Разделенные

Я аккуратно положил лучень на землю справа от себя. Для меня музыкальные инструменты не были просто способом развлечься. Когда я играл на лучене, то вкладывал в него всю свою душу, все свои чувства… Я относился к нему так, как остальные братья относились к Книге Солнца. Вот только для меня последняя не имела значения.

Лучни-йар буквально светился, явно довольный происходящим. От его внимательного взгляда не укрылось и то, как бережно я относился к лученю.

– Встретимся через семь солнечных восходов, – произнёс Старейшина, обращаясь ко всем, кроме меня.

Меня он едва заметно держал за край одеяния, видимо, чтобы я и не думал куда-то уходить.

Солнечники все как один склонили головы, после чего покинули площадь.

– Вы хотели поговорить со мной? – осведомился я, как только все скрылись в лучедомах.

– Скажи, почему ты так трепетно относишься к музыкальным инструментам? – спросил Лучни-йар с плохо скрываемым любопытством.

– Ну… наверное, потому что через них можно выразить свои чувства, – протянул я, немного удивлённый такому вопросу. – Мне нравится играть на них и заполнять мир чудесными звуками.

– Должно быть, ты слишком много времени проводишь возле Ока15. Смертные тоже любят выражать чувства через музыку.

Мои брови невольно сдвинулись к переносице, хмуря лицо. Почему член Сияющей Общины произнёс это с такой печалью?

– Разве это запрещено? – взволнованно спросил я, вглядываясь в его лицо.

– Нет, но это не желательно, – качнув головой, ответил Лучни-йар. – Видишь ли, тот мир отличен от нашего, и смертные, что населяют его, живут по совершенно иным законам. Ты не должен равняться на них.

Я не равнялся. Но мне нравилась их свобода. Свобода выбора. Конечно, я никому об этом не говорил, но я немного завидовал смертным. Они сами могли решить куда ходить, как жить, с кем общаться… а нам же, солнечникам, воспрещено даже думать о том, чтобы нарушить законы, прописанные в Книге Солнца.

Я догадывался, почему Старейшина завёл этот разговор. Моё нахождение рядом с Оком тревожило моего сольхана, наверное, он попросил его поговорить со мной.

В том мире часто звучала музыка, и зачастую она выражала разные эмоции: радость, восторг, грусть, ненависть. Последние два чувства были под запретом для нас, но я и не желал их испытывать.

Из всего того, что чувствовали люди, я больше всего хотел познать, что такое любовь… Хотел узнать, почему музыка, передающая это чувство настолько прекрасна?

– Лучезар.

Голос Старейшины вырвал меня из моих мыслей, возвращая в реальность.

– Не ходи больше к Оку, обещай мне.

Я лишь пожал плечами и, склонив голову в знак уважения, покинул площадь. Конечно, я не мог этого пообещать.

Око – так мы называем небольшое круглое озеро, вот только в нём не отражается вечно голубое небо. Заглянув в него, мы можем видеть мир, в который ушёл наш прародитель.

Когда Солнце покидал нас, он создал это место, дабы мы не чувствовали себя покинутыми и могли видеть, ради чего он оставил нас.

Однако, редко кто из солнечников приближался к Оку – оно вселяло страх, многим казалось, что если подойти слишком близко, то чужой мир может просто-напросто поглотить.

Старейшины относились к Оку с почтением. К слову, они проявляли уважение ко всему, что создал наш прародитель – будь то лучодэ или лучедома.

Весь наш мир был создан нашим заботливым отцом.

Уже на следующий восход просьба Лучни-йара была забыта, и я, едва проснувшись, направился в свое излюбленное место, предварительно умывшись, зачерпнув ладонью воду из небольшого ручья, что протекал вблизи моего лучедома.

Попил воду из озера – с которого Старейшины строго-настрого велели только пить, и ничего более.

По пути оторвал с куста несколько миберей,16 и, закинув в рот, слегка поморщился, когда на язык попал кисловатый сок. Мне они не нравились, но с момента последнего приема пищи прошло достаточно много времени, если и дальше пренебрегать питанием, можно лишиться сил.

Вздохнув, я с тоской подумал о том, что не отказался бы сейчас съесть парочку Яграз17, но те находились ближе к Сияющей Общине.

Видно, я встал раньше всех, ибо по пути мне попались лишь пара братьев, которые махали мне руками в знак приветствия. Дойдя до Ока, я уселся на самом его краю и посмотрел в безмятежную гладь озера.

Моему взору предстали высокие дома серого оттенка. Везде что-то светилось, моргало, дребезжало. Гул множества голосов отразился в моей голове, но я не отпрянул назад, как делали все солнечники. Я уже привык к этому.

Мне всегда было чудно видеть смертных – которых наш прародитель называл людьми – держащихся за руки. Да, бывало, мы с братьями тоже хватались друг за друга, но только во время игр, а люди… они просто шли, гуляли и при этом о чём-то мило беседовали.

Я досадливо цокнул языком. Из-за множества голосов мне было тяжело определить, о чём говорят те, кто привлёк моё внимание.

В отличие от нас – сыновей Солнца – люди выглядели совершенно по-разному, и одевались тоже совершенно иначе.

Наиболее похожими на солнечников были смертные мужчины, вот только я не понимал, почему у многих из них есть смертная женщина.

Судя по описаниям и рассказам Старейшин, на женщин были похожи лунницы – дочери Луны. Но они прекрасно обходились без нас, а мы без них. Да и если верить этим историям, нам было категорически нельзя встречаться.

В который раз я почувствовал зависть, ведь несмотря на различия, смертные могли проводить время вместе.

Порой они делали и более странные вещи, которые по моему мнению не поддавались никакой логике, но эти действия делали их счастливыми, и я невольно стал замечать, что тоже хочу попробовать…

Люди соприкасались друг с другом губами, обнимались, гладили по голове… Я не мог вспомнить ничего подобного среди солнечников. Да, бывало, сольханы проводили руками по головам своих подопечных. Но они скорее взлохмачивали им волосы, а не гладили.

Ничего из этого не было в нашем мире.

А ещё я видел низких смертных.

Первый раз, когда я увидел их, испытал множество чувств, самым сильным из которых было удивление. После нескольких восходов наблюдения я понял, что это дети смертных.

Как оказалось, они сначала рождались маленькими, после росли, а потом старели и умирали.

Течение жизни и вечный покой был недоступен нам. Мы рождались из слёз нашего прародителя, и я не помнил себя ниже ростом, я всегда помнил себя таким.

Точно так же, как мы были лишены возможности видоизменятся, мы были не способны умереть. Правда, конечно, Старейшины рассказывали, что если кто-то из нас проведет на территории диких земель слишком много времени – рискует окоченеть и замереть до того, пока оставшуюся энергию не заберет прародитель, если таковая останется. Мы, как потомки Солнца, гасли во тьме. Пожалуй, это можно было бы назвать смертью, ведь это явно не жизнь.

Я слышал, что за всё время нашего существования здесь было несколько случаев, когда солнечников подвергали окоченению в темноте в качестве наказания за нарушения закона.

Но несмотря на это, я всё равно желал нарушать правила.

После того как минуют тысяча солнц, наш прародитель забирает к себе своих сыновей. Они лишаются своей физической оболочки, которая тает и, стекая, впитывается в землю. От солнечника остается длинный сгусток солнечной энергии, он устремляется ввысь и сливается со светом и телом своего отца.

Это мы тоже не могли назвать смертью, ибо, слившись с Солнцем, мы могли покинуть наш мир и отправится с ним в мир смертных, где могли наблюдать за течением жизни.

Я не знал, что именно чувствовали братья, сливаясь с отцом, но на их лицах всегда было благоговейное выражение, а в глазах светилось счастье и радость, словно они получили ценную награду.

Не стоит врать себе и другим – я бы не хотел воссоединиться с Солнцем. Причин было несколько: первая – я не смогу делать то, что хочет моя душа, ведь окажусь привязанным к отцу. Второе – я бы больше предпочел остаться один, нежели барахтаться в извечном свете вместе со своими братьями.

Я оторвался от созерцания глади Ока, лишь когда почувствовал, как на моё плечо опустилась чья-то рука. Вздрогнув и подняв голову, я увидел своего сольхана и плескающееся в его глазах неодобрение.

– Лучехей,18 – произнёс он таким голосом, словно я сделал что-то непозволительное.

– Лучехей, – ответил я и отвёл взгляд в сторону. – Ты сердишься на меня?

– А ты как думаешь? – Солнцесвет обошёл меня и, присев рядом, заглянул в Око. – Всё это влияет на твои мысли, ты не должен наблюдать за смертными.

– Но наш прародитель ведь создал это место как раз для того, чтобы мы наблюдали за ними! – воскликнул я.

– Нет, – отрицательно качнул головой брат. – Он сделал Око, чтобы мы видели, в какой мир он отправился, и знали, что он нас не бросил, а просто помогает более слабым созданиям, чей срок жизни ограничен.

– Нигде не прописано, что нельзя смотреть на жизнь смертных, – мои пальцы непроизвольно сжались в кулаки.

Как? Вот как объяснить сольхану, что мне жизненно необходимо здесь быть! Я чужой среди своих, мои братья меня не понимают, я не могу найти с ними общих тем для разговора…

Зато я чувствовал, что люди, хоть отдаленно, но похожи на меня. Своими мечтами, стремлениями, поступками…

– Прошу тебя, не появляйся здесь больше, – в голосе брата было столько печали, что я не решился возразить.

Я не знал, что говорили обо мне Старейшины, что отвечал им мой сольхан. Он всегда заботился обо мне, сколько я себя помню и мне хотелось поблагодарить его за старания и поддержку.

– Я буду реже сюда ходить, – проговорил я. – Но я не могу не появляться здесь вовсе, мне… это нужно, пойми. Обещаю, что не буду подолгу смотреть в Око, но не запрещай мне здесь быть.

Мои глаза вдруг стали влажными.

Я поднял руку и провёл пальцами по щеке. Что это за влага такая? Стоило мне подумать об этом как я вспомнил. Я видел, как из глаз смертных лилась влага, они называли это слезами. Проводя ладонью по глазам, чтобы мой сольхан не заметил слёз, я притворно улыбнулся ему и решил, что лучше всего сейчас будет просто уйти. Забраться в свой лучовник и просидеть в нём до самого следующего восхода.

Глава 2. Лунолика

Луна – Великое Светило,

Раз в год приходит к нам

С другого мира.

При её виде я робею,

А кожа на щеках темнеет.

Я знаю – для неё все равны,

Но чувствую себя отвратно.

Не принимают меня сёстры,

Считают странной и другой.

Я – как неполная слеза,

Но разве в том моя вина?..

В этот лунный восход я, как обычно, сидела в самом дальнем углу лунодома19, пытаясь спастись от звуков, что вторгались ко мне снаружи. Мне не нравилось слышать веселые голоса ширеле20. Когда они звучали слишком громко, я закрывала уши ладонями и сосредотачивала свое внимание на песочных часах, которые неизменно отсчитывали каждые пять лунут21.

С самого рождения девяносто лун назад я не вписывалась в общество моих сестёр, а потому большую часть времени проводила в одиночестве.

Мне было страшно приходить в этот мир. Едва я открыла глаза – увидела собравшихся вокруг меня сестёр. Они нараспев повторяли моё имя и тянули ко мне свои руки.

Я тогда очень сильно испугалась и громко закричала. Большинство сестёр отпрянули от меня, и по сей день они не желают со мной общаться.

Да мне и не нужно этого, мне нравится быть одной… или я просто убедила себя в этом?

Порой, когда я смотрю на своих младших сестёр, моё сердце колет обида, а душа словно начинает трепыхаться в теле, желая присоединиться к ним. Но я знаю, что они не будут мне рады, знаю, что с моим появлением улыбки на их лицах померкнут, и я остаюсь сидеть в своем лунодоме.

Мне до сих пор не понятно почему меня сторонятся. Моя шилэнис22 как-то сказала мне, что это всё из-за того моего крика, мол, никто и никогда так не реагировал, а потому меня считают другой… Лунницы хоть и любопытны, но стараются избегать непознанного. Я для них чужая.

Прошло совсем мало времени после моего рождения, как я попросила выделить мне отдельный лунодом. Я не хотела жить вместе с теми, чьи веселые разговоры затихали, стоило мне подойти к ним. Ширеле начинали рассказывать страшные истории о Горящих Землях23, которые слышали от Старейшин, и это очень сильно меня пугало.

Я совру, если скажу, что не чувствовала того, что они искренне хотят, чтобы я покинула их лунодом, а потому специально поднимали страшащие меня темы.

Мою шилэнис волновало моё будущее, в то время как мне самой было абсолютно всё равно. Разве спустя время я смогу стать другой? Неужели через десяток лун мои сёстры поменяют ко мне отношение?

Конечно, нет.

Даже думать о подобном было бы смешно, поэтому я не думала, а просто примирилась с судьбой, которую уготовила мне моя прародительница.

Последняя песчинка скатилась по гладким бокам песочных часов – прошло пять лунут. Я медленно потянулась к ним, чтобы перевернуть и начать отсчет заново. Но мне помешали.

– Лунгрет24, Лунолика, – ко мне бесцеремонно вторглась моя шилэнис и, уперев руки в бока, поинтересовалась. – Открывает ли ночь новые грани твоего существования?25

Я перевела на неё взгляд и в который раз подивилась тому, какой у неё красивый оттенок кожи – тёмно-серый с синим переливом. Яркие голубые глаза смотрелись очень контрастно, обрамленные густыми чёрными ресницами. И хотя глаза у меня были похожего цвета, и ресницы тоже были тёмными, тон моей кожи был самым обычным – голубоватым, довольно светлым. Я даже иногда завидовала тому, какая необычная и красивая кожа у моей шилэнис.

– Лунгрет, Лунайра, – ответила я, видя в её радужках плохо скрываемоё недовольство. – Ночь открывает для меня новые грани сущности, наполняя моё существование светом26.

– Тогда почему ты проводишь ночи, находясь здесь?

Её звонкий голос задрожал, выдавая сильное волнение, но я не могла против собственной воли пойти к другим ширеле ради спокойствия Лунайры.

– Прости меня, – это всё, что я смогла выдавить из себя.

– Это совсем никуда не годится! – Лунайра присела рядом со мной и, задержав взгляд на песочных часах, добавила. – Ты не можешь всю жизнь просидеть в лунодоме. Наша прародительница даровала тебе жизнь не для того, чтобы ты сидела одна.

– Может ей и вовсе не нужно было даровать мне эту жизнь? – мои плечи дрогнули. – Меня все сторонятся, а я никак не могу это исправить. Не могу притворяться, что мне комфортно с ними… Они прекрасно знают, как мне страшно, но продолжают пугать меня своими историями, а после обсуждают меня и смеются! Лучше уж я буду находиться в лунодоме.

– Милая, – Лунайра склонила свою голову так, что пряди её тёмных волос почти закрыли её лицо. – Старейшины озабочены твоим состоянием, не далёк тот лунный восход, когда они могут запретить тебе жить отдельно, и тогда ты вернёшься в общий лунодом. Разве тогда тебе станет легче? Ведь ты стремилась покинуть его. Они не станут прибегать к этому, только если ты перестанешь здесь проводить луны, выходя лишь для того, чтобы взять пищи.

– Я не смогу вести с ними разговоры, – вздохнула я и бессознательно обхватила себя за плечи. – Не хочу находиться в обществе ширеле.

– Тебе не обязательно быть с ними, ты можешь находиться со мной или с другими шилэнис, – предложила Лунайра, и мне показалось, если я не соглашусь, она просто расплачется.

– С тобой я согласна проводить лунные восходы вне лунодома, – помолчав с минуту, ответила я, и после моих слов прекрасное лицо Лунайры разгладилось, а губы растянулись в счастливой улыбке.

Я согласилась на это лишь из-за неё. Так вышло, что одна из самых беспокойных и чутких лунниц стала единственной, кому действительно было до меня дело. Старейшины же, хоть и проявляли некую заботу, на самом деле лишь придерживались правил.

Им не нравилось, что я выделяюсь среди всех остальных, и они боялись, что моё поведение посеет смуту в их привычный уклад жизни. Но я бы не стала о подобном переживать, ведь никто из ширеле не стремился быть на меня похожим.

Моя закрытая, боязливая натура лишь потешала их, не более. Я никак не могла на что-то повлиять, а уж тем более изменить то, что существует уже тысячи лун. Но свои мысли не вложишь в чужую голову, и мне пришлось покинуть свое укромное местечко, крепко обхватив ладонь Лунайры, дабы члены Лунной Общины видели и думали, что я наконец-то стала вести себя как все.

Я никогда не нарушала законы, мне даже помыслить о подобном было страшно, но старшие сёстры первые луны моей жизни безустанно следили за мной, как будто я в любой момент могла нарушить правила и показать дурной пример остальным.

К слову, эти остальные, которые родились чуть раньше меня, были полностью поглощены изучением поселения и не стали бы обращать внимание на мои действия.

Лунайра, крепко обхватив мои пальцы, повела меня в середину поселения.

Там у нас находилась большая круглая площадка для танцев, посередине которой были лунные часы. По ним мы определяли, сколько прошло лучасов27.

Я покорно шла за своей шилэнис, низко опустив голову и смотря себе под ноги.

Серый песок приятно холодил ступни, а местами попадающаяся тёмная трава – щекотала. Место, в котором мы жили, было воистину красивым, и я хотела бы проводить свое время, созерцая пространство. Особенно мне нравились древа, на которых росли сияйя28 – светящиеся, светло-фиолетовые плоды.

Я слегка подняла голову, чтобы посмотреть на лунодома – все они были созданы из того же песка, что был у нас под ногами. Плавные, изящные линии, по которым нежно струился бледный свет клона Луны.

На стенах красовались узоры, напоминающие лунные фазы и звёздное небо. Отверстия, служившие для нас входом, были выполнены в форме изогнутых линий, напоминающих звёзды. Точно такую же форму имели и оклуны29. Прохлада ночи окутала меня, отгоняя прочь тревоги, и вот я, уже позабыв о тяготах, что поселились в моей душе, смело шла вперёд.

Однако, продлилось это недолго.

Стоило ширеле заметить моё появление, как до моих ушей стали доносится их нелестные слова:

– Смотрите, опять наша трусишка пожаловала.

– Решила всё-таки вылезти из своего лунодома.

– Считает себя особенной, раз живёт отдельно, а на самом деле ничего выдающегося в ней нет.

– Да, с ней даже поговорить не о чем…

– Не слушай их, – мягко произнесла Лунайра, уводя меня дальше от младших сестёр. – Думай о чём-нибудь приятном.

– О чём же?

– К примеру, о нашем лунном танце, – моя шилэнис вдруг поцеловала мою макушку и приобняла за плечи. – Давай поучимся? Я ни разу не видела, чтобы ты танцевала.

Я кивнула, не желая говорить Лунайре о том, что я в тайне училась танцевать. Когда я проводила ночи в своем лунодоме, мне нечем было заняться, и я тайком подглядывала за учениями ширеле, которые будто специально танцевали вблизи, дабы показать мне, какая между нами пропасть. Они сами не ведали, что помогали мне постигать искусство танца.

Моя шилэнис провела меня в центр каменной площади, и я мельком посмотрела на лунные часы – прошло уже семь лучасов с восхода клона Луны. Я посмотрела на Лунайру, которая встала впереди меня, изящно выставив вперёд правую ногу и сложив руки в красивом жесте. Я не могла перестать восхищаться ею и в глубине души желала быть похожей, но понимала, что вряд ли когда-нибудь у меня получится.

Она сделала лёгкий шаг в мою сторону, затем плавный поворот, шаг назад, снова поворот… лицо Лунайры озаряла улыбка, которая казалась мне ярче света нашей прародительницы.

Я встала в ту же позу и повторила движения.

Моя шилэнис довольно кивнула, проговорив, что для первого раза у меня получается замечательно.

Лунный танец состоял из плавных движений, чередования поворотов и изящных взмахов рук. Когда танцевали несколько лунниц, они образовывали круг – зрелище воистину прекрасное. Казалось, будто сами звёзды спустились вниз.

Во лбу у многих сияли луны, полулуны30 и звёзды. У меня самой сверкала полулуна.

Мы танцевали под музыку ветра, шелест сверкающих в ночи листьев деревьев. Никто и не собирался брать в руки лунную флейту. Все, кто находился поблизости, молча наблюдали за нами. И пусть мне было не по себе от этих взглядов, я старалась отрешиться от всего, думая только о движениях.

Не знаю, сколько прошло лунут, но, когда мы прекратили танцевать, моё сердце билось учащенно, а мне самой, казалось, не хватало воздуха. Я никогда ещё не танцевала так долго. Лунайра смотрела на меня пытливым взглядом, кажется, она догадалась, что я в тайне училась танцевать.

В отличии от меня, шилэнис дышала ровно, не выказывая и толики усталости.

– Это было так красиво, – Лунайра приблизилась ко мне. – Места в твоём лунодоме достаточно, чтобы исполнять движения лунного танца.

– Не говори об этом, – попросив, потупила свой взор.

– О чём? – спросила та, заговорщицки прищурившись. – У тебя талант. Ты очень способная, с первого раза смогла выполнить все движения!

Я с благодарностью взглянула в глаза шилэнис, думая о том, как мне с ней повезло.

– Чудный танец, – внезапно подошедшая Астра, заставила меня вздрогнуть. – Весьма неплохо для такой, как ты.

Я невольно метнулась к Лунайре и спряталась ей за спину. Колючка – именно так называли высокомерную лунницу ширеле, с которыми я раньше жила. Это имя как нельзя кстати отражало её характер.

– Да, она у меня очень способная, – невозмутимо произнесла моя шилэнис, спокойно смотря той в глаза.

– Ты никогда не жалела о том, что тебе досталась именно она? – вдруг спросила Астра, пренебрежительно взмахнув рукой. – Это же ужасно! Все шилэнис вместе с ширеле проводят ночи, познают мир, танцуют, в то время как она, – Колючка притворно вздохнула, – предпочитает одиночество.

– Я довольна своей ширеле, – лунница полуобернулась, и я увидела в её глазах нежность. – Я счастлива, что меня выбрали быть шилэнис для неё, мне достался особенный лучик Луны.

Мои голубые щёки в миг потемнели от смущения и переполняющих меня чувств.

– Отрадно слышать, – Астра негромко фыркнула, что говорило об обратном. – Что ж, увидимся позже.

Когда Колючка скрылась из виду, я облегчённо вздохнула. Мне совсем не нравилось находиться с ней рядом. Казалось, лунница ненавидит меня всеми фибрами своей души, хотя я ничего плохого той не делала, да и говорили мы очень мало.

– Ты особенная, – зачем-то сказала мне Лунайра, словно пыталась уверить в этом не только меня, но и саму себя. – Вижу, ты устала, давай я тебя провожу в твой лунодом?

***

Луночасы длились невыносимо долго. После того, как моя шилэнис ушла, я стала смотреть в оклун, наблюдая за совсем юными ширеле. Они родились из слёз Луны всего двадцать лун назад.

Красивые лёгкие платья разных оттенков синего развевались на ветру. Я оперлась локтем на оклун и положила на ладонь подбородок, всматриваясь вдаль.

– Сегодня Старейшина будет нам рассказывать о Горящих Землях! –   услышала я писклявый голос одной из ширеле. По моей коже пробежали мурашки, а в голове ожили непрошенные воспоминания. Они были настолько живы, словно я только вчера была возле Лунной Общины и слушала рассказ Веллы – лунницы с белыми волосами, голубыми глазами и таинственным голосом. Её речь ярко выделялась среди остальных Старейшин. Казалась, она старше их во много раз и знает то, что недоступно более никому.

Велла тогда поведала мне о крае, что мы, дочери Луны, прозвали Горящими Землями. Та территория не знает покоя ночи и умиротворения лунного света. Она вся озарена сиянием Солнца, который без зазрения совести прожигает землю.

Велла так же говорила, что там живут потомки горячего светила, которых мы зовем дикарями.

А как иначе? Мы – миролюбивы и спокойны, в то время как они буйные и нетерпеливые. В моём воображении дикари представлялись с огненными волосами и безумным взором.

Горящие Земли таили в себе опасность для нашего народа, и дело было не только в тех, кто их населял. Горячий воздух обжигал нашу кожу, а який свет дезориентировал.

Я мотнула головой, отгоняя воспоминания. Как хорошо, что граница дня и ночи находится так далеко. Я не хотела бы даже издалека лицезреть её. Однако, у судьбы были свои соображения на этот счет. После того как минуло пять лучасов, ко мне пришла Астра.

Я, совсем не ожидавшая её увидеть, замерла в недоумении, не зная, что сказать. Колючка смотрела на меня враждебно, а в её зрачках таилась усмешка. Она всегда меня презирала.

– Слушай, стесняшка, – начала она. – Мы тут подумали и решили, что тебе надо помочь!

– Мне не нужна помощь, – я отрицательно мотнула головой, сдерживаясь, чтобы не сказать «тем более ваша».

– Это ты так думаешь, – отмахнулась Астра. – Твоя шилэнис права, у тебя талант. Негоже тебе целыми ночами сидеть в лунодоме, пора познавать сей мир!