Поющая во тьме

На ощупь продвинулся немного вперёд, касаясь пальцами стены. Смог сделать лишь несколько шагов и упёрся в стену, вбок то же самое, под ногами камень, а в одном месте навалена солома. Лекс осторожно сел ожидая. Было оглушающе тихо. Такой тишины ему ещё не доводилось слышать, будто его выкинули по ту сторону мира. Лекс крикнул, но не услышал ни звука. Абсолютно.

Каменное брюхо, в котором он находился, будто поглощало все звуки. Темнота вокруг была непроглядной. Напрасно Лекс напрягал глаза, пытаясь разглядеть хоть что-то. Темнота и абсолютная тишина будто сжимались вокруг него, появилось пугающее ощущение падения. Лекс схватился пальцами за пол, надеясь остановить головокружение, но пальцы схватили лишь пустоту, и он начал падать.

Падение длилось бесконечно долго или ему только казалось, что он летел сквозь чёрную пустоту, сжавшись как младенец в утробе. Он потерял ощущение времени, не понимал, что с ним происходит, казалось, он начинал терять самого себя, тщетно силясь понять, кто он. Его будто стирали из памяти этого мира. Оставалась только пустота и непроглядная тьма.

Глава 10

Пробуждение было резким, его сильно хлопали по щекам. Пришедшего было не разглядеть. Его крепко ухватили за ладонь и повели за собой. Ногой он нащупал ступеньки, начал подниматься. Подъём дался ещё тяжелее, на каждой ступени он подолгу висел, отчаянно цепляясь за перекладины, боясь сорваться вниз, во всепоглощающую пустоту. Ещё одна ступень, последняя, и он ощутил свежий, прохладный воздух. Его подхватили под руки и вытащили.

Он открыл глаза и тотчас же взвыл от боли, настолько больно было смотреть на свет. Он отполз на четвереньках от лаза, и его начало рвать. Его выворачивало наизнанку, спазм шёл один за другим. Он опёрся трясущимися руками над лужей собственной рвоты, не в силах подняться. Его в очередной раз подхватили, окатили водой и повели к сыну солнца. Небольшое помещение было усеяно колоннами, на полу начерчены неизвестные символы, а воздух был сизым от множества курящихся благовоний.

– Поставьте его сюда.

Служители привели Лекса к одной из колонн. Завели руки назад, за колонну и связали, ноги тоже закрепили. Лекс едва разглядел сквозь дым силуэт напротив, смутно угадывая в нём рабыню. Сын солнца смоченным в чём—то пальцем начертал на лбу Лекса знак, влил в рот мерзкий на вкус отвар, ласково потрепал по голове, как когда—то отец в детстве, и ласково сказал:

– Будет больно.

Жрец отступил, воздел руки в молитвенном жесте и начал нараспев читать молитвы. Ему вторили несколько голосов. По мере нарастания пения Лекс чувствовал, как будто в его голове проворачивали огромный заржавевший ключ, каждый поворот которого причинял боль. Если бы не верёвки, удерживавшие его, он бы попытался сбежать от этих голосов, которые пронизывали его и будто вытягивали сухожилия. Лекс услышал пронзительный крик, а мгновением позже понял, что и он начал кричать, вторя голосу рабыни. Последнее, что он успел запомнить, была яркая вспышка, взорвавшаяся перед глазами.

– Лежи, – толкнули его обратно на постель чьи-то руки. Торопливые удаляющиеся шаги. Тишина. Лекс пытался разлепить веки, но их будто что-то удерживало. Коснулся пальцем, почувствовав засохшую корку под подушечкой пальца. Осторожно подцепил и содрал. Из-под век засочился гной. Краем рубахи он кое-как протёр воспалённые глаза и сел на постели, пытаясь разглядеть окружающую обстановку. На столе стояла чаша с водой, которой он ополоснул лицо.

Услышал отдалённый, едва слышный голос и побрёл в его сторону. Передвигаться приходилось мелкими шажками, голова сильно кружилась. Каменные коридоры были пустынны и едва освещены чадящими факелами. Впереди слышался едва различимый, издевательский хохот, прерываемый чавканьем.

– Как она визжала…

– С-с-с-с-с-с-с…

– Как она визжала…

Мерзенький смешок.

– С-с-с-с-с-с-с…

Лекс шёл на голос, привёдший его в келью. Она была точной копией той, из которой вышел только что он сам. С одной-единственной разницей – на постели лежала рабыня, укрытая тонким одеялом. Голос смолк, будто и не было ничьих разговоров. Лекс подошёл к кровати, рабыня выглядела бледнее обыкновенного, под воспалёнными веками из стороны в сторону метались зрачки, будто ей снилось что-то. Лекс протянул руку, решив дотронуться до неё, и не успел. Глаза рабыни резко распахнулись. Привычной радужки не было, весь глаз был словно залит чернотой. Внезапно голос, смолкший недавно, обрушился на него, подобно грому. Он исходил из рабыни и одновременно гремел в голове Лекса.

– Сожрать…

– Сожрать…

– Сожрать…

Лекс заорал, сдавливая голову, пытаясь избавиться от голоса, причинявшего боль и разрывающего его изнутри. Он чувствовал, будто к нему тянутся чёрные щупальца, вытягивая из него силы. Лекс пошатнулся, вслепую нашарил на столе возле постели железную чашу и из последних сил обрушил её на голову рабыни, нанося удары. Ответом ему прозвучал утробный хохот. Чёрные глазницы, не мигая, впились взглядом в лицо Лекса, губы рабыни были сомкнуты. Но хохот, не переставая, гремел вокруг.

Его оттолкнули чьи-то сильные руки. Отлетев к стене, Лекс изумлённо посмотрел на Сына солнца, не ожидая от невысокого сухого старика подобной прыти. Сын солнца метнулся к постели, на которой лежала рабыня, начал что-то нашёптывать и водить руками над телом.

Лекса, изрыгающего проклятия, уволокли обратно в его келью. Голос, причиняющий страдания, постепенно становился тише, переходя в бормотания, пока полностью не затих. Лекса силой уложили на постель, обработали воспалённые глаза, положили на закрытые веки тряпицу, смоченную заживляющей мазью. Через некоторое время в келью кто-то зашёл, сев на кровати в ногах. Жрец, сын солнца, догадался он.

– Что это было?

– Ты хотел пробудить её ото сна. Я её пробудил.

– Что с ней такое? Во что она превратилась?

– Увы, сын мой. Мы так мало знаем об укрощающих тенях. Это тайна, покрытая мраком. Мы не знаем, как они становятся теми, кто они есть. Возможно, то, что ты слышал, это остаточные воспоминания…

– Вы знали, что это в ней есть?

Жрец промолчал.

–Так будет всегда?

– Бывало ли раньше такое? До того как ты привёл её сюда?

– Нет, – твёрдо ответил Лекс.

– Значит, этого не повторится. Если её рассудок в спящем состоянии был способен удержать это внутри, то будучи в сознании, она легко справится.

– Вы уверены?

– Уверенность в чём бы то ни было – страшное заблуждение. Я лишь предполагаю, опираясь на то, что чувствую. Сейчас вам обоим нужно восстановить силы и отдохнуть. Она приходит в себя, привыкая вновь бодрствовать сознанием.

– Когда мы сможем отправиться обратно?

– Если состояние не ухудшится, не раньше чем через два дня.

Лекс застонал, откинувшись на подушки. Так долго!

– А сколько мы уже здесь находимся?

– Второй день, сын мой. Спи.

Жрец коснулся лба Лекса. По коже разлилось приятное тепло, успокаивающее и усыпляющее.

Все следующие два дня Лекс выныривал из цепких объятий сна только для того, чтобы поесть, выпить предложенные отвары и справить нужду. После опять проваливался в крепкие сны без сновидений. К концу второго дня Сын солнца снял повязку с глаз Лекса, заверив его, что уже завтра он с рабыней сможет отправляться. Если захочет, добавил жрец. Лекс недоумённо посмотрел на жреца.

– Ты и твоя спутница… Вы оба можете оставаться. У нас вам будет спокойно. И лекари не помешают.

Глава 11

– Спасибо, но я не могу.

Сын солнца согласно кивнул.

– Твой выбор. Но если вдруг возникнут трудности, обращайся. Ты запомнишь краткую дорогу.

Лекс согласно кивнул.

– Что с рабыней?

– Она в полном порядке. Пойдём.

Лекс прошёл вслед за жрецом, заглянув в келью. Девушка спала на боку, подложив ладони под голову.

– Мне нужно зелье, которое бы усыпило её сознание до завтрашнего вечера.

Жрец пытливо посмотрел в глаза Лексу.

– Ты можешь отказаться от выбранного пути.

– Нет, не могу. Уже не могу.

– Это твой выбор. Тебя разбудят перед рассветом.

Лекс вернулся в келью, достал из кармана брюк своей одежды россыпь камней и протянул жрецу. Тот пробежался по камням, выбрав два янтарных среднего размера.

– Они поцелованы солнцем, как и мы все. Не забывай об этом.

Ранним утром Лекса разбудили и провели к жрецу. Тот напоследок пожелал удачного пути. Лекс замотал лицо шарфом. Рабыня уже ждала у выхода. Проводник пошёл впереди, за ним рабыня, а шествие замыкал Лекс. Дорога обратно оказалась намного легче. Хотя бы потому что в этот раз проводник, следуя приказу жреца, не стал плутать, а кратчайшей дорогой вёл путников к назначенной цели.

Спускаясь к низине, Лекс обеспокоился о лошади, на которой они приехали. Проводник махнул рукой, мол, всё с ней в порядке, о ней заботились. Так оно и было. Лошадь не выглядела изнурённой и голодной. Проводник поклонился на прощание и поспешил обратно. Лекс остался наедине с рабыней, посадил её на лошадь впереди себя и ласково погладил по голове:

– Скоро ты проснёшься, Ани, – и, напевая песенку, стегнул лошадь.

Во двор, едва завидев дорожную пыль, выбежала Мейрим, едва не плача. Лекса тронуло это проявление чувств. Отправляясь в храм солнца, он никого не предупредил.

– Мейрим, успокойся. Лучше сходи купи еды где-нибудь. Не готовь ни в коем случае. Я ещё сыт после прошлого приёма пищи. И размести рабыню.

Мейрим проворно выполнила поручения. Остаток дня прошёл довольно быстро, к Лексу то и дело приходили больные. Выпроводив последнего, он с облегчением вздохнул и поспешил подготовиться. Действие отвара уже скоро должно закончиться. Он принёс рабыню в комнату, где обычно проводил операции. Усадил её на стул с высокой спинкой, закрепил руки и ноги. Зашёл в дом, смыл с себя пот и дневную грязь, остановился перед зеркалом, рассматривая своё отражение и гадая, узнаёт ли его Ани сразу?

Из зеркала на него смотрел молодой мужчина, высокий и крепкий, с тёмно-русыми волосами и голубыми глазами. Лицо покрывала щетина. Нижняя часть лица с левой стороны была исполосована шрамами, которые переходили на шею и заканчивались в районе груди. Часть спины и ноги тоже были украшены шрамами, побелевшими со временем. Что ж, он не так уж сильно и изменился. Хотя мог ли человек, каждый день, видящий себя в зеркале, оценить степень перемен?

Похоже, пора. Захватил бутыль вина и вошёл в помещение, освещённое несколькими масляными лампами. Рабыня резко повернула голову в сторону открывшейся двери, напряжённым взглядом изучая вошедшего. Лекс неторопливо приближался. Сел напротив неё так, чтобы свет от ламп хорошо осветил его лицо.

Она его узнала. Он понял это по тому, как изменился её взгляд с недоумевающего на настороженный. Лекс отхлебнул вина прямо из бутылки, чувствуя, как губы против воли растягиваются в искренне радостной улыбке.

– Давно не виделись, Ани..

Глава 12

Несколько лет назад

Переход Исх-Наар. Кратчайший путь в столицу Нуа. Если бы они прибыли хотя бы на пару раньше, переход был бы открыт, и они бы успели. Но Дарии становилось всё хуже, всё чаще она целыми днями лежала в кровати, не будучи в силах даже встать. Именно поэтому их путь занял намного больше времени, чем он рассчитывал.

Стражи были неумолимы. Переход закрыт. Мост через ущелье откроют не раньше следующего новолуния. Время было на исходе. И сейчас он сидел за столом, потемневшим от времени, со следами от пивных кружек, в ожидании проводника. Старик, встреченный им у перехода Исх-Наар, тоже желал переправиться в Нуа. И, видя отчаяние Лекса, предложил ему другой вариант, предупредив, что он опасен, но возможен.

За стол к нему села невысокая девушка в чёрном. Перебросила через плечо волосы, заплетённые в множество косичек. Сняла плащ, кинув на скамью, одёрнула закатившиеся рукава Лекс мельком успел увидеть, что руки выше запястья украшены чёрными затейливыми татуировками. К столу подбежал хозяин постоялого двора с кружкой пива. Девушка поблагодарила его кивком и кинула монетку, которую он проворно поймал. Отхлебнула пива:

– Ты из Намирра?

– Да, – ответил Лекс. Чуть помолчал. Он явно не ожидал в качестве проводника увидеть девушку-наёмницу. – Ты проводник?

– Можно и сказать и так, – усмехнулась в ответ девушка. – Как зовут?

– Лекс, – ответил он. Называть полное имя не было смысла.

Девушка бросила короткий оценивающий взгляд на него:

– Один?

– Нет, с женой.

– Где она?

Лекс махнул рукой на Дарию, сидящую в глубине зала. Выглядела она ещё хуже прежнего, на бледном, изнеможённом лице чернели круги под глазами. Она устало прислонилась к стене спиной и тяжело дышала.

Проводница на мгновение закрыла глаза, словно прислушиваясь к чему-то в глубине себя. Её лицо застыло, превратившись в маску.

– Нет! – резко выдохнула девушка, открывая глаза.

– Почему? Я оплачу услуги вдвое… – Лекс чувствовал, что голос выдавал напряжение и тревогу, но ничего с собой поделать не мог.

– Она больна. Ей не пережить переход.

– Я связан с ней, и могу передавать силы. Она осилит переход.

– Ты думаешь, я не вижу, что ты и сейчас питаешь её собой, Лекс из Намирра? Причём питаешь давно, и едва не выдохся сам. Оставь эту попытку, Безликий уже ждёт её у самого порога Бездны.

Наёмница смотрела сейчас на него как на неразумного ребёнка, слегка насмешливо и презрительно, роняя в воздух слова, которые тяжёлым камнем ложились ему на сердце. Как легко она говорила о возможной смерти его жены! Лекс знал это. Знал, но надеялся. Пока оставался хоть один крошечный шанс, что Дарию можно спасти, он будет пытаться снова и снова.

– Я заплачу! – упрямо повторил он, глядя прямо в глаза наёмнице.

Выражение её глаз, тёмно-коричневых, почти чёрных, невозможно было разобрать. Она отрицательно качнула головой и едва встала из-за стола, как на плечо ей легла мужская рука.

– В чём дело, Ани?

Подошедший был рослым, сильным мужчиной старше проводницы, с рыжеватыми вьющимися волосами и бледно-голубыми, почти бесцветными глазами. Разница во внешности была колоссальной, но всё же эти двое чем-то неуловимо походили друг на друга.

Ани, теперь Лекс знал, что её зовут так, раздражённо глянула на Лекса и заговорила на неизвестном наречии, напевном и чуть гортанном. Мужчина улыбнулся и произнёс всего несколько слов в ответ. Ани помолчала мгновение, но после вновь разразилась потоком слов. Мужчина, не дав ей окончить, бросил одно короткое, ёмкое слово, глядя прямо в глаза. Наёмница замолчала и опустилась на скамью.

– Я Нарий,– представился мужчина, садясь рядом с ней. – Ани, моя замыкающая, передала мне суть твоей просьбы и некую проблему, что возникает при попытке её разрешить. Риск велик, – он задумчиво поскрёб щетину, – но я готов перевести тебя и твою жену… за тройную плату. С каждого. Оплата вперёд, в начале перехода.

Лекс обрадованно кивнул. Да, он выложит этим двоим все деньги, что у него есть. В Нуа придётся заложить имеющиеся драгоценности, но это было ничем по сравнению с шансом спасти любимую.

– Выступаем вечером. На закате будь у Красного Камня на опушке леса. Пойдём налегке. С собой взять только воду и немного еды, оружие не брать.

Нарий встал и знаком приказал наёмнице следовать за ним. Та беспрекословно подчинилась и тенью скользнула за тем, кто был главным в их паре. Лекс обрадованно поспешил к Дарии. Сел рядом, легонько коснулся губами щеки:

– Пойдём, тебе надо отдохнуть.

Провёл её в комнату, уложил на кровать, заботливо накрыл одеялом.

– Поспи немного. Вечером нам понадобятся силы.

Она удержала его ладонь в своей руке.

– Подожди побудь со мной.

Он осторожно лёг рядом, погладил по животу, уже довольно большому. Если всё удастся, совсем скоро они будут в Нуа, государстве, со всех сторон окружённом горами и гиблым лесом. По слухам, там есть целитель, способный помочь Дарии. Если всё удастся, его жена и ребёнок будут спасены… А заодно и он сам. Как много если! Только бы судьба была благосклонна к ним.

Дария провела ладонью по его щеке, коснулась лба, словно пытаясь прикосновением снять с него всё напряжение.

– Перестань обо всём думать, не переживай.

– Не могу. Я должен всё предусмотреть…

– Я хотела попросить тебя… Обещай, что исполнишь?

Она заглянула в его глаза кротким, просящим взглядом. Лекс улыбнулся. Её приём всегда действовал безотказно. За один этот её взгляд в детстве ей спускали все шалости.

– Я постараюсь.

– Давай никуда не поедем, – она быстро выпалила это и прижалась к его губам, жадно целуя.

Он оторвался от её губ нехотя и слегка встряхнул её за плечи.

– О чём ты говоришь? Нет, только не сейчас, когда мы уже почти у нашей цели. Осталось совсем немного, обещаю. Скоро всё закончится.

– Я так устала. Сколько месяцев мы в пути… Четыре? Пять? Иногда мне кажется, что это дорога длиною в жизнь. Я хочу отдохнуть, хочу насладиться покоем, хочу любить тебя…

Её голос понизился до шёпота, она вновь потянулась к его губам.

– Я не хочу навредить тебе, постой. Постой же.

Её пальчики уже проворно развязывали шнуровку на его брюках, а язычок в его рту и вовсе пустился в пляс.

– Что ты со мной делаешь?

Он посмотрел на неё потемневшим от нахлынувшей страсти взглядом и со стоном притянул её к себе как можно осторожнее. Расстегнул лиф, освободив из платья грудь с отвердевшими сосками. Обвёл языком сначала один сосок, потом второй. Принялся их нежно покусывать, немного оттягивая. Дария застонала, отдаваясь на волю его умелых рук и требовательного рта. Он скользнул рукой ей под платье, стянул вниз бельё и коснулся рукой набухшего клитора. Чуть провёл по нему рукой, ощущая, как она начинает подрагивать от этих прикосновений, скользнул двумя пальцами чуть дальше, ныряя в восхитительную глубину.

– Так мокро и так сладко…

– Иди ко мне.

Она закинула одну ногу него, освобождая рукой затвердевший член из брюк и направляя его в себя.

– Я так хочу тебя, – простонал он, – но боюсь навредить тебе и малышу.

Она капризно захныкала и ещё крепче сжала его член, начиная водить рукой вниз-вверх.

– Я люблю тебя, но… давай так.

Он скользнул языком в её рот и принялся посасывать кончик языка, лаская её рукой внизу всё быстрее. Дария приняла правила игры подчиняясь. Движения становились всё быстрее, дыхание всё чаще… Спазм удовольствия волной прошёлся по их телам.

– Я люблю тебя, – прошептала она, смотря на него.

– Я тебя тоже, а теперь спи.

Он накрыл её одеялом, поцеловал мягкие кудри, пахнувшие сладко и пряно. Подождал, пока она, утомлённая, уснёт и вышел из комнаты. Ещё столько всего предстояло сделать.

Глава 13

К вечеру он уже был готов. Освободил сумки от самых тяжёлых вещей. Потом, передумав, и вовсе избавился почти от всего, переложив самое ценное в небольшую сумку, которую можно было нести на одном плече или за спиной. Дария расстроится, узнав, что он выкинул милые её сердцу женские безделушки, поддерживающие в ней хоть немного хорошего настроения в моменты упадка духом, но проводница была права, он уже был почти на грани истощения. Возможно, придётся нести на себе Дарию.

Ни к чему усложнять себе и без того едва посильную задачу. Еды он взял совсем немного: вяленого мяса, сухарей и несколько свежих фруктов для жены. Набрал воды, а во вторую флягу набрал укрепляющего отвара, способного поддерживать силы. Кажется, он был готов.

Ещё раз проверил содержимое сумки, припрятал камни подальше. И неожиданно для себя самого приложил ладони к сердцу, склоняясь в молитве. Так искренне он ещё никогда не просил. Если только в детстве, когда казалось, что высокие своды храма, наполненные струящимся золотым светом, и вправду наделены некой силой. Ему показалось, что сердце как-то сильнее всколыхнулось на последних словах молитвы. Возможно, это был добрый знак.

Приободрённый, он решил подать пример Дарии своим хорошим расположением духа. Разбудил её, помог переодеться в более удобную одежду, заставил съесть немного варёного мяса и выпить чашечку отвара. Глаза Дарии заблестели, на щеках выступили румяные пятна. Она выглядела гораздо более оживлённой, чем обычно.

– Пора.

Они двинулись в направлении, названном проводником. Вечернее солнце окрашивало всё в насыщенно-жёлтый и оранжевый, придавая хоть немного очарования унылой и безлюдной местности.

Гиблый лес. Ещё мальчишкой он слушал страшные сказки няни о далёких местах, где мёртвые деревья пронзают небо острыми кронами, где на их ветвях шевелится от ветра высохшая кожа, а под ногами белеют кости. Не самые добрые сказки на ночь для ребёнка. И Лекс помнил, как он сжимался под одеялом от восторга и ужаса, глядя на лицо няни, специально подсвеченное снизу свечой так, чтобы тени изменяли его до неузнаваемости. Он и представить себе не мог, что однажды он окажется в этом лесу, что этот лес на самом деле существует, что он – реальность, а не выдумка из древних легенд о тенях, пожирающих тебя заживо.

Гиблый лес чернел впереди. На землю вместе с лучами вечернего солнца ложилась тишина. Иногда под ногами проскальзывал мелкий грызун, спешащий спрятаться подальше в норку. В скорбной тишине непривычно громко звучал шелест листвы под ногами, а хруст треснувшей ветки был подобен грозовым раскатам. Дария, поначалу болтавшая без умолку, замолчала, придавленная гнетущим впечатлением от мёртвой местности. Лексу и самому было не по себе. Таилось что-то опасное в черневшем впереди лесу, казалось тысячи глаз смотрели на них из темноты с голодным интересом. Внутри него съёжилось. Стоит ему только хоть на миг потерять голову и он понесётся вспять без оглядки. Дария остановилась.

– Нет, нет, нет, – запричитала она, – ты меня не заставишь туда идти. Я не могу, я не хочу…

– Успокойся, успокойся… С нами ничего не случится. Видела тех, с кем я разговаривал сегодня на постоялом дворе? Это проводники, они проведут нас по лесу и благополучно переправят в Нуа.

– Мне страшно.

– Не самое весёлое местечко, где мы с тобой бывали, верно? Но ты не должна думать о плохом. Вот, глотни.

Он едва ли не силой влил ей в рот отвара.

– Вспомни, как мы впервые поцеловались. Ты помнишь? У тебя была вся мордашка перепачкана в сладкой патоке, а кухня усыпана мукой.

Дария слабо улыбнулась.

– Помню, конечно. Я хотела испечь пирог. Никогда не думала, что это окажется так трудно. Это было так давно. Тогда мы были совсем детьми.

– Да, это было давно, но мы до сих пор вместе, и у нас всё получится. Нужно всего лишь ещё немного потерпеть. Ради малыша.

Дария в ответ обняла Лекса, утёрла выступившие слёзы и крепче схватилась за руку Лекса. До назначенного места оставалось совсем немного. Красный камень был не чем иным, как огромной каменной глыбой, куском скалы красного цвета. Местные жители рассказывали о нём какую-то легенду, жуткую и кровавую, под стать этой земле.

У Красного камня уже собралось несколько человек. Проводницу среди них он заметил сразу. Её тонкая фигурка выделялась среди окружающих мужчин. Лекс с Дарией подошли к группе собравшихся. Лекс усадил Дарию на крупный камень, чтобы та перевела дух. Проводница, заметив его, подошла. Ткнула его в грудь пальцем:

– И всё-таки ты решил прийти. Знаешь, ещё непоздно повернуть назад.

– Мы пойдём до конца.

– Ты даже представить себе не можешь, что вас ожидает, – прошипела она разъярённо в лицо Лексу, смерила уничижительным взглядом Дарию и отошла в сторону. Через некоторое время подошёл Нарий, а с ним ещё несколько человек. Среди них Лекс увидел старика, что подсказал обратиться к проводникам. Нарий взобрался на один из камней, возвысившись над остальными.

– Итак, скоро мы начнём переход. Я буду прокладывать дорогу, построю вас в цепочку, в которой вы будете идти и не нарушать порядок. А теперь несколько правил. Первое, беспрекословное послушание. Если я говорю вам стоять, вы стоите, если я говорю вам лежать, вы лежите. Без моего ведома даже воздух испортить не пытайтесь. Второе. Идём быстро не растягиваясь. Привал будем делать по мере возможности. До рассвета мы успеем пройти самую простую часть пути. Говоря рассвет, я лишь отмеряю привычную вам меру счёта времени, потому что там, в лесу нет ни дня, ни ночи, ни рассветов, ни закатов. Там клубится тьма, в которой живут твари, желающие вас сожрать. Потому повторяю – беспрекословное послушание, и уже завтра все мы будем стоять у стен Нуа. Всё ясно?

Раздался нестройный хор голосов.

– Замыкающая раздаст вам факелы и фляги с горючим. Потеряете хоть одно из двух – ваши шансы быть сожранными увеличатся. Никто не одолжит вам своё. А сейчас готовьте ваши денежки… Потом короткий привал и в путь.

Лекс осмотрел собравшихся. По большей части мужчины, молодые и средних лет, но так же он заметил двух женщин, помимо Дарии и того самого старика. Лекс насилу заставил Дарию перекусить и сам поел немного. Нарий построил всех в цепочку, повторив о необходимости соблюдать порядок. Лекс отметил, что в самом конце поставили старика и его с женой. Последняя была Ани. Нарий объяснил, как нужно обращаться с факелом, но зажечь их предстояло немного позднее. Проводник встал во главе колонны и двинулся вперёд, в разверзнутую пасть гиблого леса.