Тамара

Николай Латыпов

Тамара

Пусть вдоволь листают романы прошедшие,

Пусть бредят дурнушки заезжими принцами.

А в редкой профессии сказочной женщины

Есть навыки, тайны, и строгие принципы.

Идёт она молча по улице трепетной,

Сидит как на троне с друзьями заклятыми.

Приходится жить – ежедневно расстрелянной

Намёками, слухами, вздохами, взглядами.

Роберт Рождественский

Предисловие.

У Татьяны Ивановны детство было хорошим. Дочь зажиточного крестьянина – она была сытой и одетой. У отца было большое хозяйство, и работать приходилось с утра до вечера. Поэтому, несмотря на сытую жизнь, она была стройной и не высокой ростом.

В двадцать девятом, чтобы их семью не раскулачили, её выдали замуж за комсорга из сельсовета. Они добровольно раздали имущество, и жить стало тяжело.

В сороковом году с полуторагодовалой дочерью Томой произошло несчастье, её левую руку погрызла свинья. От страха она стала немой, и фельдшер ничего не могла сделать.

Потом война, и в сорок пятом её мужа обвинили в предательстве. Её выгнали из колхоза с тремя детьми, и жить стало ещё тяжелее. Татьяна Ивановна старалась дать детям по возможности всё, что было у других детей. У неё от родителей был Зингер, и она шила на заказы. В сорок седьмом мужа оправдали, но после лагеря он вернулся инвалидом. Обратно в колхоз её уже не принимали.

А потом старший сын Николай вырос и выучился на тракториста. Осталось только выучить дочерей Тому с Галей. Обе девочки были стройными, с густыми русыми косами, с большими глазами и росли очень красивыми…

Глава 1. В девичестве.

Когда Александр Григорьевич отец Томы вернулся из лагеря в сорок седьмом, она по-прежнему не говорила и только издавала отдельные звуки. Томе шёл уже девятый год, а в школу она не ходила. Отец был инвалидом и не работал, и он стал заниматься с Томой. Сначала они разучили слоги, а потом стали складывать слова. И к десяти годам она начала сносно говорить. А когда Гале исполнилось семь лет, десятилетняя Тома пошла учиться с ней в первый класс. Её дразнили дылдой, и она приходила домой в слезах. Но отец сказал ей терпеть и, несмотря ни на что, учиться.

Она была очень благодарна отцу, за то, что научил говорить, и готова была для него сделать всё. Когда в пятьдесят первом он не мог уже ходить, она стала ухаживать за ним. Он лежал и рассказывал ей про свою жизнь, как полюбил её мать, как пришёл к ней свататься, даже не имея нормальных штанов, про свои приключения на войне, про лагеря, и они стали очень близки.

Он умер в апреле пятьдесят третьего, и Тома очень переживала. Она никак не могла смириться с его смертью и сидела подолгу каждый день, смотря в окно. Её мама Татьяна Ивановна отвлекала дочь, заставляя делать разные дела по дому. Но Тома опять садилась у окна…

Уже был май, в доме родителей у окна всё также сидела четырнадцатилетняя Ожегова Тома и молчала. Её одиннадцатилетняя сестра Галя гуляла с подружками, а Тома всё сидела. Татьяна Ивановна поняла, что Тому надо отправить куда-нибудь из дома, чтобы хоть как-то отвлечь. И она подумала о золовке Анне.

Анна Григорьевна Ожегова была сестрой отца Томы и её крёстной. Когда её муж погиб на войне, она одна воспитывала дочь Людмилу. После войны мужиков было мало, но Анна была смазливая и вышла замуж. Новый муж был завмагом и устроил её работать продавцом. У них родились в пятидесятом сын Володя и в пятьдесят третьем дочь Валентина.

Мать спросила, – Тома, вы уже на каникулы выходите? Когда последние уроки?

Тома взглянула на мать, – Через неделю.

– Вот и хорошо. У Анны уже двое малых детей, а ей работать надо. Людке помочь надо. Может быть, поживешь у них, поводишься с братишкой и сестрёнкой?

Тома немного помолчала и сказала, – Хорошо, мама.

Так Татьяна Ивановна отправила Тому к своей золовке няней. Анна от бесплатной няньки не отказалась, ела она немного, и пользы от неё было больше. Тома с удовольствием стала водиться с двоюродными братом и сестрой. А старшая дочь Люда была только рада сплавить заботу о младших на Томку.

В конце лета к школе Тома вернулась. Она соскучилась по Гале и маме и снова была весёлой и жизнерадостной. Они с Галей пошли учиться в следующий шестой класс…

В посёлке была только школа семилетка. Поэтому в пятьдесят пятом после выпускного Тома с Галей поехали в Ижевск поступать в ФЗО. Там можно было получить среднее образование и профессию. Жили в общежитии, получали стипендию, ходили на танцы и гуляли в парках. Вот так началась их самостоятельная жизнь.

На танцах Тома познакомилась с парнем по имени Заки. Он был высоким, стройным, русым и симпатичным татарином. Русский язык он знал плохо и говорил очень смешно.

– Ты на кого учишься? – На сантехника.

– Почему? – Потому что звучит красиво. С техникой буду работать.

Тома удивилась, – С техникой? А ты почему так плохо русский язык знаешь? – Мы с братом из татарской деревни. Там все только на татарском говорят.

– А в школе? – И в школе тоже. Конечно, были уроки русского. Всё, что знаю – это в школе научили, и старший брат помогает учить.

Может быть, от того, что сама долгое время не могла говорить, или он ей понравился, но Тамаре почему-то захотелось помочь парню выучить русский. Они стали общаться, вечерами вместе гулять по городу, ходить в кино и на танцы. С ним было интересно и весело, но она смотрела на него только, как на друга.

В том же году она узнала, что крёстную арестовали за недостачу, которую при проверке обнаружили в магазине. Недостачу она вернуть не смогла, и её посадили. А муж сразу нашёл себе другую жену. Поговаривали, что виноват был он, а посадили её…

Тома на практике работала штукатуром-маляром на стройке. Но ей нравилось смотреть, как работают девушки продавцы в универмаге, они красиво одевались. И она параллельно стала учиться ещё на продавца-кассира. По окончании ФЗО Тамара получила два аттестата штукатура-маляра и продавца-кассира. Выпускникам, окончившим ФЗО на отлично, позволили выбрать место работы. И Тамара выбрала работу в Ижевске, в универмаге кассиром. А Галина по направлению уехала в Красноярск.

В пятьдесят седьмом Заки исполнилось восемнадцать, и в октябре ему пришла повестка в армию. Он стал думать о Тамаре, – Она должна быть моей. Она красивая и к ней подкатит другой быстро, как только увидит, что она одна. Надо ей признаться.

Они с Тамарой гуляли по городу и оба думали, что скоро расстанутся. Их обоих переполняли чувства. Тамара думала, – Вот он уедет, и я буду опять гулять с подружками, а с ним так хорошо.

– Я уеду, но я буду скучать по тебе. – И я.

– И ты будешь меня ждать? – Что ты имеешь в виду?

Он встал перед ней, – Я люблю тебя. Давай, поженимся.

У Тамары заколотилось сердечко. Она считала Заки хорошим другом, и не думала о замужестве, тем более что, он был татарином.

Он взял её за руки и страстно заговорил, – Ты будешь ждать меня? Я знаю, что будешь. Согласна?

Её переполняли мысли, – Теперь так признаются в любви? Да, наверное, так. Но что делать. А в кинофильме Свинарка и пастух так было всё красиво. Может быть, так и должно быть. Ведь я бегаю к нему на свидания. Господи, пусть у меня будет так же!

Она закрыла глаза, вся покраснела, и тихо сказала, – Согласна.

Он стал целовать её в щёки и в губы, и от его поцелуев у неё по всему телу пошла какая-то волна. Она смутилась, – Не надо. Люди смотрят…

Глава 2. Без мужа.

В ЗАГСе не хотели так быстро регистрировать их отношения. Но они так уговаривали, что им пошли навстречу и назначили регистрацию за день до отправки Заки на службу.

Тамара ходила счастливая – она невеста. На свадебное платье денег не было, и подружки по общежитию помогли ей одеться.

Из родни Тамары на регистрации не было никого, а со стороны Заки был его старший брат Ильдар. Когда объявили обменяться кольцами, Заки достал из кармана коробочку с тонкими серебряными кольцами. Это было незабываемо…

После регистрации скинулись с друзьями, сколько у кого было, и пошли в кафе. Купили лимонад и пирожные. Всем было весело. Кафе закрывались рано, и после все гуляли по вечернему городу.

В то время комсомольские безалкогольные свадьбы были не редкостью. Они были молодые и счастливые, впереди была вся жизнь.

Пришло время, каждому идти в своё общежитие. Заки проводил Тамару, и они долго стояли обнявшись. В окнах смотрели десятки девичьих глаз.

Она сказала, – До завтра. – И стояла.

Он ей шепнул, – Пойдём, ещё погуляем.

И они ещё погуляли, потом ещё и потом ещё. Но надо было отдохнуть и переодеться. Вахтёр долго ругалась, что её разбудили полуночники. Он посмотрел ей вслед, помахал рукой и пошёл в свою общагу.

На следующий день его провожали друзья, Ильдар и она. Они долго стояли обнявшись. Потом долгий поцелуй, и он ушёл в вагон. Она махала ему платочком, а поезд уходил всё дальше…

Татьяна Ивановна, узнав о таком замужестве дочери, была возмущена, – Это что за свадьба? Кто так делает? С ума сошла там? Он в армии, а ты всё в девках. Дура. И замужем, и без мужа.

– Мама, я же замуж пошла, потому что люблю его и ждать буду. А то, что в девках, так это не главное. Будет ещё у нас брачная ночь.

– Дочка, тебе что, русские парни не нравятся? Зачем тебе татарин?…

В своих письмах Заки писал, что сильно скучает и предложил Тамаре, когда будет очередной отпуск, приехать к нему в Ленинград.

В конце августа пятьдесят восьмого Тамара взяла отпуск, и поехала к нему. Она пришла к воинской части и попросила позвать Заки, что к нему приехала жена.

Заки выучился в армии на шофёра и возил какого-то офицера. Благодаря хорошему отношению, офицер дал ему увольнительную на три дня, чтобы он показал жене этот красивый город.

Они были счастливы и провели вместе чудесный день. Гуляли по Петергофу, и Заки любовался красотой жены, – Томка, ты такая красивая. Я так скучаю по тебе.

– Я тоже соскучилась. – Тамара не знала, дадут ли увольнительную Заки, и приехала повидаться на один день.

Заки уговаривал, – Ты сможешь побыть здесь ещё, хотя бы пару дней? – Да, а что?

– Поехали, снимем номер в гостинице…

У обоих не было опыта близких отношений, и они стеснялись друг друга. Тамара выгнала мужа за дверь, задёрнула шторы, сняла платье, накинула ночнушку и юркнула под одеяло, – Заходи.

Он зашёл и посмотрел на лежащую жену. Оба покраснели.

Он разделся до трусов, подошёл к кровати и, ложась рядом с Тамарой, прикоснулся к ней. Она вздрогнула.

– Не бойся меня, я ведь муж.

Тамара лежала на спине, и он, обняв её рукой, прильнул к её губам…

К весне у Тамары стал заметен живот. Она ходила счастливая.

Но брат Заки, увидев её, даже спрашивать не стал, – Доходила на танцы. Нагуляла.

– Я уже не хожу на танцы. – Конечно. С животом не походишь. Я всё напишу брату.

– Ильдар, а разве Заки ничего не писал тебе? – Что он должен был написать?

– То, что я ездила к нему, и ребёнок его.

После этого разговора Заки стал писать ревнивые письма, – Почему ты не слушаешься Ильдара? У нас принято слушать старших. Он пишет, что ты ходила на танцы. Так нельзя себя вести. Ты уже не девка. Прошу тебя, веди себя прилично.

Тамара отвечала, – На танцы я не хожу. Он запрещает встречаться с подругами. Он хочет, чтобы я сидела, как в тюрьме. Ты забыл, что я русская, и у нас женщина тоже человек. Я не знаю, что тебе пишет твой братец, но за рамки приличия я не переступала…

В мае Тамара родила сына. Она сообщила об этом мужу, и он ей написал, чтобы сына назвала Наилем.

Ей дали комнату в коммуналке. Мечты сбывались. Милый сын, любимая работа, любимый муж и своя комната. Она была счастлива.

Ильдар навестил Тамару и сказал, что будет договариваться, чтобы сделать обрезание крайней плоти у Наиля. Тамара не знала, что это такое, и очень испугалась, – Я не хочу, чтобы ему делали обрезание.

Он посмотрел на неё презрительно, – Тома, будь ты татаркой, я бы и разговаривать с тобой не стал. Это очень важный обряд для мальчика. Я не буду тебе рассказывать про религию и традиции. Скажу только, что под крайней плотью часто скапливаются микробы, а обрезание предотвращает болезни. Член будет здоровый и красивый. Скажи, тебе было хорошо в постели с мужем?

– Причём тут это?

– А притом, что это благодаря обрезанию. Крайняя плоть мешает по-настоящему испытать страсть любви. Без неё и женщине, и мужчине намного лучше. И чем раньше делают обрезание, тем лучше мальчик его переносит.

Он ушёл, а Тамара сидела и думала, – Почему тогда у русских его не делают? Как быть?

И она решила написать маме, что Ильдар договаривается, чтобы Наилю сделали обрезание.

Татьяна Ивановна была возмущена, и тем, что так назвали внука, и тем, что собираются делать обрезание. Она сразу приехала, схватила внука, увезла в церковь и окрестила Николаем.

Естественно, что из-за этого поступка Татьяны Ивановны были возмущены все в мусульманской семье Заки.

Ильдар был в бешенстве и ругал Тамару, – Какая же ты дура. Ты о чём думала, когда выходила замуж за татарина? Ты не станешь нам родной.

– Я думала, что мы будем любить и жить. И никто не будет вмешиваться в нашу жизнь.

– Чтобы никто не вмешивался в твою жизнь, надо жить на необитаемом острове…

Все родственники в русской семье называли сына Тамары Колей или Николкой. И после отдыха в Нюрдор-Котье Тамара заметила, что он перестаёт отзываться на своё имя Наиль. Тогда, чтобы не путать сына разными именами, она стала называть его тоже Колей.

Ильдар следил, чтобы Тамара не ходила с подругами на посиделки и вечеринки, – Ты замужняя женщина и должна ждать мужа дома. У нас не принято, чтобы женщина без мужа ходила на гулянки.

Тамара слушалась сначала, но вскоре ей надоело сидеть всё время дома. Она перестала слушаться и стала гулять в парках с ребёнком, встречаться с подругами и ходить на вечеринки…

Глава 3. Семья.

Осенью шестидесятого Заки демобилизовался. Встреча была горячей. Тамара даже взяла увольнение на работе на один день. Она соскучилась, и у неё от любви кружилась голова. Муж был возмужавший и красивый. Подруги завидовали её счастью.

Коле было уже полтора года, и он впервые увидел папу. Заки был удивлён, – Почему Коля?

Тамара стала оправдываться, – Его бабушке отвозила, а она его зовёт только Колей. Ребёнку трудно запомнить сразу два имени.

Заки сказал строго, – Теперь называй его только Наиль.

– Хорошо, успокойся.

– И я буду учить его татарскому языку. Он мой сын и должен его знать.

– Если ребёнок будет знать ещё один язык, это хорошо. Учи.

– А ты? Ты будешь учить татарский?

– Не знаю. Посмотрим.

Тамара промолчала, что в яслях сына называют Колей…

Муж устроился работать шофёром автобуса. Когда он работал вечером, то иногда катал сына в кабине пару остановок, а мама наблюдала за сыном из салона.

В то время в автобусе ЗИЛ мотор был в кабине справа от водителя.

Он накрывал капот фуфайкой и на неё, чтобы не было горячо, садил сына. Наиль был счастлив. Он сидел перед лобовым стеклом, как водитель, и представлял себе, что это он шофёр.

Когда Заки работал с утра, то вечером дома учил сына говорить на татарском. Но Наиль не хотел повторять эти непонятные ему слова и начинал капризничать. Дело заканчивалось слезами и руганью…

В шестьдесят первом ранней весной Наиль заболел. Сначала ОРВИ, потом ветрянка. Ветрянку вылечили, но кашель не проходил. Врач сказала, что бронхит. Антибиотики пропили, но они не помогали. Тамара сходила с ума. Она написала маме. И Татьяна Ивановна написала, чтобы дочь везла внука к ней. Она его ‘выходит. Тамара собралась и поехала.

Когда Тамара приехала в Нюрдор-Котью, сразу затопили баню. Татьяна Ивановна сказала, – Иди к иконам и читай молитву. Лечить надо с богом.

Лечили в бане. Прогревали паром. Коле было жарко, и он кричал. Отпаивали чаем на травах. Уже на второй день ему стало легче. И через три дня Коля уже не кашлял.

Через неделю Тамара вернулась в Ижевск и пришла к врачу, чтобы закрыли больничный. Врач сказала, – Ну, вот, мамочка, видите, антибиотики помогли.

Тамара ничего не стала говорить про поездку…

Однажды Заки спросил Тамару, – Почему ты не хочешь ездить со мной к брату?

– Потому что твой брат не уважает меня. Как иначе объяснить, что вы разговариваете на татарском, хотя знаете, что мы с сыном не понимаем вас.

– У нас в семье принято говорить на родном языке. Мы так сохраняем свою культуру для потомков.

– Только выглядит это как неуважение к русской культуре. Когда вы только среди татар, это можно понять. Но сейчас вы разговариваете на родном языке рядом с русскими, которые вас не понимают. Вы улыбаетесь и поглядываете на нас, нисколько не думая о том, что я при этом чувствую. И извини, но я не понимаю, кому из потомков может понадобиться твой родной язык, если мы живём в русскоговорящем городе.

– Ты моя жена. И тебе придётся жить в нашей культуре…

Со временем Тамара стала замечать, что, когда отец дома, то сын капризничает и не хочет идти домой. И подумала, что он просто хочет дольше гулять. Потом она стала обращать внимание, что он боится отца.

Тамара не знала татарского языка и общалась с сыном на русском. В яслях с ним общались тоже на русском. Потом его отдали в садик. И везде с ним общались на русском языке. А отец приходил с работы и заставлял его говорить на татарском. Ребёнок не понимал, почему отец требует от него говорить на татарском, и плакал.

Дальше стало ещё хуже. Отец стал наказывать сына за то, что тот не хочет говорить на татарском. Сначала он ставил сына в угол. Тамара молчала, пока он не перешёл все границы.

Они жили в коммуналке и однажды, придя с кухни, она увидела, что сын стоит на коленях и плачет. Она подняла сына и только тогда увидела горох. Тамара была в шоке.

– Ты поставил его коленями на горох? – Тома, не лезь. Я сделаю из него настоящего мужчину.

– Ты сделаешь из него инвалида. – Ты женщина не понимаешь. Он должен слушать отца…

Тамара сама стала бояться оставлять ребёнка с отцом. Муж требовал от неё, чтобы не лезла. Но она не могла смотреть спокойно, как отец измывается над сыном, и продолжала заступаться. Начались ссоры, и он начал её бить. Сначала не сильно, потом появились синяки. Она вызывала милицию, но его выпускали, и всё начиналось снова.

Тамара просила помощи у Ильдара, но он сказал ей, – Ты сама виновата. Если бы ты слушала меня, когда Наиль родился, он был бы наш. Он говорил бы на татарском, и этого ничего бы не было. А теперь слушай мужа и терпи…

В шестьдесят втором врачи обнаружили у Тамары осложнения и рекомендовали полечиться в санатории. В ноябре ей от профсоюза дали путёвку на курорт Моршин в Карпатах. Она отвезла сына в Нюрдор-Котью к бабушке и поехала лечиться. Это были одни из самых счастливых дней. Горы, снег, лес, отдых, экскурсии и танцы. За ней ухаживал галантный мужчина, но ничего серьёзного, просто общались. Он рассказывал о себе, а она о себе. Дни пролетели быстро, и она вернулась домой…

А дома всё началось снова. Теперь к издевательствам над сыном добавились взрывы ревности, – Больше ты сына не будешь отвозить к матери. Он приезжает оттуда, всё позабыв, и татарский язык, и что он Наиль. И с кем это ты на фотографиях на курорте?

– Просто, знакомый. Фотографироваться тоже нельзя? – Я сожгу все эти фотографии, и ты его больше не увидишь.

В шестьдесят третьем взрывы ревности стали чаще. Казалось, что он приходил домой, чтобы устроить скандал, – Ты здесь таскалась. Мне брат писал. Этот ребёнок может быть не от меня.

– Я тебе сто раз говорила, что я верна тебе. Ты уже достал своей ревностью. И только слепой не видит, что сын твоя копия.

– Я тебе не верю. Ты изменяла мне с этим мужиком с курорта. Русские женщины – все шлюхи.

– Если ты меня не любишь, давай разойдёмся. Собирай вещи и уходи.

– Я убью тебя, шлюха.

Он стал бить её. Коля испугался, выбежал в коридор и стал кричать. Соседи пришли на крики и увидели, что он душит её. Они оттащили его и вызвали милицию. Тамара кашляла, дышала с хрипами и ей вызвали скорую.

Милиционеры осмотрели место происшествия и увезли его.

Тамара сильно испугалась и поняла, что надо бежать. К маме ехать было бесполезно, – Она точно отправит обратно. Скажет, что сама выбрала мужа, вот и терпи.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.