Сатурналии

82

Ad loc.: «Когда Симмах еще говорил и, как казалось, многое еще намеревался сказать, Авиен, перебив его, как это обыкновенно бывает в застольных разговорах, сказал…».

83

Ad loc.: «…Претекстат, видя Авиена, нашептывающего что-то Евстафию, говорит: “Отчего бы тебе, Евстафий, не оказать поддержки застенчивому и доброму юноше Авиену и самому не объявить нам то, что он шепчет…”».

84

Ad loc. [2]: «Авиен спрашивает: “Если мы, как это необходимо, согласны в том, что Вергилий был оратором, я хочу, чтобы ты, превосходнейший из учителей, сказал мне следующее: если кто-нибудь захотел бы следовать искусству речи, то больше преуспел бы в этом благодаря Вергилию или Цицерону?”…»; [6]: «Авиен ответил: “Я хотел бы, чтобы ты со всей ясностью показал мне эти различия [в красноречии] на примере [отдельных] лиц…”».

85

Ad loc.: «Авиен сказал: “Прошу, Евстафий, продолжай исследовать все, что он извлек из Гомера”…».

86

Ad loc.: «Авиен добавил: “Всех вас, ученейшие из ученейших, кто здесь присутствует, я просил бы о том, чтобы из уважения к вам Евстафий вдохновился открыть то, что немногим ранее он сказал об остроте”…».

87

См. также Davies (1969), р. 8–9; Flamant (1977), р. 77–78.

88

См. Dill (1899), р. 14; Davies (1969), р. 7–8; Flamant (1977), р. 58–65.

89

См. Hier. Ер. 107, 1.

90

См. Willis (ed. Macr. [1963]), p. 8; 12 sqq.

91

См. Prosopogr., vol. 1, p. 38–39.

92

См. CIL VI, 379Ia, 379Ib, 36959; ChastaGnol (1962), p. 233–236.

93

Cm. Rut. Nam., De red. suo I, 167–176; 466–474.

94

Ad loc.: «…Аврелий Симмах и Цецина Альбин, весьма схожие… по возрасту… привычкам и увлечениям…».

95

См. Davies (1969), р. 10; Flamant (1977), р. 70–71.

96

Пер. Е.В. Дарк, Μ.Л. Хорькова.

97

Ad loc.: «Следовательно, – вступает Евсевий, – придется мне с тобой вести беседу, Дисарий, о [том] возрасте, в дверь которого мы оба почти уже стучимся…».

98

См. Glover (1901), р. 175; Davies (1969), р. 11–13; Flamant (1977), р. 74–75.

99

Ad loc.: «…все ужаснулись [словам Евангела…]».

100

Ad loc.: «Хмурое выражение лиц большинства сидящих являло, что прибытие Евангела мешает хорошему проведению досуга и мало приличествует мирному собранию. Ведь он был человеком язвительно-насмешливым, с дерзко-нахальной речью, наглым и пренебрегающим неприязнью, которую вызывал по отношению к себе своими словами, повсюду сеющими ненависть, так как не выбирал выражений…».

101

Ad loc.: «Евангел прерывает продолжающееся обсуждение и говорит: “Я [тоже] потревожу нашего Дисария, даже если он будет удовлетворять спрашивающего теми своими маленькими и подобными капелькам ответами…”».

102

Ad loc.: «Между тем Евангел, ненавистник славы греков и насмешник, говорит: “Пусть-ка они сотворят то, что среди вас отвергается как проявление болтливости. Отчего же мне [тогда] не пожелать поскорее узнать от вас, если что-нибудь в этом понимает ваша мудрость, яйцо ли прежде существовало или курица?”»

103

Ad loc.: «Между тем Евангел говорит: “…когда бывает беседа о божественном, вы стремитесь к тому, чтобы по каждому отдельно [божеству] призывать в свидетели нашего Мантуанца, а не к тому, чтобы она происходила, как думается, с обсуждением [его высказываний]”».

104

Подобное отношение просматривается в его словах к Претекстату (I, 11, 1): «При всем блеске дарования и красноречия нашего Претекстата, я не в состоянии вынести того, что он в предыдущей речи пожелал предписать ради почитания некоего бога: чтобы рабы обедали вместе с господами, как если бы, право, боги заботились о рабах, или какой-нибудь разумный человек допустил бы оскорбление своего дома столь мерзким обществом. Или теперь вот он пытается приписать Сигилляриям, которые своими глиняными фигурками доставляют забаву все еще ползающим детям, служение богопочитанию и, поскольку он считается первым из набожных людей, примешивает сюда уже кое-что и от суеверия».

105

Отношение сенаторской оппозиции к христианству во время жизни Претекстата отражено в словах Фурия Альбина (III, 14, 2: «Если мы рассудительны, мы всегда должны почитать древность»). В этой связи интересна фраза Аммиана Марцеллина, описывающего отношение императора Юлиана к деятельности Константина (Res gest. XXI, 10, 8): «Тогда же Юлиан потревожил память Константина, обличая в нем любителя новшеств и разрушителя старых законов и древних обычаев…».

106

Макробий мог просматривать письма Симмаха после их издания Квинтом Фабием Симмахом или же имел к ним непосредственный доступ еще до издания, через самого Квинта Фабия, будучи с ним в дружеских отношениях.

107

См. Symm., Ер. VI, 7.

108

См. Symm., Ер. III, 37.

109

См. Symm., Ер. II, 39: «…philosophus vita atque eruditione praecipuus…»; Idem, Ep. III, 37: «…amicissimus vir… inter professores medendi summatem iure obtinet locum…».

110

Имеется одно, весьма учтивое письмо (VIII, 60) Симмаха, которое, возможно, адресовано Сервию. Если это так, то Сервий мог лишь претендовать на то, чтобы быть членом кружка Претекстата. См. Matthews (1990), р. 371 (n. 3).

111

Возможно, Авиен уже родился к концу жизни Претекстата, но, будучи ребенком, не мог с ним беседовать.

112

См. Cameron (1966), р. 29–30; Matthews (1990), р. 371–373. Подобный анахронизм можно рассматривать как традиционный литературный прием. Ср. анахронизм у Платона, о котором упоминает Макробий (см. ниже).

113

Время творческой активности Сервия остается неизвестным. Вероятно, Сервий писал свои комментарии между 395–410 гг., хотя возможна и более поздняя датировка. См. Georgii (1912), р. 518–526.

114

В отношении того, кто из авторов написал свое произведение раньше – Макробий, включивший Авиена в число участников Сатурналий, или Авиен, посвятивший ему свои Басни – можно лишь гадать. Скорее всего, первым был Макробий, который мог знать о том, чтó пишет Авиен. Отсюда в его Сатурналиях возникает образ Авиена – рассказчика смешных историй. Возможно, Макробий включил поэта в число участников своего сочинения из дружеских побуждений и авансом. Авиен же некоторое время спустя (после выхода Сатурналий) «возвращает» долг Макробию, называя его авторитетом в обоих жанрах – в стихах и в прозе. В этой связи можно указать на аналогичную ситуацию. Так, Цицерон сделал Варрона участником трактата Учение академиков (см. Cic., Acad., Praef.) после того, как услышал, что получит посвящение от него в сочинении О латинском языке (см. Cic., Ер. DCXXXI ad Att. XIII, 12, 3 [p. п. – т. 3, c. 167]; Idem, Ep. DCXXXII – DCXXXVII [p. п. – т. 3, c. 168–173].

115

В таком ракурсе можно обратить внимание и на Застольные беседы Плутарха, и на Аттические ночи Авла Геллия. См. Courcelle: (1943), р. 9–16. См. также Приложение 6.

116

См. Athen., Deipn. II, 58 в (II, 51, 7 [Kaebel]): …ὁ τῶν δειπνῶν ταµίας… распорядитель пира. Ср. Претекстат – rex mensae (Sat. II, 1, 3).

117

См. Cameron (1966), p. 28–29.

118

Ibid., p. 29 (n. 37).

119

Перечень корреспондентов Симмаха, сгруппированных по их религиозным верованиям, дал J. McGeachy (см. McGeachy [1949], р. 226 [n. 25]).

120

Если допустить, что Макробий был современником К.А. Симмаха, то тогда именно ему должна быть посвящена Макробиева работа О глаголах. В таком случае еще более удивительно то, что Симмах не отреагировал и на это.

121

См. Seeck (1883), р. lх; Уколова (1992), с. 26–27.

122

Напр., Cic., De nat. deor.; Tac., De orat.

123

Действующими лицами диалога О государстве Цицерон сделал людей, которые к его времени уже умерли. Напротив, в диалоге О природе богов действующими лицами Цицерон избрал своих живых современников. Характерно, что Цицерон при этом не смешивает «мертвых» и «живых». См. Ciс., Ер. DCXXXVI ad Att. XIII, 19, 3 (p. п. – т. 3, c. 171): «…ведь я решил не включать в диалог никого из тех, кто жив» (пер. В.О. Горенштейна).

124

В этом Макробий следует Цицерону, который в трактате О государстве описал тот круг людей и то время, которое считал идеальным, но безвозвратно ушедшим.

125

Cм. Hier., Eр. CVII.

126

См. Symm., Eр. VI, 7.

127

См. выше, с. XXII–XXIV.

128

См. выше, с. xx.

129

См. Macr., Sat. I, 6, 4.

130

См. Macr., Sat. VI, 10, 1.

131

В 384 г. Сервию могло быть не более 20 лет. Авиен, скорее всего, в это время еще не родился или же был младенцем. Следовательно, Сервий является старшим современником Макробия, а Авиен был его ровесником.

132

См. также: Jan ([ed. Macr.] 1848), р. xv-xxii; Davies (1969), p. 2–4; 13–17; Уколова (1988), c. 50–56; Она же (1989a), c. 173–192; Она же (1992), с. 59–64; Лосев (1992а), с. 141–144.

133

Имеется в виду обсуждение грамматических форм и ссылка на упоминание Цезаря об «аналогии» (1, 5, 2) – ср. также: Gel., Noct. Att. XIX, 8; Quint., Inst. orat. VIII, 3. См. также: Hardie (1903), p. 279.

134

В Предисловии (2) к Сатурналиям Макробий заявляет о своей некомпетентности судить о грамматических формах, поскольку он – человек, «рожденный под чужим небом». Возможно, это ложная скромность. Если Феодосий, которому посвящены Басни Авиена, является Макробием Феодосием и автором Сатурналий, то Авиен в Предисловии к Басням хвалит его за мастерство в латинском и греческом языках (см. выше, с. XXV.). См. Davies (1969), р. 13 (n. 33).

135

Знание такого рода было необходимо для понимания поэзии. Ср. Quint., Inst. orat. I, 4, 4.

136

E. g., religiosus (III, 3, 8); delubrum (III, 4, 2).

137

Ср. Quint., Inst. orat. VI, 2, 8: «…πάθος, quod nos vertentes recte ас proprie adfectum dicimus…».

138

Речь Юноны в Энеиде (VII, 293–320).

139

Ср. Sat. I, 24, 5. К обсуждению текста Цицерона Макробий обращается в Комментарии на ‘Сон Сципиона’. Возможно, это дополнительное свидетельство в пользу того, что Сатурналии были написаны раньше Комментария.

140

См. Приложение 6.

141

См. Миллер (1963), с. 294–295. См. также Приложение 4.

142

См. начальные строки I и III эклог: «Титир, ты, что лежишь под покровом ветвистого бука…» и «Молви, Дамет: кого это стадо? ужель Мелибея? – Нет, ибо дал его мне Эгон: это стадо Эгона». В первом случае пародист обыгрывает выражение «под покровом бука» (sub tegmine fagi), во втором – простонародную форму: «кого это стадо», вместо: «чье это стадо» (cuium pecus вместо cuius pecus). – Примеч. (ad loc.) M.Л. Гаспарова.

143

См. Verg., Georg. I, 299. Ср. HES., Op. et dies 39.

144

Заимствование понималось в древности весьма широко: так, IV книга Энеиды считалась заимствованием у Аполлония Родосского по той причине, что описание любовной страсти Дидоны напоминало описание страсти Медеи в Аргонавтике. –  Примеч. (ad loc.) М.Л. Гаспарова.

145

Цит. по: Светоний, О поэтах: Вергилий 43–46, пер. Μ.Л. Гаспарова; см. также: Davies (1969), р. 18.

146

См. Davies (1969), р. 18, со ссылкой на: Nettleship (1898).

147

См. Hor., Ер. II, 1 (ad Aug.), 161–168: «Римлянин острый свой ум обратил к сочинениям греков // Поздно; и лишь после войн с Карфагеном искать он спокойно // Начал, что пользы приносят Софокл и Феспис с Эсхилом; // Даже попробовал дать перевод он их сочинений, // Даже остался доволен собой: возвышенный, пылкий, // Чует трагический дух, и счастлив и смел он довольно, // Но неразумно боится отделки, считая постыдной» (пер. Н. Гинцбурга).

148

П. Дэвис (см. Davies [1969], р. 18) замечает, что Катулл, вероятно, был единственным латинским поэтом, который о себе мог бы сказать: «Я не создаю ничего, кроме песен, потому что в этом мое предназначение».

149

Пер. С. Ошерова.

150

См. Davies (1969), р. 18–19.

151

См. Арр. Verg.: Catal. V, 1–14. См. также: Mooney [tr.] (1916), ad loc.

152

Пер. С. Ошерова.

153

О Марке Эпидии см. у Светония (De gramm. et rhet. 28): «Марк Эпидий… открыл риторическую школу и обучал в числе прочих Марка Антония и Августа» (пер. Μ.Л. Гаспарова).

154

См. Davies (1969), р. 19, со ссылкой на: Garrod (1952), р. xxxvii. См. также Приложение 5.

155

См. выше, с. XXXII.

156

Вероятно, Вергилий мог наблюдать за пчелами в детстве. Об этом свидетельствуют слова Светония (De poet.: Verg. 1) о занятиях его отца: «Публий Вергилий Марон, мантуанец, происходил от самых скромных родителей… отца его некоторые считают ремесленником-горшечником; по мнению же большинства, он служил сперва поденщиком у рассыльного Магия, благодаря усердию вскоре стал его зятем и потом, скупая добротные леса и разводя пчел, сильно приумножил небольшое состояние» (пер. Μ.Л. Гаспарова).

157

См. Davies (1969), р. 20.

158

См. Fraenkel (1945), р. 1–14.

159

Критикуется как скомканное, неуклюжее и неестественное.

160

Возможно, здесь Макробий делает выписку из ответа на Заимствования (Furta) Переллия Фавста (о котором упоминает Светоний [De poet.: Verg. 44]) или подобной работы, враждебной по отношению к Вергилию. См. также Приложение 4.

161

См. Davies (1969), р. 22.

162

Комбинация грамматического и литературного изложения характерна для латинской литературной критики. См. Hardie (1903), р. 280 (n. 33); Davies (1969), р. 23 (n. 56).

163

Ср. GELL., Noct. Att. II, 6; V, 8; X, 11; XVI, 5–6; XVIII, 5.

164

Параграфы Восхваление Вергилия и Вергилий и Гомер (см. ниже, с. XXXVIII–XLIII) составлены по материалам Т.А. Миллер, любезно разрешившей использовать текст опубликованного ею исследования (См. Миллер [1963], С. 294–309). См. также: Davies (1969), р. 17–23; Уколова (1992), с. 61–64; Лосев (1992а), р. 143–144.

165

Ad loc.: «Из всего, что составляет славу Марона, я, усердный его читатель, восхищаюсь тем, с какой точностью и ученостью он описал законы понтификов во многих разнообразных частях своего труда, как будто он сам исполнял эти обязанности. Если мы продолжим разговор об этом предмете, то берусь доказать вам, что наш Вергилий должен быть отнесен к числу великих понтификов. У нашего поэта… я нахожу такие познания в области учения авгуров, которых вполне достаточно, чтобы принести ему славу…» (пер. Т.А. Миллер).

166

Ad loc.: «Я бы больше всего стал хвалить его за то, как осторожно и незаметно он многое заимствует у греков, местами искусно скрывая это, местами подражая открыто, если бы еще большего восхищения не вызывала у меня его астрология и философия, которую он бережно и понемногу рассеял по всем своим произведениям» (пер. Т.А. Миллер).

167

Понятие proprietas включало в себя и latinitas, и romanitas, то есть proprietas – это все то, что придает слову художественные свойства, все то, что заставляет художника выбрать именно это слово, обладающее наибольшей выразительностью и точностью. См. Миллер (1963), с. 295 (примеч. 2).

168

Ad loc.: «Глубокую образованность нашего поэта часто можно обнаружить в одном слове, которое, по мнению невежд, сказано без умысла. Во многих местах читаем мы, что умилостивить богов одна только молитва не может, если умоляющий не прикоснется также руками к жертвеннику… Поэт все это выразил в следующем стихе: “С речью молитвы такой к алтарю припадавшего слыша // Всемогущий”…» (пер. Т.А. Миллер; строка из Энеиды [IV, 219–220] приводится в пер. А. Фета).

169

См. Уколова (1992), с. 61–64.

170

См. Миллер Т.А. (1963), с. 300–301.

171

Напр., в V, 11, 21–22 сравниваются стихи Энеиды (V, 144–148) и Одиссеи (XIII, 81–83): «Греческий поэт только упомянул о том, как бич подгоняет мчащихся коней; правда, нельзя было выразиться более изящно, чем он, который, добавив, “высоко над землей”, показал, с какой быстротой природа позволила нестись колесницам. Марон же описал и то, как колесницы устремляются от отправной точки, как с необычайной быстротой проносятся через поля. Приняв от Гомера маленькое семя в виде упоминания о биче, он описал и то, как возницы отпускают поводья и потрясают ими, и то, как они нагнулись для удара бичом: ни одной части колесницы не оставил без внимания, стремясь дать полное описание того боя» (пер. Т.А. Миллер).

172

См. Миллер (1963), с. 301–302. См. также Приложение 4.

173

См. IV, 1, 5: «И чувство горя передается описанием внешнего вида, когда про мать Эвриала говорится: “…выпали спицы из рук, покатилась, распутавшись, пряжа”»; IV, 3, 1–5: «Теперь поговорим о том волнении, которое называется описанием либо возраста, либо бессилия и его последствий. Искусно следил он за тем, чтобы всякий возраст вызывал к себе чувство сострадания. О младенчестве… [Вергилий] говорит: “Души малых детей, что плачут на первом пороге”. О детстве: “Мальчик несчастный, с Ахиллом в бой вступивший неравный”. О юности: “Юноши, что на костры пред родительским взложены ликом”. О старости: “Вот несчастный ведом Акет, удрученный годами”» (пер. Т.А. Миллер, строки из Энеиды [соответственно, VI, 427; I, 475; VI, 308; XI, 85] даны в пер. А. Фета).

174

По этой причине именно Сатурналии сохранили многие фрагменты Энния, напр., VI, 1, 50–55; VI, 60–62 etc.

175

Например, описание чумы в III книге Георгик Макробий ставит в зависимость от подобного же описания из VI книги Лукреция (VI, 1, 7).

176

См. Миллер (1963), с. 301–303.

177

См. Миллер (1963), с. 303–304.

178

Там же.

179

См. Пер. Т.А. Миллер.

180

См. V, 1, 18–20: «Мне кажется, что Вергилий нарочно смешал все это в каком-то видении, что он прославляет себя искусным использованием любого стиля. Провидел он это не человеческим, а божественным умом. Больше, чем к какому-либо другому учителю, прислушивался он к самой природе-матери всех вещей, украшая ее, как бывает в музыке, когда приводят в согласие разные звуки. В самом деле, если ты внимательно рассмотришь саму вселенную, то найдешь большое сходство между божественными явлениями там и поэтическим творчеством у него. Ведь подобно тому, как красноречие Марона беспристрастно к любым нравам, бывая то кратким, то многословным, то сухим, то цветистым, то необычайно выразительным, иногда же спокойным или бушующим, так и сама земля имеет вид то веселой, радостной, покрытая нивами и лугами, то грубой из-за утесов и лесов, то сухой благодаря пескам, то влажной из-за источников, а огромные пространства ее бывают заняты морем и совершенно ровны. Простите, не упрекайте меня в преувеличении за то, что я сравнил Вергилия с природой. Ведь, на мой взгляд, недостаточно сказать, что он один соединил в себе различные стили десяти античных ораторов» (пер. Т.А. Миллер).

181

Такое сравнение есть и в Комментарии на ’Сон Сципиона‘, в котором Макробием изложено учение о природе мира. См. Петрова (2007), с. 45–50.

182

См. Миллер Т.А. (1963), с. 305.

183

См. Лосев (1957), с. 580–582; Gersh (1986), р. 560–562.

184

О картине мира у Макробия см. Петрова (2007), с. 45–50; о космологических функциях высшей части Мировой души см. Она же (2010), с. 196–199.

185

О Юлиане, его жизни и сочинениях см.: Лосев (2000), с. 445–505; Сидаш (2007), с. 5–54.

186

См. также: Лосев (2000), с. 452–469.

187

См. также Петров (2010), с. 98.

188

Согласно Плутарху (De Is. et Os. 46), о «срединности» Солнца учили персы: «…из всего чувственного [добрый бог Ормузд] более всего подобен свету, а [злой бог Ариман] – мраку и неведению, середину же между обоими занимает Митра. Поэтому персы называют Митру посредником (µεσóτης)» (пер. Η.Н. Трухиной).

189

Аристотелевский термин µεσότης означает «среднее», но нет свидетельств тому, что до Юлиана это слово использовали в активном смысле «быть средоточием». См. Wright (1953), vol. I, p. 348–351.

190

У Макробия такой религиозный синкретизм, который соединяет богов Рима, Греции и Египта, просматривается в отрывке о боге Либере (см. Комм. I, 12, 12 и примеч. 209 к этому месту). – См. Петрова (2007), с. 231, 306.

191

Тема «демонологии» имеет место у Плутарха в трактате О лике, видимом на диске Луны. Об этом см.: Петрова (2000), с. 122–131. О демонологии у Марциана Капеллы – см.: Она же (2009а), с. 469–473; у Калкидия см.: Она же (2009б), с. 401–405.

192

Ср. Hier., In aur. carm. 26, 1, 4–26, 2, 1: «…y звезд верх – эго бестелесная сущность, а низ – телесная, и Солнце есть целое, состоящее из бестелесного и тела, которые не могут однажды разделиться, а потом соединиться (иначе это целое опять разделилось бы), но разом созданы и сращены в таком порядке, что одно главенствует, а другое ему подчиняется» (пер. И.Ю. Петеp, c изменениями В.В. Петрова).

193

См. Петров (2010), с. 98–99.

194

См. Wright (1953), р. 348–351. Также см. на русск. яз.: [Введение] К Царю Солнцу. Посвящается Саллюстию (Речь 4), пер. с англ. С. Сапожниковой, в кн.: Император Юлиан, Сочинения… (2007), с. 91–92.

195

Ср. Ciс., De Rep. VI [Somn. Scip.] 17, 17; Plin., Nat. hist. Il, 5, 13; Amm. Marc. Res gest. XXI, 1, 11. Ср. также: Macr., Comm. I, 17, 3.

196

В этих отрывках Макробий ссылается на мнение Цицерона. См. MACR., Сотт. I, 20, 6: «Солнце именуется Умом мира, а у философов “сердцем неба”, поскольку все, что мы видим происходящим на небе, сообразно установленному порядку – изменение дней и ночей, то долгих, то кратких, то равных, отмеряемых четкими сроками, нежное тепло весны, обжигающий [летний] зной Рака и Льва, умеренность осеннего ветра и пронизывающий холод зимы, занимающей место между осенью и весной – все сообразно ходу и устроению Солнца. Поэтому оно именуется сердцем неба, поскольку через него возникает все, что, как мы видим, происходит по божественному распорядку»; Сотт. I, 20, 1: «Используя столь много именований для Солнца, [Цицерон] делает это не напрасно и не для собственного удовольствия, но выражает в этих именованиях истинное положение вещей. Он называет его вождем, владыкой и управителем прочих светил, умом и мерой мира» (пер. Μ.С. Петровой).