Трое в Песках

Агимас с наслаждением рассматривал распростертого невра.

– Дрожишь, червь?.. Умрешь сегодня. Вы трое слишком опасны.

Таргитай вяло проговорил в пол:

– Тогда убей сразу. Что мешает?

– Сразу нельзя, – ответил Агимас с сожалением. – Это не победа, а так… ее треть. Я должен насладиться, а ты должен видеть приближающуюся гибель. Медленную и неотвратимую! Тогда это победа. Я знаю вкус победы! У меня было их много, я знаю этот сладкий вкус.

Таргитай не отвечал, его вдавливало в сырой пол, голову повернул, чтобы не наглотаться мокрой глины. Агимас удовлетворенно соступил еще на ступеньку. Явно хотел потрогать пленника носком сапога, но, хотя стражники с обнаженными мечами дышали в затылок, несмотря на свои доспехи мага, не решился.

Таргитай выдавил сквозь стиснутые зубы:

– Дурак… Провались к Ящеру.

Агимас вскинул брови:

– Впервые слышу такое заклятие. Ты уверен, что действует? Даже не защекотало. Ну-ка, доставай свою дудку!

– Пошел…

Руки Таргитая сдавило как в тисках. Пальцы скользнули за пазуху, пытался противиться чужой воле, но сопилка уже поднялась к губам. Попробовал повернуть голову, однако шею держали невидимые руки.

Агимас засмеялся, глаза блестели.

– Ну как? Теперь, тварь, запоешь.

Грудь Таргитая поднялась, набирая воздух. Из сопилки вырвался тоскливый собачий вой. Его сдавило сильнее. Таргитай захрипел, сопилка мертво застыла в деревянных пальцах. Агимас нахмурился:

– Противишься?.. Мне еще никто не мог противиться.

Таргитая скрутила судорога. Пальцы забегали по дырочкам, из сопилки полился испуганный визг, словно псу прищемили лапу. Агимас отшатнулся:

– Вот как? Сейчас получишь, сейчас узнаешь мою мощь…

Перед Таргитаем поднялась черная стена. Отступил, оглянулся, такая же черная надвинулась сзади. Его раздавило, расплющило, кости затрещали и превратились в муку, а кровь и сукровицу выжало досуха. Но он жил, его мяло, сворачивало, рвало, как гнилой лоскут кожи, горел в огне, падал на окровавленные колья, его живым ели черви, холодные мертвецы тащили в могилу, с него сдирали кожу. Терял сознание, приходил в себя, а двигалось время или остановилось – не знал, не помнил, не ощущал.

Тьма отхлынула. Он лежал, пахло рвотой и мочой. В двух шагах на ступеньке сидел Агимас. Лицо мага было измученным, глаза потухли. Глубокие морщины избороздили лоб. Бледные стражи стояли в дверях, на Таргитая смотрели с ужасом.

– Либо ты под заклятием, – хрипло сказал Агимас, – либо… Но я подчинял своей воле царей! А уж вождей племен, знатных силачей – без числа. А тут какой-то вшивый дудошник…

Таргитай с трудом оторвал налитую свинцом голову от пола, прошептал:

– Не мучай меня… Убей, сдирай кожу, но заставить петь нельзя…

– Заставлю, – пообещал Агимас. – Еще не вечер, как говорил ваш человек-волк.

Таргитай вскрикнул в страхе:

– Не надо! Я же делаю все, что велишь. Подчиняюсь, разве не видишь?

– Но ты не поешь, раб.

– Силой да магией можно заставить любого, и меня тоже, вырыть яму или наколоть дров! Можно заставить строить дом, укрощать коней, драться с людьми. Но заставить петь невозможно!

Агимас спросил раздраженно:

– Какая разница?

Таргитай заторопился, захлебываясь и глотая слова, спеша объяснить то, что ясно как день, но так же трудно объяснить:

– Когда копаю яму, то это я копаю, но когда пою, то пою не я, а что-то другое поет во мне, а я разеваю рот!.. Правда, кое-как спеть могу и сам, уж запомнил, как это делается, но сам спою так, как поет ворона, когда подражает соловью!

Агимас яростно смотрел в его невинное лицо, испачканное блевотиной.

– Да, похоже.

– Но я иначе не умею! Может быть, все-таки пою я, но не весь, а только часть меня? Лучшая часть, что живет во мне, как червяк в яблоке… нет, как спелые зерна в яблоке…

Агимас поднялся, рыкнул громко, изрезанное шрамами лицо стало белым как полотно:

– Стража! Приковать дикаря к стене. За руки, чтобы не мог играть на проклятой дудке. А дудку положите ему под ноги. Пусть сам возжелает играть, пусть затоскует, пусть готов будет сочинять любую хвалебную песнь обо мне, Великом Истребителе Народов!

Олег заговорил непривычно жестким голосом, какого от него Мрак никогда не слыхивал:

– Агимас терзает Тарха! Мрак, я не могу сдвинуться. Мне удалось установить каменный забор поперек коридора… мысленный, конечно, едва держу. Агимас не услышит, если даже разнесем в щепки. Сможешь выломать дверь и обезоружить стражей?.. Дверь сможешь выбить, если попадешь точно на высоте колена.

Мрак ответил с такой мощью, что Олег дернулся от боли в ушах:

– Я их раздеру, как жаб!.. Но дверь – не знаю. Я ее по-всякому пробовал.

– Жуки источили брус, он снаружи несокрушимый, как киммерийская держава. Труднее со стражами, их двое. Дремлют на той стороне напротив двери. Мечи в ножнах. Еще двое возле моей двери. Понимаю, тебе обидно, но Агимас не знает, что самый сильный и отважный – ты. Эти двое увидят, ежели вырвешься в коридор…

Голос Мрака скомканный, Олег едва различал слова:

– …шагов от… до моей?

Олег мысленно пробежал по коридору.

– Шагов сорок.

– Держи забор, сколько можешь. Двум… не бывать, а мимо одной все одно не проскочишь!

Олег чувствовал, как тяжелая масса ринулась через темень. Удар, грохот, яркая вспышка света – факелы в коридоре. Дверь уже поперек коридора, все-таки оборотень забыл про источенный брус, ударил со всей дури. Мрак подхватился, выставил дверь как щит, выругался и обрушился на стражей.

Захрустело. Мрак развернулся и с дверью перед собой понесся по коридору. Воины увидели бегущего на них полуголого озверелого варвара, но не струсили – Агимас подобрал храбрецов, – а выхватили мечи и встали под стенами. Варвар вместо оружия держит всего лишь дверь!

Мрак на бегу резко повернул дверь поперек. Отпрыгнуть стражам некуда: дверь перегородила коридор от стены до стены. Мрак почувствовал двойной удар, его тряхнуло, наступил на еще живое.

Отшвырнув исполинский щит, повернулся к двери, мимо которой едва не пробежал. Ударил ногой, запоры выдержали, заорал: «Отойди!» – налетел как лавина.

Олег стоял в углу, бледное лицо поднял к потолку. Мрак влетел с грохотом. Олег вздрогнул: Мрак был в красной каменной крошке, плечо снова сочилось кровью!

– Зачем вышибал? С той стороны только отодвинуть засов!

Мрак поднялся, проворчал:

– Это ты, волхв, умный сразу, а я – потом…

Олег выбрался за ним в коридор, лицо все еще задирал к потолку. Мрак в коридоре поднял дверь, под которой корчились искалеченные. Их мечи легковаты, но Мрак забрал и кинжалы, у одного нашел кошель с монетами, взял.

Олег отстранил его руку:

– Держи оба меча… Мне бы забор…

Глаза ввалились, лицо словно из старого воска. Горошины пота выступали на лбу, скатывались. Смотрел перед собой неотрывно, не мигал, рифленые желваки вздулись. На плечи давила невидимая тяжесть, колени подгибались, дышал надрывно.

Мрак подставил плечо, потащил, оба доковыляли до поворота. В двух шагах сидели, лениво беседуя, двое. Мрак сейчас вспомнил, волхв предупреждал об этих, поспешно уронил Олега и ухватился за меч. Воины бросились бесстрашно, сразу, не раздумывая, – не новички, умелые бойцы. Мрак оценил, потому сражаться легким мечом даже не пытался: отбил один удар, свободной рукой ухватил за горло.

Под пальцами хрустнуло, словно давил гусиное яйцо. Меч выпал из ослабевшей руки. Мрак поспешно повернулся к другому, одновременно пригибаясь и подставляя меч, чтобы отбить удар. Второй страж почему-то медленно сползал по стене, оставляя кровавый след из разбитого затылка. Нос и переносица вбиты в кровавое месиво, только что бывшее лицом усатого красавца.

Мрак изумленно покачал головой:

– Знал бы Громобой! Такого кулачного бойца деревня потеряла!

– Мрак, не позорь меня… Я волхв…

Глаза Олега мгновенно расширились, а рот раскрылся для крика. Мрак обернулся, как испуганная мышь, успел подставить лезвие под падающий на голову кривой меч. Третий страж – откуда взялся этот дурак? – насел, быстро-быстро орудуя легким мечом, выбирая момент для решающего удара. Успел бы, если бы не осторожничал, – Мрак сроду не держал в руках такого меча.

Олег скользнул под стеной со спины, ударил. Меч Мрака упал врагу на голову запоздало, но милосердно: воин с перебитой спиной уже опускался на пол.

– Быстрее наверх! – вскрикнул Олег отчаянно. – Я не удержал забор, этот помешал… Агимас уже знает!

Олег снова покрылся липким потом, но все же, к удивлению, из мертвецки-желтого наливался жизнью. Крутые подъемы – не магия.

В тесном коридорчике буквально размазывали стражей по стенам, бега не сбавляли. Наконец группа вовсе загородила проход, закрывшись щитами и выставив кривые мечи.

Мрака неожиданно обогнал Олег. Меч в его руках заблистал, как укороченная молния, словно у человека в звериной шкуре не две руки, а дюжина. Ряд изломался, двое осели, зажимая раны. В брешь, словно падающая скала, вломился Мрак, расшвырял, как медведь деревенских собак, проскочил, оставив Олегу добивать ошеломленных таким ураганом.

– Налево! – крикнул Олег в спину. – Подожди меня…

Отразил слабый замах, ударил локтем, ногой, последнего просто толкнул к стене. Страж хрястнулся о камень, как еловая шишка. С него слетел шлем, пряжки панциря лопнули.

Мрак увидел знакомую дверь, куда затолкали Таргитая, ринулся, нагнув голову. Олег остановился как вкопанный, обеими ладонями сжал голову. Лицо сразу побледнело, глаза выпучились, как у большой совы.

Дверь перед Мраком засветилась багровым. Пахнуло сухим жаром. Мрак с разбега ударился о раскаленную, как заготовка меча, дверь. Кожа на плече не успела зашипеть, как Мрак влетел сквозь исчезающие под сдвоенным ударом плеча и магии обломки.

Таргитай был распят на противоположной стене. Металлические цепи растянули его в стороны, на ногах висели тяжелые валуны. Перед Таргитаем спиной к двери в просторном кресле Гольша сидел Агимас. На грохот удивленно оглянулся, уцелевшая бровь взлетела вверх. Воин-маг, поглощенный сладкой местью, так и не заметил их побега! Мрак с ревом кинулся на мага. Олег в страхе похолодел: оборотень не успеет, поспешно собрал остаток сил и метнул огненную стрелу в Агимаса.

Агимас пошатнулся. Тут же над головой Олега с треском раскололась каменная плита. Лицо Агимаса в ужасе перекосилось, он подхватился на ноги. Олег успел увидеть перед собой стену яростного огня. В ушах прозвенел испуганный вопль:

– Не наступите на мою дудочку!..

Слепящая молния пронзила Олега, рухнул на пол и понял, что умирает.

Взмыленный Таргитай таскал ледяную воду, благо близко, еще издали с разбега выплескивал на Олега. Олег застонал, открыл глаза:

– Я ж не рыба…

– Живой, – обрадовался Таргитай. – Живой! Я ж не как рыбу, а сверху, как бог жабу. Если бы как рыбу, я бы тебя вовсе в колодец…

– Тарх, – прошептал Олег. – Лучше молчи. Или пой. Но не умничай. Умнее тебя на цепи сидят. Где Мрак? Что случилось?

Вслед за тяжелыми шагами появился Мрак – забрызганный кровью, пудовые кулаки со свежими ссадинами на костяшках.

– Что делать с Агимасом?

Олег с трудом пошевелился, чувствуя себя истерзанным, словно Ящер на нем возил воду для всего подземного мира.

– Еще жив?

– Да, по твоей дурости. Не мог его сразу?.. Он шарахнул в тебя молнией, я почти сразу его… Как кабана. Сейчас оклемывается, но я погладил пару раз еще. Не молнией. Обухом.

– Связанного?

– Дурень, он маг! Язык не свяжешь.

Олег попросил слабо:

– Мрак, заткни ему рот, чтобы ни одно заклятие не вылетело. Руки свяжи так, чтоб не шевельнул и пальцем!

– Уже сделал. А если пошевелит бровью? Или вообще поколдует мысленно?

Мрак кивнул, для него решение очевидно. Таргитай вскрикнул отчаянно:

– Мрак! Убьешь безоружного, связанного? Пленника?

Мрак угрюмо пожал плечами:

– А что еще?

– Мрак! Но мы же… Вся жизнь людская висит на волоске правды. Да, гонялся за нами, чтобы убить… содрать шкуры, но мы не он, мы люди! Это не победа, Мрак. Вся жизнь наша будет отравлена…

Олег повернул шею, в голове стрельнуло острой болью. Когда туман расчистился, увидел хмурое лицо Мрака, отчаянные глаза Таргитая. В дальнем углу лицом вниз распластался человек. Олег встретился глазами с Мраком, тот кивнул. Связанный по рукам и ногам Агимас лежал с кляпом во рту.

Мрак хлопнул себя по лбу:

– Придумал!

Переваливаясь с боку на бок, как большой медведь, пробежал по комнате, заглянул в кувшины, посуду, кубки.

– Напоить как распоследнего! Мысли разбегутся как тараканы. Двух слов не свяжет, куда уж заклятия… Жаль, конечно, переводить доброе вино… Гольш натаскал лучшего, знал, откуда красть.

Держа одной рукой кувшин, выдернул кляп. Таргитай заботливо приподнял Агимасу голову. Агимас закашлялся, вино брызнуло на грудь. Мрак, видя бесцельную гибель доброго вина, мощно схватил врага за горло:

– Не выпьешь – удавлю! С удовольствием. Клянусь богами Леса, Степи, Гор и детками Ящера!

Агимас посмотрел в бешеное лицо. У сжимавшего его горло человека были глаза лесного зверя. Передернулся, начал глотать. Таргитай наблюдал, как постепенно вздувается живот, веревки врезаются туже, но Мрак все не убирал кувшин, пока не запрокинул вверх дном.

– Все вылакал, – сказал со злостью. – А еще в маги подался, в мыслители! Чем мыслит, когда так надирается?

– Мрак, – возразил Таргитай, – ты ж сам заставил!

– Ну и что? Мог бы воспротивиться.

– Ты бы удушил…

– Зато уважал бы. Надо быть стойким. Мужчина он или нет? А то поддался, видите ли! Глазами не зря лупает: козни плетет! Дать по башке на всякий случай. Надежнее.

ГЛАВА 8

Мрак замер, подхватил секиру. Таргитай не успел раскрыть рот, как оборотень исчез в коридоре. Там послышался звон металла, короткий вскрик, топот бегущих ног. Таргитай подхватился, его как ветром выдуло вслед за Мраком.

Олег проводил их сожалеющим взглядом: самое трудное опять ему! Сцепив зубы, ударил Агимаса кулаком в лоб. Голова мотнулась, едва не слетела с плеч. Бывшего тцаревича отшвырнуло к стене, там и остался с неестественно вывернутыми руками. Глаза бессмысленно смотрели в потолок.

– Мог бы подсказать решение лучше, – сказал Олег с упреком, стараясь снять чувство вины. – Сам видишь, надо спешить.

Когда он добежал до комнатки, куда убрали их оружие, оттуда неслись, как два вихря, Мрак и Таргитай. В руках оборотня страшно блистала гигантская секира, а Таргитай сжимал золотой Меч – уже обнаженный, рассыпающий синие и темно-красные искры.

Когда Олег с бронзовым посохом взбегал наверх, оттуда неслись крики и лязг металла. По ступенькам скатывались убитые и раненые. Олег перепрыгивал, прижимался к стенам, пропускал и мчался снова, но догнать не мог – лютый волк-оборотень и дудошник рубили растерявшихся врагов, как сочную траву.

У последнего зала ноги скользнули по лужам крови, внутренностям и соплям, хрустели выбитые зубы. Впереди слышен страшный крик умирающих от жутких ран, ругань, звон металла. Пахло потом, кровью, неизбежной смертью. У Олега сжалось сердце и подогнулись колени.

Врагов осталось пятеро, но, когда Олег подбежал, двое рухнули, а еще двое сдвинулись, пытаясь закрыть Лиску, – красноволосая сидела на полу, опираясь о стену. Лицо было бледным, губа закушена. Шлем съехал на ухо, выпустив на свободу роскошные ярко-красные волосы. В левой руке вяло сжимала узкий меч.

– Держитесь! – заорал Олег еще издали.

– Да уж, – прохрипел Мрак. Наискось рубанул еще одного. – Пропадем без тебя.

Лиска, завидев Олега, как зверек взвилась на ноги. Правая рука висела как плеть, на бледном лице желтые глаза вспыхнули, как два солнца. С хриплым криком шагнула вперед, еще один рухнул под ударом Таргитая, она осталась одна против троих людей в звериных шкурах.

Мрак и Таргитай разом отступили. Дышали тяжело, с хрипами. Кровь забрызгала обоих, а до пояса в крови так, словно переходили красную реку. Переглянулись, словно два хитрых волка, замысливших пакость. Олег увидел на лицах одинаковый хищный оскал. Отступили еще, оружие опустили, а Таргитай с великим облегчением еще и вложил Меч в ножны, лихо швырнул за плечо.

Рыжеволосая вскрикнула жалобно, как раненая птица:

– Умри, противный раб!

Олег едва дышал от бега по лестнице. Колени подгибались, с трудом отбил посохом слабый удар ее меча. Она замахнулась снова, дважды парировал вялые удары – она, как и он, едва держалась на ногах.

– Опять сцепились, – сказал Мрак все еще тяжело, но оживал на глазах. – Тарх, принеси стулья! Будем смотреть.

– Какие стулья? – не понял Таргитай.

– Удобные. Это надолго, не видишь?

– Не дождетесь, – процедил Олег, едва дыша. – Зрелище им подавай!

Шагнул в сторону, парировал удар, а левой рукой наотмашь ударил ее по лицу. Лиска отлетела к стене, ударилась и медленно поплыла вниз. Олег подхватил, не дал растянуться на залитом кровью и слюнями полу. В ее крупных глазах, затуманенных болью, четко увидел свое лицо – искаженное, звериное, с кровью на лбу и оскаленными, как у зверя, –зу–бами.

Мрак крякнул сожалеюще, но с одобрением:

– Жаль, недолго музыка играла… Зато по-мужски! Сразу по рылу. Чем бабу сильнее бьешь, тем борщ вкуснее.

– Какой борщ? – спросил от двери Таргитай недоумевающе. Он не знал, идти ли за стульями или уже все кончилось, смотреть не на что.

– Ты прав. Эта не то что борщ – шнурки сама не завяжет.

Рыжеволосая тряхнула головой, желтые глаза прояснились. Олег похолодел, ощутив неприятное щекотание под нижним ребром. Женщина меч не выронила, острие больно кольнуло. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза. Мрак и Таргитай застыли, вмешаться не успеют, далеко. Олег видел себя в ее зверино-желтых глазах. Она неотрывно смотрела в его зеленые, как молодая травка, глаза. Очень медленно пальцы разжались, меч звякнул о камни.

Мрак шумно выдохнул, Таргитая даже покачнуло ветром.

– Видал?.. А ты говоришь, маг из него… Какую зверюку укротил одним взглядом!

– Подумаешь, – фыркнул Мрак. – Я видал, как обыкновенный уж жабу с твой сапог зачаровал! Пищала от страха, но сама в пасть лезла.

– Влезла? – поинтересовался Таргитай.

– Да. Только уж лопнул.

Таргитай нехотя шарил среди убитых и раненых, подбирал оружие. Мрак выворачивал карманы, срезал кошельки с монетами. Меч за спиной Таргитая беспокойно ерзал: чуял живых, жаждал добить.

Олег неуклюже сорвал с воительницы перевязь, связал ей руки. Чувствовал себя глупо, но в глаза старался не смотреть. Она тоже отводила взгляд, морщилась, словно не могла понять, почему бросила оружие. Меч Мрак сразу поддел пинком так, что тот исчез за развороченным окном.

– Бить будет? – услышал громкий шепот Таргитая.

– Как пить дать, – ответил Мрак деловито. – Поимеет, выпорет, снова снасильничает.

– Наш Олег?

– А что? Долг надо возвращать сторицей. Представляешь, сколько ему придется ею заниматься?

– Мрак, неужто она…

– Я рази подглядывал? Ты певец, сам догадайся. Аль придумай.

Они ушли, нагруженные оружием, дорогими доспехами. Женщина тряхнула головой, волосы огненным водопадом упали на плечи. Полные губы, сейчас бледные до синевы, изогнулись в презрительной гримасе.

– Тебе не уйти, раб. Агимас вас ненавидит люто. От него не спрятаться.

– О нем позаботились, – сообщил Олег все еще с неловкостью. – Прости, что я тебя так по харе. У нас женщин не бьют. Непривычно, у меня и сейчас сердце колотится как у зайца.

Она подняла голову, взглянула снизу вверх в непривычно зеленые глаза.

– Да? Мне показалось, что ты ударил с удовольствием.

– Ну, значит… Ладно, пойдем.

Он повел ее, придерживая сзади за связанные руки. Она взглянула искоса, повторила:

– Ты в самом деле ударил с наслаждением! Тебе нравится меня бить.

– Не напрашивайся, – ответил Олег сухо. – Я хожу со своими богами.

Когда проходили внизу по длинному коридору, наткнулись на распластанного в крови вооруженного человека. Напарник сидел, прислонившись к стене. Половина черепа снесена вместе со шлемом.

– Здесь держали Таргитая, – буркнул неохотно. – Он у нас певец.

Дальше по коридору она на миг запнулась, взглянула испуганно. В неестественных позах лежат двое в доспехах, лужи крови текут вдоль коридора. Вместо двери в темницу зияет темный провал. Косяки разворочены, словно оттуда вырвался слон в доспехах.

– Здесь заперли Мрака, – объяснил Олег.

В конце коридора стены забрызганы кровью, выщерблены. Четверо лежали так, будто их разбросала, разрывая на части, неведомая сила: обломки мечей, искромсанные щиты, смятые в лепешки шлемы. Один воин разрублен пополам, крови набежала глубокая лужа.

Лиска зябко передернула плечами:

– Здесь, как я понимаю, держали тебя?

– Сами напали, – ответил Олег пугливо. – Я вовсе не хотел… Я волхв, не мое это дело – драться.

Она скосила глаза, пытаясь рассмотреть вспухшую щеку, смолчала. Олег отыскал уцелевшую комнату, впихнул Лиску, приготовился захлопнуть дверь. Она посмотрела ему в глаза:

– Ты в самом деле не собираешься…

– Не собираюсь, – ответил Олег поспешно. – Сам рыжий, но рыжих не терплю.

Задвинул засовы, повесил замок, а ключ положил в карман. Когда поднимался по ступенькам, сверху донесся лязг. Похоже, оружие сволакивали в кучи. Слышался раздраженный голос Мрака – гонял лодыря.

Когда Олег вернулся, Мрак выламывал решетку из единственного уцелевшего окна. Каменная крошка запорошила волосы, он казался не то залитым кровью, не то рыжим, как Лиска. Красный от натуги Таргитай подтаскивал к окнам трупы, панцири, доспехи. Пол красный и скользкий. Олег сразу споткнулся о шлем, едва не упал на кривые мечи. Таргитай заулыбался. Олег понял, ухватил сразу двух, потащил. Мрак подхватил одного, просунул в тесное окно. На загнутых прутьях остались окровавленные клочья одежды. Олега передернуло, Мрак сказал торопливо:

– Надо все делать быстро. Били по головам – спешили? Провожать надо еще быстрее. А разжалобишься – хоронить придется.

Таргитая передернуло, с удвоенной скоростью начал таскать убитых. Шлемы и доспехи хватал едва ли не зубами, спеша унести побольше. Олег от жутких ран отворачивался, старался держать мысли занятыми. Не замечать бы, что порой пальцы погружаются в еще теплую плоть!

Еще чистили башню, когда раздался строгий скрипучий голос:

– Что происходит?

Гольш возвышался на подоконнике. Вокруг мага струился и блистал воздух. Зал наполнился запахом сладкого дыма и тлеющих тряпок. Жезл в руке мага почернел, обуглился, от золотого набалдашника торчал огрызок.

Таргитай с поворота бросал последний труп – наловчился попадать в окошко не глядя. Тело обрушилось на Гольша, залило кровью. В следующий миг маг был в чистой одежде, серебряные волосы причесанно струятся по плечам, а на месте трупа взвился и растаял легкий дымок.

Олег опустил руки, бессильно прислонился к стене. Гора свалилась с плеч, не гора – горный хребет. Мрак широко заулыбался, расправил плечи, даже не поморщился от новообретенных ран и царапин.

– Ворюги приходили, – сообщил буднично. – Решили, раз хозяин на гульках, пошарят по сусекам… Дурачье, что собака из кузни сопрет? У тебя ж здеся ни удавиться, ни зарезаться нечем. Зато застали нас троих, злых и замученных непосильной учебой в поте твоего лица!

Гольш переводил потрясенный взгляд с одного на другого. Стены забрызганы кровью, словно здесь забили стадо скота. Зал от трупов очистили, но в лужах крови белели зубы, высовывались кисти рук, плавали носы и уши. В углу на высоту роста нагребена куча разбитых щитов, кривых, целых и побитых мечей.

– Кто? – выдохнул он.

– Назвался Агимасом. Правда, мы его знавали под другим имечком… И бивали тоже под другим.

Гольш шатнулся, будто ударили по голове. Худой, еще больше иссохший за эти три дня, затрепетал, как осиновый лист на ветру, прошептал:

– Где… он?

– Внизу. Тут жара собачья, а то и собачачья, мы его поместили в лучшие покои, где прохладнее. В подвал.

Гольш подпрыгнул, оглянулся по сторонам так, будто со всех сторон ползли змеи.

– Что он там делает?

– Спит. Ты, хозяин, не сумлевайся. Угостили на славу, рази не понимаем? Гость, а для гостей надо расшибиться в лепешку!.. Вот мы и расшибли его дружков. Они сейчас внизу, у подножия твоей каменной норы навыворот.

Гольш поворачивался на месте, смотрел обалдело на сияющих невров. Все трое глядели влюбленными глазами. Теперь и убирать ему, великому магу. Дунул-плюнул – и все, как говорил Мрак. Знали бы, что вот-вот явится, не истязали бы себя, выпихивая из тесных окон столько народу.

– Этого не может быть, – прошептал Гольш. – Агимас, правая рука Мардуха…

– А чо? – не понял Мрак. – Он завсегда чья-то правая рука. Никак человеком не станет, все рука да рука.