Мы потребуем крови

– Зависит от того, что за совет, генерал. Могу лишь заверить, что всегда вас выслушаю.

– Не участвуйте в атаке на корабли.

– Вы думаете, у меня не получится?

– Разве я сказал что-то подобное?

– Но подразумевали.

Он пристально посмотрел на меня, и я вспомнила, что, когда мне было пять, я выпустила затупленную стрелу ему в ногу, а еще споткнулась во время тренировочной дуэли и чуть не отрезала ему ухо, и как он пытался помешать мне сбежать из Коя вместе с императором Кином, и я воткнула нож ему в руку. И все-таки Рёдзи вернулся.

– Вы должны кое-чему научиться, – сказал он, снова входя в роль наставника, так хорошо знакомую нам обоим. – Командующий не делает все сам. Вы не завоюете уважение солдат, если всегда будете среди них. Если всегда будете в первых рядах, в особенности когда не созданы для выполнения такой задачи.

– Я могу…

– Понадобится немало времени, чтобы подогнать мундир моряка под вашу фигуру, и это поставит под угрозу весь план. Вы уже внесли свой вклад и храбро сражались, остальное предоставьте другим. Необязательно во всем участвовать лично, просто останьтесь здесь, чтобы воодушевлять других.

После того как шум трактирной драки утих, а генерал Рёдзи поумерил мой пыл, я как будто съежилась. Мне было неприятно, что он прав, но я была рада тому, что хоть кто-то говорит со мной как с Мико Ц'ай. Возможно, завтра я его поблагодарю. Пока же я только кивнула и зашагала обратно по главной улице деревушки.

Мы смотрели, как из верхних окон таверны вырвалось пламя. На другом конце короткой улицы вокруг стоящих на причале кораблей как светлячки танцевали огни факелов. И все же, несмотря на далекие звуки схватки и приглушенный гул пожара, в том месте, где мы стояли, деревушка была тихой и спокойной. Только легкий ветерок взъерошивал мои влажные от пота волосы.

– А так разве легче? – сказала я, наблюдая за сражением в порту, как за театром в миниатюре. – Стоять здесь и наблюдать. Ждать. Надеяться на удачный исход.

– Нет, ваше величество.

– Вот именно.

Мы наблюдали, прислушиваясь к грохоту битвы, пока он не перерос в тихий плеск тяжелых предметов, которые плюхались в воду. Подойдя к порту, мы увидели, что это бросают за борт тела. Они скрывались под водой рукотворной бухты. Рой факелов оседлал все двадцать кораблей, тянущихся в темноту, а на причале при свете единственного факела министр Мансин устроил совет с двумя генералами, отправившимися с нами.

Я шагнула к ним, с луком в руке, и выпрямилась, в кои-то веки порадовавшись своему слишком высокому росту. Мансин поклонился, когда я приблизилась, и два его спутника обернулись и тоже поклонились с разной степенью глубины и проворства.

– Они совершенно не ожидали нападения, ваше величество, – сказал Мото. – Моим людям не составило труда пройти через портовые ворота в мундирах Бахайна, и как только они разделались с часовыми, мы просто вошли.

– План и впрямь увенчался безоговорочным успехом, ваше величество, – добавил генерал Русин, бросив взгляд на министра Мансина, от чего моя кровь закипела. Это моя армия, мой план, а не его. – Наши потери минимальны, и как только люди Мото закончат с кораблями, у нас будет достаточно сил…

– Сколько солдат можно перевезти на каждом корабле?

Генералы переглянулись, и я крепче сжала лук.

– Двести на больших, – ответил Мото. – Около семидесяти на мелких шлюпах.

– Сохраните три шлюпа, а остальные корабли сожгите.

– Сжечь их? – Мото посмотрел на Русина, а потом на министра Мансина. – Сжечь? Но зачем сжигать корабли? Нам нужны корабли, ваше величество.

– Нам нужны корабли, только чтобы перевезти небольшое войско, не вызывая опасений, – сказала я. – Как бы мы ни старались не оставить никого в живых, все равно есть вероятность, что светлейший Бахайн обо всем узнает. Если мы сумеем выдать эти события за одиночную выходку рассерженных южан, а не продуманный план, есть шанс, что не встретим сопротивления. Если они не узнают, что здесь произошло на самом деле, то и не будут нас ждать.

Мансин посмотрел на меня, и его губы сложились в мрачную, понимающую улыбку. Мото был не настолько сообразительным.

– Но, ваше величество, зачем жечь корабли?

– Потому что мы не стали бы этого делать, – объяснил Мансин. – Именно поэтому так нам и следует поступить.

– Посадить на мелкие корабли достаточно солдат для нападения на Сян и сжечь остальные, – произнес генерал Русин, размышляя вслух. – Да, как бы ни ненавистна мне была мысль потерять столько ценных кораблей, у Бахайна наверняка их еще много.

Он кивнул Мансину, и я вынудила их снова переключить внимание на меня, резко добавив:

– Хорошо, значит, решено. Загрузите три шлюпа, сожгите остальные. Я буду командовать одним, генерал Мото другим, а генерал Русин третьим.

Они разомкнули губы для возражений, но прежде чем кто-либо из генералов успел заговорить, министр Мансин спросил:

– Для меня вы приготовили какое-то другое задание? Это не входило в первоначальный план.

– Да, но мне пришло в голову, что вторая приманка с нашими оставшимися солдатами могла бы еще больше сбить их с толку. Если вы вернетесь в Симай и переправитесь через реку, прежде чем идти на восток к Сяну, то выполните двойную задачу: сделаете наш план менее очевидным и соберете всех солдат, которые верны нашему делу, к северу от Цыцы.

Ходили слухи об очагах сопротивления, но до сих пор у нас не было возможности добраться до этих людей.

Мото качнулся на каблуках.

– Оямада уже направился в Когахейру с основной армией. Так мы еще больше раздробим силы, и что будем делать, если трех шлюпов не хватит для выполнения вашего плана?

Теперь это уже был мой план, раз он начал вызывать сомнения.

– У нас недостаточно солдат, чтобы взять Сян приступом, – сказала я. – Поэтому, если скрытное нападение провалится, уже не будет играть роли, где находится армия.

Мои слова встретили молчанием, но Мото медленно кивнул, и я расслабила сжатый на луке кулак. Они прислушались ко мне. Быть может, только из-за того, что Мансин сразу согласился, но они прислушались ко мне, и все трое кивнули.

– Хорошо, – наконец произнес Мото, и в его глазах сверкнуло что-то вроде трепета предвкушения, когда он оглянулся через плечо на корабли у причала. – Я отдам приказы, и будем выдвигаться. Трем кораблям лучше отплыть, когда пожар отвлечет внимание на себя. Мы погрузим на корабли солдат и провиант, а когда будем готовы, подожжем остальные.

Он поклонился и пошел к кораблям.

– Я соберу своих солдат, – сказал генерал Русин, поклонился и, пробормотав «ваше величество», направился к таверне. Ветер разнес крики приказов, и в ответ донеслись радостные возгласы – пока что все шло удачно.

Мансин поднял брови.

– Вы уверены, что я вам не понадоблюсь на остаток миссии?

– Да, мне нужно, чтобы человек, которому я доверяю, возглавил часть армии, тогда я не буду бояться, что солдаты разбегутся или будут сражаться за свои цели, а не за мои.

– В таком случае я соберу людей, и мы сразу же выступим. Лучше не рисковать, чтобы нас здесь увидели.

Поклонившись, он удалился, на мгновение оставив меня в одиночестве наслаждаться успехом. Успехом, который стоил жизни многим кисианцам. Когда пыл сражения угас, ветер казался ледяным на потном теле, я чувствовала себя усталой и опустошенной, пока вокруг собиралась армия. Отряды солдат спешили туда-сюда в освещенной пожаром ночи, воздух наполнился криками. Но в кажущемся хаосе был порядок, и на меня произвела впечатление скорость, с которой работали генералы в подобных обстоятельствах.

Министр Мансин вскоре ушел со своей частью армии, а генерал Русин и генерал Мото собирали припасы из близлежащих зданий и спорили, какой корабль сохранить, а какой сжечь.

– Трехмачтовый шлюп будет отличным и быстрым флагманом, – говорил генерал Русин, когда я к ним присоединилась.

– Как скажете, ведь вы блестяще разбираетесь в кораблях и мореплавании, – с сарказмом заметил генерал Мото.

У меня не было сил выносить их перепалку, и я отправилась дальше, мечтая найти что-нибудь мягкое, чтобы свернуться калачиком, как только мы окажемся на борту.

– Я знаю вполне достаточно…

Раздался треск. В стену темного склада врезалось что-то огромное, и оранжевой волной взмыло пламя с искрами. И тут же что-то ударило в таверну, огонь столкнулся с огнем в ослепительном взрыве. И, как будто плевался какой-то дракон, в воздухе просвистел еще один огненный шар, становившийся все больше по мере приближения к нам.

– Бегите!

Наверное, это крикнула я, а может, и Мото, или мы оба, потому что кричали все вокруг. Мото схватил меня за руку, или это был Рёдзи, но мгновение спустя, когда огненный шар упал в конце короткой улицы, все смешалось окончательно. Не было слышно ничего, кроме треска и грохота дерева и рева пламени, воняло горелым мясом и волосами, в дыму и темноте ничего не было видно, кроме огня и смерти. Обломки горящего дерева летели, как ножи, кричали раненые. Жар обжег спину, и каждый вдох вызывал жжение.

– На корабли! – выкрикнул Мото, и от его голоса у меня зазвенело в ушах.

– Что?! Они могут загореться!

– Сейчас это меньшее из зол!

Я не чувствовала ног, но все же они оказались на месте, когда я побежала, хотя как будто принадлежали кому-то другому. Земля задрожала от еще одного взрыва, похожего на раскат грома. Огонь лизнул меня по шее, и я оказалась посреди мечущихся в панике солдат, а выкрики приказов были едва слышны в топоте и воплях. У ближайшего корабля стоял Бровастый, лихорадочно зазывая солдат на борт, а те расталкивали друг друга под огненным дождем, растеряв всю привычную дисциплину.

– Здесь уже полно людей, – крикнул Рёдзи, когда я свернула к кораблю. – Сюда.

Я последовала за ним, подальше от неразберихи и света в темноту, а за нами солдаты. Там был генерал Русин с группой солдат, а неподалеку генерал Мото командовал:

– Назад! На корабли! Быстрее!

Рёдзи ускорил бег, минуя одни забитые людьми сходни за другими, и тут в камни врезался очередной огненный шар из палок, соломы и смолы. Он ударился о причал и покатился к ближайшему кораблю, разбрасывая угли. Задрожала земля, крики смешались с ревом огня. Шар снес сходни, сбив солдат в воду, и остановился, ударившись о борт корабля.

– Надо сесть на корабль! – крикнула я в спину Рёдзи. – Прежде чем очередной…

Он указал в темноту в конце причала и помчался туда. За моей спиной грохотали шаги – вереница солдат следовала за императрицей, даже отступая.

Впереди в конце причала виднелся маленький шлюп. На его палубе покачивалось несколько факелов, и с полдюжины солдат спешили вверх по сходням.

Рёдзи подождал, пока я поравняюсь с ним, тяжело дыша. Сходни были узкие, но с перилами с одной стороны, и, схватившись за них трясущейся рукой, я поднялась на палубу. Когда я разжала ладонь, она болела, и я увидела на ней кровоточащие раны. А вокруг вопили люди.

– На весла!

– Поднять якорь!

– Что?! – Я обернулась. – Мы не можем отплыть, пока на борту не все.

– Если будем ждать, нас спалят живьем.

Я обернулась, чтобы возразить, но обнаружила за спиной не Рёдзи, а генерала Мото – слегка наклонившись, он пытался отдышаться.

– Кто нас атакует?

– Наверное, кто-то из людей Бахайна добрался до караульной башни, – ответил Мото. – Обычно людей в ней нет, но там стоят три катапульты, которые способны разбомбить корабли и приближающиеся армии.

В землю врезался еще один огненный шар, так близко к реке, что искры с шипением посыпались в воду. Отскочивший обломок снес мачту ближайшего судна, и по палубе рассыпались щепки.

– Значит, они поняли, кто на них напал, и очень скоро, как только у них закончатся боеприпасы, побегут прямо к Бахайну.

Генерал Мото не ответил, лишь мрачно стиснул зубы, и мы вдвоем застыли посреди урагана суетящихся людей. Палуба под нашими ногами мягко качалась и вибрировала от топота бегущих солдат, а крики звенели в моих ушах, заглушая страх.

Корабли отходили от причала в бурные воды реки Цыцы, но все будет напрасно, если те люди доберутся до светлейшего Бахайна. На корабле мы будем в Сяне раньше его, как бы он ни спешил из Когахейры, но всадник на быстром скакуне предупредит гарнизон замка Кьёсио о нашем прибытии.

Я ничего не могла с этим поделать. До них не добраться. И назад пути нет.

– Отчаливаем! – приказал генерал Мото, и все остальные слова утонули в грохоте, когда очередной огненный шар врезался в палубу корабля, почти уже вышедшего в реку. Его борта осыпал огненный дождь, а потом корабль загорелся. По воде запрыгали темные тени, и вскоре паруса превратились в огромные горящие знамена.

– Гребите, гребите!

Я молча смотрела на горящий корабль. Молча стояла, пока остатки моей армии исчезали среди горящих зданий. Я молчала, когда генерал Мото приказал кораблю идти вперед, вместо того чтобы вернуться, идти в безопасное место, а не спасать, и меня затошнило.

В своих шуточных наставлениях император Кин забыл об одном уроке. У императора не должно быть сердца.

6

Дишива

Куда бы я ни шла, за мной следовали взгляды и шепотки. После церемонии меня освободили, но очень быстро стало ясно, что никакая это не свобода. Несколько слов и новая одежда – и я уже больше не Дишива э’Яровен.

Я могла говорить с кем угодно, но все избегали смотреть мне в глаза в прорезях маски. Могла пойти куда пожелаю, но левантийцы только опасливо косились на меня, пока я не уйду. Даже мои собственные Клинки. Точнее, Клинки Кеки, как бы мое сердце ни жаждало вызвать его на поединок за пост капитана. То, что я бы все равно проиграла, почему-то не утешало.

К обеду двор был полон Клинков, собирающихся скакать на юг, чтобы уничтожить лагерь дезертиров. Командовала Йисс эн’Охт, и я прислонилась к стене конюшни и стала наблюдать, как она отдает приказы. Ко мне обратилось множество глаз, но никто не подходил, даже Лашак, пока в мою сторону не направилась сама Йисс.

– Защитница, – сказала она, изобразив скорее легкий поклон, чем приветственный жест. – Мне нужен один из твоих Клинков-предателей в качестве проводника. Кто, на твой взгляд, лучше справится с этой задачей?

– Предателей?

– А как еще называть Клинков, ослушавшихся приказа своего императора?

– Поскольку у нас никогда не было императоров, думаю…

– У меня нет на это времени, – перебила она. – Мне нужен проводник, перейти болото.

– Ты хочешь вести всех одной длинной цепью? – насмешливо спросила я сквозь ненавистную маску.

– Нет.

Я выгнула брови, не сразу сообразив, что она их не видит.

– Как же тогда?

– Я не собираюсь отчитываться перед тобой, Дишива, Защитница Единственного истинного Бога. Ты больше не одна из нас, так что я не могу рассказывать то, что тебе знать не обязательно.

Я не показала ей свою боль.

– Как пожелаешь. Локлан, вероятно, лучше всех помнит дорогу, поскольку ехал первым. Однако у Эси прекрасная память, а Шения из-за острого ночного зрения готовилась стать ученицей нашего следопыта.

Йисс прищурилась, но ничего не сказала, и не в первый раз я подумала, что мы можем быть на одной стороне. Она всегда яростно поддерживала Гидеона, но не любила ни Лео, ни его религию. Конечно, она видела, какое влияние приобрел этот священник. Я жестко подавила вспыхнувшее было желание схватить ее за рубаху и прошептать, что меня заставили это сделать против воли – в памяти еще слишком свежи были угрозы Лео.

Йисс зашагала туда, где три моих Клинка неловко жались друг к другу в ожидании своей участи. Ее рука легла на плечо Локлана, а значит, именно он поведет отряд через болото. Мое разбитое вдребезги сердце разбилось снова от его взгляда, брошенного в мою сторону. В нем не было ни отвращения, как у всех остальных, ни даже гнева, недоверия или страха, только надежда. Будь он проклят, Локлан еще верил в меня и считал своим капитаном, и эта преданность оказалась больнее любого презрения, потому что я не могла показать, что высоко ценю ее.

Я смотрела на него как можно равнодушнее, пока он не отвернулся. Нельзя было не заметить мелькнувшее на его лице разочарование.

Не в силах ничего сделать, я вскоре сбежала обратно в свою комнату и принялась мерить ее шагами, пытаясь избавиться от отчаяния. В чем бы ни убедили этих Клинков, я-то видела лагерь дезертиров. Они не предатели, не замышляют напасть на нас или разрушить все, что построил Гидеон. Они всего лишь хотят домой. Я знала, что не должна сомневаться в намерениях людей под командованием Йисс и даже в самой Йисс, но слишком хорошо помнила тот покой, что дал мне Лео. Я считала себя слабой из-за того, что поддалась чарам доминуса Виллиуса. Но если против них не устоял Гидеон, то кто из нас смог бы?

От горячего панического дыхания лицо под маской вспотело, и я развязала завязки, радуясь, что никто этого не увидит.

– Дишива? – На пороге настороженно стояла Лашак. – Или мне следует называть тебя Защитницей Единственного истинного Бога?

– Нет! – не успев подумать, ответила я. – То есть да. Это мое звание, и я с гордостью…

Но она закрыла дверь, подошла ближе и схватила мою почти развязанную маску. Ткань спала с лица, и я встретилась взглядом с Лашак без защиты маски. Чувствуя себя голой и уязвимой, я осознала глубину собственного страха.

– Ну, слава богам, – прошептала Лашак, бросила маску и, взяв мое лицо в ладони. – Я уже начала бояться, что правда тебя потеряла. С чего вдруг ты подыгрываешь этому маленькому куску дерьма, Ди?

– Он перебьет всех моих Клинков и лошадей, если откажусь. Приходится притворяться, чтобы защитить Гидеона, тебя и всех остальных. Мне приходится все это делать. Приходится быть такой.

Лашак шагнула назад и оглядела меня с ног до головы, будто надеялась найти надпись «ложь», и, не найдя ее, прижала дрожащую руку к губам.

– Проклятье, ты не шутишь.

– Не шучу.

– А дезертиры?

– Должны быть уничтожены, или мы все умрем. Мы или они, таков выбор.

– Он же несерьезно…

– Серьезно, Лашак, еще как серьезно. – Я схватила ее за плечи. – Не стоит его недооценивать. Он может читать мысли. Может контролировать их. Он вроде той болезни, распространяющейся у нас на родине, только человек.

– Тогда мы убьем его.

– Я уже убила.

Она снова отстранилась и оглядела меня, и прежде чем успела что-то сказать, я продолжила шепотом:

– Я убила его, Лаш, убила. Прямо перед тем, как вас отправили жечь Мейлян. А когда вернулась…

– Их бог правда его воскрешает?

– Да. Нет. Не знаю. Я не знаю, как, но он воскресает, и его не остановить. И теперь ты тоже в опасности. – Я закрыла лицо ладонями. – Мы все в опасности. Ох, Лаш, он узнает, что я рассказала тебе, и всех убьет. Даже наших лошадей. Мы в таком дерьме. Лучше бы ты не приходила. – Я быстро дышала, слишком быстро, и комната начала кружиться. – Теперь мы все покойники. Что нам делать?

В груди поднималась боль, я не чувствовала ног и только судорожно дышала.

– Ну-ка, успокойся, Дишива. Все хорошо, мы ему не позволим. Давай, дыши глубже и попробуй расслабиться.

Я рухнула на циновки. Перед глазами плыли искры, я дергалась от каждого звука за дверью в полной уверенности, что он уже идет и мы вот-вот умрем. Чувство обреченности было настолько тяжелым, что придавило меня к полу.

– Нет-нет-нет, дыши со мной, Дишива, дыши, – говорила Лашак, опустившись на колени передо мной. – Ты сильная, ты сможешь это пережить. Вдохни и задержи дыхание.

Я попробовала, но воздух вырывался из легких, будто не хотел там оставаться. И я его не винила. Теперь каждый, кто приближался ко мне, подписывал себе смертный приговор.

– Вдохни, – сказала Лашак, растирая мне спину, будто раненой лошади. – Задержи дыхание ровно на секунду и выдыхай, а потом попробуй выдержать две.

– Он идет за нами, Лашак, он убьет тебя, убьет меня, убьет нас всех и…

Она дала мне пощечину, и от неожиданности я вздрогнула и задержала дыхание. Этого хватило, чтобы ослабить напряжение в груди.

– Мы – Клинки и охотимся, – начала Лашак и остановилась набрать воздуха в конце строки, – чтобы ваши руки были чисты, – снова вдох. – Мы – Клинки и убиваем, – вдох, – чтобы ваши души были легки. – Она одобрительно кивнула, когда я вдохнула вместе с ней: – Мы – Клинки и умираем, чтобы вы жили.

Кивнув, она начала снова, и мало-помалу, сосредоточившись на словах и дыхании, я расслабилась, а паника стихла настолько, что я смогла сесть напротив Лашак в сумрачной неосвещенной комнате. Во дворе занимались своими делами ничего не подозревающие левантийцы.

– А теперь давай договоримся, Дишива, – сказала Лашак прежде, чем я успела открыть рот. – Больше никаких извинений. Никаких самобичеваний за то, что подвергла меня опасности. Не ты это делаешь, а он, ясно? Кроме того, я лучше буду в опасности, чем брошу тебя одну.

От ее слов на глаза навернулись слезы. Я тут же решительно их сморгнула, злясь на то, что от плача слюна всегда густеет во рту, словно финиковая паста.

– Ты моя подруга и значишь для меня больше, чем жизнь, понятно? – продолжила Лашак. – Мы с тобой ужасно умные, так что давай решим, что со всем этим делать? И «ничего» – это не ответ.

– Ты должна предупредить дезертиров, – сказав уже слишком много, я решилась на большее. – У них заклинательница лошадей.

Лашак изумленно уставилась на меня.

– Заклинательница лошадей?

– Да. Изгнанная еще раньше нас, но все же заклинательница, и ее помощь может быть неоценима. Мы не можем позволить ей умереть.

– Я могу послать кого-нибудь…

– Нет, ты должна поехать сама.

Она наклонила голову набок, задавая немой вопрос.

– Нельзя рисковать, рассказывая об этом кому-то еще. – Я говорила так тихо, что даже не знала, слышит ли она. – У Лео повсюду глаза и уши. Попросишь кого-то другого, а он может оказаться его приспешником. Это должна быть ты сама. Ты уже в опасности, и, что бы ты ни говорила, я не хочу винить себя в твоей смерти. Нельзя просить о таком подругу.

Она выдохнула и кивнула, сжав губы в мрачную тонкую линию. Я знала, о чем она думает: бросить Клинков – самое страшное бесчестье для капитана. Но там заклинательница, да и опасность, которой подвергнется Лашак, если останется, была безмерной.

Я не сказала, что ей придется остаться с дезертирами. Не было нужды.

– Прости, Дишива.

– Нет, это ты меня прости.

– Мы же избавимся от него? Убьем его? Как следует?

– Обязательно.

Она коротко кивнула и повернулась к двери.

– Лучше мне уйти, пока никто ничего не заподозрил.

– Правильно.

Я не хотела, чтобы она уходила, не хотела оставаться одна, но риск был слишком велик.

– Если сможешь увести Шению или Эси из-под надзора, они проводят тебя, но не представляю, как это сделать…

Я почувствовала, как снова нарастает паника. Лашак схватила меня за руки.

– Серьезно? Ты именно сейчас решила усомниться в моих талантах? Как тебе не стыдно, Дишива э'Яровен.

Я криво улыбнулась в ответ. Мне оставалось только кивнуть и довериться ей. Она оставила меня расхаживать туда-сюда наедине со страхами и паникой, в полной уверенности, что наказание от Лео не заставит себя ждать.

Прошло несколько часов. Армия Йисс вышла через ворота, и впервые за долгое время во дворе стало тихо, я уже начала надеяться, что мне все сошло с рук. Пока не выглянула из двери своей комнаты и не увидела прибитую к противоположной стене маску Бога. Пустые прорези для глаз наблюдали за мной.

Первое предупреждение. И, скорее всего, последнее.

Всю ночь я ходила, пытаясь успокоить нервы. Меня вырвали из прежней жизни, заставив болтаться в том же пространстве, но уже без цели. Мои Клинки собрались ужинать на кухне, но я больше не капитан. Левантийцы сидели вокруг костров во дворе, однако меня там не ждали. И партнера для удовлетворения телесных нужд мне больше не найти. Я осталась одна. Но, что еще хуже, я была одна среди своего народа.

Я не видела выхода. Лео узнал про Лашак, и в следующий раз будут последствия. Но что мне делать? Сидеть и не высовываться, признав поражение?

Сдаваться я не собиралась, и потому зашагала еще быстрее, мечтая найти простой ответ и понимая, что его не существует. Я в любом случае подвергаю опасности жизни людей и лошадей, рискую нашим будущим, но каждый раз, когда я молчу, Лео становится на шаг ближе к полному контролю над нами.

«Больше никаких извинений. Никаких самобичеваний за то, что подвергла меня опасности. Не ты это делаешь, а он, ясно?» – сказала мне Лашак.

Насколько легче было идти в бой. Каждый Клинок знает, что может не вернуться, но это его выбор. А сейчас выбор был только за мной. Бездействие сделает нас рабами. Но тяжесть потерянных жизней падет на мои плечи. На мои весы. И я должна смириться, как мирилась с гибелью Клинков в бою.

Но сначала нужно проверить, как далеко простирается моя свобода, по мнению Лео.