Чудовищная лавка попаданки

– Нет. Не сплю.

Кот провел лапами по физиономии и сел на подоконник.

– А у тебя пряников нету? А то я бы съел.

Вот ведь какой! Пряников ему подавай. Я невольно улыбнулась: на это существо нельзя было смотреть без улыбки.

– Я без пряников, уж извини, – ответила я. Осмелев, кот спрыгнул в комнату и забрался на стул с видом важного гостя. Не знаю, откуда он вытащил большое румяное яблоко – но положил его на столик с кривыми ножками и сообщил:

– А у меня яблоко есть. Вот был бы у тебя пряник, мы бы славно поужинали. Но ты, я вижу, какая-то бестолковая. У тебя наверно и лунных ниток нету.

– Что это? – поинтересовалась я.

– А вот что, смотри! – кот подпрыгнул на стуле, протянул лапку в сторону луны, и я увидела, как в его пальцах заструилась нить – длинная, ровная, розово-золотистая. От нее так и веяло тишиной и покоем – когда я смотрела на нее, то веки начинали тяжелеть, а глаза щипало, словно от песка.

Я поняла, что заснула, когда по квартире раскатилось громогласное “Угу!” и тяжелые крылья Ормонда хлопнули прямо над головой. Очнувшись, я увидела, что тиллуан закогтил добычу и поволок по полу.

– Пусти! – воскликнул кот, и его голос сделался дрожащим и тонким. Кот дергал лапами, пытаясь освободиться, но Ормонда было не одолеть. – Пусти, дяденька, я ж ничего, я ж фокус показать!

– Знаю я твои фокусы! – пророкотал Ормонд. Он скрутил несчастного кота так, что у того даже шерсть поблекла. – А потом в кассе шаром покати!

– Пустите его! – воскликнула я, вскакивая с кровати. – Он же…

В это время хлопнула дверь и в квартире послышались шаги – в комнату вошел Креван, держа в руках кошачью троицу: существа печально свесили лапы, понимая, что с инквизитором лучше не связываться. Увидев четвертого кота, которого скрутил Ормонд, Креван улыбнулся и довольно произнес:

– Так я и думал. Четверка Сколетти. И давно вас выпустили?

Кот, которого держал Ормонд, жалобно пискнул и ответил:

– Начальник, да мы ж чего? Мы ж ничего! Мы ж просто зашли! Тут вон, барышня с нашей стороны, познакомиться же надо…

– Мы это, мы не того! – подал голос один из котов в руках Кревана. Инквизитор встряхнул всех разом, и послышалось скуление: – Мы ж чисто за здрасьте.

– Знаю я ваше “здрасьте”, – проворчал Ормонд. – Один сверху хозяевам зубы заговаривает, а остальные у денег рады стараться.

– Вот, Алина, примерно такие посетители у вас и будут. Вессеры, теневые крадуны, – сообщил Креван, и от его пальцев потянулись золотые нитки, опутывая котов. Потом он посмотрел на меня, и я готова была поклясться, что он смутился, увидев мою ночную рубашку! Взгляд наткнулся на нее и сразу же дернулся куда-то в сторону, словно мой вид обжег Кревана…

– Я так и поняла, что такие, – откликнулась я, забираясь под одеяло. Вессеров поволокли к выходу, причем Ормонд выглядел так свирепо, словно хотел немедленно съесть незадачливого воришку сырым и без соли. Хлопнула дверь, и в квартире воцарилась тишина.

Но как он на меня смотрел…

Глава 2

Алина

На следующий день, приведя себя в порядок и надев новое платье, я спустилась в лавку. Еще вчера я поняла, что держаться за перила нужно крепко: все ступеньки на лестнице были разной величины, и скатиться с них было, как нечего делать. Оказавшись в лавке, я раздвинула тяжелые шторы на окнах, пропуская внутрь веселый свет летнего солнца и пошла вдоль витрин, рассматривая товары.

Со свечами все было понятно. Надпись на коробке гласила, что “Каждая свеча изготовлена из высококачественного парафинового воска, идеально подходит для проведения исцеляющих ритуалов, заклинаний, медитаций и других магических практик”. Красные свечи, например, использовались для избавления от сильнейшего любовного томления, темно-синие должны были вылечить тошноту, а черные напускали болезни легких. На всякий случай я отодвинула коробку поглубже под витрину. Не имею ничего против любви и денег, а вот болезней не надо. И без них забот хватает.

Камни, как я поняла, следовало продавать на вес: рядом с аккуратными грудами сердоликов, агатов, цитринов и хризолитов стояли изящные весы. Ладно, разберемся, как с ними работать.

Пузырьков с зельями было столько, что я даже не стала пытаться их сосчитать. По счастью, они были расставлены по алфавиту – не перестану удивляться, что понимаю здешний язык – значит, смогу найти, что нужно. А вот брать в руки тушки летучих мышей – это я точно не смогу, от одной мысли об этом начинало тошнить.

Вздохнув, я прошла к кассовому аппарату – вчера Ормонд доставал из него деньги мне на платье, так что я успела понять, как он работает. Рядом с ним стоял табурет; я села и со вздохом подумала, что моя жизнь изменилась и в то же время не изменилась вовсе. Я по-прежнему сижу в магазине и продаю что-то непонятное.

На двери мелодично звякнул колокольчик, и я увидела, как в лавку вошло, вернее, втекло что-то полупрозрачное, похожее на громадного слизняка. Пока я смотрела, стараясь не закричать, слизняк медленно поднялся, покачиваясь и меняя форму. Вскоре перед кассой стоял самый обычный мужчина с непритязательной внешностью мелкого банковского клерка. Дотронувшись до края потертой шляпы, он улыбнулся и спросил:

– Доброе утро! А где махнагарна?

– Я за нее, – ответила я, пытаясь справиться с эмоциями от увиденного превращения. Если все обитатели теневой стороны вот такие, то после возвращения домой мне потребуется психиатр, да получше. И спать я точно буду со светом.

– Отлично. Милая барышня, у меня индивидуальный заказ, – сообщил покупатель и поставил передо мной крошечный пузырек, в котором искрилось и переливалось что-то сиреневое. – Мне нужна монета с глаза покойника. Плачу как обычно: меру зелья удачи.

Так. У меня сутки, чтобы найти такую монету. Решив сделать вид, что я все понимаю, ничего не боюсь и выполнение такого заказа для меня пара пустяков, я убрала пузырек с зельем удачи в ящик под кассой, улыбнулась и ответила:

– Хорошо, заказ принят. Приходите через сутки. Кстати, зачем вам монета?

Человек-слизень снисходительно улыбнулся.

– Вижу, вы новенькая в этом деле. Такая монета отворяет глубинное зрение. Я буду видеть истинные намерения тех, с кем говорю. В моей конторе это важно.

Надо же, у обитателей теневой стороны есть свои конторы.

– Кем же вы работаете? – поинтересовалась я. Надо заводить связи, это в любом мире полезно.

– В недвижимости, – ответил покупатель и протянул мне визитку. – Если захотите когда-нибудь приобрести квартиру в достойном районе, буду рад помочь.

Слизня звали Эштон Эштонсон. Запомним. Никогда не знаешь, кто и что тебе однажды может пригодиться.

– Спасибо! – улыбнулась я. – Жду вас завтра в это же время.

На том и распрощались. Когда Эштонсон вышел за дверь, сохранив человеческий облик, я услышала мягкое хлопанье крыльев – Ормонд опустился на одну из присад, держа в лапе чашку кофе.

– Вот чего ему было сразу в нормальном виде не войти? – спросила я. Б-р-р, до сих пор передергивает от липкого страха, как только вспомню, как слизень превращался в человека.

– Он и вошел, как нормайс. Ты тоже с теневой стороны, поэтому сначала увидела его таким, какой он есть. Сама-то подумай, как он в таком обличье будет ходить по улице с нормайсами? Вот, маскируется, открывается только своим, – ответил Ормонд и, отпив из чашки, спросил: – Что заказали?

– Монету с глаза покойника, – вздохнула я.

Янтарные глаза тиллуана таинственно сверкнули за стеклами очков.

– Да, серьезная вещь для первого раза, – заметил он. – Но не волнуйся, подскажу, где найти. Ты нравишься Кревану, а он хороший квартиросъемщик. Не хочу, чтобы он съехал, если ты тут умрешь.

– С чего вы решили, что я умру? – спросила я. – И что он потом съедет?

Тиллуан фыркнул.

– С того самого. В общем, слушай, как туда дойти.

***

Креван

– …поэтому мы в очередной раз должны усилить бдительность и готовность отразить любой удар с теневой стороны. Страна чтит нашу доблесть и отвагу, и мы…

Да-да-да, все, как обычно. Инквизиция стоит нерушимой стеной между спокойным миром нормайсов и бурей, которая постоянно накатывает на него с теневой стороны. Мы готовы жертвовать собой ради стабильности и спокойствия нашего мира, мы оплот разума, мы щит света перед тенью. Сколько раз я все это слышал?

Итайн Хевендиш, начальник отдела, не уставал молоть языком. В отличие от нас, которые всегда на боевом посту, у него были и выходные, и праздники, и нормированный рабочий день – чего бы тут не разоряться? Это мы, трудовые лошадки, на которых едут, должны сидеть и слушать…

– …в Трехтенном районе. В твоем, между прочим, Баллинхайн!

Так. Я настолько задумался о своем, что пропустил тот момент, когда Хевендиш перешел от болтовни к делу. Начальник смотрел на меня с нескрываемым раздражением.

– Махнагарна сбежала в другой мир! – продолжал Хевендиш, и коллеги посмотрели на меня с тем сочувствием, с которым глядят на прокаженных. – Мало того, она умудрилась захватить с собой часть артефактов! В городе действует преступная сеть, а инквизиция и ухом не ведет!

Он сделал паузу, уставился на меня в ожидании ответа.

– Разработка этой сети ведется уже несколько месяцев, – произнес я и кивнул в сторону Руди Холлена и Гавина Беркли: они качнули головами в ответ. – Мы с коллегами из Приводного и Сумашенского районов контролировали махнагарну, я лично глаз с нее не спускал, но мы так и не выяснили ее связей. Я, разумеется, признаю свою вину в том, что она сбежала в другой мир. Готов понести любое наказание.

Никогда нет смысла отрицать очевидное. Да, я упустил махнагарну. Виноват. Она растворилась буквально у меня на глазах, легко отразив все заклинания захвата.

– Если, как вы говорите, она забрала с собой артефакты, контроль которых в сфере Министерства магии, то это значит, что ее прикрывают, – продолжал я. – И так высоко, куда контролерам отдельных районов не позволят даже заглянуть.

После этого намека заседание завершилось. Хевендиш велел нам троим сидеть на месте – когда остальные инквизиторы вышли, он угрюмо вынул из внутреннего кармана список на листке бумаги и зачитал:

– Артефакт трансформации. Артефакт буйной воды. Артефакт мгновенной тьмы. Двойной удар молнии. Язык Вековечного пламени.

Гавин, долговязый здоровяк, известный особой безжалостностью к ведьмам, присвистнул, и я полностью разделял его точку зрения. Перечисленные Хевендишем артефакты принадлежали к разряду боевых, и я не завидовал родному миру Алины.

Утром мы не увиделись. Я выехал на службу, когда девушка еще спала, но перед тем, как уйти, остановился у двери и, кажется, услышал, как Алина дышит во сне.

Глупости, конечно.

– Это целая партия, – произнес Гавин. – Ее просто так не вывезешь. Баллинхайн прав, ее прикрывали.

И это было хреново. Мягко говоря.

– Кому могли понадобиться артефакты из мира магии в мире без магии? – спросил я. – Девушка, которую махнагарна выдернула вместо себя, полностью лишена волшебства, и все обитатели ее мира такие же. Представляете, что там натворят артефакты?

Руди махнул рукой. Пару лет назад во время ареста банды Цендера он попал под особо тяжелое трансформирующее заклинание и с тех пор так и не смог вернуть себе человеческий облик, превратившись в нечто среднее между лисой и котом, облаченным в темно-серый инквизиционный мундир. Ему искренне сочувствовали еще и потому, что до случая с ребятами Цендера Руди собирался жениться.

Невеста бросила его с помощью записки. Даже не заглянула в больницу.

– Понятно, что ничего хорошего, – сказал Руди. – Другой вопрос: кто именно так прикрыл махнагарну и вывез партию? Что ему нужно там?

– Власть. Война, – предположил Хевендиш. Он был, конечно, воплощением худших черт начальника – в нем хватало заносчивости, презрения к подчиненным, желания вылизать до зеркального блеска афедрон тех, кто выше по званию, но вот дураком он точно не был, и все это знали. – Представьте себе, что он сможет захватить целый мир и стать в нем владыкой. Несокрушимой твердыней.

– Насколько я понял, в том мире есть развитые технологии, – подал голос я. – Конечно, Язык Вековечного пламени мощный артефакт, но вчера Алина упомянула некие бомбы, способные обратить в пыль целый город.

– Дело не в технологиях дикарей, – хмуро заметил Хевендиш. – Дело в том, что вслед за артефактами в их мир проползет все, что хранит в себе теневая сторона. А наши теневики обретут новые силы, и вы понимаете, чем это нам грозит. Одним словом… – он убрал список в карман, – нам нужно найти способ выцепить махнагарну обратно. Баллинхайн, ты уже поставил эту иномирянку на учет?

– В процессе, – ответил я и, вынув зеленый шнур с несколькими узелками, знак, который должны были носить законопослушные обитатели теневой стороны, продемонстрировал начальнику. – Сегодня закреплю.

– Отлично, – кивнул Хевендиш. – Попробуй поискать в ее поле нити Пелегрина. Возможно, они станут зацепкой, за которую мы выволочем махнагарну назад.

Есть мир нормайсов – тихий, спокойный, правильный. И есть теневая сторона с ее тайнами, загадками, удивительными существами и чудовищами. Она полна влекущей красоты, ярких цветов, прекрасной музыки – и в ней обитают монстры, в ней творятся омерзительные дела, и инквизиция делает все, чтобы мир нормайсов не рухнул и не рассыпался в крошево.

– Нам нужно действовать по примитивной полицейской методе, – сказал Руди, когда мы вышли из департамента. На одном из его длинных черных пальцев, поросших гладкой рыжей шерстью, было серебряное кольцо с извивами иероглифов; когда Руди нервничал, то принимался его крутить. – У кого есть столько денег, чтобы организовать похищение и переправку артефактов? Составляем список, идем по списку. Я займусь им, а ты берись за эту иномирянку.

– Он получится огромным, этот список, – ответил я. – Ну сам прикинь: берем верхушку Министерства магии. Берем военных, экономистов, дельцов. К большинству из них нас даже не подпустят. Значит, остается работать с иномирянкой. Хевендиш прав, у них с махнагарной может остаться связь.

– Странные все-таки существа эти махнагарны, – мы подошли к ларьку, где варили кофе, взяли по бумажному стакану, и Руди сделал крошечный глоток и довольно прикрыл глаза. Ларечник был знаком с нами уже много лет, но лисий вид Руди не переставал его удивлять. – Вот как так можно жить, без своего имени?

– Они считают себя кем-то вроде роя. Не выделяют отдельную единицу, – я вздохнул, вспомнив, как махнагарна попала в магазин Ормонда: пришла в тот день, когда червеуст Шенг До выполнил последний заказ, вручив пакет с моховыми светлячками, вышел на задний двор, закопался в землю и был таков. А теневая сторона тотчас же выплюнула Ормонду махнагарну. Откуда она взяла именно эту махнагарну – бог весть.

У теневой стороны свои правила. Нормайсы их не знают. Мы знаем не до конца. Но они всегда соблюдаются от и до – теневая сторона обеспечит их работу и накажет за несоблюдение. Поэтому Алине Кольцовой придется работать – старательно, усердно. Интересно, пришел ли уже покупатель? Наверно, пришел: здание находится на бойком месте, народу там много.

– Задумался? – спросил Руди. Мимо шла целая компания: гувернантка, няня с малышом на руках и две девочки в синих форменных платьях. Малыш засмотрелся на Руди и потянул к нему руки, пискнув:

– Лисичка!

Гувернантка изменилась в лице. Руди улыбнулся – он держался так, словно давно привык к своему облику, но я не знал, как к такому можно привыкнуть.

– Лисичка! Дай!

Няня чуть ли не бегом бросилась вперед по улице, девочки и гувернантка поспешили за ней. Руди допил кофе и произнес:

– Когда выйду на пенсию по выслуге лет, пойду на работу в детский сад. Малышня будет в восторге.

“В отличие от их родителей”, – подумал я, но, разумеется, не сказал об этом вслух.

– Ты еще найдешь способ вылечиться, – заверил я. Руди неопределенно пожал плечами.

– Честно говоря, я уже и не ищу. Привык, – сказал он и, сделав паузу, добавил уже другим тоном: – Так что там с иномирянкой?

Честно говоря, я не очень-то хотел рассказывать об Алине. Пока я молчал, она будто бы была моей, а говорить – означало разделить с кем-то. Впрочем, я прекрасно знал, что все это глупости. Да, она прелестная девушка. Но мало ли прелестных девушек на свете?

Глупости, да. Выбросить из головы и работать.

– Вчера ее выбросило в магазин почти сразу же после того, как махнагарна дала деру, – ответил я, повторяя то, о чем рассказывал начальству перед общим сбором, давая отчет о случившемся. – Девятнадцать лет, ни капли магии. Очень испугалась, но быстро взяла себя в руки. Очень любознательная, задала мне тысячу вопросов, когда мы пошли в магазин Шеймуса. А ночью Ормонда решила ограбить четверка Сколетти, и ее едва не усыпили лунной ниткой.

Руди улыбнулся. Я любил его так, как любят хороших друзей, я без малейших опасений мог повернуться к нему спиной в драке, но эта лисья ухмылка меня буквально вымораживала изнутри.

– Как, ты говоришь, ее зовут, Алина? Чудесное имя. И что, уже стоит за прилавком?

– Разумеется. Магазин не терпит задержек. Наверно, она уже ищет товар по первому заказу.

Я представил Алину, которая карабкается на дерево, чтобы разорить гнездо силуанского носоклюва и достать из него сиреневый кварц: он есть в каждом тринадцатом отложенном яйце. Будешь носить его в кармане, и он привлечет деньги.

Хотелось надеяться, что ничего плохого не случится. Алина не выглядела слабачкой: вчера я успел понять, что она не из тех, кто опускает руки, плачет и ждет избавителя от невзгод. Значит, и со сложностями, которые подбросят заказчики, справится.

– Ладно, я все-таки займусь списком тех, у кого есть деньги на боевые артефакты. Деньги и связи, чтобы все прикрыть. Потому что… – Руди вдруг умолк, заинтересованно посмотрел куда-то в сторону Жасминного переулка и проговорил: – Нет, ты только посмотри, какая красавица…

Девушка, которая медленно шла мимо отцветающих жасминовых садов, в самом деле была хороша. Я узнал платье – купил вчера такое же Алине, но…

– Алина! – воскликнул я и рванул к ней. Она даже не шла – ковыляла так, словно тяжело заболела или выпила слишком много. Над светлыми волосами искрилось облако чар – сильных, темных. Увидев меня, девушка слабо улыбнулась и начала заваливаться в сторону – я едва успел ее подхватить, торопливо анализируя: Алину окутало посмертное проклятие, и с каждой минутой оно становится все сильнее.

– Креван, – услышал я едва уловимый шепот. – Креван, я…

Алина обмякла в моих руках и закрыла глаза.

***

Алина

Некоторое время я смотрела на Ормонда, не до конца понимая, что он сказал.

Я нравлюсь Кревану? Да ладно вам… Он выглядит так, что девушки должны бежать за ним, на ходу избавляясь от белья – с чего ему вдруг должна понравиться птаха вроде меня? Тиллуан снисходительно вздохнул.

– Ну что ты на меня уставилась, как королева на блоху? Креван сразу тобой заинтересовался. И не просто, как очередным выносом с темной стороны, – он отпил кофе и, больше не желая вдаваться в подробности того, насколько сильно я понравилась Кревану, продолжал: – Так вот, монета с глаза покойника. Вчера вечером в Подхвостье как раз хоронили ведьму. Монету с глаза сняли и она сейчас наверняка где-то у нее дома. Забираешься, находишь монету в комнате, где стоял гроб, идешь назад. Приключение на пять минут, войти и выйти.

Кажется, я где-то это уже слышала.

– А как я узнаю, что это именно та монета? – спросила я. – И где гарантии, что ее еще не уволокли, раз она такая ценная?

– У обычных покойников их сразу утаскивают, это верно, – согласился тиллуан. – Но я не знаю такого смельчака, который отважился бы забрать такую монету у ведьмы.

Вот, значит, как. Меня записали в смельчаки.

– Я трусиха, – поспешила заверить я. – До сих пор опомниться не могу.

Ормонд скептически посмотрел на меня, словно пытался оценить степень моей трусости.

– В общем, я тебе сказал, где надо искать. Подхвостье – это направо и сразу вниз по улице. Три мили, никуда не сворачивая, и как раз упрешься в ее дом. А не хочешь, так я тебя не заставляю. Иди дерись за монету с какими-нибудь другими законными наследниками, воля твоя. Но времени у тебя осталось меньше суток.

Это я и без него знала. Не стоило напоминать.

Дорога заняла полтора часа – за это время я успела понять, что в здешней толпе, как и в нашем мире, нужно идти со скоростью потока и постараться не таращиться по сторонам, как бы ни хотелось рассмотреть как следует дома, дворцы, статуи и парки. Постепенно приличная часть города осталась позади. Теперь дома были не воздушно-белостенными, утопающими в кружевной зелени садов за причудливыми решетками ограды, а угрюмыми, с темными узкими окнами, похожими на бойницы. Сады же здесь были старыми, заросшими, и я готова была поклясться, что если сорвешь яблочко с их ветвей, то умрешь в муках после первого же кусочка.

Прохожие смотрели на мое платье так, что я пожалела, что не додумалась надеть свою прежнюю одежду. Тогда было бы видно сразу: денег у меня нет. Впрочем, наверно, от меня веяло какой-нибудь силой теневой стороны, потому что никто из подозрительных личностей, которых я встретила на улице, не стал переходить от мыслей об ограблении к делу.

Повезло.

Дом ведьмы, если я правильно его вычислила, был по местным меркам аккуратным и ухоженным – стены побелены, наличники выкрашены голубой краской, крыша недавно перекрыта. Три окна, смотревшие в палисадник, были наглухо зашторены, дверь приоткрыта – я поднялась по ступенькам, постучала и сказала:

– Добрый день! Есть тут кто-нибудь?

Мне не ответили. Я вздохнула, собираясь с силами. Вчера в это время я шла на работу в букинистический магазин, а сегодня собираюсь забраться в дом ведьмы. Могла ли я такое вообразить?

Ладно. Что топтаться на пороге, надо заходить.

Толкнув дверь, я оказалась в маленькой прихожей, и вот хоть убей, здесь не было ничего ведьминского. Ни связок трав, ни бутылок с зельями, ни черепов и скелетов – чуть сбитый в сторону домотканый коврик, потертый светло-зеленый шкаф и стоптанная туфля, которая лежала возле одной из его ножек.

Затем я прошла в кухню с большой белой печью, столом, на котором кто-то оставил чашки с недопитым кофе, и часами-ходиками на стене – хозяйки дома не стало, а они по-прежнему весело отсчитывали время. После кухни была большая комната, которая, наверно, служила залом для встречи гостей: здесь был большой диван, небрежно накрытый пестрым покрывалом с лохматыми кистями, и еще один светло-зеленый шкаф во всю стену. В центре комнаты валялись перевернутые табуретки – должно быть, на них стоял гроб с ведьмой, значит, и монета где-то рядом.

Она обнаружилась на подоконнике – серебряная, тяжелая, с совой и профилем какого-то гордого государя. Я взяла ее, спрятала в карман и, посмотрев по сторонам – не нападет ли какой-нибудь охранник ведьминого жилища? – сказала:

– Спасибо, хозяйка!

Наверно, это меня и подвело. В тот же миг невидимые пальцы будто сорвали ту завесу, которая скрывала настоящий облик дома – я увидела обиталище ведьмы таким, каким оно было на самом деле, и в нем не было ничего, кроме леденящего ужаса…

Очнувшись, я обнаружила, что уже не стою в комнате, а иду по улице – медленно, едва переставляя ноги. Голова кружилась, в желудке словно поселился еж. Монета была на месте. Я обернулась и увидела, что ухожу от дома ведьмы той же дорогой, которой пришла.

Что это было? Какое-то воздействие теневой стороны? Нет, надо скорее добраться до магазина Ормонда и обо всем рассказать тиллуану – он наверняка сможет разобраться. И Креван… птица же уверена, что я нравлюсь Кревану…

Я поняла, что заснула, только тогда, когда проснулась и увидела, что лежу на какой-то скамье – наверно, села на нее и провалилась в сон. Неряшливо одетая женщина с мешком в руках смотрела на меня с нескрываемым сочувствием – поймав мой взгляд, она покачала головой и сказала:

– Прокляли тебя, девонька. Прокляли.

***

Алина

Я окончательно пришла в себя, когда поняла, что лежу на чем-то относительно мягком, и еще успела подумать, что мне все это приснилось. Открыв глаза, я увидела свою спальню в квартире Осмонда – тиллуан с важным видом сидел на одной из дощечек-присад и рассматривал меня в свои очки так, словно я была букашкой, а он ученым.

– Очнулась! – сообщил он. – Все идет, как надо.

– Лежите ровно, – посоветовал усталый голос Кревана. Ах, да – я же видела его, он стоял в компании с человеком с лисьей головой. Я еще успела удивиться, а Креван бросился ко мне, и все снова погрузилось в темноту…

– Что случилось? – спросила я. Появился Креван – в руке он держал что-то вроде маленькой метелки: окунал ее в чашу, а потом разбрызгивал во все стороны сиреневую жидкость, пахнущую яблоками и ландышем.