Чужие небеса

Они, собственно, нам и поведали, кто был их заказчиком, когда мы, поняв, что случилось, начали поиски соученицы, и довольно быстро добрались до этих негодяев.

Одно плохо – опоздали мы. Грета по вредности характера недалеко ушла от Аманды, потому сразу же после того, как ее развязали, не стала слушать комплименты вождя, уверенного в том, что теперь эта красивая белая женщина никуда от него не денется, и выжгла ему глаза, попутно запалив все вокруг.

Это Грету и погубило. На выходе из пылающего шатра ее встретили стрелы. Будь ты хоть трижды маг, но, если тебя ими утыкали с головы до пят, жизнь закончена.

Мы перебили всех мужчин и часть женщин того племени, резня была страшная. Я такой «откат» словил, что потом еще дня два в себя приходил. Но месть – это святое. Там, дома, мы не смогли отомстить. Но тут у нас такая возможность есть.

Вот так нас и осталось всего девятнадцать. Точнее – двадцать, если с наставником считать. Фила я в расчет не беру, разумеется. Тем более кому-кому, а ему-то живется замечательно. Он теперь никаких забот не знает, только в придомовом маленьком фонтанчике плещется да служанок пугает.

– А дома сейчас весна – сообщила Эбердин, выходя из шатра, присаживаясь рядом со мной и доставая из ножен меч, с которым она по-прежнему не расставалась – Холмы зеленеют, и трава пахнет как молодое вино. Пастухи погнали овец на горные пастбища, а моя младшая сестра, должно быть, готовится к танцам вокруг дерева с лентами. В этом году она как раз в возраст невесты вошла.

Точильный камень заширкал по и без того безупречно заточенному лезвию. Год прошел, а она все на клинок не налюбуется, тот, что ей старик из оружейной лавки подарил.

Нет, она нам объяснила, что это не просто меч, а работа горского оружейника, который жил чуть ли не до Века Смуты и творил клинки только для великих правителей и великих воинов. Не ковал, а именно «творил». И каждый такой меч бесценен, не в смысле денег, а по сути своей. Для жителя Пограничья – это святыня, обладать которой немыслимая честь. Да и осталось таких мечей не больше десятка, причем все они находятся в руках вождей самых сильных кланов.

Вот Эбердин и обхаживает его каждый день, затачивая безукоризненно острое лезвие, доводя его до… Даже не знаю, чего именно. То ли идеала, то ли совершенства.

И пусть ее. Каждый с ума сходит по-своему.

– Да чего вспоминать? – лениво ответил ей я – Весна везде весна. И здесь тоже.

– В этих песках не поймешь, какое время года на дворе – проворчала горянка – Днем всегда жарища, ночью холодища.

– Так сходи, погрейся – ткнул я пальцем в дальние барханы, на которых пылали десятки костров – С час пути будет, не больше.

– Завтра погреюсь – Эбердин легко вскочила на ноги, крутанула меч и наставила его острие на огни, отлично различимые в густоте ночи – Уж не сомневайся.

Глава вторая

Все так, все верно. Там грелись у огня те, за чью кровь и жизнь нам заплатили. Точнее – заплатят. Здесь не принято отдавать деньги заранее, и эта традиция нам до сих пор казалась странноватой. Как, впрочем, и то, что после с нами всегда рассчитывались сполна. Ни разу не обманули.

Впрочем, возможно дело было в том, что никто не рискнул бы обмануть самого Сафара. Как ни крути, а за нашими спинами стоял именно он. Вслух этого никто не говорил, но мы же не дети, правда? Причем, полагаю, не все заказы до нас доходили, какие-то из них повелитель Халифатов мог счесть неуместными или просто ненужными, чтобы не обострять ситуацию на своих землях.

В данном же случае все было ровно наоборот. Там, на соседних барханах, сейчас веселилось, горланило и жарило мясо одно из кочевых племен, которое порядком наследило в окрестных селениях. Несколько из них были сожжены дотла, какие-то изрядно разорены. У местных кочевников такое случается, ни с того, ни с сего, без какой-либо видимой причины они вдруг начинают жаждать крови, разбоя и насилия. Ладно бы голод там, или скот весь пал, хоть минимальное объяснение такому поведению имелось бы. Но нет – вот просто захотелось им пошалить. Вспомнить традиции предков.

Иногда все заканчивается более-менее мирно – местный правитель прикрывает глаза на их бесчинства, особенно если жители не очень пострадали, принимает от вождя племени дорогой дар и заверения в том, что это был последний раз, и все идет, как шло до того. Убитых мужчин и поруганных женщин жаль, но это жизнь, ничего не поделаешь.

А время от времени выходит так, как сейчас. Когда слишком много крови льется и домов горит. И вот самое главное – устроить показательную порку. Такую, чтобы остальные кочевники на какое-то время призадумались о том, что не только им дано убивать. Причем смерть – она тоже разная бывает. Одно дело почетная, в бою, от сабли врага. А другое – та, которую завтра подарим им мы, маги. Точнее – маг и его ученики. Ну, и приданные нам войска, не слишком многочисленные, но вполне достаточные для данного мероприятия.

Ясно же, что местный мелкий князек с нелепым именем Раманару сам сроду бы нас не позвал. Видел я его – тщедушный, с жиденькой бородкой, трясется весь от страха, халат в два раза его больше. Мало того – под весом медалей, на халате этом брякающих, чуть не падал. Есть у них тут такая традиция – обвешиваться побрякушками. Сами их чеканят, сами себя награждают. Ну, и соседям иногда перепадает. Чем больше разных медалей на халате – тем почетнее.

Ворону, кстати, уже парочка таких наград была вручена. Одна серебряная, другая золотая.

Так вот – это жалкое существо никак не тянуло на того, кто решил пустить кровь бесшабашным кочевникам. А вот Сафар – это да. Это на него похоже. И самое главное – он, если что, в стороне, вроде как ни при чем. Потому что высокому властителю не должно заниматься какими-то там бандитами, пусть даже и представляющими собой довольно серьезную угрозу.

В общем – сложно тут у них все. Понятно, что нет государства без политических интриг, но тут, на мой взгляд, даже и слово это не очень подходит. У нас в Королевствах – это интриги. Здесь же какое-то определение похлеще надо. Это как огромный змеиный весенний клубок, когда их чешуйчатые тела сплелись воедино настолько плотно, что даже невозможно понять, сколько вообще гадин там есть.

Но нам на это все наплевать. Интриги – они где-то там, в стороне. Наше дело – воевать и набираться ума-разума. То, что мы стали наемниками, не изменило нашего статуса. Мы все еще ученики мага, пусть и без перспективы получения посоха как такового. Ворон так и сказал:

– Нет худа без добра. Не придется мне на ненужный хлам с позолотой тратиться. А полноправными магами те из вас, кто доживет до конца обучения все равно станут. Боги – они и здесь боги. Они видят то, что должно. Что до выпускных испытаний – и они никуда не денутся. Соберу пяток коллег из тех, что еще не совсем ум потеряли, благо тут их при дворах правителей немало отирается, и все честь по чести устроим. Да еще и местную знать пригласим на это мероприятие, пусть поглядят. Глядишь, тем, кто следующее утро живым встретит, и о будущности своей думать не придется. Полагаю, они вас быстро к рукам приберут. А что? На вид-то вы у меня о-го-го. Молодые, толковые, в деле побывали, имеете определенную репутацию. Они же не в курсе того, какие вы на самом деле идиоты, верно?

Причем в дальний ящик наш наставник этот свой замысел откладывать не собирается. Гелла сказала, что он, пребывая в подпитии, ей заявил, что еще годик хочет с нами по пескам побегать, дабы мы максимально поднатаскались в ремесле, а после воплотить задуманное в жизнь, то есть – узаконить наш статус и пристроить каждого на теплое местечко. А сам вернется в Центральные Королевства, долги возвращать. Дескать – пока Гейнард де Фюрьи что-то делать задумает, слишком много воды утечет.

Сама мысль о том, что мы все же станем магами, нам понравилась. А вот то, что Ворон нас, по сути, со счетов списал, пусть даже и с пьяных глаз – не очень. Карл, Мартин и Гарольд активно порывались пойти и высказать ему все, что по этому поводу думают, мы их еле остановили.

Нет сейчас смысла руками размахивать. Никто ведь никуда еще не едет. Для этого разговора будет свое время, то, когда корабль, направляющийся домой, поднимет паруса. Тогда мы взойдем на его борт и ничего Ворон с нами сделать не сможет. Просто потому что мы в тот момент уже не будем его учениками и сами сможем решать, с кем и куда ехать.

Хотя не факт, что так поступят все. Все знают, что Агнесс не хочет возвращаться туда, обратно. И Эмбер тоже. Они до сих пор кричат во сне, снова переживая то ли близость смерти, то ли холод той зимы. И мы их не виним. И Агнесс, и Эмбер дети Юга, само собой, их в Королевства и медовым коржиком теперь не заманишь. Тем более, что де Прюльи наконец-то снова увидела родителей, по которым очень скучала. Дон Игнасио часто бывает в нашем доме, всегда привозя с собой гостинцы на всю нашу компанию и бочонок вина для наставника.

И очень боится того, что его дочь опять отправится в неведомые дали, из которых, возможно, больше не вернется.

Девушки, разумеется, ничего такого никому не говорят, но мы все не слепые, все видим.

А вот Эль Гракх, у которого, вроде бы, полностью сбылась мечта, о которой он мне не раз говорил, напротив, очень даже хочет обратно на Запад. Для него, гордого пантарийца, это вопрос чести.

И вообще – если он хочет от нас избавиться, чего же тогда учит как правильно убивать? Не лечить, не интриги плести, а именно убивать? Так что это все очередные шутки нашего наставника. Развлекается он так.

Так что каждый новый бой для большинства из нас, как ступенька на длиннющей лестнице, по которой мы упорно движемся наверх. Это наш шанс овладеть искусством войны, которое необходимо для того, чтобы отомстить.

И сегодняшнее сражение – не исключение.

– Нынче основной ударной силой будут – Ворон покачался на носках сапог, глянул в сторону соседнего холма, где кочевники уже седлали своих коней и орали так, что даже мы их слышали вполне отчетливо– Ле Февр, Фриша, Эль Гракх, Миралинда. Лидер – ле Февр. Фон Рут, Гелла – соглядатаи.

– Опять, Карл, нас обошли вниманием – притворно вздохнул Гарольд – Снова нам с тобой следить, чтобы кто-то к нашим позициям не прорвался, и звенеть сталью.

– Если бы кто-то пару месяцев назад чуть не упустил момент, когда Альба потеряла над собой контроль, то было бы по-другому – язвительно ответила ему Гелла – Ты ж ее чуть к Престолу не отправил!

Гарольд злобно засопел, но возражать не стал, поскольку знал, что девушка права.

В прошлый раз, когда мы охотились за беглым казначеем города Суланта, который незадолго до этого прихватил казну своего повелителя и сотню отборных вояк из его войска, мой друг здорово оплошал.

Мы загнали казначея и его людей к скалам, не оставив им ни малейшего шанса скрыться. Единственная дорога, через которую они могли прорваться к морю, была перекрыта нами, так что выбора у беглецов не осталось. Либо умереть, либо пройти по нашим телам. Собственно, этого мы и добивались. Нет, не собственной смерти, разумеется. Сражения. Убить их мы могли и до того, причем без особого труда. Вот только зачем? Полезный человеческий материал был бы изведен без малейшего смысла. Это не мои слова, это Ворон так выразился. Нас такая формулировка немного покоробила, все же о людях речь идет, но возражать никто не стал. Наставнику виднее. Да и плевать ему на наше недовольство, у него и раньше характер был тяжелый, а за последний год он совсем испортился. Ни нас не жалеет, ни себя, что уж говорить про остальное человечество?

Плюс – казначей. Нам была необходима его голова, как подтверждение того, что мы выполнили свою работу. Сожги мы этот караван еще там, в пустыне, как бы мы отличили его от других? После огня, низвергнутого с небес, все мертвецы на одно лицо. Сожжённое до костей.

Короче – загнали мы крыс в угол. И те, естественно, решили вырываться на волю, как и положено. Выпили остатки воды, поорали, чтобы злее быть и убедить друг друга в том, что им горы по плечо, и кинулись на нас, пришпоривая и без того измучанных лошадей.

Порядок боя был неизменен – основную работу делали четверо из нас, двое стояли при них «соглядатаями», остальные же следили, чтобы какой-нибудь особо везучий отчаюга не смог добраться до наших друзей. Причем в этом случае данный вопрос был не праздным, при нас не было пары сотен солдат, которые могли служить прикрытием. Два десятка рубак – вот всё, что нам придали для выполнения этого поручения.

Гарольда как раз и назначили соглядатаем, его основная задача была не допустить того, чтобы кто-то из четверки излишне усердствуя, не вычерпал себя до предела. Резервы человеческой души не бездонны, что уж говорить про магические силы. Если же такое случится, если кто-то потеряет контроль над собой, то именно соглядатай обязан вывести его из боя и, при необходимости, заменить собой. Коллективные заклятия – штука тонкая, их структуру разрушить легко. Да и убойная сила их уменьшается при потере одного из звеньев.

А Гарольд отвлекся, глазея на то, как призванный ребятами камнепад дробит головы солдат и лошадей, потому прозевал момент, когда Эмбер коротко вскрикнула и повалилась на песок, заливая его кровью, хлынувшей из носа и рта. Хорошо еще Рози, которая стояла с ним в паре, успела перехватить упущенный поток силы, перевести его на себя и направить в нужное русло, а то бы смяли нас остатки казначеевой сотни. Порубили бы и ушли к морю.

Эмбер потом чуть не умерла, еле откачали. Нет, она тоже хороша, если осознаешь, что все, донышко показалось, «откат» дожимает, так остановись. Учитель про это много раз говорил.

Но основная вина – Гарольда. Потому никто за него и не вступился, когда Ворон после боя гонял его по округе, сыпля ругательствами и размахивая невесть где подобранной увесистой палкой. И, само собой, до сих пор злопамятно отстранял его от серьезных дел.

Но то его. Меня же напротив, наставник через раз ставил на острие атаки, что позволило соученикам ехидничать, утверждая, что я теперь его любимчик.

А мне – нравилось. Нет, не подначивание ребят, а сам процесс магической атаки. Это ни с чем не сравнимое ощущение, когда вы четверо становитесь одним целым, когда через вас идут потоки магической энергии, материализующейся над полем битвы и несущей смерть врагам.

Если бы мы все это умели тогда, в прошлом году, может, и замок бы удалось отстоять, по крайней мере на то время, которое необходимо для относительно неспешных сборов и более продуманного бегства. И ребята бы не погибли.

Хотя, может, и нет. Там был Гай, он один стоил десяти таких отрядов, которые пожаловали под стены Вороньего замка. Разнес бы он нас на клочки, вот и все. И плевать ему с самой высокой ратуши на то, что учеников другого мага убивать нельзя. Он и так уже нарушил все запреты богов, какие можно. Ворон выжил бы, а мы – нет.

Но и соглядатайство – это очень важно. Почему – я уже объяснил. Единственно, нам всем не очень нравилось то, как наставник данный процесс называл, было это слово крайне неприятным, но кто бы нас слушал…

Тем временем кочевники наконец закончили орать, вытащили сабли, и под дружное улюлюканье своих жен и чумазых детей, которые столпились вокруг повозок, помчались в нашу сторону.

– Работайте – скомандовал Ворон, сложил руки на груди и застыл на месте, словно памятник самому себе.

Монброн устремился вниз, туда, где Карл, надсаживая глотку, отдавал команды нашему немногочисленному воинству.

– Начали – негромко пискнула Магдалена, которую впервые на моей памяти учитель назначил главной, и подняла руки к небу, пропуская через себя силу соучеников – «Частокол»!

«Частокол» – заклятие несложное, и для человека в принципе, не очень опасное. Пешего человека. Но вот для лошадей, да еще и мчащихся на полном ходу, оно губительно невероятно, так как представляет собой не очень высокие, ниже колена, но острые шипы, преодолеть которые коннице крайне проблематично, особенно в ситуации схожей с этой, когда пространство для битвы ограничено. Просто в силу того, что ни лошадь, ни наездник не успевают среагировать на их появление, и вильнуть в сторону нет никакой возможности.

Проверено, работает безотказно.

Первая шеренга налетела на возникшие из-под песка шипы и в тот же миг ложбинка между двух холмов огласилась жалобным ржанием искалеченных лошадей, криками людей, слетевших со спин своих скакунов и стонами первых раненных. И, естественно, заковыристой восточной бранью.

Надо отдать должное вожаку неприятеля, он сумел среагировать быстро и отдать нужные команды, после чего уцелевшие кочевники двумя потоками стали обтекать возникшую из-за «частокола» сутолоку и устремились к нам.

– «Угли» – приказала Магдалена и вытянула руку, направляя ее на завывающих воинов пустыни – Левый фланг.

Маленькие огненные росчерки осыпали врагов, они появились прямо из напоенного утренним зноем воздуха. И снова первыми пострадали лошади, на каждую из которых пришлось не менее пяти-семи пышущих багровым жаром негаснущих углей, причинявших им невероятные страдания.

Кони бились в судорогах боли, они катались по песку, стараясь избавиться от той напасти что на них свалилась с небес и тем самым давили своих наездников, которые даже не успевали покинуть седла.

– Небесная кара!

Молнии ударили с ясного неба, заставив завопить от ужаса не только правый фланг кочевников, который, кстати, подобрался к нам достаточно близко, но и их родню. Согласен, выглядит это и в самом деле впечатляюще.

Не очень большие, сине-белые, искрящиеся от напитавшей их энергии, чем-то похожие на призрачные стрелы, они словно ливень осыпали наших противников.

Мощное заклинание, много сил требует. Я бы не рискнул подобное применять, особенно в компании с Фришей, запасы магических сил которой не так уж велики. Да и тактически это не слишком верно. «Небесной карой» хорошо добивать врага, когда тот уже на последнем издыхании. Так удобней, чем потом бродить по полю боя, выискивать недобитков и резать им глотки. Ну да, мы сами таким не занимаемся, для этого есть вон, приданные нам вояки, но тем не менее.

Хотя случалось всякое, пару раз и нам приходилось ходить среди трупов и искать выживших. Мерзко, противно, но – нужно. Живых врагов за спиной мы отныне не оставляем, таково пожелание Ворона. Точнее – требование. Миралинда тогда, в самый первый раз попробовала было взбрыкнуть, мол – бесчестие это, нельзя так с людьми, но наставник так на нее наорал, что она первая кинжал обнажила и побежала его приказ выполнять.

Вот, я же говорил. Фриша вся побелела и синие ручейки вен у нее на шее пульсируют так, что вот-вот кожу прорвут.

Бой близится к концу, это ясно, но о победе пока говорить рано. Придется меняться с ней местами.

– Фон Рут, не лезь – внезапно остановил меня Ворон – Пока рано.

Гелла с удивлением глянула на наставника, я же только покорно кивнул.

– «Петля из песка» – тем временем скомандовала Магдалена.

Хороший выбор. Грамотный. Большая часть противника убита или искалечена, нет смысла применять нечто масштабное, теперь война идет просто на уничтожение оставшихся. Правда, хорошо это заклятие только для этих мест, в Центральных Королевствах такой номер не пройдет. Нет там столько песка.

И вот уже один за другим оставшиеся в живых кочевники умирали от стягивающих шеи песчаных удавок, которые подобно змеям обвивали их тела.

Фриша шаталась, но не падала, из левой ноздри у нее потекла струйка крови.

– Наставник – пробормотала Гелла, подставляя плечо подруге – Она почти исчерпала себя.

– Меняй ее – хмуро разрешил Ворон, недовольно поджимая губы.

Уже не в первый раз он Фришей недоволен, я это заметил. То ли дело в том, что наша приятельница все чаще стала спутываться с сыновьями эмиров и просто высокопоставленных вельмож, то ли в том, что ни разу ни одного сражения до конца не смогла выстоять. А, может, и в том, и в другом.

Собственно, дело шло к концу. Уцелевшие кочевники поспешно улепетывали к своему бархану, на котором безостановочно выли женщины, не до конца понимавшие, что происходит. Эти дети пустыни были почти незнакомы с магией, кроме, разве примитивного шаманства, помогавшего лечить кое-какие болезни и отыскать воду под песком. Потому для их разума было недоступно осознание того, почему их мужья, сильные и смелые воины, так быстро умерли, не взяв при этом ни одной вражеской жизни.

Магдалена не спешила, она ждала пока все выжившие доберутся до того места, откуда они недавно так отважно кинулись нас убивать. Какой смысл тратить силы, ловя их по одному?

Скажу честно – и для меня, да и почти для всех остальных именно этот, финальный аккорд битвы поначалу давался тяжелее всего. Одно дело убить бойца, воина, того, кто хочет забрать твою жизнь. И совсем другое – то, что сейчас предстоит сделать моей соученице. А предстоит ей закончить работу.

Да, когда мы мстили за смерть Греты, мы тоже смешали с песком целое поселение, если можно так назвать лагерь кочевников. Но там был запал, мы потеряли близкого человека, почти родича. Ситуация была другой.

Но вот так, расчетливо и безжалостно прикончить тех, кто безоружен, это, знаете ли… И неважно, что каждая из этих женщин не задумываясь перерезала бы горло любому из нас, имейся у нее такая возможность. Все равно там, внутри, в глубине души, у нас остались еще какие-то чувства, какие-то ограничения и память о запретах богов, которые те накладывали на людские деяния.

Вот только Ворону никакие законы не писаны – ни людские, ни божеские. И жалости у него тоже нет, ни к врагам, ни к ученикам. Он если что и оставляет за собой с того момента, как мы встали на стезю наемничества, так это только трупы. Точнее – мы их за собой оставляем, следуя его приказам.

Кочевники спешно собирались, то и дело поглядывая в нашу сторону, как видно, недоумевая, отчего мы медлим. И, несомненно, надеясь на то, что на этом битва закончена. Собственно, по их меркам так оно и было. Они показали спину врагу, по кодексу воина пустыни это равняется поражению. Это позор, который теперь клану смывать поколений пять-семь, это лишает их вождя на право сесть у костра с равными себе на ежегодном большом сборе племен, который они проводят в хорошо знакомых нам местах, неподалеку от Гробниц Пяти Магов, и еще много чего. Но это же дает им право на жизнь.

Повторюсь – по их меркам.

Но не по нашим. Нам заплатили за то, чтобы это племя перестало существовать. Полностью. Навсегда. Разве что парочке подранков мы уйти дадим, чтобы те донесли до своих соплеменников из других кланов весть о том, как повелители Халифатов карают зарвавшихся наглецов.

На Магдалену было больно смотреть, она еще никогда ничего подобного не делала, потому что до сегодняшнего дня лидерство ей не доставалось. Чаще всего ими становились ребята. Или Рози, ее Ворон в последнее время выделял из остальных, часто ставя в одну пару со мной, что давало Карлу темы для бесконечных шуток.

– Кого ждем? – недовольно буркнул Ворон – Вон, они уже лошадей в повозки запрягли.

И верно – осмелевшие кочевники, поверившие в то, что сражение и в самом деле закончилось, ловко поймали десяток уцелевших лошадей, метавшихся у бархана, запрягли их в свои двухосные повозки, заваленные тряпьем, посадили возницами детей постарше и явно собирались побыстрее отсюда убраться. Не сомневаюсь, что каждый из них сейчас давал в душе клятву найти нас и порезать на куски. Каждый, от воина до ребенка. Эти люди ничего не прощают и умеют ждать. Лет через пятнадцать этот клан снова окрепнет, подростки станут юношами, а значит – воинами, а в животах женщин уже будут толкаться ногами новые дети, зачатые от них. И тогда они придут за нашими жизнями. В Халифатах по-другому не бывает.

Точнее – пришли бы. Но – не придут.

– «Бездна под ногами» – в голосе Магдалены слышалась дрожь, пусть и еле различимая. Не беда, у меня в аналогичной ситуации тоже, знаете ли, уверенности маловато было. Убивать я привык, но не так же.

А заклятие снова подобрано абсолютно верно. Мощное и действенное, то, в которое не жалко вложить остаток сил. Достойная финальная точка.

Песок под ногами кочевников дрогнул раз, заставив детей заверещать, потом другой, а на третий вся эта пестрая и вопящая компания обрушилась вниз, так, словно кто-то убрал из холма все, что там было. Будто некий гигантский рот открылся, проглотил наших недавних врагов и снова закрылся.

И наступила тишина, только песчаные струи осыпались по бокам холма, на котором мгновение назад бесновалась толпа людей.

– Сколько раз это вижу, столько впечатляюсь – вытерев кровь, все еще текущую из носа, сказала Фриша – Страшное дело!

Впрочем, не она одна впечатлена была. На песке, между трупов людей и лошадей еще осталось полтора десятка недобитков, которые увидев сцену гибели своего племени, тоже очень близко приняли произошедшее к сердцу. Они силились подняться, призывали на наши головы все возможные бедствия, сквернословили и скрипели зубами.