Подарок холодной ведьмы

Лина Славянова

Подарок холодной ведьмы

Глава 1

Пепел, вперемешку с землёй, засыпал всё вокруг, не давая открыть глаз и даже дышать. Мерзкий запах и вкус гари въелся в сами кости, и даже сейчас, рот был словно полон углей. Ночная прохлада хватала за пальцы на ногах. Значит он лежит на спине.

Волк попытался сесть – грудь придавило огромное бревно, а вот правая рука двигается свободно. Изловчившись, Волк освободил руку, и смахнул с лица горку пепла и углей. Теперь можно свободно дышать, и даже открыть глаза, но вот, чтоб выбраться из-под завала ушёл долгий час. Пришлось изловчиться, чтоб проползти на спине под кострищем.

Не прогоревшие брёвна лежали бесформенной кучей на месте погребального пепелища, молодая трава уже обступила выгоревший круг, и тянула свои нежные ростки к сияющему блину луны.

Выбравшись из-под завала, Волк встал на краю пепелища. Выплюнул изо рта небольшой прозрачный камешек, сияющий точно отражение луны, подвязанный на длинный кожаный шнур. Волк пригладил кроткие волосы, оглядел своё нагое, чёрное от сажи, тело и задумался. Что ж… весна – это неплохо. Лучше зимы. Где-то поблизости должна быть река. Он пытался понять, где находится, но воспоминания ускользали, словно их сожгли в костре. Когда же он последний раз просыпался? Весна… а было позднее лето… город… Нет. Это в другой раз… здесь была ранняя зима. До деревни пару вёрст, а до реки – сойти под овраг. Отмыться бы от этой вони, но без одёжи продрогнешь до кишок.

Волк надел на шею свой камень, и побрёл к реке. Понемногу, удавалось вспомнить то, что было до костра: рыбацкая деревенька, близ мелкого городка. Коли повезёт, то скоро встретятся редкие рыбацкие лодки. А может, кто спит у огня, расставив сети, да ловушки. Глядишь, получится урвать рубаху или хоть покрывало какое. Всё не голому идти. Ещё бы иглой разжиться, да продержаться до утра. Вниз по реке будет деревня, а вверх, то в город выйти можно.

Перед глазами вставали перепуганные лица деревенского люда, когда они тащили его за деревню, к костру. Как туго они связывали ему руки и ноги, и уповали на молитвы волхва. Нет. Там слишком хорошо его помнят, и забудут ещё не скоро.

Дорога его лежала вверх по реке, к городу. Как же он называется, леший его раздери?

Глава 2

– Волк, – мягко позвал низкий женский голос, – Во-о-олк.

Он оглянулся, но никого не было рядом – только залитая светом берёзовая роща, возле Караваек. Этот проклятый лес держал его сильнее сети. Он не мог выбраться отсюда уже с месяц. Да и не сильно хотел, словно что-то искал здесь, но не мог вспомнить, что именно.

– Волк, – снова прошелестел по лесу голос.

«Да где же ты?» – Волк пытался окрикнуть незнакомку, но язык не слушался.

Он побежал на голос. Солнце залило лучами белые стволы берёз, окутало всё теплом, словно шерстяным покрывалом. Он не видел солнца уже сотню лет, а то и больше. Как приятно чувствовать его горячие объятия… Но… всё не так… Почему сейчас день?

– Не туда, я здесь, – снова позвал голос. – Налево.

Он послушно свернул.

– Отлично. Я жду тебя.

Вдали, среди берёз, мелькнул стройный образ. Волк помчался во всю прыть. Крепкие лапы быстро несли его к ней.

– Быстрее, скоро закат, – поторапливала незнакомка.

Он уже мог рассмотреть её: тёмно-синий сарафан с красными узорами, небелёная рубаха, две тугие чёрные косы по пояс.

– Найди меня! – велела незнакомка и растворилась.

Свет погас. Волк упал на траву. Стало зябко. Голод сводил живот. Это хорошо. Значит, зверь никого не загубил сегодня. Ночь окутала рощу, подставляя свой полог серебряным нитям лунного света. Влаксан поёжился: снова этот сон. Такой живой.

Снова лес. Уже больше месяца он плутает в этом лесу, и не отходит от города. Каждую ночь просыпается в одном и том же месте – на краю леса у входа в Каравайки.

Что ищет здесь зверь? И сны эти. Волк не видел снов уже очень давно и был рад, когда его оставил навязчивый кошмар: маленькая комнатка, тусклый лунный свет и нежная женская фигура в луже крови. Он видел много жестокость за свою длинную жизнь, но именно тот сон пугал до одури. Волк был счастлив, подарить зверю все свои сны, но тот стремился забрать память, оставив кошмары.

Волк пригладил короткие волосы, едва прикрывающие рваное ухо. Понемногу отрастают. Вышить таким волосом одежду было то ещё мучение, но лучше, чем бегать голышом каждую ночь. Он поправил кошель на поясе и побрёл через лес.

Маленький городок, обнесённый крепкой деревянной стеной, не чета великому Награю. Но где теперь Награй? Никто уже и не помнит, что было такое великое княжество на севере Вергоя. А Каравайки, вон, – стоит на пригорке, как часовой, точно пиками, скребёт крышами башен ясное ночное небо. Лес трусливо сполз за овраг, не решаясь подступиться к гордому стражу. Лишь крепко держится за блестящую ленту реки Мукомолки, что, выбиваясь из-под городской стены, резво бежит в его чащу.

Город уже запер на ночь узкие ворота. Но если обогнуть Красную стену, то на углу, за Лардерской башней, можно отдохнуть и без города. Здесь устроилась большая корчма на пяток изб «Тёртый калач». В «Калаче» всегда кипит жизнь: те, кто едет мимо Караваек или просто опоздал к закату в город, отдыхают в корчме. Хозяева здесь не спят: коли есть чем платить, ворчливый старик да угрюмая баба и с десяток их сыновей даже ночью подают еду и брагу.

Сегодня «Калач» был полупустой. Мальчишка-отрок дремал в хозяйском углу, вполглаза присматривая за гостями. Четверо мужиков раскидывали костяшки за крайним столом. Ещё одна компания человек на десять громко бранилась по другую сторону от двери. Три крупные собаки, под ногами мужиков остервенело залаяли, стоило Волку ступить на порог. Они бросились к нему.

– Эй! А ну цыц, бес-столочи! – заикаясь гаркнул на них один из мужиков.

Псы не унимаясь, бросились к входу, до треска натянув верёвки, которыми были привязаны к лавке.

– Да заткнётси… тесь вы, стер-рвы, драть вас, или нет? – мужик попытался встать из-за стола, но хмель уже не пускал его, и тот рухнул обратно.

Тучный, раскрасневшийся, не то от злости, не то от пьянства, с густой короткой рыжей бородой и лысой макушкой. В потрёпанной толстушке и кожаной безрукавке охотника.

Рассмотрев хозяина, Волк глянул на псов, бестолково рвущихся к нему:

– Тихо, – вполголоса велел он, и поднял руку, – тихо.

Псы смолкли и послушно сели.

– Обратно, – бросил Волк, и те снова побрели под стол.

– Вы видели? – прохрипел приятель рыжебородого.

– Ага… – нестройно ответили мужики.

Волк подошёл к отроку:

– Есть что из еды?

– Холодные щи да каша с мясом и брага. Греть не буду. Давай деньги, принесу.

Волк протянул ему пять медяков и сел за свободный стол.

– Э! – окликнул рыжебородый, – Мужик, а ты кто? Это что ты тут устроил?

– Путник, просто путник, который устал и голоден. Благодарю, что усмирили своих псов.

– Т-так эт-та не мы. Ты же сам тут вон…

– Значит ваши псы хорошо воспитаны.

Рыжебородый растеряно глянул под стол и снова на Волка.

– Свора тупоговоловых кобелей… – начал он, но замолчал, заметив отрока, вернувшегося с миской щей и кружкой браги.

Хозяйский мальчишка поставил на стол миску и кружку, достал из-за пояса кусок хлеба, положил возле Волка и ушёл в свой угол. Влаксан ел, не глядя на подсевшего мужика. Холодные щи казались вкуснее княжеских угощений.

Шаркая сапогами и шумно вздыхая, к Волку подошёл рыжебородый. Он громко стукнул кружкой по столу, рядом поставил кувшин с пахучей медовой брагой:

– Выпьешь со мной? За знакомство.

– Мы не знакомы.

– Давай знакомиться.

– Воздержусь.

Рыжебородый, опёрся руками на стол, наклонился к самому лицу Волка и вперил в него пьяный взгляд:

– Видишь тех славных богатырей? – он указал на своих приятелей, – Это охотники, и они очень заинтересованы тобой.

– Плевать, – отмахнулся Волк.

Много его пугали за минувшие годы, охоту на зверя объявляли уже не один десяток раз. Мало радости быть пойманным, но поесть куда важнее, чем спорить с мужиками.

– Так-то оно так, да не так. Сказывают, в округе огромный зверь водится, дикий и лютый. По его душу пришли эти доблестные охотники.

– Ему они жизни свои и подарят, – пожал плечами Волк и отхлебнул браги. – Нужно быть полным дурнем, чтоб выйти на этого зверя.

– А ты сведущ, я погляжу.

– То тебе любой охотник скажет, у кого голова не только для того, чтоб есть в неё.

Рыжебородый ударил ладонью по столу, так что кружки подскочили:

– Дерзкий ты, погляжу! Даже слишком, для такого дохляка. А князь наш обещал щедрую награду…

Глупый пьяница уже порядком надоел Волк, он отложил ложку и в упор уставился на рыжебородого:

– Сколько денег тебе после смерти будет вдоволь? – прошипел он, – Почто эта награда мертвецу?

Волк призадумался: взять ещё браги или уйти, поискать место потише. Он огляделся: шайка рыжебородого во все глаза таращится на них, в углу тихо похрапывает хозяйский мальчишка. Мужик, игравшие в костяшки тоже засматривались и с интересом слушали странный разговор, а один и вовсе уставился на Волка, не отрывая взгляд – тощий хмырь в зелёном парчовом кафтане и цепях да перстнях, холёный точно девица.

– Слушок ходит, – продолжил рыжебородый, садясь напротив Волка, – что не один зверь бегает. Явится поначалу юноша аль мужик, долговязый светловолосый, с шрамом в пол-лица…

– И волосами по пояс. Слышал. А ещё слыхал, что сожгли давеча мужика этого.

– Верно, – кивнул рыжебородый, – С полгода, даже поболе. Как сожгли, так и зверь пропал. Вроде как не человек это, а дух тёмный, что злого волка за собой водит. Только вот незадача: зверь-то снова объявился. Пока от леса далеко не отходит, но глядь – и ты здесь.

Волк встал из-за стола:

– Никак в толк не возьму, о чём ты, – развёл он руками.

Рыжебородый тут же вскочил следом, громко перевернув скамью и шумно поддев пузом стол. Он подошёл к Волку вплотную, окутав запахом пота, браги и перегара:

– Хочешь выйти? Можем поговорить на улице.

– Хочу уйти туда, где не так воняет, – сквозь зубы процедил Волк.

Руки невольно сжались в кулаки. Стоило недюжей воли сдержаться и не стучать по репе толстяку. Странно, что такого жирного любителя выпить ещё не задрали звери на охоте.

– Мы не договорили.

– Отвали, – Волк шагнул к двери, рыжебородый ухватил его за локоть, за что тут же получил эти локтем в живот, и в челюсть.

Не ожидая такой прыти, толстяк даже не прикрылся, он скрючился, упал на четвереньки и залился кашлем до рвоты.

– Как… ты… как ты смеешь… – борясь с кашлем, выдавил он.

– Не смей прикасаться ко мне, – прошипел Волк. – Твоё счастье, что не желаю с тобой драться.

– Э! Сдурел? – пьяно загалдели доблестные охотники, – Мы тебя сейчас научим нашего брата уважать!

Один перерезал верёвки псам, пока остальные выбирались из-за стола:

– Ну-ка, м-мальчики, вз-зять! Драться он не жл… желает! Слыхали?

Волк коротко свистнул. Псы тут же подбежали к нему, и встали, ощерившись на три стороны.

– Э! Эт-та что? Ко мне! – заорал мужик, но псы не сдвинулись с места.

– Благодарю, – коротко кивнул Волк и пошёл к выходу. – Вижу, ваши псы хотят пойти со мной. Не уверен, что и они не желают драться.

На улице было ещё зябко, но не воняло, как в «Тёртом Калаче». Волк потрепал одного пса за ухом, и поглядел на тонкую луну:

– Куда пойдём, приятель? – спросил он у пса.

– Предлагаю корчму потише, – раздался голос за спиной.

Волк обернулся и увидел того самого тощего хмыря, что играл в костяшки с мужиками и тращился на него во все глаза. Что-то в этом тощем мужике было отдалённо знакомо: короткие тёмные волосы намыты и расчёсаны, на шее цепь с красным медальоном, зелёный кафтан с богатыми пуговицами, булавка на груди с загогулиной, не то глазом, не то птицей. Колдун точно при деньгах. Что же он забыл в захолустных Каравайках?

– Мы виделись?

– Возможно, – едва заметно улыбнулся Хмырь.

– Что тебе надо?

– Сейчас тот рыжий и его друзья оклемаются и пойдут за тобой.

Волк пожал плечами:

– Удачи.

Хмырь едва заметно улыбнулся:

– И больше ты сюда не вернёшься. Но не потому, что они тебя убьют. Их больше никто не увидит и не найдёт. А за твою голову назначат награду.

– Прекрасно.

– Вот только, мне хотелось бы поговорить с тобой раньше, чем ты исчезнешь. Хотя, удастся ли тебе это, если уже больше месяца окрестный лес не пускает заплутавшего зверя?

Волк замер. Интересные речи ведёт Хмырь…

– Я знаю, что видишь ты во снах, и знаю, что лес не отпустит тебя. А ещё видал днём одного крепкого богатыря – не чета этим пьяницам. На нём след звериный, прям как на тебе…

– Мать, – сквозь зубы выругался Волк.

– Думаю, он-то тебя в ловушку и поймал. Я могу много тебе рассказать, но предлагаю услугу за услугу.

– Какую?

– Не здесь. Сейчас выйдут охотники, у которых ты увёл псов, и нам бы лучше убраться раньше.

– Что тебе нужно?

– Твоя помощь. Будь моим проводником.

– Вздор! – вспылил Волк.

– Я знаю. Знаю, – Хмырь поднял ладони, – прошу, выслушай моё предложение. Просто разговор.

– Ладно, но ежели что – пеняй на себя, – Волк благодарно почесал псов за шею, и тихо велел, – Не выпускайте никого из корчмы до рассвета.

Глава 3

Дорога вилась вдоль спящих улиц слободки. Низкие избушки подставили крыши серебряному свету и кутались в низкий туман, точно пуховый платок. Ночь выдалась ясной. Кузнец уже подкрался к луне и занёс три яркие звезды молота, чтоб выковать из её луча благословенную сталь. Много работы у его молота: мечи, подковы, топоры мужикам, ножи и серпы бабам, даже иглы летят искрами из-под его молота, и всех, кто в труде осыпает он своим благословением каждую ночь.

Заметив, как внимательно Волк глядит на небо, Хмырь пояснил:

– Ночь только в силу вошла.

– Ты не знаешь, как коротки летние ночи, – покачал головой Волк.

– Почти пришли, – Хмырь свернул за угол и указал на маленькую корчму, недалеко от Гвенешских ворот города. – «Мелкая сушка» не так велика, как «Калач», но выпивкой и едой богата.

В отличие от «Калача» в крошечной «Сушке» было шумно. Гусляр в углу наигрывал «Лихую» пьяные мужики сдвинули два стола и громко играли в костяшки, мелкая псина бегала меж столов, выпрашивая еду. Компания из четырёх охотников, сложив рогатины и луки заняли небольшой стол в углу и лениво попивали мёд. Даже какая-то неказистая девка прибилась к мужикам.

Хмырь подтолкнул Волка в спину:

– Что встал, точно оторопел? Не захаживал сюда? Так далеко зверь тебя не пускал?

– Нужды не было, хватало «Калача».

– Давай сюда, – хмырь указал на стол у стены.

К ним тут же подошёл корчмарь. Крепкий мужик, в чёрном фартуке:

– Пиво, брага три медяка, вино – пять, ежели ночью жрать угодно, ещё за три поищу, что осталось. За пятак велю погреть.

– Пива и мёда, – Хмырь сунул корчмарю монеты.

Дождавшись, когда корчмарь уйдёт, Волк спросил:

– Что за дело у тебя ко мне?

– Позволь представлюсь, моё имя Добрыш. А тебя как звать?

– Волком зови.

Добрыш изумлённо поднял брови:

– Прям так?

– Другого имени не дали.

– Занятно… Слыхал ли ты, Волк, что не один ты в звериной шкуре землю топчешь?

– Мне дела до того нет.

– Мне так не показалось. Богатырь справный, но недалёкого ума тоже недавно в Каравайках объявился. Вот только днём он человеком ходит, а ночами медведем перекидывается. Думалось мне, что он тебя в роще запер, но то не его ловушка. Он в ту рощу войти может, да плутает там, точно слепец и тебя не видит.

– Тебе что с того?

– Есть у меня малец, и уж не знаю, что он тому богатырю сделал, но покоя не даёт твоему охотнику.

Волк аж закашлялся:

– Прости, что? Ребёнок?

– Да, скорее отрок.

– Я тебе не помощник, – отрезал Волк.

Корчмарь поставил на стол два кувшина, кружки и ушёл к другим столам.

– Не думай, я предлагаю сделку. Тебе она тоже выгодна. Я помогу тебе выбраться из рощи, а ты поможешь мне. Нам с тобой по пути.

– Нет у меня пути. Никакого! Уже поболе сотни лет без цели и пути.

– Ждёшь, когда тебя снова сожгут? Насколько помню – это было больно.

Волк внимательно поглядел на Добрыша: светлые глаза, тёмно-русые волосы, богатые одежды в побрякушках… Конечно, вот почему он казался таким знакомым!

– Ты был там, – вспомнил Волк, – стоял в толпе, когда меня сжигали.

– Да. Я ничего не мог сделать.

– Забудь. Я никуда с тобой не пойду. Ищи другого помощника. Поверь, с медведем проще договориться, чем с тем зверем, что здесь живёт, – Волк указал себе на грудь. – И коли ты, дурной, не понимаешь, жизнь тебе не мила или чего, то твоё дело, но мальца губить не смей! Я в этом не помощник. И без тебя немало детских душ загубил, – он едва сдерживался, чтоб не перейти на крик или не врезать Хмырю по слащавой морде.

Волк встал из-за стола:

– Прощай, Добрыш. Надеюсь, больше не увидимся.

– Я знаю, кто видится тебе во снах, кем грезит твой зверь. Могу отвести к ней.

– Чем она-то тебе навредила? – устало спросил Волк, и не дожидаясь ответа пошёл к двери.

Шаги его были тяжёлые, ночка выдалась утомительной, и беседы одна другой хлеще, вымотали всю душу, поднимая в памяти то, что так хотелось забыть. Коли Хмырь не солгал, что зверь не просто так плутает в лесу, а заперт там, точно в ловушке. Надобно бы вернуться в рощу до рассвета, пока никому не навредил. Глядишь и местные поймут, что лучше обходить стороной это место. А ежели живность изведётся, то может зверю хватит того, что человеком за ночь съест? И что за девка всё видится ему во снах? И сон ли это, ежели он не спит на самом деле? Ещё и берендей этот сыскался. Век бы его не видать!

Глава 4

Она звала его, всё так же тихо, но настойчиво.

– Волк, – казалось её хриплый голос рождался сразу в голове, но в тоже время звучал со стороны. Холодный ливень, словно плетьми, хлестал струями воды по спине, траве, деревьям.

– Волк, найди меня, – звала черноволосая незнакомка. – Я жду. Из этого леса у тебя один путь.

Волк силился отыскать её, уловить запах, найти её след в лесу, но тщетно. Высокая трава, низкие ветви, кусты и бесконечные хлёсткие струи воды. Только голос так далеко и в тоже время невыносимо близко.

Да где же ты прячешься?

Между деревьев мелькнул образ в синем сарафане и тут же растворился в нитях дождя.

– Он отведёт тебя, выведет из леса. Он точно знает, куда, – произнёс голос. – Я жду тебя.

Очнулся Волк резко, точно ушатом ледяной воды облитый. Дождь разлился с небес на землю, точно горный ручей. Лес превратился в огромную, хлюпающую грязью, лужу. Мокрые одежды облепили тело, а промозглый ветер пробирал до кишок. Короткие волосы, лезли в глаза толстыми жгутами, заливая лицо тонкими струйками воды.

Что за шутки? Кто запер его в этом лесу? Леший кругом обошёл или это проделки черноволосой ведьмы?

К «Мелкой сушке» Волк подошёл, едва переставляя полные воды сапоги, зуб на зуб не попадал, и всё тело колотила дрожь. У небольшой коновязи понуро переминались с ноги на ногу с полтора десятка коней. Народу в корчме было – не протолкнуться. Все столы заняты вплотную, гости сидели на полу и стояли, привалившись к стенам. Где-то в толпе затесался гусляр, наполняя шум звонким перебором струн. Запах сырости смешался с тяжёлым духом пота и хмеля, вытеснив весь воздух из тесной обеденной.

Волк шагнул в сторону хозяйского угла. Насколько помнится, тот должен быть где-то справа. Вода стекала по его одеждам, оставляя на полу мокрый след.

– Стой, – окликнул детский голос, и кто-то дёрнул Волка за рукав, – Стой. Тебе сюда.

Черноволосый мальчонка, ещё не доросший до отрочества, крепко держал Волка за рубаху, не сводя с него ледяного взгляда:

– Пойдём, – скорее велел, чем позвал, малец.

– Ты кто?

– Я с Добрышем, вон он, – мальчишка ткнул пальцем в угол, – ждёт тебя.

– А ты что тут забыл?

– Тебя поглядеть пришёл. Пошли, – потянул он за рукав. Всё равно здесь места нет. Сядешь к нам за стол.

Мальчонка ловко протиснулся, сквозь толпу, то распихивая плотно стоящих мужиков, то обходя сидящих на полу.

Добрыш действительно сидел за столом в углу, всё в том же зелёном кафтане, обвешанный украшениями. Он болтал с дородной бабой, в грязном дорожном платье. Завидев Волка, Добрыш поднялся, протянул аж две руки, и радостно ухватил Волка за ладонь:

– Приветствую, Охотник! Рад видеть. Честно, надеялся, что ты придёшь, но не ожидал, что так скоро, – он глянул на собеседницу. – Прости Любушка, мне нужно поговорить со старым другом. Я понял твою беду. Завтра днём разыщи меня здесь. Ежели не найдёшь – подойди к корчмарю, пусть позовёт. Скажу, как решить твою беду.

– Благодарю сердечно, – Любушка ловко выскользнула из-за стола и начала неистово кланяться в пояс. – Благодарю, Добрыш, пусть Духи слышат все твои молитвы, мил человек!

Заметив, что Любушка того и гляди в пол упадёт, Добрыш поднял руку и строго осадил:

– Полно тебе рассыпаться. Ступай уже.

Любушка воровато огляделась, не видит ли кто её, и пошла к выходу. Добрыш уже не обращал на неё внимания, он с любопытством рассматривал Волка:

– Признаюсь, не ждал тебя так скоро… Да и ночь сегодня безлунная. Того богатыря-охотника, я встречал дождливыми ночами и в корчме и в городе… А тут вон как поливает, уже третий день.

– Скажи ещё раз, что тебе нужно?

– Я выведу тебя из леса, отведу к ней.

– А он? – Волк кивнул на мальчонку, что уже уселся за стол.

– С ним всё будет в порядке. Я ручаюсь за безопасность затеи.

Волк удивлённо поднял брови, и насмешливо склонил голову на бок:

– Любопытно, как же? Больше сотни лет безопасность и я – несовместимые вещи. Слушай, пока ты не начал разглагольствовать, здесь пожрать что есть?

– Оголодал? Поди весь зверь уже сбежал из леса. «Худо с голодным брюхом бегать-то, – Добрыш снял с пояса кошель и протянул его мальчишке, – Игельд, будь молодцом, сбегай до корчмаря, спроси, что поесть, да побольше».

– Ладно, – недовольно буркнул мальчишка и вскочил из-за стола.

Он ловко просочился через толпу, точно это не люди, а вода дождевая.

– Значит, голод гонит тебя из одного края в другой? Я так и думал. Знать, не радостно тебе, что зверь свирепым станет…

– Я о другом спросил, – недовольно рыкнул Волк.

– Да. Точно. Я сделаю клетку из деревьев местного леса, тех, что держат тебя, как на привязи. Вплету заговорённое серебро в решётку. Твоя задачу только влезть туда до заката, а с рассветом я тебя выпущу.

– А ежели не выпустишь?

– И долго ль тебя удержишь в клетке, против воли? Тем более, я не столь богат, чтоб сделать клетку, которая сможет удержать тебя и человеком и зверем… Здесь либо заговорённый лес рубить да серебро в железо переплетать, либо ковать из стали, да засовы крепкие чинить.

Волк задумался:

– Меня скорее другое беспокоит, и ты тут прав: нет такой клетки, что меня удержит.

– Но лес смог, – развёл руками Добрыш.

Волк нахмурился:

– Ты его заговорил?

– Что ты? Нет во мне такой силы, – поспешил успокоить Добрыш, и тут же добавил, – То князь лардерский.

– Князь лес заговорил? Не припомню, чтоб среди князьёв колдуны водились.

– Не сам. Он Теней на тебя нанял.

– Теней? А их почто? Они же убийцы, а не охотники, да делами тёмными промышляют. Решил ещё раз меня проклясть да посильнее?

Добрыш ухмыльнулся:

– А ты не шибко сообразительный.

– Уж какой есть.

– Князь, да и все в округе как рассуждают: зверь лютый – необычный, не с добром пришёл. Охотники против него бессильны. Значит то дух тёмный, со злом пришёл. А кто же ещё в тёмных духах лучше разбирается, как не колдуны? Особенно те, кто испокон им служит и поклоняется?

– Худо, – протянул Волк.

– Доводилось встречаться с Тенями?

– Бывало, но не близко. Тогда им не было до меня дела, но и то не было приятным знакомством.

– Они сильны. Свой род ведут от Духов и чтут это сильнее всех богатств. В мире не встретишь колдуна сильнее.

– Боюсь тебя разочаровать, но мне доводилось.

– Да. На тебе особая метка. Мне такую не разгадать…

– Им тоже.

– Так вот какое дело вас свело, значит?

– Что ещё знаешь?

– Я знаю, что та, которая зовёт тебя, которой ты так сильно нужен. Она точно сможет тебе помочь.

– Никто не может снять моё проклятье. Оно древнее всех ведьм и колдунов во всём Вергое. Никто не сможет мне помочь.

– А если не снять? Если она из леса зверя твоего сможет освободить? Видал я, как он бежит с любого конца, как обезумевший! А уж как быстро Тени изловчатся тебя выловить – это уже вопрос, почитай решённый. А уж ежели она сможет научить тебя, как зверя приручить да подчинить? Хочешь ли ты быть главным в вашей жизни? Помнить да понимать всё, что днём творишь?