Только слушай

Вот блин. Во сколько же сюда пришли все эти люди?.. Надо было лететь на вчерашним рейсом, остаться до утра в аэропорту и с рассветом мчаться к кинотеатру, чтобы занять очередь одной из первых.

Закинула гитару поудобней и шумно выдохнула, глядя на то, как один из участников под номером «49» даёт интервью. И, кажется, эта команда оператора и интервьюера к музыкальному каналу никакого отношения не имеет: на большой камере сбоку наклейка «Рок без границ». Что ж, видимо, съёмки реалити-шоу официально открыты! И это шоу – единственное, что меня реально напрягает.

Холл кинотеатра Warner Grand был просто огромен и невероятно шикарен! Золотистые высоченные потолки заставляли шею выгибаться неестественным образом. Сразу подметила забитый до отказа буфет: большую часть перелёта я проспала, так что толком и не позавтракала.

Переоделась в туалете в джинсовую рубашку. Запихнула наверняка насовсем испорченную кофе толстовку в сумку (ну не выкидывать же), склонилась над золотистой раковиной и плеснула в лицо воды.

Нет, я не нервничала по поводу прослушивания. Я готова ко всему – как к положительному результату, так и к отказу. И в случае последнего вены резать не собираюсь. Хотя слышала о подобных случаях довольно много, неспроста ведь к зданию кинотеатра пригнали две машины «Скорой помощи». Все по-разному относятся к неудачам. Но всё, что по-настоящему беспокоит меня – это где ночевать, как купить обратный билет, как вернуть долг и как позвонить Грейс, чтобы мои проклятые щёки, наконец, прекратили пылать!

Отражение в зеркале абсолютно не радовало. Особенно глаза. Покрасневшие белки вокруг тёмно-зелёных радужек говорили о конкретном недосыпе, а глазные капли, как назло, забыла дома, хотя поездку планировала больше недели. Но разве есть в этом мире хоть один человек, который никогда ничего не забывает, отправляясь в путешествие?..

Вот и я не исключение.

Ночная смена в супермаркете, утренний кофе, быстрый душ, сумку в руку, Гибсон на плечи, попрощалась с Грейс и бегом в аэропорт. И какая будет следующая ночь, ещё неизвестно…

Надо собраться. Глубокий вдох. Медленный выдох.

– Нервничаешь? – звонкий девичий смешок за спиной.

Высокая коротко стриженная брюнетка в рваных джинсах и заправленной в них футболке Red Hot Chili Peppers заняла место у соседней раковины и принялась поправлять пёстрый макияж.

– Да не особо, – отозвалась я, промокая лицо бумажным полотенцем.

Девушка широко улыбнулась, стрельнув в меня весёленьким взглядом ярко-голубых глаз:

– А кажется, что очень.

– Ошибаешься. – Нет, сейчас я точно на разговоры по душам не настроена. Подхватила вещи и двинулась к выходу.

– Ты не из Лос-Анджелеса? – поинтересовалась вдогонку брюнетка.

Я развернулась, озадаченно приподняв брови.

– Кожа, – усмехнулась девушка, – слишком бледная.

– Я из Нью-Йорка.

– М-м-м… – оценивающий взгляд скользнул по моему телу, замерев на наклейке с номером. – Надолго ты здесь. Я имею в виду…

– Мой номер. Я поняла.

Девушка с номером «109» сделала шаг навстречу и протянула руку, сказав вполне доброжелательно:

– Дани.

– Тейт, – я ответила на рукопожатие.

– Твоя красотка? – девушка кивнула на гитару.

– Ну, а чья ещё?

Дани не прекращала улыбаться. И то ли в Лос-Анджелесе все, кто искренне пытается быть доброжелательным, вопреки всему производит совершенно противоположное впечатление, либо ничего искреннего в этой брюнетке и нет. Либо… либо у меня недосып, паранойя и куча психических расстройств.

– Ты не в курсе, что ли? – улыбалась Дани.

– Не в курсе чего?

Девушка вновь кивнула на мою гитару:

– В первом отборочном туре запрещено какое-либо музыкальное сопровождение. Исключительно вокал и ни звука больше.

Она мягко похлопала меня по плечу:

– Кстати, крутой цвет волос! – игриво подмигнула и вылетела из уборной, оставив меня одну с выражением законченной идиотки на лице.

– Отлично… И что я буду делать без гитары?..

Придётся менять концепцию.

В зал ожидания вызывали по двадцать человек, откуда, уже по одному, участники попадали на сцену и на суд жюри.

Камеры с интервьюерами сновали туда-сюда, периодически останавливаясь то перед одним конкурсантом, то перед другим, с просьбами поделиться эмоциями о происходящем.

А нервоз уже добрался и до меня…

Прямо событие века какое-то! Рождество и вовсе у всех из голов повыпрыгивало!

«Прослушивание! Рок-группа! Судьи! Второй тур!» – вот какие слова летели из каждого угла!

Я сидела на полу недалеко от двери в комнату ожидания. Обняла руками Гибсон, как старую верную подругу, наблюдала, как распеваются люди и ломала голову над тем, что буду петь я!

Меньше всего хотелось расставаться с гитарой. Она – моя уверенность в себе! Она – мой ключ к успеху! Только с ней я могу чувствовать себя спокойно на сцене. Только с ней мой талант готов проявить себя в полную силу.

Но «крошки» со мной не будет.

Чёрт. И песня не подойдёт. Чтобы показать вокальные данные, придётся исполнить нечто, способное затмить виртуозную гитарную партию.

Не скажу, что я сильно парилась. Была уверена, что сегодня очередь до меня не дойдёт. Спокойно перекусила в буфете, потратив на шоколадный батончик и пачку крекеров пару баксов (воду раздавали бесплатно), вернулась на место у двери и когда закончила с едой, оказалось, что на улице уже темно. Времени почти десять вечера, но не сказала бы, что народу сильно поубавилось.

Тут-то и объявили номер «322» в последней группе!

Что-то вылетело в этот момент из моего тела… наверное, весь дух без остатка.

На ватных ногах поднялась с пола и дрожащими руками подхватила вещи.

В комнате ожидания было тесно, куча зеркал и яркое освещение. Похоже на гримёрку. Ассистенты в одинаковых ярко-жёлтых майках с логотипом «Рок без границ» закружились вокруг последней двадцатки участников с разъяснениями о том, как правильно держать микрофон, чтобы голос звучал, как надо, и прочее. Я не стала выпендриваться и как послушная девочка выслушала все инструкции. Затем присела на мягкий стул, сунула в уши наушники и принялась лихорадочно перебирать песни, пытаясь выделить одну-единственную и самую подходящую.

Трясучка добралась до коленок, пальцы отбивали ритм по мягкой обшивке стула, каждая мышца на лице… да чего там – во всём теле, вопила от напряжения!

– Номер «322», – улыбнулся мне парень-ассистент, указывая рукой на противоположную дверь.

Шумно выдохнула и поднялась на ноги.

Ну, вот и он – мой звёздный час!

Глава 3

Лакированный деревянный пол. Шикарный золотистый занавес, прибранный по бокам широкими атласными лентами. Приглушённое мягкое освещение. Пустые кресла из красной замши, рядами убегающие вверх. Длинный стол у подножия сцены, а за ним судьи – единственные люди во всём зале, не считая меня, парочки видеооператоров и полненькой тётеньки со жгуче-красным каре и микрофоном в руках.

Сглотнула ком в горле и потащила ноги в центр сцены, на белую наклейку в виде креста. Стойка с микрофоном передо мной. И четыре пары оценивающих глаз… Три принадлежат немолодым мужчинам. Четвёртый судья – женщина лет тридцати пяти. И никого из них я даже по телеку не видела, хотя… его я редко смотрю.

А вот и азиат – кореец, наверное… С ними ведь у нас совместный проект наметился?..

Дала себе слово, что после прослушивания, каким бы ни был результат, при первой же возможности выйду в Интернет и почитаю про музыкальную культуру этой нации.

– Номер «322», – заговорила женщина с блестящими белыми волосами, читая с листка, – Тейт Миллер, 20 лет… Вы из Нью-Йорка?

Блондинка уставилась на меня, на лице так и написано: «Какого чёрта я тут до сих пор сижу?.. И какого чёрта спрашиваю это триста двадцать второй раз за день»?..

– Да, – ответила я.

Прозвучало хрипло, тихонько откашлялась в кулак.

– Интересный цвет волос, – улыбнулся мужчина в роговых очках и с длинными полуседыми волосами, прихваченными резинкой на затылке.

Кивнула. Снова откашлялась и смело взяла в руки микрофон, потому что мне срочно надо было их чем-то занять.

– Довольно милая, – не стесняясь, произнёс азиат, делая пометку в блокноте, и никакого акцента в голосе я вообще не уловила.

– Где учились петь? – поинтересовался смуглый мужчина с впалыми щеками, глядя из-под тяжёлых бровей.

– Самоучка, – ответила я.

«И совершенно этого не стесняюсь».

– Что ж, – с тяжёлым вздохом вроде: «Опять зря тратим время», протянула блондинка, – и что будете исполнять?

Она даже не смотрела на меня: глядела в лакированную столешницу, отбивая своими розовыми ногтищами бессвязный ритм.

– Evanescence «Call Me When Youre Sober», – ответила я без запинки.

Судья приподняла подведённые чёрным веки и устало улыбнулась:

– Опять? – тихий смешок. – Господа, в который раз за день мы услышим данное произведение?

Блондинка откинулась на спинку кресла и скрестила на груди тонкие руки, увешанные наверняка тяжёлыми браслетами.

Я даже бровью не повела. Холодные струйки пота вовсю рисовали дорожки по шее и спине, но на выражении лица волнение никак не сказывалось. Я прекрасно осведомлена о популярности этой группы, хотя за последние годы она немного притухла. О сильном вокале Эми Ли и прочем, прочем, прочем… Но я пришла сюда просто попробовать свои силы и ничего ужасного не случится, если никто из присутствующих эти силы не оценит. И плевать, какой по счёту раз за день данная песня прозвучит в этих стенах.

Мне она нравится. Вот и всё.

– Сюзи, это невежливо, – улыбнулся женщине пожилой мужчина в роговых очках и обратился ко мне всё с той же мягкой улыбкой на устах: – Прошу вас, Тейт, приступайте. Несмотря на поздний час, мы все внимательно вас слушаем.

Ну вот опять этот ком в горле. «Проваливай уже давай!»

Глубоко втянула носом воздух, наполнив лёгкие до отказа, прикрыла глаза и медленно выдохнула.

И вот она заиграла – музыка в моей голове. Моя собственная музыка. Мои воображаемые инструменты. Моё воображаемое музыкальное сопровождение. Как это бывало раньше. Как это было в приёмной семье… Как это бывает в моменты отчаянья… Как это было на похоронах матери… Тогда я ничего не слышала. Тогда я и научилась этому – воспроизводить музыку в голове. Делать её реальной. Выбрасывать из сознания все существующие звуки, уступая дорогу мелодии, поддерживающей во мне желание жить, творить и двигаться вперёд.

Я слышала его… Фортепиано. Тихое и мелодичное. Нежное и сильное. От грани до грани… Так, как я его чувствовала.

Взрыв! И весь музыкальный аккомпанемент обрушился разом: гитары, бас, быстрый барабанный ритм… И первые слова сами в нужный момент вырвались из груди.

Я пела так, как умела и могла это делать: чувствуя каждую фразу, каждое слово, каждую ноту. Проживая её. Становясь одним целым с музыкой в голове, с миром, что рождала во мне песня… Я парила. Не над сценой – где-то в другом мире, в другой реальности. Пела нежно и с надрывом. Сильно и мелодично. От грани до грани. Так, как я это умею.

«Моя» музыка завершилась последними тихими аккордами гитары. И голос стих.

Микрофон вернулся на стойку. Открыла глаза, на мгновение прищурившись от света камеры, которая в момент, когда я только собиралась петь, была выключена и опущена вниз.

Тяжёлое дыхание выравнивалось с трудом – песня сильная как по голосовому диапазону, так и по эмоциональному.

И, конечно же, я смотрела на судей. На эти четыре каменные скульптуры, каждая из которых направляла глаза-прожекторы на меня. Лица не прочесть – пустое выражение. Нет даже простого одобрения, ну или разочарования – что тоже сгодилось бы…

Сдержанные – идеальное слово, чтобы охарактеризовать каждого из судей. Очень… очень сдержанные.

– Итак, – кореец заговорил первым, буравя меня тёмными узкими глазами, – почему вы выбрали эту песню?

Стандартные вопросы, я так полагаю. Но если не говорят: «Спасибо. До свидания», видимо, не всё так плохо.

– Просто потому, что она мне нравится, – всё ещё тяжело дыша, проговорила я.

– Или потому что без музыкального аккомпанемента данное произведение способно весьма прилично раскрыть голосовые возможности? – улыбнулась блондинка, и ничего радушного в этой улыбке я найти не смогла. – Считаете, что песня, которую наши уши только за сегодня слышали около десятка раз, помогла вам проявить себя? Поэтому вы её выбрали?

Я постаралась улыбнуться в ответ как можно мягче. Не уверена, что получилось.

Нет, ну, если у тебя не хватает сил и терпения досидеть до конца отборочного тура и при этом не терять самообладания и объективности, какого чёрта вообще вписываешься судьёй на подобного рода мероприятия?

И кто вообще эта выдра такая? Какое отношение имеет к року?

– Кажется, я уже ответила на этот вопрос? – мило улыбалась я, не сводя глаз с блондинки.

Та сложила ладони в замок и слегка перегнулась через стол:

– Просто потому что она тебе нравится?

«Когда это мы успели перейти на «ты»»?

– Точно, – я щёлкнула пальцами, что было сделано абсолютно зря!

Сюзи, или как там её, в недоумении вскинула брови.

Перебор. Даю заднюю:

– Просто потому, что эта песня и без настоящей музыки способна производить впечатление.

– Ты считаешь, что произвела на нас впечатление? – язвила Сюзи.

– Не я. Песня способна производить впечатление, – с мягким нажимом повторила я.

Глаза Сюзи хищно прищурились.

– Что значит «Песня без настоящей музыки»? – с интересом произнёс мужчина с впалыми щеками. – Впервые слышу это выражение в данном контексте. Звучит как-то… поломанно.

Я перевела взгляд на него, стараясь отправить всю колючесть в голосе куда подальше.

– Я имела в виду, что для хорошего исполнения музыке вовсе не обязательно греметь на весь зал. Вполне достаточно слышать её здесь, – коснулась указательным пальцем виска.

Мужчина с впалыми щёками твёрдо кивнул. Сюзи то ли хмыкнула, то ли фыркнула и отвела взгляд. Кореец продолжал делать записи в своём блокноте. А мужчина в роговых очах широко улыбался, явно довольный моим ответом.

Тихонько выдохнула. Ну хоть кто-то здесь на моей стороне.

Вроде бы…

– Ты ведь знаешь, что исполнила её в неверной тональности, так? – дружелюбно поинтересовался мужчина в очках.

– Да, – я кивнула. – Я всегда её так исполняю.

– Где, позволь спросить? – продолжал диалог мужчина.

– Нигде, – я пожала плечами, – люблю петь её себе под нос. Например, когда уснуть не могу. Или когда время тянется слишком долго.

– Интересно, – кивнул мужчина в очках, не сводя с меня пристального взгляда. – Мне нравится твоя открытость.

– Интерпретация была так себе, – вставила Сюзи и подняла на меня прищуренные глазки, – но в общем и целом должна признать – прозвучало неплохо. Не худший вариант за сегодня.

– Полностью согласен, – подхватил кореец, помахав в воздухе шариковой ручкой.

Мужчина с впалыми щеками вновь твёрдо кивнул.

А дяденька в очках продолжал лучезарно улыбаться:

– Ты ведь знаешь свой уровень?

– Конечно, знаю, – дёрнула плечами.

Сюзи хихикнула:

– Прозвучало как-то многозначительно.

Я не стала пояснять, что имела в виду – «мой уровень далёк от совершенства».

Да и дядечка в очках не дал возможности ответить:

– Пожалуйста, подойти сюда, – помахал он мне рукой.

Я спрыгнула со сцены и только потом сообразила, что ступеньки тут вряд ли просто для красоты. Сюзи прокомментировала это раздражённым фырканьем. Кореец усмехнулся.

– Держи, – мужчина в очках поднялся из-за стола и протянул мне пластиковую карточку на толстом атласном шнурке.

– Что это? – осторожно приняла, чувствуя, как трясутся поджилки.

– Билет в Диснейленд! – звонко хихикнула Сюзи. – Ну и забавная ты, девочка!

– Путёвка во второй тур, – улыбнулся мне дядечка в очках.

Я несколько раз усиленно моргнула, глядя на большую пластиковую карточку с вписанным в графу «Участник», моим именем.

– Покажешь ассистентам в боковой комнате, они проведут тебя до автобуса, в случае если негде остановиться. Ты ведь из Нью-Йорка.

Это не было вопросом, но я всё равно кивнула, глядя в тёплые карие глаза дядечки за толстыми стёклышками очков.

– Ну, чего стоишь? Иди, – он кивнул на дверь.

– Ох, это ж ещё не все… – утомлённо простонала Сюзи, завязывая разговор с корейцем.

Я спиной попятилась к выходу, всё ещё не в силах выдавить из себя ни слова.

Это что же получается? Я прошла? Прошла отборочный тур, что ли?!

– Добро пожаловать в «Рок без границ»! – бросил мне напоследок дядечка в очках и присоединился к беседе с коллегами.

А я, с трудом сдерживая крик безудержной радости, рвущийся из груди, пулей вылетела из зала.

В ушах бурлила кровь. Коленки дрожали. Дыхание стало ещё более тяжёлым, чем после исполнения песни. И хотелось смеяться! Смеяться во весь голос! Вот он, шанс – я ухватила его за хвост!

Я действительно прошла! Поверить не могу…

Я! Прошла!

Вот у Грейс челюсть отвиснет!

– Дядечка в очках сказал показать это, – пропыхтела я, демонстрируя ассистентке пропуск.

Девушка широко улыбнулась, удивлённо вскинув брови:

– Дядечка в очках?

Я вроде бы кивнула, а вроде бы нет. Улыбалась во весь рот – это точно, а ещё коленки до сих пор дрожали.

«Всё. Отборочный тур закончился! Можно расслабиться, Тейт! Можно подумать о проблемах завтра! А сегодня наконец-таки выспаться! Я ведь смогу выспаться?..»

– Тейт Миллер, – прочитала ассистентка в моём пропуске, – вообще-то этот дядечка в очках, – понизила голос до шепота, – не кто иной, как сам директор Victory Records.

Мои брови резко вздёрнулись. Картинка перед глазами наконец перестала плавать, а мозги, позабыв об эйфории, встали на место.

– Да не удивляйся так! – усмехнулась девушка, подталкивая меня к выходу из гримёрки. – Никто не знал, что он решит присутствовать на самом первом прослушивании. Вот так сюрприз был!

Ассистентка ещё раз взглянула в мой пропуск, пробубнила наверняка заученные слова поздравления, которых я и вовсе не расслышала, и жестом велела прихватить вещи со стула.

«Ох, Гибсон, прости»!

Тут же подхватила гитару и сумку.

– До второго отборочного неделя, – говорила девушка, сопровождая меня к автобусу. – После чего круг претендентов сузится в несколько раз. Всё это время участников будут снимать для шоу, устраивать ознакомительные интервью и прочее. В ближайшие дни тебе всё разъяснят, главное держи пропуск при себе. Даже в душ с ним ходи. Семь дней претенденты будут жить в одном отеле, в трёх-четырёхместных номерах. Если есть где остановиться, придётся ездить в отель к восьми утра на съёмки. День пропуска и вылетаешь из шоу. – Девушка вопросительно уставилась мне в лицо. – Тебе ведь негде остановиться?..

Я помотала головой.

– Хорошо, – ассистентка кивнула, – значит, жить будешь в отеле. Большинство прошедших отборочный тур – приезжие, но это не говорит о том, что все лапочки и душки. Конкуренция будет та ещё! Так что держи ухо востро. И тщательно готовься ко второму туру, вот там-то и развернётся настоящая борьба! Тем более с такими-то популярными судьями.

– Чего?..

Мы замерли у дверей в заполненный участниками автобус с логотипом «Рок без границ» по всему боку кузова.

Девушка улыбнулась, хлопнула меня по плечу, пожелала удачи и, велев тщательно просмотреть пропуск на наличие информации, засеменила прочь.

Я тут же вперилась широко распахнутыми глазами в пластиковую карточку с моим именем. В самом низу крохотным серебристым шрифтом под прочей ознакомительной для участников информацией надпись: «Приглашённые судьи на второй и последующие туры шоу «Рок без границ» – всеми любимая и самая популярная рок-группа уходящего года «Far-between»!

Мать честная…

Руки невольно опустились, спина прильнула к прохладному кузову автобуса, взгляд уставился на усыпанное звёздами небо Лос-Анджелеса.

«Да уж, Тейт. Кажется, для тебя этот тур был первым и последним».

Глава 4

Отель «La Quinta», три звезды, четвёртый этаж, маленький трёхместный номер. И отличнейшая мягкая кровать! Что ещё для счастья надо?

Заселились почти за полночь и весьма большая группа уже официальных участников шоу «Рок без границ», вместо того чтобы разойтись по номерам и как следует отдохнуть после тяжёлого дня, отправилась праздновать. Ночной Лос-Анджелес прямо-таки манил огнями! Всех, но не меня.

Я побрела спать, потому что двух бессонных ночей мне не пережить, даже несмотря на то, что завтрашний день был объявлен выходным в силу второго этапа отборочного тура.

Спать. Спать. Спать.

Однако покорять ночной город Ангелов отправилась лишь одна моя соседка по номеру, с ней я даже познакомиться не успела. Зато вторая оказалась на месте. С наушниками в ушах, распластавшаяся на самой дальней от двери кровати.

Я намеренно пыталась шуметь, но темнокожая девушка даже веки не потрудилась открыть. И кто я такая, чтобы мешать ей наслаждаться музыкой и лезть со своим знакомством?

Поставила Гибсон в дальний угол, сумку кинула рядом и, не переодеваясь, плюхнулась на кровать. Ну нет у меня сил, чтобы тащиться в душ и облачаться в пижаму. Даже зубы почистить сейчас не так важно, как целиком и полностью подарить себя царству сна.

Потому что там не будет раздражённой физиономии блондинки с прослушивания. И не будет разгневанного лица Грейс, которое так и стоит перед глазами, из-за того, что я просто не смогла ей позвонить. И не будет идиота, лишившего меня единственного средства связи… Не будет ведь?.. С какой стати?! Перенесём нашу встречу на неделю позже, а пока что избавьте меня от его надменной рожи хотя бы во сне. Уверена, в следующий тур мне ни за что не попасть, тогда и стану законченной скрягой и потребую у этого Шейна отдать мне долг в виде нового телефона. Ладно. Согласна – глупая идея… Кажется, здравый смысл исчерпал свой лимит на сегодня.

Уткнулась лицом в мягкую подушку.

И с какой стати эти Far-between вообще будут судьями?

С какой-какой? Ясное дело – рейтинги ещё никто не отменял! «Рок без границ» за счёт одних только судей наберёт себе миллионную аудиторию. Нет, ну какие из этих сопляков судьи?!

Резко села в кровати, прожигая гневным взглядом деревянную дверь.

Вот из-за кого вся удача ускользает из рук!

Сколько им? Восемнадцать? Двадцать? Ну ладно – двадцать три, двадцать четыре? Что это ещё за гуру рока? Что они вообще в этом понимают? Как будут судить? По каким критериям?

Чёрт. Мне срочно нужен Интернет! Как я вообще могла стать единственным в мире человеком, который никогда не слышал о самой популярной рок-группе уходящего года? И кто вообще так решил? Где написано, что они самые популярные? Что за попсу вообще играют?!

Плюхнулась обратно на подушку. Теперь взгляд сверлил потолок.

Кажется, я спать собиралась.

Завтра же найду интернет-кафе!

* * *

Найти интернет-кафе для того, кто первый раз приехал в Лос-Анджелес, да и плюс ко всему с детства страдает топографическим кретинизмом, ну просто непосильная задача! Нет, отель располагал своим Wi-Fi, но мне просто было стыдно признаться администратору в том, что среди моего скудного имущества не найдётся гаджета, способного пропустить меня в сеть. Ноутбук с собой не брала – лишняя ноша была ни к чему. Теперь, конечно же, жалею.

Интернет-кафе всё же нашла, за углом соседнего квартала, предварительно пройдя мимо входа дважды.

На часах почти три часа дня – спала я долго. И, когда проснулась, никого из соседок в номере уже не было… а может быть – ещё. К шести нужно вернуться в отель на общее собрание, где первой партии, прошедшей во второй тур, будут даны дальнейшие указания. Оказывается, из-за большого числа участников (сегодня вечером, по всем прогнозам, прибудет ещё около сотни), отсев начнётся уже через несколько дней. Всех поделят на группы и распределят по дням недели, а дальше… а дальше – узнаю на собрании. Из сплетен за очень-очень поздним для всех завтраком (завтрак в общем зале, кстати, тоже оплачивает Victory Records), толком понять ничего не удалось. Из всей услышанной информации предельно ясно дошли две вещи: явиться надо к шести, и нас будут снимать.

И это жители Голливуда называют выходным?

Грейс была в сети. Поспешила напечатать коротенькое извинение с оправданиями насчёт того, что один придурок растоптал в аэропорту мой мобильный, на что в ответ получила два слова «В курсе» и две прикреплённых к сообщению фотографии: на одной я вдавливаю в пол вокалиста самой «крутой» группы этого года, а на второй этот грёбаный вокалист превращает мой мобильный в воспоминания.

«Детка, ты стала популярна ещё до прослушивания! Фанаты проклинают тебя, как самого дьявола!»