась раздеваться и одеваться в его присутствии. К тому же раздельные спальни давали каждому личное пространство и возможность воздержаться от близости в дни нездоровья жены.

За завтраком Мальвина снова попыталась узнать, какой подарок её ожидает:

– Ну хоть намекни! Я ведь лопну от любопытства!

– Ладно, так и быть. – Андрей состроил кислую мину. Он обожал делать сюрпризы, но здесь, похоже, его план провалился. – Когда закончишь, надень свой любимый костюм для верховой езды и спускайся.

Любопытство молодой женщины было настолько сильным, что она даже не стала заканчивать завтрак и побежала наверх переодеваться.

На место Позёмкины прибыли часа через два. Всю дорогу, сидя рядом с мужем в карете, Мальвина сгорала от нетерпения. Ей казалось, что они едут слишком медленно. Наконец экипаж остановился возле ворот конного завода. Андрей помог жене выйти из кареты, и они прошли за ограду, а затем служащий проводил супругов в конюшни. Теперь они двигались неторопливо, останавливаясь у каждого стойла, и управляющий рассказывал родословную и описывал нрав каждого питомца. Белые, чёрные, рыжие лошадиные морды поворачивались им вслед, но Мальвина продолжала шагать дальше. Они добрались почти до конца ряда, когда она увидела этого красавца. Серебристо-серый жеребец с белым пятном на груди покорил её с первого взгляда.

– Можно этого?

– Конечно, моя амазонка. – Андрей улыбнулся жене. – Он твой.

Сделав выбор, супруги направились к выходу. Надо было оплатить покупку и договориться о доставке коня в имение. Однако Мальвине захотелось прокатиться прямо сейчас.

– Конечно, барышня, пройдёмте в манеж, – ответил на её просьбу сопровождающий. – Прохор! – крикнул он в сторону подсобки. – Оседлай Дьявола для барышни!

Из подсобки вышел другой человек и в удивлении уставился на Мальвину, а потом на служащего:

– Кого оседлать? Дьявола? Для неё?

По-видимому, в его представлении хрупкая девушка никак не вязалась с конём по кличке Дьявол. Мальвине казалось, что это конец. Вдруг, увидев реакцию конюха, Андрей решит не покупать серебристого жеребца? Вдруг начнёт уговаривать выбрать другую лошадь?

– Я могу поговорить с женой наедине? – услышала Мальвина голос мужа.

«Ну вот, так и есть. Сейчас будет убеждать, чтобы я отказалась, только мне нужен резвый конь, а не еле передвигающая ноги кляча».

После полумрака конюшни солнце показалось слишком ярким, и она невольно зажмурилась.

– Дорогая, ты неважно выглядишь. Тебе нездоровится? – озабоченно спросил муж.

– Всё в порядке. У меня так бывает, – Мальвина слегка запнулась, – ну… перед этим.

Эта сторона жизни постоянно доставляла девушке хлопоты. Мало того, что в течение четырёх-пяти дней она вынуждена была отказываться от разных приятных занятий, так ещё попробуй предсказать эти дни. Они случались то раньше, то позже, но, как нарочно, в самое неподходящее время.

– Может быть, тогда не стоит сегодня ездить верхом? Прокатишься, когда почувствуешь себя лучше.

Ждать, пока недомогание закончится, Мальвине не хотелось.

– Так что, седлать коня-то?

Она устремила на мужа умоляющий взгляд. Андрей, не устояв, махнул конюху рукой:

– Седлайте!

Пока Дьявола готовили к пробежке, появился фотограф и предложил супругам сделать снимок на память.

– А можно с конём?

– Конечно, барышня. Будет замечательно, вот увидите.

Наконец конюх вывел жеребца. Левой рукой Мальвина взяла поводья, а правой погладила Дьявола по шее. Именно в такой позе и запечатлел их фотограф – молодая женщина в костюме амазонки рядом с красавцем-конём.

Конюх помог ей сесть в седло. Обычно Мальвина справлялась с этим сама, но Дьявол был довольно высок. Оказавшись в седле, девушка вдела ноги в стремена и взяла из рук конюха поводья.

– Конь норовистый, барышня, так что будьте осторожны! – Конюх счёл своим долгом ещё раз предупредить покупательницу.

– Хорошо, – ответила Мальвина, хотя на самом деле не видела никакой опасности. Сказала с единственной целью: чтобы отвязался. Она с пяти лет в седле, справится. И наездница ударила жеребца пятками.

Первый круг Мальвина всё-таки проехала шагом, чтобы привыкнуть. Поняв, что конь слушается, всадница слегка прибавила ход. На третьем круге она вдруг почувствовала шум в ушах. Ощущение было навязчивым и не слишком приятным. «Это ещё что такое? Со мной никогда раньше такого не случалось! Ладно, главное не паниковать, и всё пройдёт само собой!»

Однако на этот раз девушка жестоко ошиблась. Гул внутри головы всё нарастал, чем-то напоминая завывание ветра в печной трубе. Чтобы хоть немного передохнуть от этого воя, Мальвина закрыла уши руками. При этом всадница выпустила поводья, и конь, набравший к тому времени довольно приличную скорость, запутался в них, споткнулся и выбросил наездницу из седла. Пролетев по воздуху метра два, девушка ударилась о землю и потеряла сознание.

Даже сейчас, спустя почти пятьдесят лет, Мальвина Сергеевна не могла без содрогания вспоминать этот миг. Тогда она даже не поняла, почему мир вдруг исказился до неузнаваемости, закружился в бешеном темпе, всё время меняя плоскость вращения, и почему земля внезапно превратилась в стену и, толкнув её изо всех сил, погрузила в кромешную тьму.

Очнулась она через несколько часов в своей постели. Голова была забинтована и раскалывалась от боли. Впрочем, болела не только голова, болело всё тело. Перед глазами стоял туман, во рту пересохло. Около кровати сидела мать и с тревогой вглядывалась в лицо дочери:

– Мальвина, деточка, как ты себя чувствуешь?

– Плохо, – еле слышно простонала она в ответ. – Пить!

Мать приподняла её голову и поднесла к губам стакан с водой. Сделав пару глотков, Мальвина почувствовала небольшое облегчение.

В этот момент в комнату вошёл семейный доктор. Увидев, что больная пришла в сознание, он обрадовался:

– С возвращением, милая барышня! Ну и напугали вы нас!

– Что со мной?

– Хороший вопрос! Вы помните, что с вами случилось?

– Я упала. С коня. – Говорить было тяжело, слова отдавались в голове гулом. – Он выкинул меня из седла.

– Так. Хорошо. Голова сильно болит?

– Очень! Просто взрывается!

– Меня хорошо видите?

– Нет. Всё расплывается.

– У вас, барышня, сотрясение мозга. Довольно сильное.

– Доктор, это серьёзно? – спросила мать.

– Серьёзно, Людмила Терентьевна, но не смертельно. Главное сейчас – полный покой. Значит так: постельный режим не меньше чем на две недели и никаких верховых прогулок в ближайшие полгода. Да, если будут сильные боли, то дайте ей вот это. – Доктор достал из саквояжа флакончик из тёмного стекла. – Три капли на стакан. Хватает на пять-шесть часов. Если что, присылайте за мной сразу же! – добавил он и ушёл.

Едва за доктором затворилась дверь, Мальвина прикрыла глаза. Разговор забрал у неё все силы, и она решила передохнуть. Однако стоило девушке задремать, как ей привиделась сцена падения. Вот она выпускает поводья, чтобы прижать ладони к ушам, вот левая передняя нога Дьявола наступает на повод и скользит, вот конь резко наклоняется вперёд, её выталкивает из седла, и она летит в пустоту. Летит и кричит от ужаса, пока не падает плашмя на землю.

Мальвина проснулась от собственного крика.

– Всё, всё, дочка! Тише! Ты дома! Всё позади! – Мать гладила её по забинтованной голове, пытаясь успокоить.

За дверью слышались возбуждённые мужские голоса.

– Пустите меня! Я хочу её видеть!

– Нет! Это ты виноват в том, что случилось!

– Это был несчастный случай! Конь оступился!

– Ты не должен был допустить, чтобы она села на этого коня! Ты ей муж или кто?

– Как? Связать её по рукам и ногам?

– А хоть бы и так! По крайней мере, она тогда не лежала бы там!

От громких звуков голова разболелась сильнее.

– Папа, – позвала девушка слабым голосом. – Не ругайте Андрея, он не виноват. Он пытался отговорить меня, но я так хотела прокатиться!

– Вот и прокатилась! Всех нас чуть ли не до смерти перепугала!

– Ну всё, хватит! – вмешалась мать. – У Мальвины болит голова, ей нужен покой. Андрей, побудьте с ней, пожалуйста, пока я сделаю лекарство. Сергей Филиппович, идите спать. В гостевой спальне постель приготовлена. Утро вечера мудренее.

Родители вышли, а муж встал рядом с женой и взял за руку.

– Как ты, дорогая?

– Голова сильно болит. Врач сказал, что у меня сотрясение мозга и что нужно лежать две недели.

– Значит, будешь лежать! Но скажи мне, бога ради, зачем ты выпустила поводья?

– У меня зашумело в ушах. Сначала я терпела, думала, пройдёт. А шум всё сильнее и сильнее. В конце концов я не выдержала, вот и…

– Но почему же ты не остановилась?

– Я растерялась. У меня никогда раньше такого не было.

– Ну, всё когда-то бывает в первый раз. Теперь будешь знать, что такое может случиться.

– Андрей, а что было потом? Я помню, как упала, а дальше темнота.

– Сначала тебя перенесли в кабинет управляющего, ну того, кто нам показывал лошадей, и местный доктор зашил тебе рану на голове. У тебя было сильное кровотечение, еле остановили. Он хотел забрать тебя в больницу, но я не позволил. Потом мы с управляющим положили тебя в нашу карету, и мы поехали домой.

В спальню снова вошла мать со стаканом в руке, дала Мальвине выпить жидкость с каким-то странным вкусом, после чего боль наконец-то отступила, и девушка погрузилась в сон.

Мальвина проснулась среди ночи. Сперва она не могла понять, что же заставило её вынырнуть из благословенного забытья. Головная боль ещё не вернулась, значит, действие лекарства не закончилось. Что же тогда? Было ощущение, что она лежит в чём-то мокром и горячем. Мальвина с трудом откинула одеяло и поняла, что под ней растекается кровавая лужа. В принципе, девушка не слишком удивилась, ведь организм ещё днём предупредил о своих планах. Но в этот раз что-то было не так. Спустя ещё какое-то время она сообразила, что именно. Кровь выходила не ровно, как обычно, а толчками. И перед каждым таким толчком живот перехватывало от боли. Снова нестерпимо захотелось пить, и Мальвина потянулась за стаканом на прикроватном столике. Ей удалось взять стакан, но тот выскользнул из ослабевшей руки и, упав на пол, разбился вдребезги.

В спальню в одной ночной сорочке вбежала Людмила Терентьевна. Оказывается, Андрей уступил ей на эту ночь свою комнату. Услышав звук разбившегося стекла, Знаменская-старшая поспешила на помощь дочери.

Сквозь пелену перед глазами Мальвина наблюдала, как мать зажигает газовый фонарь, зовёт служанку, велит принести воды и убрать осколки. Когда воду принесли, Людмила Терентьевна помогла дочке напиться. Потом спросила, что случилось.

– Я не знаю. Мне так плохо!

Снова скрутила боль, и Мальвина протяжно застонала, схватившись за живот. Мать заглянула под одеяло. Ночная рубашка, простыня, одеяло – всё было в крови. В принципе, ничего страшного, обычные «красные» дни. Но вид дочери ей действительно не нравился. Лицо девушки было бледным до синевы, на лбу выступила испарина. Решив не рисковать, Людмила Терентьевна велела послать за доктором.

Глава 9

Врач появился минут через сорок. К этому времени у Мальвины началась лихорадка. Несмотря на то, что её лицо было мокрым от пота, молодую женщину колотил озноб, а зубы выбивали мелкую дробь. Мальвине казалось, что в неё вцепился волк и зубами разрывает внутренности на части.

Доктор потрогал лоб больной, затем приподнял одеяло, посмотрел вниз и озабоченно покачал головой:

– Давно это с вами?

– Что давно? – Мальвина вскрикнула, так как боль снова пронзила её.

– Кровь давно идёт?

– Я не знаю. Когда засыпала, не было.

– А когда заснули?

– Значит, так, – ответила Людмила Терентьевна. – Я дала лекарство в десять, и она сразу же уснула. И сама прилегла в соседней комнате, мало ли что. А проснулась оттого, что стакан разбился около двух часов ночи. Я ещё удивилась, вы ведь сказали, что лекарства на пять-шесть часов хватает.

– Благодарите Господа, Людмила Терентьевна. Если бы хватило, она бы вообще не проснулась. Так, милая барышня, а расскажите-ка мне подробнее о вашем сегодняшнем падении. Всё по порядку.

Мальвине очень не хотелось снова переживать весь этот ужас, но выхода не было. С трудом, делая паузы между словами, она начала рассказывать.

Когда девушка добралась до разговора с мужем, доктор её прервал:

– Вы сказали, что муж поинтересовался вашим здоровьем. Его что-то обеспокоило?

– Сказал, что я неважно выгляжу.

– А вы?

– Сказала, что всё в порядке.

– А как вы себя чувствовали на самом деле?

– Мне показалось, что в конюшне было очень душно. Я решила, что это мои дни приближаются.

– Ясно. Вы ждали их вовремя?

– У меня они никогда не бывают вовремя. То раньше, то позже.

– А как было в этот раз?

– Позже.

– Насколько?

– Дня на три. Но это обычное дело.

– Так. Значит, вас ничего не насторожило, и вы решили сесть на лошадь, несмотря на беспокойство вашего мужа и его попытку отговорить вас от этой затеи. Я вас правильно понял?

– Да.

– А потом что было?

– Я села на лошадь, вернее на коня, и поехала. На третьем круге у меня зазвенело в ушах. Сначала я решила потерпеть, но ощущение было очень неприятным, и я не выдержала – закрыла их руками. Конь запутался в поводьях, которые я выпустила, споткнулся и выкинул меня из седла. Я упала и сильно ушиблась. Всё.

Доктор тяжело вздохнул. Похоже, оправдывались его худшие ожидания.

– Вы очень неосмотрительно поступили, барышня. Если бы вы прислушались к совету супруга, то вскоре поняли бы причину вашего недомогания. На этот раз задержка у вас была вызвана не капризами организма, а вашим положением.

– Каким ещё положением?

– Вы были беременны.

– Почему была?

– Потому что ребёнка вы потеряли из-за падения, и кровотечение – это результат выкидыша.

– Нет! – Теперь Мальвина заплакала.

– Доктор, может, дать ей ещё лекарства? Дочке так больно!

– К сожалению, нельзя. Организм должен избавиться от погибшего эмбриона, в противном случае Мальвине Сергеевне грозит заражение крови. Скажите, Людмила Терентьевна, вы постельное бельё меняли?

– Нет. Какой смысл? Только полотенца подкладывала.