Последнее, что он сказал мне

– Да как ты посмела к нам явиться?!

– Прости, я забыла про детский праздник.

– К черту праздник! – восклицает она. – Твой Оуэн ужасно поступил с Карлом!

– В смысле?.. – не понимаю я.

– Вот уж не знаю. Может, это как-то связано с тем, что он украл все наши сбережения?

– О чем ты?..

– Оуэн не сказал тебе, что убедил нас купить акции «Технолавки»? Заставил Карла вложиться в новое программное обеспечение, пообещав огромную прибыль. Только вот забыл упомянуть, что ПО не работает!

– Пэтти, послушай…

– И теперь все наши деньги в акциях «Технолавки»! Точнее, то, что осталось от наших денег, потому что акции упали до тринадцати центов!

– Пэтти, мы тоже в них вложились. Если Оуэн знал, то зачем он так поступил?

– Может, не думал, что их поймают. Или он просто чертов придурок! Понятия не имею. Но если ты сию же минуту не уберешься из моего дома, то я вызову копов! Я не шучу, Ханна. Видеть тебя больше не желаю!

– Карл поможет мне найти Оуэна, и тогда все прояснится.

– Если ты пришла не для того, чтобы оплатить колледж нашим детям, то говорить нам не о чем!

Не уверена, стоит ли отвечать, но и отпустить ее так просто я не могу. Судя по взгляду Карла, он явно что-то знает.

– Пэтти, успокойся, пожалуйста. Я тоже брожу в потемках, как и ты.

– Твой муж замешан в мошенничестве на полмиллиарда долларов, поэтому я тебе не верю! – заявляет она. – А если ты не врешь, то ты – самая большая дура в мире! Как можно настолько плохо знать своего мужа?

Сейчас не лучшее время, чтобы просветить ее насчет собственного мужа. Карл спит со своей коллегой с тех пор, как Пэтти забеременела ребенком, которого сейчас развлекает на заднем дворе мистер Глупыш. Может, все мы дуры в той или иной степени, когда дело касается тех, кого мы любим и кому доверяем.

– Неужели ты думаешь, будто я поверю, что ты не знала о происходящем?

– Тогда зачем мне искать ответы? – спрашиваю я.

Пэтти задумчиво склоняет голову набок, ее лицо смягчается.

– Иди домой к Бейли. Ты ей нужна. – Она заходит в дом и вдруг оборачивается. – Ах да. Встретишь Оуэна, передай ему, чтобы горел в аду!

По пути в мастерскую я прохожу мимо дома Ли-Энн Салливан. Она сидит на крылечке с мужем и пьет лимонад, но я делаю вид, будто разговариваю по телефону. Обычно я здороваюсь с ними и выпиваю стаканчик.

Моя мастерская находится в небольшом домике в ремесленном стиле. Две тысячи восемьсот квадратных футов и огромный участок – о такой площади я могла только мечтать, когда жила в Нью-Йорке. Чтобы поработать над изделиями больших габаритов, которые не помещались на Грин-стрит, мне приходилось ездить на склад моих друзей в Бронксе.

Обогнув дом, я немного успокаиваюсь и иду прямиком на веранду, где так люблю заниматься бумажной работой. Сажусь за столик и открываю ноутбук Оуэна. Я выбрасываю из головы Грейди Бредфорда и стараюсь не думать про разгневанную Пэтти. Я отмахиваюсь от мыслей о Карле, который даже смотреть на меня не хотел, не говоря уже о том, чтобы поделиться информацией. Осознание того, что разбираться придется самой, помогает мне взять себя в руки. Среди своих вещей я чувствую себя спокойнее, ведь это – мое любимое место в Сосалито. Тут попытка взломать личный компьютер мужа кажется почти обычным делом.

Ноутбук включается, и я ввожу первый пароль. Вроде бы все выглядит как всегда. Щелкаю на папку «Фото», целиком посвященную Бейли. Там сотни фотографий от начальной школы до старших классов, снимки с каждого дня рождения, начиная с пяти лет, когда они переехали в Сосалито. Я видела их много раз. Оуэн обожал рассказывать про события их жизни, которые я не застала: первый футбольный матч малышки Бейли, первый спектакль во втором классе – пьеса Болтона и Вудхауса «Что бы ни случилось» (Бейли в ней просто блистала).

Более ранних снимков, когда они жили в Сиэтле, совсем мало, по крайней мере в этой папке. Я открываю вложенную папку под названием «О.М.». Первую жену Оуэна, мать Бейли, звали Оливия Майклз.

Оливия Майклз, в девичестве Оливия Нельсон: школьный учитель биологии, пловчиха-синхронистка, выпускница Принстона, как и Оуэн. В этой папке тоже не так много снимков – Оуэн говорил, что она терпеть не могла фотографироваться. Зато они очень удачные, вероятно, потому что Оливия была красавицей. Высокая, стройная, длинные рыжие волосы до середины спины и задорные ямочки на щеках, благодаря которым она выглядит лет на шестнадцать.

Мы с ней не очень похожи – она гораздо красивее и интереснее. Впрочем, если не отвлекаться на мелочи, то можно сказать, что определенное сходство есть. Рост, длина волос (мои – светлые, ее – рыжие) и, пожалуй, улыбка. Когда Оуэн впервые показал мне фотографию Оливии, я сразу отметила общие черты. Он не стал оправдываться, просто заверил, что в жизни она смотрелась иначе, чем я.

Как ни странно, на большинстве снимков Оливия ничуть не похожа на Бейли, за исключением моей любимой фотографии, где она сидит на пирсе в джинсах и белой рубашке, откинув голову назад, и смеется. Цвет волос иной, но улыбка та же, что и у дочери.

Я касаюсь экрана, жалея, что не могу спросить у нее про дочь, про нашего мужа. Она уж точно знала бы, как поступить, и мысль об этом ранит.

Делаю глубокий вдох и открываю папку под названием «Технолавка». В ней – пятьдесят пять файлов, сплошь программные коды и программы для создания сайтов. Если среди них и спрятана зашифрованная информация, мне ее точно не найти. Надо поискать специалиста.

Вдруг я обнаруживаю документ под названием «Завещание». Мне не нравится, что он сохранен именно здесь, учитывая последние события, однако я успокаиваюсь, открыв его и просмотрев. Похожий документ Оуэн составил вскоре после нашей свадьбы. Выглядит так же, как и тогда. Или почти так же. Внизу последней страницы, под подписью Оуэна, короткая приписка. Может, я ее просто не заметила в тот раз, когда муж мне его показывал? Хранителем назначен некий или некая Л. Пол. Ни адреса, ни телефона.

Л. Пол. Кто же это, и где я слышала это имя?

Записываю его в блокнот, и тут позади меня раздается незнакомый голос.

– Узнали что-нибудь интересное?

На краю моего заднего двора стоят пожилая женщина и мужчина. Она – в темно-синем брючном костюме, седые волосы собраны в тугой конский хвост. Ее спутник одет менее официально – в измятую гавайскую рубашку, у него набрякшие веки и густая борода, которая его старит, хотя на деле он скорее мой ровесник, чем ее.

– Что вы тут делаете? – спрашиваю я.

– Мы пытались звонить в дверь, – заявляет он. – Вы – Ханна Холл?

– Сначала объясните, зачем вы проникли на мою собственность.

– Я – специальный агент Джереми О’Маккей из Федерального бюро расследований, а это моя коллега Наоми Ву, специальный агент.

– Зовите меня Наоми. Мы надеялись, что сможем с вами поговорить.

Я инстинктивно закрываю ноутбук.

– Сейчас не самое лучшее время, – говорю я.

Она расплывается в приторной улыбке.

– Всего несколько минут, – заверяет Наоми, – и мы оставим вас в покое.

Они поднимаются на веранду и подсаживаются к столику. Наоми кладет свой значок и подталкивает его мне, О’Маккей делает то же самое.

– Надеюсь, мы не отвлекаем вас от важного дела, – замечает Наоми.

– А вот я надеюсь, что вы не следили за мной от самого дома.

Наоми окидывает меня пристальным взглядом. Я слишком сердита и не намерена отдавать им компьютер Оуэна до того, как выясню, что же там есть.

Также я помню предупреждение Грейди Бредфорда: не отвечать на вопросы, на которые мне отвечать не хочется. Пожалуй, совет полезный.

Джереми О’Маккей забирает свой значок.

– Полагаю, вы в курсе, что в отношении компании, где работает ваш муж, ведется расследование? – спрашивает он. – Мы надеялись, что вы сможете пролить свет на его местонахождение.

Я убираю компьютер со стола и кладу на колени, подальше от агентов.

– И рада бы, но понятия не имею, где мой муж. Я не видела его со вчерашнего дня.

– Разве не странно? – восклицает Наоми, словно это только что пришло ей в голову. – Как жена может не знать, где находится ее муж?

Я встречаюсь с ней взглядом.

– Да, очень странно.

– Вас удивит, если я скажу, что со вчерашнего дня ваш муж не пользовался ни телефоном, ни банковскими картами?

Я не отвечаю.

– Как вы думаете почему? – спрашивает О’Маккей.

Мне не нравится, как они на меня смотрят – словно уже решили, что я утаиваю от них информацию. К сожалению, это не так.

Наоми достает из кармана блокнот.

– Насколько нам известно, вы поддерживали деловые контакты с Эйвиттом и Беллой Томпсон? За последние пять лет они заказали у вас изделий на сто пятьдесят тысяч долларов.

– Насчет суммы вспомнить сразу не могу, но да, они – мои клиенты.

– Вы общались с Беллой после ареста Эйвитта? – спрашивает она.

Вспоминаю о шести своих сообщениях на автоответчике, которые остались без ответа, и качаю головой.

– Она вам не звонила?

– Нет.

Агент задумчиво склоняет голову набок.

– Вы уверены?

– Да, я вполне уверена в том, с кем говорила, а с кем нет!

Наоми подается ко мне, строя из себя лучшую подругу.

– Мы просто хотим убедиться, что вы рассказали нам все, в отличие от вашей подруги Беллы.

– Что вы имеете в виду?

– Скажем так: ее заверения в полной непричастности выглядят довольно бледно после того, как она купила четыре билета до Сиднея из разных аэропортов Калифорнии, пытаясь ускользнуть из страны. Разве так поступают те, кто ничего не знает?

Я стараюсь никак не реагировать. Как такое может быть? Как получилось, что Эйвитт – в тюрьме, а Белла пытается удрать на свою бывшую родину? И как Оуэн умудрился влезть во все это? Ведь он такой умный, такой осторожный. Неужели он действительно не видел, что творится в компании?

– Белла обсуждала с вами «Технолавку»? – спрашивает Наоми.

– Она никогда не обсуждала со мной работу Эйвитта, – отвечаю я. – Белла ею совершенно не интересовалась.

– Нам она сказала то же самое.

– Где Белла сейчас?

– В своем доме в Сент-Хелене, а ее паспорт находится у адвоката. Она придерживается позиции, что даже не подозревала о махинациях мужа, – говорит О’Маккей. – Однако, по нашему опыту, жена обычно в курсе.

– Не в моем случае, – заверяю я.

Наоми вмешивается в разговор:

– Безусловно, следует позаботиться о дочери Оуэна.

– Я уже о ней забочусь.

– Хорошо, – говорит она, – очень хорошо.

В ее голосе звучит угроза. Я слышу то, чего она пока не говорит: Бейли у меня могут забрать. Разве Грейди не заверял, что так может случиться?

– Также нам нужно поговорить с Бейли, – заявляет О’Маккей. – Сегодня, после школы.

– Нет, не нужно, – возражаю я. – Бейли не знает, где ее отец. Оставьте ее в покое!

О’Маккей копирует мой тон.

– Боюсь, решать не вам. Мы можем договориться о времени сейчас или просто подъедем на пристань ближе к вечеру.

– Мы наняли адвоката, – сообщаю я. – Если хотите пообщаться с девочкой, сперва свяжитесь с ним.

– И кто же ваш адвокат? – интересуется Наоми.

Я выпаливаю имя не задумываясь.

– Джейк Андерсон. Он живет в Нью-Йорке.

– Ладно. Передайте ему, чтобы связался с нами, – велит Наоми.

Я киваю, пытаясь придумать, как бы разрядить обстановку.

– Послушайте, я понимаю, вы просто выполняете свою работу. Но я очень устала и уже сказала сегодня маршалу, что мало чем могу помочь.

– Постойте, какому такому маршалу?! – восклицает О’Маккей.

Я смотрю на него и на посерьезневшую Наоми.

– Федеральному маршалу, который заходил ко мне сегодня утром. Он уже меня опросил.

Агенты переглядываются.

– И как звали этого федерального маршала?

Наоми сжимает губы с таким видом, словно игровое поле неожиданно поменялось. Пожалуй, лучше не говорить ей правду.

– Не помню, – пожимаю плечами я.

– Вы не помните, как его зовут? – Я молчу. – Вы не помните имя федерального маршала, который появился у вас на пороге? Как такое вообще возможно?

– Я полночи не спала, так что соображала туго.

– Этот маршал показал вам свой значок? – спрашивает О’Маккей.

– Ну да.

– Вы знаете, как выглядит значок федерального маршала? – интересуется Наоми.

– Да откуда мне знать?! Я и значок агента ФБР вижу в первый раз, если на то пошло. Наверное, лучше позвонить в вашу контору и попросить их подтвердить ваши личности. Тогда и продолжим беседу.

– Нас удивило вмешательство маршала, это дело не в их юрисдикции, – поясняет Наоми. – Поэтому нам нужно выяснить, кто именно разговаривал с вами сегодня утром. Без нашего одобрения ему не следовало здесь находиться. Он не пытался угрожать Оуэну? Вы должны знать, что если вовлеченность Оуэна минимальна, то он сможет оправдаться, дав показания против Эйвитта.

– Верно, – подтверждает О’Маккей. – Ведь пока он даже не подозреваемый.

– Что значит – пока?!

– Вы неправильно поняли, – вмешивается Наоми.

– Я имел в виду, что у вас не было причин для разговора с федеральным маршалом.

– Самое забавное, что про вас, ребята, он сказал то же самое.

– Неужели?

Наоми берет себя в руки и улыбается.

– Давайте не будем ссориться, ведь мы одна команда. Впредь вам лучше посоветоваться со своим адвокатом, прежде чем разговаривать с любым, кто постучится в дверь.

Я копирую ее улыбку.

– Прекрасная идея, Наоми. Позвоню ему прямо сейчас.

Я жестом указываю на калитку и жду, пока они уйдут.

Не держи на меня зла

Убедившись, что агенты ФБР ушли, я покидаю мастерскую и возвращаюсь на пристань, прижимая к груди компьютер Оуэна. Я прохожу мимо начальной школы как раз в тот момент, когда детишки выходят с уроков.

Поднимаю глаза, чувствуя на себе взгляды. Несколько матерей и отцов смотрят в мою сторону. Не сердито, в отличие от Пэтти с Карлом, скорее, с тревогой и жалостью. В конце концов, они любят Оуэна. Они приняли его в свой круг. Им понадобится нечто большее, чем название компании в новостях, чтобы в нем усомниться. В маленьких городках люди стоят друг за друга горой и не отворачиваются от тех, кого любят.

Им также требуется много времени, чтобы принять нового человека. Например, меня. Они все еще не уверены, стоит ли. Когда я только переехала в Сосалито, было гораздо хуже. Любопытные взгляды меня преследовали, но по другой причине. Люди судачили обо мне достаточно громко, чтобы слышала Бейли. Им хотелось знать, кто такая эта приезжая, на которой решил жениться их Оуэн. Они не понимали, как самый завидный холостяк Сосалито угодил в цепкие ручки какой-то плотницы, что не пользуется косметикой и не носит модных туфель. Они удивлялись, что Оуэн выбрал подобную женщину – моложавую, хотя и почти сорокалетнюю, которая вряд ли сможет родить ему еще детей. Женщину, явно не наигравшуюся со своими деревяшками и не успевшую вовремя завести семью.

Похоже, они не понимали того, что с самого начала понял обо мне Оуэн. К одиночеству я всегда относилась спокойно. Дедушка приучил меня к самостоятельности. Проблемы начинались, когда я пыталась вписаться в чью-нибудь жизнь, особенно если в процессе требовалось отказаться от части себя. Поэтому я ждала того, кому не понадобятся такие жертвы.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.