Литературный навигатор. Персонажи русской классики

И в этом он гораздо ближе к реальности, чем Стародум и Софья. Они готовы, как утопические гуманисты, поверить в раскаяние и исправление Простаковой и простить ее, он же заранее понимает, что преступление, оставленное без наказания, ничему ее не научит. И действительно: едва получив прощение, она немедленно впадает в бешенство, и требуется твердость законника Правдина, чтобы наказать порок, а главное – защитить «людей» г-жи Простаковой от самоуправного гнева. В каком-то смысле Правдин тоже дает урок Стародуму, показывая, что в реальности воспитание словом бессильно без воспитания законом.

Ближайшая литературно-театральная проекция – словесный образ Истинного Ревизора, о приезде которого чиновники узнают в развязке гоголевской комедии.

Круг Простаковых – Свиньиных – Скотининых

Госпожа Простакова-Скотинина, главная антигероиня, на которой держится вся интрига, все сюжетное напряжение. Она соединяет всех отрицательных персонажей, тиранически управляя семейством (она жена Терентия Простакова, мать Митрофанушки и сестра Тараса Скотинина). И всех положительных тоже связывает – поскольку в основном они отвечают на ее вызовы и выпады.

Именно Простакова (урожденная Скотинина; прозрачная говорящая фамилия чуть-чуть осложнена этой двойной пропиской: она в одно и тоже время имеет скотские представления о морали, и наделена некоторым простодушием) запускает маховик действия. Сначала пытаясь выдать Софью замуж за Тараса, а затем – за своего сына Митрофана, она начинает любовную интригу, резко усложняет ее и в конце концов сама же и разрушает.

Это яркая сценическая фигура, что неудивительно: отрицательные персонажи комедии всегда должны быть смешными и нелепыми, а значит, запоминающимися. Разумеется, в просветительской комедии зло неизбежно терпит поражение – и Простакова тут не исключение; мы видим ее вначале на вершине власти, в конце у разбитого корыта («погибла я совсем! Отнять у меня власть!», действие 5, явление последние). Но есть вещи поважнее, чем мораль: это непосредственное впечатление зрителя от образа героя или героини.

Тем более, что Простакова не так однозначна, как положительные герои. Она отнюдь не глупа, в отличие от брата и во многом – сына. Наделена характером – в отличие от мужа. Ее материнская любовь не подлежит сомнению. Просто в результате роковых политических ошибок, совершенных в XVIII-м веке (читай: екатерининских послаблений) жизнь дворянина отделилась от жизни государства, закон ослаб, сословная вольность выродилась в самоуправство, а образование ума и воспитание чувства не стали повсеместную доблестью. Итог налицо: как говорит Правдин Митрофану, «к тебе ее безумная любовь и довела ее всего больше до несчастья» (действие 5, явление последнее).

Именно Простакова губит душу Митрофанушки, поощряя в нем ложь, инстинкт самовластия, хитрость, лесть, невежество. Причем парадоксальным образом она одобряет и попытки Митрофанушки не считаться с нею самой, потому что он будущий хозяин дома и ему предстоит самоуправно действовать, когда он станет главой семьи. Она, если можно так выразиться, Стародум навыворот; ей тоже не нравятся новые времена: «Старинные люди, мой отец! Не нынешний был век. Нас ничему не учили. Бывало, добры люди приступят к батюшке, ублажают, ублажают, чтоб хоть братца отдать в школу. <…> покойник-свет <…> бывало, изволит закричать: прокляну робенка, который что-нибудь переймет у бусурманов, и не будь тот Скотинин, тот чему-нибудь учиться захочет» (действие 3, явление V).

Сравнивая себя с собакой, не выдающей своих щенят, Простакова не так далека от истины; природная любовь к сыну выродилась в звериный инстинкт добычи, которую нужно захватить и утащить в нору. Касается это не только Софьи, которая ей – никто, дальняя родня, но и любимого брата, который стал конкурентом сыну и подлежит, если понадобится, вполне животному уничтожению: Простакова в прямом смысле слова вцепляется ему в загривок. Хорошо, что не в горло. Близкие ее, кстати, тоже не так далеко ушли от «собачьих» привычек. Единственный совестливый педагог в доме Простаковой, отставной солдат Цыфиркин, говорит Митрофану: «Ваше благородие завсегда без дела лаяться изволите» (действие 3, явление VII). Не отстают и другие представители семейного клана: вспомним ссору Скотинина и Митрофанушки, когда первый называет второго «чушка проклятая». Или «медвежьи» угрозы Скотинина, адресованные Простаковой: «дойдет дело до ломки, погну, так затрещишь» (действие 3, явление III).

Неумение и нежелание управлять своей судьбой и судьбами своих близких по законам разума играет с Простаковой злую шутку. Только-только вымолив прощение у Стародума, она не может сдержать себя и по-звериному срывается: «я теперь же всех с головы на голову…» (действие 5, явление IV). Что развязывает руки не столь наивному Правдину – и дает ему возможность наложить на имение опеку.

Митрофан (Митрофан Терентьевич Простаков; Митрофанушка) – 15-летний сын г-жи Простаковой, воспитанный крепостной «мамкой» Еремеевной, со всей ее добротой и со всем ее рабством, избалованный матерью, со всей ее полуживотной любовью и наглым нахрапом. И окончательно искаженный самой практикой русской помещичьей жизни Екатерининской поры. По театральному амплуа – ложный жених, то есть фигура заведомо комическая. В то же время он связывает два круга – невежественных дворян и дворян просвещенных, то есть это смешной персонаж, наделенный вполне серьезным статусом. Само имя Митрофан по-гречески значит «подобный своей матери». Безвольная игрушка в руках Простаковой, безумно его любящей – и губящей в одно и то же время, он и виновник, и жертва своей семейки.

Митрофан – недоросль, то есть подросток, который не достиг возраста вступления в службу, определенного указом Петра Первого (15 лет) и увеличенного до 20 лет в 1736-м. Указ о вольности дворянской, который позволил дворянам не служить, тем не менее сохранил за ними обязанность изучения «пристойных благородному дворянству наук». Выполняя этот пункт закона, госпожа Простакова уже четвертый год без толку учит своего сына, наняв ему жуликоватых учителей.

А Митрофанушка не хочет учиться, он хочет жениться: матушка сначала думала выдать живущую в их доме сироту Софью замуж за своего брата, Тараса Скотинина, но узнала о переданном ей 10 000-м состоянии и теперь делает все, чтобы Софья стала женой Митрофанушки. Поскольку в имении находится ее дядя и покровитель Стародум, необходимо получить дядюшкино одобрение, продемонстрировав ему, что годы учения не прошли для Митрофанушки даром. В сцене экзамена (действие 4, явление VIII) мать уповает на чудо, поскольку догадывается, что Митрофанушка так ничему и не научился: «Да коль пошло на правду, чему ты выучил Митрофанушку?» – упрекает она учителя Кутейкина.

При этом, вопреки замыслу Фонвизина, незнание иной раз «работает» на сценический образ Митрофанушки, его ответы остроумнее и живее скучно-правильных вопросов Стародума; он называет дверь «прилагательна», и это настолько же глупо с точки зрения грамматики, насколько ярко и образно с точки зрения речевого обихода. Его желание гонять голубей, которое по замыслу Фонвизина должно отрицательно характеризовать героя, на самом деле вызывает симпатию у зрителей последующих поколений. Не случайно Пушкин повторит отдельные черты Митрофанушки в рассказе о юном Петруше Гринёве, который предпочитает запуск змеев пустой зубрежке, а в эпиграф к «Повестям Белкина» вынесет цитату: «Г-жа Простакова. То, мой батюшка, он еще сызмала к историям охотник. Скотинин. Митрофан по мне. Недоросль.».

Забавно, что это формулировка («он сызмала <…> охотник») у Фонвизина повторена дважды; недоросль сызмала охотник до историй, и он же сызмала охотник до свиней. «Как был еще трех лет, так, бывало, увидел свинку, задрожит от радости» (действие 1, явление V). Фонвизинская эпоха делала акцент на разоблачение, ей было важнее, что герой охотник до свинок, поскольку есть в нем что-то свинское. Следующая эпоха русской истории и русской словесности будет подчеркивать в образе Митрофана другое: он охотник до историй, а значит, не может не вызывать писательскую симпатию.

Но в чем сходятся автор комедии и его последующие читатели, так это в том, что природная душевность искажена в Митрофанушке грубостью воспитания, ленью, обжорством и склонностью к «тиранству». Митрофанушка мучит своих учителей («Давай доску, гарнизонная крыса!» – покрикивает он на Цыфиркина, действие 3, явление VII); он готов распорядиться судьбой Софьи, не спрашивая ее мнение, ухитряется перетиранить свою тираническую мать («Вить здесь и река близко. Нырну, так поминай, как звали» – действие 2, явление VI).

Тарас Скотинин, брат Простаковой, дядя Митрофанушки, в прошлом гвардии капрал, воспользовавшийся указом о вольности дворянской, и переставший служить, что в системе ценностей Фонвизина – непростительная ошибка. И дополнительный довод причислить Тараса к кругу отрицательных персонажей. По театральному амплуа – мнимый жених, соискатель руки и сердца Софьи. Роль Скотинина в сюжете служебна, он присутствует на сцене только в той мере, в какой работает на развитие интриги.

Зато он дает отличный материал для комедийного разоблачения; Скотинин – жадный свинолюб, туповатый и нахрапистый, его легко и даже приятно ставить в дурацкое положение, он и сам рад в это положение попасть. Софья интересует его не как прекрасная девушка, а как владелица деревенек, где водятся свиньи. «Друг ты мой сердешный! Коли у меня теперь, ничего не видя, для каждой свинки клевок особливый, то жене найду светелку» (действие 2, явление III). Узнав же, что Софья – наследница 10 000-го состояния, Скотинин и вовсе впадает в раж.

В нем упоительно комично все, даже то, как он рассказывает о древности своего рода: «пращура нашего ни в какой герольдии не отыщешь» (действие 4, явление VII). И, разумеется, нарывается на издевку Правдина: «Эдак вы нас уверите что он старее Адама?»

Терентий Простаков, отец Митрофанушки, муж Простаковой, безоговорочно подчиняющееся ей ничтожество, отрицательная тень, ноль. Единственное, что он может, так это дать повод Стародуму лишний раз повоспитывать зрителя, показать на примере Терентия, к чему ведет безответственность и безволие, на что дворянин, с точки зрения Фонвизина, права не имеет.

Слуги. Еремеевна. Вральман. Кутейкин. Цыфиркин. Тришка. С одной стороны, система персонажей, которую выстраивает в «Недоросле» Фонвизин, предполагает, что вся моральная ответственность лежит на дворянах, а крепостные несут ее только в той мере, в какой им позволили исказить человеческую природу – дворяне. С другой – и крепостной, и вольноопределяющийся берет на себя какую-то долю вины за искажение государства и человека.

Так, Еремеевна, «мамка» (то есть воспитательница и служанка Митрофана с самого рождения), сама по себе добра и души не чает в дитятке, но законы раболепия таковы, что она немедленно переходит на сторону хозяев, даже если это сторона зла. И она будет участвовать в погублении Софьи, если такова барская воля, и способствовать душевному развращению Митрофанушки, если так соизволит действовать его матушка.

Но среди полуграмотных, а то и вовсе не неграмотных учителей, которых Простакова наняла для своего несчастного Митрофанушки, есть те, кто нагло участвует в обмане, а есть те, кто в меру сил пытаются выполнить свой долг. Самый бездарный из них – немец Адам Адамыч Вральман, которому поручены уроки «по-французски и всем наукам». За свое иноземное происхождение получает по 300 руб. в год, хотя «ребенка он не неволит», то есть, называя вещи своими именами, не учит ничему. Да и французским вообще не владеет, а в учителя переквалифицировался из кучеров. Исследователи обратили внимание на важную деталь: Вральман был нанят на свою учительскую должность в Москве, то есть должен был, в соответствии с законом, сдать экзамены в Московском университете или в Петербургской академии наук. Ясно, что никаких экзаменов он сдать не мог, а за него заплатили взятку.

Был бы Вральман дворянином, в комедии от него мокрого места не осталось бы, но он всего лишь простолюдин, иностранец, оказавшийся в чужой ему России без средств к существованию. Он был бы счастлив служить кучером, но места не нашел, а когда Стародум дает ему такую возможность, Вральман с удовольствием выбирает эту участь.

Еще меньше претензий у автора к другому учителю – Кутейкину (Сидорычу). Фамилия говорящая; кутья – поминальная церковная трапеза, рис с изюмом, который подают на похоронах после отпевания. Кутейкин обучает Митрофанушку русской грамматике, и, хотя все его образование – один класс семинарии, кое-что, помимо служебника, он читал. Именно он велит Митрофану повторить цитату из автора «естественной истории» Бюффона: «аз есьм скот» (действие 3, явление VII). Правда, Кутейкин думает, что это «библейское выражение», но он хотя бы как-то пытается отработать назначенное (и не выплачиваемое уже полгода) жалованье. При этом его унижают в доме Простаковых, он становится жертвой интриг Вральмана, порой зря приходит за три версты из города, в общем, его скорее жаль. А вина за то, что он должен изображать из себя учителя, – на дворянах.

И, наконец, самый невинный из виноватых учителей Митрофанушки – Цыфиркин (Пафнутьич). Он тоже плохо образован, но, во-первых, по доброй воле отказывается от незаработанных денег: его воспитанник ничего не освоил, за что же тут получать жалование? (Вральман берет деньги без колебаний, Кутейкину не платят Простаковы). Во-вторых, он хоть что-то знает из арифметики, которая ему поручена, в-третьих, все-таки старается научить недоросля азам, в-четвертых, сама его фамилия связана с цыфирными школами Петра Первого, что важно для Фонвизина с его отношением к Петру как образцовому государю, а к Екатерине – как императрице, ослабившей моральный дух империи. А то, что солдат, верой и правдой отслуживший отечеству 20 лет, живет в жалких условиях, прямая вина государства.

Что почитать

Вяземский П.А. Фон-Визин // Вяземский П.А. Эстетика и критика. Сост., вступ. статья и коммент. Л.В. Дерюгиной. М.: Искусство, 1984.

URL: http://az.lib.ru/w/wjazemskij_p_a/text_1848_fonvizin.shtml?ysclid=ls8dqpq7qg324529477.

Ключевский В.О. «Недоросль» Фонвизина (Опыт изучения учебной пьесы). М.: Мысль, 1990.

URL: http://rusneb.ru/catalog/000199_000009_004487390_ 175455/?ysclid=ls8dnl1ppt177706644.

Что посмотреть

Соболев Л.О. Комедия Фонвизина «Недоросль».

URL: https://interneturok.ru/lesson/literatura/8-klass/iz-literatury-xviii-veka/komediya-fonvizina-nedorosl.

Радищев (1749–1802)

Путешествие из Петербурга в Москву (1790)

Книга Радищева, представляющая собою путевые записки дворянина, который странствует по российской провинции из новой столицы в древнюю, была отпечатана в домашней типографии и анонимно вышла в свет в 1790-м. То есть через год после начала Великой французской революции. Случись выход книги годом или двумя ранее, вряд ли она вызвала у властей такую бурю эмоций. Но «Путешествие» попало в нежелательный контекст и практически сразу было запрещено; Екатерина Великая сочла замысел автора революционным и назвала Радищева бунтовщиком хуже Пугачева. В то время, как замысел был каким угодно – полемическим, обличительным, сатирическим, философским, но не радикальным.

Радищев отталкивался от традиции просветительского романа разнообразных путешествий, включая «Приключения Телемака» французского писателя и священика Фенелона, из русского перевода которого взял эпиграф, а также игривое «Сентиментальное путешествие» Лоренса Стерна. Суть этой традиции – самовоспитание героя в процессе странствия. Самовоспитание психологическое, этическое, среди прочего – и политическое. Но, разумеется, не являющееся программой революционной переделки России.

Тем не менее Уголовная палата приговорила Радищева к смертной казни, а 4 сентября 1790 года вышел именной указ Екатерины, в котором Радищев признавался нарушителем присяги и должности подданного, а его книга – «наполненной самыми вредными умствованиями, разрушающими покой общественный, умаляющими должное ко властям уважение, стремящимися к тому, чтобы произвести в народе негодование противу начальников и начальства и наконец оскорбительными, и неистовыми изражениями противу сана и власти царской». Смертная казнь «по милосердию и для всеобщей радости» была заменена десятилетней ссылкой в Илимский острог (Иркутская губерния); через шесть лет новый император вернет Радищева в Центральную Россию и позволит ему жить в сельце Немцово. В эпоху Александра I писателю будет разрешен въезд в столицы. Но в России его книгу официально смогут издать только после первой русской революции 1905 года.

Путешественник – он же герой-рассказчик, альтер эго автора, не полностью с ним совпадающий; все остальные – фоновые персонажи, которых Путешественник встречает на своем пути; они не играют самостоятельной роли в повествовании. Главное, что отличает его от всех остальных персонажей, – демонстративная чувствительность, полное соответствие нормам и требованиям раннего просветительства. Не политическая мысль как таковая, хотя Радищев мыслит именно политически, но чувство сострадания становится главным импульсом для написания книги: «Я взглянул окрест меня – душа моя страданиями человечества уязвленна стала».

Путешественник лишен портретных характеристик, биографии, но сведения о нем разбросаны по главам. Путешественник – не богатый дворянин, служащий чиновник. Сколько ему лет, мы не знаем, известно только, что он вдовец, старший его сын должен скоро отправиться на службу. При этом – важная деталь – жена героя рассказчика умерла от венерической болезни, которой он же ее и заразил. И это следствие его биографического опыта, мало чем отличающееся от стандартного поведенческого опыта дворянина радищевского поколения. Это касается и любовных приключений, и жестокого обращения с крепостными: путешественник в главе «Любань» вспоминает, как избил кучера Петрушку, и раскаивается.

Раскаяние Путешественника – не христианское, не освобождающее от прошлого. Скорее ввергающее в отчаяние; недаром такую роль в повествовании играет мотив суицида. Единственное, что внушает надежду, – в соответствии с просветительскими идеалами, реальность может быть исправлена, если разум и чувства будут преобразованы, найдут путь друг к другу. Рассказчик начинает обсуждать с читателями возможные пути преобразования крепостной России. Один из них (глава «Хотилов») – реформы сверху. Другой – правильное воспитание (глава «Крестцы»). Третий – и это, видимо, вызвало особое возмущение Екатерины Великой – крестьянский бунт (глава «Зайцово»). Но, быть может, главное сказано в главе «Тверь», в состав которой Радищев включил оду «Вольность» с ее сквозной идеей: народ имеет право совершить переворот, если сил терпеть произвол больше не осталось.

Важно подчеркнуть: эта ода – не смысловой итог, не финальный вывод, но всего лишь одна из версий выхода из политического тупика, которые предложены на суд читателя. Общий знаменатель этих версий – нужно относиться к крестьянину как к равноправному человеку; в империи крестьяне перестали быть гражданами, и в этом ужас. Надежду рассказчику дает опыт крестицкого дворянина, который готовит детей своих к мирным преобразованиям. Но если мирный путь не сработает, придется решиться на насильственные перемены.

Текст «Путешествия» включает в себя разные так называемые «чужие» тексты. Это и как бы случайно найденные путешественником два «проекта в будущем», и «Наставление отца детям», и «Краткое повествование о происхождении цензуры», и, наконец, ода «Вольность». Если что и есть радикального-революционного в «Путешествии», то это не отвлеченные политические идеи, а литературные практики: в главе «Тверь» путешественник встречает «новомодного стихотворца», автора оды «Вольность», в котором мы узнаем самого Радищева. Автор отделен от рассказчика и показан извне, словно бы отражен в литературных зеркалах.

Что почитать

Пушкин А.С. Александр Радищев // Любое издание.

URL: https://rvb.ru/pushkin/01text/07criticism/01criticism/ 0536unpubl/0970.htm?ysclid=lsejfcao45617515639.

Лотман Ю.М. Из книги «Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства» (XVIII – начало XIX века). URL: https://sobolev.franklang.ru/index.php/xviii-vek/44-yu-lotman-a-n-radishchev?ysclid=lseq8on8m4272062791.

Бабицкая Варвара. Путешествие из Петербурга в Москву. URL: https://polka.academy/articles/643?block=4370.

Что посмотреть

Разумовский Феликс. Дело №. Радищев: книжное дело. URL: https://www.youtube.com/watch?v=n2Tk1te0ScM.

Карамзин (1766–1826)

Большая русская литература (не путать со средневековой словесностью) началась со скромной повести, опубликованной в 1792 году 26-летним молодым писателем Николаем Карамзиным. Текст «Бедной Лизы» уместился на нескольких журнальных страницах, повесть повторяла многие «ходы» тогдашней европейской прозы, и никто тогда не мог подумать, что из нее, как из плодородной почвы, произрастут десятки грандиозных книг, от «Кавказской пленницы» до «Пиковой дамы» и от «Преступления и наказания» до «Воскресения». И что образ главной героини станет настоящей матрицей, лекалом, по которому великие писатели будут кроить своих бесчисленных персонажей – Баратынский «Эду», Пушкин «Барышню-крестьянку» и бедную воспитанницу Лизу. Достоевский – Лизавету Ивановну, несчастную сестру старухи-процентщицы, и блаженную Лизавету. Но вышло именно так.

Конечно, повесть была дерзкая. Вообще, молодой Карамзин любил нарушать границы литературного приличия; стратегия его писательского поведения была скорей похожа на стратегию Владимира Сорокина, чем благовоспитанного реалиста. Он последовательно проверял на прочность цензурные и моральные границы своей литературной эпохи; в «Бедной Лизе» с симпатией описал самоубийцу, в «Острове Борнгольм» с плохо скрываемым сочувствием изобразил инцест.

Но только дерзостью его успех не объяснишь; все гораздо интересней и сложнее. В его короткой повести был создан первый самобытный образ русского литературного героя – и в этом главная причина колоссального успеха. Проблемы, поставленные им перед читателем, вторичны: Гёте написал своего юного Вертера на 18 лет раньше, предромантики давно уже покусились на религиозные и этические табу, тут ничего принципиально нового не было. Но героиня – по-настоящему неповторима. Она произросла на русской почве. Конечно, настоящая свобода автора совсем не в том, чтобы полностью закрыться от чужих влияний; если он по-настоящему свободен, то ему не страшно взять за образец чужое. Но до этого уровня нужно еще дорасти. А для начала кто-то должен оттолкнуться от чужих примеров и попробовать создать свое, неповторимое и незаемное. И в этом смысле Карамзин был первым.

Его старшие современники умели хорошо копировать: автор авантюрных романов Михаил Чулков («Пригожая повариха, или Похождения развратной женщины», 1770) работал по лекалу плута-пикаро из европейского плутовского романа, чувствительные любовники Федора Эмина («Письма Эрнеста и Доравры», 1766) были словно списаны с героев «Юлии, или Новой Элоизы» Ж.Ж. Руссо. А те, кто подобно сатирику Владимиру Лёвшину («Повесть о новомодном дворянине») пытались подсмотреть героев жизни, не умели создавать объем. Их персонажи – плоские и однозначные, как говорящие фамилии: Негодяев, Развратин, Лицемеркин, Подлянкин. Что же до героев философско-сатирической прозы Ивана Андреевича Крылова, то это просто отвлеченные идеи, представшие в виде людей. Ни характеров, ни судеб; сплошные однозначные эмблемы. Для басен, за которые он примется в начале XIX века, это хорошо. А для большой сюжетной прозы – маловато.

Единственный из современников Карамзина, кто выбивается из этого ряда, – Александр Радищев. «Путешествие из Петербурга в Москву» вышло за два года до «Бедной Лизы» (1790); здесь уже есть робкая попытка показать характеры – без оглядки на чужие образцы. Стряпчий, Пахарь, Карп Дементьич, сам Рассказчик… Но тогда же, в 1790-м, автор был приговорен и выпал из живой словесности; первое российское издание «Путешествия» оказалось, к сожалению, единственным – вплоть до Октябрьского манифеста 1905 года.

Так и вышло, что именно «Бедная Лиза» развернула русскую литературу в новом направлении. Читатель получил принципиально иной тип героя; это не маска, не тип, не эмблема, а живой неоднозначный образ, со множеством противоречий, многократным усилением вины – и готовностью рассказчика сочувствовать виновнику чужого горя. И конечно же, образ Рассказчика не менее, если не более важен, чем характеры персонажей, Лизы и Эраста.