Врач. Спаси нашу дочь

– Мам, я подумала и решила, что хочу папу увидеть, – невинно хлопая глазками, щебечет моя птичка.

– Мы это обсуждали уже. Папа далеко.

В последнее время Саша все чаще про отца спрашивает, и чем взрослее она становится, тем сложнее мне выдумывать для нее очередную историю.

То ее папа был летчиком, то суперзвездой, то путешественником. Все что угодно уже ей говорила, лишь бы не правду. Лишь бы не сказать, что папа ее драгоценный маму когда-то взашей прогнал без рубля в кармане, а теперь что творит… думать даже не стану.

– Ну мам! У Даши есть папа. И у Вадика тоже. А мой где?

– Я не знаю.

– Знаешь, скажи!

– Он позвонит тебе. Одевайся, доченька.

– У тебя есть его номер? – Саша тут же оживляется, а я жутко просто жалею, что ляпнула, не подумав. Кто ей звонить-то будет? У меня нет мужчин знакомых. Мы только с ней вместе, да и не хочу я ее расстраивать. Даже не думала, что Саша так сильно зациклится на этой теме, обычно она ни к кому не тянется, кроме меня.

– Есть. Давай потом это обсудим. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – улыбается моя малышка, и ее глазки загораются. У меня же от сердца отлегает. Ничего там нет страшного, и никакая операция дочери не нужна. Как я вообще могла его слушать? Олег меня пугал, он просто издевался надо мной.

Полдня Саша в садике проводит, а я пытаюсь хоть как-то отработать и вечером ее забираю. Тащу ее небольшой рюкзак, Саша рядом идет, сжимая мою руку.

– Я хочу покататься на качелях, мам. Можно?

– Да. Только осторожно, – почему-то одергиваю себя, помня о ее нагрузках, о которых предупреждал Олег.

Саша улыбается мне и бежит к ближайшим качелям, вот только она не добегает до них. Всего каких-то три шага, и моя девочка останавливается, а после медленно оседает на колени, вызывая у меня адский холод внутри.

Глава 9

Скорая приезжает через десять минут, пока я сижу на лавочке с бледной как мел Сашей. Она руками меня обхватывает, а я едва не вою от страха. Моя доченька, моя маленькая радость.

Саша едва говорит сейчас, на груди у меня сжалась в комочек, и я не знаю, что с ней. Она рухнула, словно ее подкосило. Так резко, стоило ей начать бежать.

Нас привозят в тот самый кардиологический центр, из которого я сбежала сутки назад. Я сделала ошибку, не надо было так резко срываться, и что теперь будет – мне даже представить страшно.

На улице уже темно, и, как назло, сегодня дежурит Холодов. Мы даже не здороваемся. Он коротко переговаривается с доставившими нас сюда врачами, быстро осматривает Сашу, и ее отвозят на исследования.

Куда потом бывший девается, я не знаю. Сижу и жду, кусая кулаки, и только спустя полчаса выходит какой-то другой врач.

– Что происходит?

– У ребенка порок сердца. Вы знаете?

– Да.

– Почему вы тогда не лечитесь? Или у вас много дочерей? Тут операция нужна, это не игрушки. В следующий раз уже некого будет спасать, – сухо процедил этот врач и ушел к другому больному.

Я же украдкой вытираю слезы. Я знаю, что Холодов уже у себя в кабинете. Есть ли у меня выбор теперь? Нет. Есть ли гордость? Да, она пищит где-то сзади, вот только белые губы Саши и ее дрожащее тело в моих руках отодвигают все это на десятый план.

Секретарши вечером нет, я спокойно дохожу до самого кабинета Олега. Стучусь. Он отвечает сразу же:

– Да.

Задерживаю дыхание и нажимаю на ручку двери. Снова его холодный пронзительный взгляд синих глаз. Ждал ли Олег меня? Я не знаю, я уже ничего не понимаю.

– Я тебя не звал.

– Я сама пришла.

– Состояние Александры удалось стабилизировать. Свободна.

Даже не смотрит на меня. Вижу, как плескает себе коньяк в стакан, Олег чувствует себя здесь как дома, хотя да, это же его клиника.

– Долго молчать будешь? Что тебе надо, Яна?

– Саше стало хуже из-за меня. Ты знал, что так будет? Просто скажи.

– Я тебе уже сказал про риски. Что ты еще хочешь услышать от меня? Ты же у нас врач, как я вижу. Тебе виднее, как твоему ребенку будет лучше, – злорадствует. Ну конечно, этот дьявол в белом халате теперь празднует победу из-за того, что я ослушалась его и забрала ребенка из больницы.

– Помоги, Олег. Пожалуйста. Спаси нашу дочь! У меня нет таких денег на операцию. Честно, нет.

– Это не моя дочь. Почему я должен спасать твоего нагулянного ребенка? Я похож на мать Терезу?

Он пьян. Я вижу, как его взгляд потемнел, и машинально делаю шаг назад, когда Холодов поднимается и вплотную подходит ко мне. Еще миг, и он вжимает меня в дверь своего кабинета. Я же теряюсь, отворачиваюсь, но он не дает, ловит мое лицо большой рукой, невольно улавливаю запах его парфюма.

– Ты прав. Ты не должен. Ты не ее отец.

Держусь из последних сил, он не увидит моих слез. Холодов наклоняется ко мне, еще миг, и его ладонь накрывает мою грудь, с силой сжимает, а меня как будто током бьет. Нет пути обратно, так надо, пусть я себя и возненавижу за это, а его прокляну.

– Скучала по мне? – шепчет.

Его теплое дыхание опаляет шею, а меня аж ведет от его запаха. Ничуть не изменился, только сильно возмужал. Если раньше Олег был начинающим хирургом, то теперь он маститый врач, главный тут, а я… я всего лишь мама девочки, которую он не признал.

– Нет. Ничуть, – вру нам обоим, и на его лице расцветает короткая усмешка.

– А если проверю?

Его ладонь опускается ниже и забирается под мою юбку, касается внутренней поверхности бедра. На его руке красуется обручальное кольцо, и я не выдерживаю:

– Не трогай меня, сволочь!

Скидываю с себя его руку, свожу бедра вместе, шиплю змеей, но это не действует. Олег зажал меня, как птичку, он крупный, и тут нет никакой медицинской этики, здесь ею и не пахнет.

– Раньше таких слов не знала, Яна. Нежной была, хрупкой, ранимой. Куда ты дела ту девочку, ведьма? Где она?

«Стоит под твоим забором без гроша в кармане», – думается мне, но я лишь сверлю его взглядом.

– Я от жизни такой стала! Сделай моей дочери операцию, сделай все, что надо, черт бы тебя побрал!

– А взамен что? Ты подумала над моим предложением? – хрипло шепчет, а сам снова ловко мне под юбку забирается, накрывает промежность через трусики, поглаживает большим пальцем чувствительный бугорок.

Почему-то начинаю дрожать. Олег не мой муж уже, слишком много времени прошло. Он чужой мужчина, он теперь чужой муж.

– Да, – на выдохе, дыхание почему-то сбивается, когда он так близко. Соски становятся каменными и неприятно трутся об чашечки. В животе тянет, хочу отойти от него, убежать, скрыться.

– И какой же твой ответ?

Все так же нежно поглаживает меня по промежности, с ловкостью хирурга находит мое самое чувствительное место, хотя он и так хирург. Олег ускоряет движения, ласкает мою промежность, заставляя меня подняться на носочки и жалобно заскулить:

– Я согласна! Делай со мной что хочешь, но Саше помоги!

Да, я буду себя проклинать за это, я упала ниже плинтуса, да вот только жизнь дочери мне дороже собственной гордости. Все, что скажет, сделаю ради Саши.

– Раздевайся.

Отходит от меня, а я вижу, как у Олега из синих штанов медицинского костюма огромный бугор выпирает.

Во рту пересыхает, сердце ускоряет ритм.

– Ты сошел с ума? Здесь? Сейчас?!

Холодов подходит, достает ключи и закрывает нас изнутри кабинета.

– Сейчас. Снимай одежду, Яна. Встань на колени. Я хочу увидеть, как ты меня умоляешь.

Глава 10

– Я не могу так… сразу. Я не готова.

Пячусь назад, вот только ключи у Олега, мы здесь одни, уже ночь на дворе.

– Ты уже потекла, так что не надо церемоний.

– Мне нужно к дочери.

– Она спит, позже зайдешь.

Олег разминает шею, и садится в большое кресло, сканируя меня ожидающим ответа взглядом.

– Опустишься до насилия? Так будет?

Не знаю, почему так говорю, не знаю!

Нервы натянуты до предела, не то чтобы я не готовилась, я вообще этого не ждала! И дело не в том, что на мне старый лифчик, нет, но просто… я не знаю уже его. Пять лет прошло, Олег изменился, да и я, наверное, тоже.

– Чушь не неси, мы сделку заключили, так что не надо строить из себя жертву! Ты уже взрослая девочка, Яна.

Киваю, Олег прав. Я сама на это пошла. Неважно, почему и зачем. Так надо.

– Хорошо. Одна ночь? То есть один раз? – выторговываю.

Олег усмехается, и я ловлю опасный блеск в его глазах. Взгляд стал намного темнее, такой синий… как море, как океан.

– До операции Александры месяц, и ты будешь приходить ко мне этот месяц, Яна. Каждую ночь. Каждую.

– Ты слишком многого просишь.

– А во сколько ты оцениваешь жизнь своей дочери?

– Ты же знаешь, что у меня нет выбора, Олег! Ты знаешь сам, что я все сделаю, все! Как я могла любить тебя когда-то? Ненавижу тебя… – взрываюсь, сердце стучит где-то в горле. Он меня в угол загнал, как мышку.

– Я тебя тоже ненавижу. И хочу. На колени! Повтори то, что ты хочешь от меня. Живо!

Кажется, такого унижения я еще не испытывала, но Холодов не шутит. Приказывает, говорит на полном серьезе.

Это ему нравится. Нравится видеть меня в таком положении, зависимую, понимающую, что жизнь собственного ребенка в его руках врача.

Стискиваю зубы и сглатываю, медленно опускаюсь на колени перед бывшим. Дрожать почему-то начинаю, поднимаю на Олега глаза. Все расплывается от слез… Больно.

– Я не слышу. Что тебе надо?

– Спаси моего ребенка, Олег… – тихо, на выдохе, стоя перед ним на коленях, видя, как загораются его темные глаза. Победа, похоть, торжество. Холодов победил. Конечно.

– Ты меня умоляешь?

Складывает крепкие руки на груди, откидывается на спинку кресла. Чертов хозяин положения, и кажется, что сейчас хозяин мира.

– Да. Я тебя умоляю. Олег, пожалуйста, спаси мою дочь! Саша маленькая, она хочет жить!

Глаза в глаза, Холодов довольно кивает. Ему нравится это – видеть меня у своих ног, хотя мне не стыдно. Я буду ноги ему целовать, если попросит, лишь бы Сашенька жила.

– Какая послушная гулящая жена, – добавляет, а затем коротко кивает на кушетку. – Снимай тряпки и ложись.

– Здесь? Разве нет другого места…

– А тебе разве не все равно где? По-моему, шлюхам без разницы.

Шлюхой назвал. Больно, неприятно, так уверенно говорит об этом, что невольно сама задумываюсь. Олег ведь и правда так думает на полном серьезе.

Молчу, нечего мне ему сказать, нечем уколоть, нечем укусить.

Отворачиваюсь от него. Слышу, как Олег подошел и остановился прямо позади меня. Близко. Опасно близко.

Рывок, и я сдираю с себя свитер, снимаю майку, следом опускаю юбку. Холодов смотрит. Молча, доволен как слон, кажется, его это забавляет.

– Дальше! – командует, заставляя меня вздрогнуть всем телом.

Он прикоснется ко мне сегодня. Когда-то я с ума сходила от его рук, а теперь не знаю, какие они. Кажется, он умеет делать больно. Руки хирурга всегда очень сильные, цепкие, умелые.

Касаюсь резинки трусиков, но не могу полностью раздеться перед Олегом. Мне стыдно. Я даже живот от него прикрываю. Не знаю почему, раньше не стеснялась, а теперь… после родов я не уверена в своей фигуре, грудь больше стала, да и бедра, чего скрывать, хотя я себе нравлюсь.

Я просто не знаю, как мужчины реагируют на мою новую фигуру и как отреагирует ОН. У меня не было отношений ни до, ни после Олега ни с кем, я никому себя не показывала, кроме него.

– Я хочу остаться в одежде. Пожалуйста…

– Так не выйдет. Снимай все, Яна. Или я сам.

Он привык командовать, ладно, делаю вдох.

Распускаю длинные волосы, хоть так прикроюсь от него.

Щелчок, и расстегиваю бюстгальтер, груди мгновенно опаляет прохладным воздухом, соски сжимаются в бутоны. Стягиваю трусики, аккуратно сворачиваю их и складываю в сумочку.

Так и стою спиной к нему. Не могу я. Не могу обернуться. Мне стыдно.

Слышу, как заскрипело кресло. Олег поднялся, я чувствую каждый его шаг все ближе.

Распахиваю губы в немом сопротивлении, когда Олег кладет большие теплые ладони мне на живот, медленно вжимая меня в себя.

Голой поясницей и попой чувствую его возбуждение. Становится жарко. От стыда и еще чего-то… жуткого голода по его рукам.

Олег очень высокий, крепкий, крупный, на миг я теряюсь, но заставляю себя собраться. Не думай, не чувствуй, не бойся…

Шлюха? Хорошо, буду шлюхой. Выключу чувства и не буду чувствовать ни-че-го.

Глава 11

– Каменная, королева зимняя. Что так дрожишь, будто в первый раз?

– Тебе показалось.

Мотаю головой, а этот дьявол руки мне на груди кладет, перекатывает соски между пальцами, заставляя сжать зубы крепче и свести бедра вместе.

Приятно, я и забыла уже, как же это приятно, как мне нравилось, когда Олег так делал. А он все помнит как будто, словно специально издевается надо мной, заставляя прогнуть спину.

– Зажата. Словно струна натянутая, Яна. Мужика давно не было или твой плохо старается? – шепчет, стоя позади меня и сжимая мои груди до боли, лаская соски, а я воздух хватаю распахнутыми губами.

Ноги отказываются держать, и кажется, я вот-вот упаду в обморок.

– У меня не было никого, кроме тебя, Олег.

– Хорошая шутка, да не смешная, но ты же актриса. Я забыл.

В его голосе проскальзывают стальные нотки, и я решаю не дергать кота за усы.

Хочет послушную шлюху – он ее получит, а я потерплю.

Привыкла терпеть уже, к черту!

– С женой своей ты такой же? Или только со мной так себе позволяешь?

– Я со свой женой сам разберусь.

– Не тяни! Быстрее! – выпаливаю и слышу довольный смешок.

– Ты так дрожишь, потому что хочешь меня. Так и знал, что скучала. Думала обо мне, Яна?

Олег очень близко, его медицинский костюм царапает мне кожу, а я с места сдвинуться не могу.

Аж колотит всю. Я любовница, грязная подстилка, шлюха. Олег больше не мой муж. Не любимый, нет. Чужой мужчина, холодный, ненавидящий меня.

– Не скучала. Не думала.

Пытаюсь отойти от него, но Олег не дает. Прижимает меня к себе сильнее, еще миг, и я чувствую, как его ладонь накрывает мою промежность.

Я гладкая там, для себя люблю ухоженной быть. Олег с легкостью складочки мои раздвигает и круговыми движениями клитор гладит, зажигая во мне огонь, делая мокрой.

– Не трогай! Можно без этого?

– Нельзя. Ты моя, и я буду делать с тобой все, что захочу. Все, Яна. Все.

Он размазывает влагу между моих складочек. Я потекла. Сама, от его умелых длинных пальцев, от близости и запаха, от всего.

Один миг, и Олег вводит в меня сразу два пальца. Входит на всю длину, толкается в меня, заставляя встать на носочки.

– А-а-а-ай!

– Чш, не кричи. Тихо, сказал! – приказывает, а после начинается какое-то безумие, потому что Холодов начинает трахать меня пальцами.

Быстро, ритмично, умело и так, что я едва на ногах стою. Я не выдерживаю, начинаю стонать, и тогда его ладонь накрывает мой рот, лишая всякой возможности кричать.

Это безумие, мрак, мое падение, но мне хорошо. Боже, я ПЯТЬ ЛЕТ не чувствовала оргазма, а он снова сделал это!

Меня прошибает очень быстро, так сильно, что я аж подскакиваю, поднимаюсь на носочках, а Олег держит меня в своих руках и трахает дальше, не отпускает.

Едва судороги проходят, мужчина опускает брюки, наклоняет меня над кушеткой и входит в меня, проталкивается в тугую горячую промежность каменным членом сразу и до упора. Большой… боже, его член такой возбужденный и твердый. Мне немного больно, я совсем отвыкла от этого ощущения наполненности, от этого безумия, я забыла, каково это – чувствовать.

– Аа-ах! – стон вырывается из горла.

В просторном кабинете выключен свет, горят только фонари, а Холодов делает со мной это.

Обхватив меня крупными руками за талию, Олег вбивается в меня на полную силу, ритмично двигает бедрами, долбит меня, насаживает просто на себя, а я теку, как сука последняя, ненавидя себя за это.

Мы как звери дикие, слышны лишь развратные шлепки наших тел и мои жалобные стоны.

Мы совсем не целуемся, никакой ласки нет, чисто секс, техника, разврат и мое падение в бездну в этой унизительной позе сзади. Что я творю, что…

– Твою мать!

Еще два толчка, и Олег кончает, чем-то меня вытирает, а я едва живая отползаю от него.

Оба тяжело и быстро дышим. Олег чертыхается, а я… я вот-вот разревусь. Такой униженной я в жизни себя не чувствовала. Я представляла, как буду царапаться и отбиваться от него, а сама… сама стонала, как последняя шлюха, под бывшим!

Щелкает ключ, Олег открывает дверь, бросая в меня мои же вещи.

– Одевайся и на выход. Свободна на сегодня.

Выставляет, как девку на заказ, хотя почему “как”? Так оно и есть.

– Я тебя ненавижу! – шиплю на него, вытирая слезы, а он только усмехается. Кажется, еще сильнее опьянел.

– Твое тело говорит об обратном. Встретимся на обходе. К дочери можешь зайти.

Ответить мне уже нечего, я быстро напяливаю на себя одежду и выхожу из кабинета этого дьявола.

Ползу в туалет и умываюсь ледяной водой, пытаясь прийти в себя, а после иду в палату к Саше. Она уже проснулась, обеспокоенно смотрит по сторонам.

– Я тут, моя маленькая.

– Мама…

– Все будет хорошо, моя девочка. Слово даю.

– Не плачь, мамочка.

Вытирает маленькими ладонями катящиеся по моему лицу слезы, а я улыбаюсь, давя в себе адское желание сдохнуть.

– Я не плачу, малышка. Спи. Завтра тебе станет лучше.

– Дядя доктор мне поможет?

– Угу… Поможет, – успокаиваю Сашу, а сама думаю, что завтра Холодов снова будет ждать меня у себя, и хуже всего то, что я не смогу отказаться.

Глава 12

Телефонный звонок вырывает из дурмана сна. Я лежу на кушетке в своем же кабинете, даже не помню, как отключился вчера.

– Я слушаю.

– Алло.

Незнакомый номер, говорит явно детский нежный голос.

– Кто это?

Пытаюсь вспомнить номер, на часах семь утра, и вообще-то я уже должен отдыхать дома после дежурства.

– Это я.

Разговор начинает напрягать.

– Кто “я”? Девочка, кому ты звонишь?

– Пап, это ты?

Внутри что-то сжимается. Кто-то номером ошибся, но расстраивать ребенка я не хочу.

– Э-э, я…

– Папочка! Ты придешь ко мне? Я болею. Это Саша…

Черт, надо было молчать. Это же дочь Яны. Откуда у нее вообще мой номер?!

– Извини, малыш. Я занят.

Она затихает, а я отключаю вызов, потягивая спину. Странный ребенок. То она дикая, то такая ласковая. Переменчивая, как погода весной, и эти вопросы про отца… бесят.

Я никто ей, точнее, лечащий врач. Пусть ее настоящий отец бегает, у меня этих пациентов десятки. В глазах порой рябит, и каждому надо помочь, каждого к выздоровлению провести, да вот только не всегда получается.

Оперировать детей – это как играть в лотерею на краю вулкана. Или ты в итоге увидишь счастливое лицо родителей, или будешь проклят до седьмого колена, если вдруг что-то пойдет не так.

На столе замечаю открытую бутылку коньяка и полупустой стакан. Почему не полуполный? У меня полупустой.

Врут все, когда говорят, что врачи святые и не пьют. Пьют, так же как и полицейские, и все остальные, кто связан с риском, потому что порой по-другому сбить напряжение нельзя, хоть сам себе анестезию делай.

В голове мелькают картинки ночи, а точнее, она. Моя Яна. Нет, не моя уже давно. Чужая, чья-то жена, хоть и не носит кольцо. Пришла все-таки, хоть я и не сомневался. Разделась предо мной, красивая, сука, стала, еще лучше, чем была.

Ну чего тебе не хватало? Черт возьми, Яна. Как каменная была, едва коснулся бархатной кожи – аж задрожала, но быстро распалилась, потекла даже в моих руках.

Я как запах ее вдохнул – едва не кончил. Вкусная, сладкая, легкая, королева моя снежная. Что же ты наделала, девочка, я бы любил тебя, а так… операцию сделаю, и пусть валит на все четыре стороны.

Пять лет не видел ее и еще бы сто не видел, хотя кого я обманываю? В первый год без Яны чуть не сдох, ни есть, ни пить не мог, даже оперировать.

Пришлось операции переносить, откладывать, меня чуть не уволили тогда, и я уехал на семинар. Подальше от нее и от себя самого. Женился тогда практически сразу. Жанна. Всегда под боком была. Поддержала меня, не то бы совсем волком выл.

Жанна сердце мое склеивала по кусочкам, ведь я знал, что детей не могу иметь. Еще один удар под дых, захотелось на стену просто лезть: десятки детей каждый день вижу, а у самого не может быть ребенка, и шансов никаких. Думал, застрелюсь тогда, но нет, в работу ударился, и все уже было стабильно, как тут она снова на горизонте замаячила.

Яна моя… моя девочка. Я думал, чище нее нет, но я ошибся. Пришла, да еще и с ребенком нагулянным, на которого я смотреть нормально не могу. Это ведь наша дочь могла быть такого возраста уже, наша… если бы я мог. Если бы она не изменила.

***

Я сижу у кровати Саши всю ночь. Она спит, ей лучше, а я стараюсь не думать о том, что сегодня сделала и что теперь буду делать еще месяц.

В теле какие-то непонятные ощущения, оно просто уже забыло, каково это – быть с мужчиной. Думала, Олег будет грубым со мной, но нет. Он был страстным – наверное, потому, что просто был пьян, и сегодня… я не знаю, каким он будет сегодня.

Мы встаем рано, готовимся к обходу, сегодня должны назвать дату операции и все, что потребуется для нее. Рано утром я иду в ближайший магазинчик, Саша захотела йогурт, а когда возвращаюсь, вижу, что она какая-то очень грустная стала и сжимает мой телефон в ладонях, лежа на боку.

– Сашуль, что такое?

– Я папе позвонила.

– В смысле?

Почему-то холодеет внутри, и я быстро беру телефон, просматривая историю вызовов. Номер Холодова в последних исходящих. Блин, почему я не забрала телефон? Я подписала его “П”. Не “папа”, а “подонок”.

– Он тебя как-то обидел? Саш, скажи маме.

Убираю выбившиеся из ее косичек волоски, и малышка обнимает меня, прижимаясь к груди.

– Он сказал, что не приедет, потому что занят, но я думаю, папа не навестит меня, потому что не любит. Мам, я плохая, да? – щебечет моя птичка, а мне хочется открутить голову Холодову. Лучше бы он не брал трубку, лучше бы он вообще не знал Сашу! Только расстроил ее, она и так в последнее время переживает, и мне не хочется, чтобы она еще и по этому поводу волновалась.

– Ты не плохая. Не надо ему звонить, Саш. Просто не надо.

– Все по палатам, обход! – гудят в коридоре, а после я вижу, как распахивается дверь. Первым, как обычно, входит Холодов, держа папку анализов в руках. Не входит, точнее, а именно влетает, потому что шаг у него большой, все остальные только догоняют.

– Как дела, Александра? – игнорируя меня, спрашивает Олег у Саши, а она, надутая еще с утра, складывает руки на груди и опускает голову.

– Никак! – бубнит, недовольно сводя брови. Кого-то она мне напоминает в этот момент. Олега. Как в зеркало смотрю.

Неужели он не видит сходства? У них же характер одинаковый, не говоря уже о том, что внешне Саша очень похожа на Олега.

– Похоже, кто-то не в духе сегодня.

К Саше подходит еще один врач, а она отворачивается, показывая нам всем свой прекрасный розовый язык.

Становится стыдно, я не знаю, почему она так реагирует на чужих людей, со мной она всегда ласковая и послушная.

– Ох, как некрасиво! Ты же девочка! – смеется этот доктор, а Холодов только поджимает губы.

– Извините. Она обычно не такая. Саша, нельзя так делать!

– Я не хочу быть здесь! Пусть они все уйдут! – выкрикивает Саша на всю палату, точно большой начальник, и кажется, я краснею до самых кончиков волос.

– Вас тут никто и не держит, – мрачно заключает Олег. – Принимайте препараты, операция через месяц. Можете освобождать место, у нас и так очередь из пациентов, – басит Олег и идет к другому ребенку, который здоровается с ним за руку. Мой же ежик отворачивается к стене, и я вижу, как уже сопит.

– Саш… ну не надо. Не расстраивайся и не срывай свою обиду на чужих людях.

– Он не приедет. Папа занят! Папа занят и не может проведать меня! – бубнит моя малышка, так и не оборачиваясь ко мне. Вижу только, как ее хрупкие плечики содрогаются. Плачет.

Зря я вообще ей сказала, что ее папа жив. Надо было сказать, что он улетел на Луну и не вернулся, а теперь она только расстраивается, тогда как Саше нельзя волноваться. В этот момент я ненавижу Холодова еще сильнее.

Когда обход заканчивается, я догоняю Олега в конце коридора, он уже уходит на операцию, я ловлю его буквально в последний момент.

– Подожди… те! Олег Евгеньевич! – кричу, когда вижу, что он сейчас уйдет. На нас уже глазеют медсестры, но Олег останавливается. Я подхожу к нему и поднимаю голову, чтобы встретиться с его цепким взглядом.

– Что случилось? Почему ты орешь на все отделение?

– Зачем ты это сделал?!

– Что именно?