Возрождение. Как достать любимую со звезд

Однажды, совершая полеты по спирали в районе Москвы, указанной на советской карте социалистических республик как самый крупный город, высматривал блюдца-города древних. Чтоб охватить с каждым кругом большую территорию, попробовал подняться в стратосферу. София оптическим сканером бегло просматривала ландшафт. Средь ясного неба проскочила молния, глайдер потерял управление и ушел в пике.

«Атака со спутника. Сбита программа управления», – с опозданием предупредил навигатор.

– Спутник ожил?! – предположила София.

– За столько полетов в поднебесье нас никто не трогал, может, Тёмыч намудрил без нас? – проскрипел я зубами в ответ, стараясь выжать штурвал на себя, немного изменяя полет.

Хотя крыльев и нет, но плоская капля глайдера могла на бешеной скорости планировать. Мое усилие со штурвала давило на «банки» энергии, как джойстик на кнопки, только это приходилось делать вручную, направляя ее в катушки гравинатора, система усилителей вышла из строя, и мое прямое усилие добавляло напряжения на емкостных конденсаторах, вырабатывая необходимую часть энергии.

Гравикомпенсаторы сработали славно, сохранив мне жизнь. Перейдя возле земли в горизонтальный полет, глайдер проскользил над ржаным полем и зарылся в клюквенное болото по самый хвост.

– Открывать люк опасно, еще трясиной зальет, подожди немного, глайдер тестирует себя, – предупредила Софья.

– Мы потом всплывем? Может, глубина все сто!

– Энергия есть, а ты не тонешь! – уколола девчонка.

Глайдер качнуло, и, обтекая жижей по смотровому иллюминатору, он пошел носом вверх.

– Надо проверить, спутник ли это, другой раз может и зашибить, – усаживаясь за управление, выжал всю мощь.

– Он, сомнений нет. Энергии припас, выждав наш подлет на минимальное расстояние. На земле нас убить сложнее потери большие, проходя через атмосферу, а так в дополнение и защита не успела сработать.

Поднялись на орбиту, два спутника грудой металла проплыли мимо.

– Ерш твою медь! Ну и где его искать? За время погружения он мог улететь на другую сторону Земли, – выругался я.

– Он должен быть на геостационарной орбите, значит, бери выше.

На пределе возможности гравипривода поднялись на десять тысяч километров. Проказник нас встретил тонким лучом дезинтегратора.

Прыгать в стороны надоело, и я решил пальнуть с орудий, пока не растратил остатки энергии. Задрал нос вверх, до его орбиты нам не хватало сил, нажал на гашетку, установив мощность орудия на полную силу. Огромная энергетическая сила стекла ручьями с защиты глайдера в носовую часть, и огненный шар плазмы сорвался в направлении спутника.

– Зачем! Не надо! Мы…

Следом с лжекрыльев взвились молнии, лучи протянули смертоносные щупальца к спутнику и… экран погас, София исчезла. Она для экстрима и управления полетом соединялась с сетью планера.

– «Гибук твою медь! Теперь понятно, почему древние установили заряд-блок меж батареями, – проснулся внутренний собеседник».

Энергия с маршевого конденсатора перетекла в оружейный и вся ушла на встречу со спутником, обесточив глайдер, превращая его в очередной космический мусор. Но удача не изменила мне, я подлетал к целому спутнику, возникшему на пути. Медленно ломая мачты, глайдер причалил, уткнувшись носом в бок большого черного ящика с дверцей. Кондиционер в кабине не работал, кислород мной перерабатывался с завидной скоростью, вскоре пришлось надеть скафандр, у него емкость на три часа. Что делать? Вечный, как Вселенная, вопрос повис в протухшем воздухе. Вручную открыл шлюз, вышел на небольшую площадку спутника.

Мачта спутника, оторванная глайдером, держась на кабеле, по дуге приземлилась позади меня, создав вибрацию. Подпружинила краем нераскрытого цветка, снова взлетела. Звук пришел через ноги, и я в страхе оглянулся по сторонам, ничего не понимая о вакууме. Взглянул вверх, повыше над головой стояла согнутая такая же мачта, что и та, которая норовила прихлопнуть меня, но в отличие от первой раскрытый ее зонтик напоминал спелый подсолнух, свесив голову вниз, блистал разбитыми солнечными батареями.

– Эврика! Я спасен!

В мозгу пронеслись уроки предыдущей экскурсии Софии на орбиту. Оторванная мачта не что иное, как нераскрытая солнечная панель, кабель которой, расшатавшись в гнезде, успел отсоединиться от спутника, и она улетала в космос. Неловко переставляя ноги с магнитными захватами, вернулся к глайдеру, достал его зарядный кабель, прыгнул вслед улетающему зонтику.

– Врешь, не уйдешь! Раз ты не раскрывшийся, должен быть цел!

Прыжок оказался вовремя и с миллиметровой точностью, едва успел ухватить улетающий кабель.

«Только бы не разъединился разъем в глайдере», – как всегда под руку, собеседник умеет успокоить. – «Придется тебе, Архимед, как семечко одуванчика, лететь к другим мирам и засеивать человечеством, только сумеешь ли в замороженном состоянии».

Сильный рывок вернул к происходящему, скафандр помог смягчить напряжение на руки. Я остановился, болтаясь, как кабан на петлях меж двух макушек деревьев. Растяжка спала, немного напрягся, свел концы и завязал кабеля на узел, гнезда разъемов не сходились. Снова вечная проблема с синим, красным и зеленым проводом предстала предо мной.

– А-а, была не была, не важно, от чего умирать.

Загнув два «лишних» штырька на зонтике, соединил разъемы. По кабелю добрался до панели. Вытянул фиксаторы севромотора, отцепил тяги управления лепестками и по одному раскрыл цветок вручную.

Что дальше? Солнце светило снизу. Цепляясь за ажурную конструкцию, поднялся до края тарелки. Бездонный черный круг, словно дыра, на таком же черном космосе, разбавленном множеством точек звезд, предстал взору. Зловещим холодом тянуло из пасти. Солнечный зайчик, отразившись от шлема, канул, не блеснув ни одним фотоном.

Немного подергал за край, результат нулевой, без опоры мы болтались в невесомости, порождая мелкие колебания. Вернулся к кабелю, замотал его за ногу, снова покарабкался вверх, наклоняя зонт. Вначале робко, затем, приняв порцию инерции, край панели повернулся на девяносто градусов к кабелю. И снова незадача. Пока наклонял зонтик, солнце стремительно уходило в закат, меняя положение относительно нас.

– Ночь хотя и короткая, но пережить в скафандре с двадцатиминутным запасом энергии для обогрева… – тяжело выдохнул я, и на стекле появился туман.

Я оттолкнулся от края тарелки, придавая хоть небольшое движение в сторону светила, сам улетел на станцию.

– Не-е-ет! Господь мой татка, только не это… – подавился собственным голосом.

Глайдер, находясь на темной стороне спутника, скрыл от взора свое положение. Не имея магнитного захвата и обладая малой гравимассой, впоследствии рывка солнечной батареи он медленно, но уверенно отдалялся от станции. Пролетая мимо, я проводил его глазами, полными слез. Мой полет затянулся на вечность, даже труп никто не узнает, где искать. Нехотя уцепился за арматуру спутника. Выбор небольшой, но с одним концом: лететь в бездонном космосе или сидеть на груде металла, ожидая смерти. Попасть на кораблик с расстояния в двести метров и зацепиться за скользкую поверхность глайдера – это нонсенс.

Лучи уходящего солнца сэкономили немного энергии для обогрева. Чего ожидать? Другие глайдеры остались в ангаре, старейшины решили их не тревожить. Что, если моторесурс уже на исходе, а жизнь только начинается, да и процент поиска моей персоны стремится от бесконечности к нулю. Кислорода осталось на полчаса, космический холод проник в уютную одежонку, магнитные захваты отключились, если бы от страха перед бездной космоса не держался за арматуру, давно бы превратился в спутник Земли с органическим мозгом.

Мороз остановил движения пальцев, конечностей, век, осталось небольшое трепыхание сердца. В глазах появились галлюцинации: в звездном свете возник черный дымчатый силуэт монстра с раскрытой пастью. Из нее послышался тонкий голосок, нет, не из пасти, он возник у меня в голове. Он, словно удав, гипнотизировал, маня к себе. Я упал на четвереньки, обледеневший от замершего пота и испарений дыхания, ничего не приходило на ум, как, оттолкнувшись всеми четырьмя конечностями, плыть навстречу небытию. Все стемнело, врезался во что-то мягкое, возможно, язык монстра, в невесомости отлетел назад, но челюсти сомкнулись. Снова нежный голосок вернул на мгновение сознание.

– Софочка, любимая, ты снова вовремя, – прошептал я, стараясь непослушными руками снять шлем.

– Потерпи, здесь нет кислорода, – ответил певучий голосок.

Уже на земле София объяснила свое появление.

– Солнечная панель получила необходимое движение, повернулась и получила долю энергии, включились севромоторы поворота, стараясь обеспечить постоянное освещение панели в движение. Но опоры не было, и она крутилась, скручивая кабель. Десяти минут хватило, чтоб ожили все системы глайдера, затем по маячку в твоем скафандре я отыскала тебя. Пока ты был без сознания, сделала десятка два витков вокруг Земли, приняли заряд, необходимый для спуска. В деревне всех переполошили, когда на огромной скорости приводнились на Двине, выплеснув мини-цунами.

. . .

После такого приключения немного успокоился, бросаться в крайности передумал, острые ощущения отошли на второй план. Занялся выполнением заданий старейшин, поиском новых племен.

На экобазе односельчане откапали четыре аварийные батареи по четверть тонны весом, плюс на военной базе взломали склад варварским методом, правда, Тёма, взглянув предварительно в виом, что там, нашел переносные батареи и грузовые электроплатформы. Загрузив их в трюм глайдера, этим увеличил продолжительность полета до двух суток, по ночам я производил переброску энергии за тысячи километров на «Агат». Хотя ночь в обследовании материков дело относительное: у нас ночь, а на другой стороне день. Хорошо, что об этом не догадывались старейшины, и так для них я возил энергию только ночью, на автопилоте, а днем исследовал далекие земли.

Облет Европы с высоты в три-пять километров с помощью оптики пока не дал результата. Деревень, обрабатываемых полей, рукотворных костров, подозрительных вырубок леса, гона дичи и так далее нигде не наблюдалось, но племя, приютившее Эврику и их палачей, не давало мне покоя.

Под ревностным взглядом Ярика увез Эврику на ее родину, оставив детей на отца. Решили начать путь с самого начала передвижения семьи. На карте приблизительно определили местоположение набережной меж полуостровов Греции и Италии, прочесали вдоль и поперек.

– Ну и где тебя носило, пока к нам не занесло? – Архимед начинал нервничать, – больше половины батареи ушло.

– Еще слетаешь, невелика честь, не жужалкой заряжать, я только родилась возле воды, а жила в горах, – огрызнулась она. – Притормози вон там, выше того утеса.

Свернули к подножию горы и приступили к подъему.

– Здесь! – воскликнула она, – на этом уступе я дралась с козлом, он никак не хотел прыгать в пропасть, а я, малая, хотела его съесть целиком, голод тогда был в селении, снежная зима и постоянные лавины мешали мужчинам проводить загоны дичи. – Эврику словно подменили, превратившись из матери-квоктухи в боевую амазонку. – Я перекрыла ему дорогу на узком карнизе отвесной скалы и, запустив в него палкой, осталась с голыми руками. Козел, получив по лбу, наставив рога, неспешно, грозно блея, припер меня к скале, затем отступил и, поднявшись на задние ноги, собирался повторить атаку, но уже не шутя. Я не растерялась, скользнула на камни и ударила…

Тёма на мониторе хихикнул.

– Малая, а уже знает, где самец щекотки боится, – поддержал я Тёмыча.

– Придурки, – покраснев, ответила она, – по задним копытцам, и они скользнули за карниз, обрушив свой вес в сотню килограммов на меня, думала, уже не встану. Затем на длинной веревке отец спустил меня в ущелье за ним. Когда козла принесли в село, я неделю была королевой и самой уважаемой девчонкой. Стой, выше на сто метров!

Эврика резко оборвала свой рассказ, указала на скалу. Глайдер также сделал маневр и приземлился на широкой площадке под козырьком. Мы направились к пещере, Эврика не сдержалась, взяла меня под руку, словно вела жениха на смотрины родителям, еле переставляя ноги, вошли вовнутрь. На удивление, нас «встретили» порядок, посуда, игрушки, обветшалая одежда находилась на своих местах, казалось, что хозяин вышел покурить, если бы не предательская десятилетняя пыль. Из выдолбленных печурок в скале, замурованных раствором, достали книги древних с пластиковыми листами, глиняные таблички с историей племени, описанные прапрародителями Эврики. Весь бесценный скарб перенесли в глайдер, труднее всего было перенести Эврику, которая наотрез отказывалась идти, желая остаться в родном доме навсегда. Софья быстро проявила себя по своей специализации психолога, просто перевела стрелки на меня, сказав, что Архимед хочет найти то дикое племя и наказать, а без нее никак. Слетав на дозаправку и выгрузку артефактов, двое суток напролет прочесывали территорию «Германии» и «Польши», никаких зацепок не обнаружили, видно, племя съело само себя, зато нашли другие, на севере «Франции». Завидя спускающийся глайдер, они падали на колени или убегали в чащу леса, разговора с ними не получалось, мы были для них богами.

Быстрее всего обследовал Южную Америку, она утопала в зелени джунглей, найти жизнь с высоты птичьего полета, все одно что искать зеленую лягушку в лопухах через зеленые очки. София предложила подняться на орбиту и выбирать места без леса, затем спускались и осматривали более детально. Горы не трогали, тысячи ущелий, стремительный их рост в высоту не давал возможности обхвата больших площадей.

Северная Америка – сплошной технополигон. Невысокая густая растительность без леса едва скрывала былое могущество Земли. Руины, погребенные под слоем песка и травы, словно скелеты погибших монстров, хаотично торчали из земли. Огромные скелеты из металла бывших механических монстров, железобетонные оскалы величественных стен и башен протягивали к небу, словно руки утопающих, свои остовы, местами они достигали до пару сотен метров. По всему материку властвовали мелкие динозаврики, ведя непрерывный бой за выживание с огромными крысами в рост гончей. Они умудрились сохранить вид теплокровных и даже держать пальму первенства на континенте. С такими соседями человек вряд ли мог остаться несъеденным. Лишь необычные огромные черепахи, головы которых венчала костяная крышка, надежно закрывала отверстия после прятанья под панцирем, ноги заканчивались толстыми пластинчатыми ногтями-крышками. Они смогли устоять меж мощными челюстями рептилий и остромордыми резцами грызунов, мирно занимались стрижкой растительности, оставляя после себя ровный зеленый ковер, пригодный для игры в гольф, под этот расклад попадали редкие вековые деревья, медленно, но уверенно перерабатывая их в стружку. В тундре сохранился ореол северных животных, там крысы не прижились, а рептилии и подавно.

Обследования гор также отложили на потом, осмотреть каждую расщелину, куда мог спрятаться осколок человечества, очень долго и нудно, вначале только беглый осмотр, планета огромна, а мне так не терпится улететь к звездам.

. . .

И вот настал тот час, когда после тысяча триста семьдесят третьего перелета Киев–Тибет звездолет объявил: «Заряд энергии – 100 %».

Радости моей, казалось, нет предела, но и здесь не обошлось без прикола, друзья умеют меня поддержать и вовремя помочь. Когда еще возил энергию, София, видя мое измотанное состояние, предложила Тёме добавить в программу автопилота автономную разрядку батарей на экран «Агата» и возврат глайдера на экобазу. Тёма, сосредоточенный на чем-то важном, лишь дернул головой, это маленькое движение подвесило его на добрых два часа, впоследствии забыв о просьбе, скорее она не записалась в его памяти. Спустя месяц София вновь осторожно напомнила о ней, и через минуту программа была заложена в аппарат, глайдер сбежал без меня в Киев, энергозахватом сам себя подсоединил к системе распределения энергии и с полными «баками» вернулся к звездолету, мелкими оружейными залпами слил ее на разъем в ангаре и снова исчез. Тёмыч просто подкорректировал программу, которой Софья собирала фрукты вдоль Ганга для праздника в селении Старомира во время первого прибытия на глайдере. Появившийся через полчаса глайдер с полными аккумуляторами замер на месте.

А прикол был в том, что эту программу Тёма загрузил на предпоследнем рейсе, батареи звездолета и «Агата» были наполнены, а могли бы установить ее раньше, плюс и на другие оставшиеся два, и не мучить меня. Вы, конечно, догадались, что последовало за этим – упражнения в чтении наизусть некоторой части словаря и кратких выражений.

. . .

Африка оказалась наиболее интересным континентом, сплошные саванны с ящурами, иногда ближе к пустыням попадались львы и антилопы, редкие джунгли населяли приматы, они сумели отстоять мирок, орудуя примитивными копьями и камнями. Видимо, снова брались за ум в надежде породить новую волну цивилизации. Но что они смогут успеть сделать за оставшиеся им четырнадцать тысяч лет? Если не мы, то уже никто не восстановит ход планет по извечным орбитам и не предотвратит катастрофу Солнечной системы.

– Эх, Нанди, Нанди, что ж вы так спешили со своим телепортом. Хотели, как лучше, а вышло, как всегда.

«А сам не такой, что ли», – буркнула совесть.

– Да, ты прав, спешу, спешу, не зная, зачем.

«Есть у тебя такая причина, и очень веская – это Любовь. Найдешь себе подругу, успокоишь гормоны, и все станет на свои места».

– Возможно, возможно, – тяжело вздохнув, только и смог произнести Архимед.

Правда, я все же в Африке подобрал чернокожего человечка, спас его от мелкого в два метра ростом стагозаврика, присел перед ним, открыв шлюз, он не замедлил, вскочил вовнутрь, словно всю жизнь передвигался на воздушном такси. Вначале я думал, что его самого соплеменники на костре готовили на обед, но вмешавшийся динозавр помешал трапезе. С разговора аборигена с большим акцентом я понял, что у них все племена черные – это загар от палящего Солнца.

Привез его в племя как диковинную зверушку, но он быстро оценил обстановку нашего добродушия в селении и вскоре принялся кадрить наших женщин, пугая их из кустов, сам, как головешка в сумерках, становился невидимкой. Правда, агрессии не проявлял, за что был в любимцах у детворы, которые подговаривали на ночные приколы. Пожалуй, у него было одно на уме, сутками напролет кружил вокруг девушек помоложе, исполняя ритуальные танцы. Набедренная повязка, изготовленная из страусовых перьев, частенько взлетала вверх при резких движениях его задницы, вводя в краску и писк красных девиц. Обучению языка поддавался тяжело, но когда с ним занималась Каролина, он упрямо выполнял все ее задания часами напролет, потея, извиваясь на стуле, как уж на сковородке, вырисовывая аккуратно слова. Если ее в это время не оказалось рядом, хватал глиняную табличку и несмотря на время суток бегал по поселку в поисках своей возлюбленной. Бывало, ночью с криками «Каролына, я написел» взбудоражит всю деревню. И она все же сдалась, поцеловав его в щеку.

К осени пришло затишье, я нашел похожее племя в Африке и отвез Нагара на родину. Нагар – это переделанное имя нашего чернокожего друга от слова «нигер», Донжуан быстро подобрал кличку под цвет кожи. Вроде он ничего и не делал, но сельчан как подменили, жизнь предстала серыми буднями. Все куда-то спешили, перебрасываясь пару слов приветствия, беседы не клеились, а если и начинали, то со слов: «интересно, как там наша головешка поживает?». Каролину вообще редко кто мог видеть.

. . .

Китайский народ решил сам обследовать свой континент, с благословения Далай-Ламы на драконах молодежь разлетелась в разных направлениях по всей Азии.

Австралия представляла оазис без рептилий. Пустыни покрывали большую половину континента, на остальной, прыгали кенгуру и полчища кроликов вперемежку с таким же количеством овец. Поумневшая собака Динго бросила бороться с их численностью, ревностно защищала владения от конкурентов, подавляла любые попытки примыкающих и их двуногих сородичей зацепиться за клочок берега. Ни один динозаврик не прижился, хотя на каждом континенте они господствовали. И как ни странно, здесь меж травоядной скотины ползали те же газонокосилки, что и в Северной Америке, только крышки были не костяные, а с толстой кожи.

На Индонезийских островах обнаружил десяток племен людей, ведущих первобытный строй. Местами в их наречии проскальзывали слова общепланетарного языка. По их трудно переводимым рассказам (Софа старалась как могла) узнали, что их предки жили еще тогда, когда дивные мудрые голые люди прилетали на птицах, поменьше наших, сидя верхом, и в одночасье умерли, задыхаясь от зарастания рта и ноздрей. Их всех снесли в пещеру и засыпали землей, чтобы болезнь кожи не перекинулась на их племя. На вопрос, где их железные птицы, крестились и уходили прочь.

Я благоразумно не стал настаивать на этом, решил оставить открытия на потом. Вдруг их гравискутеры окажутся в огромном количестве и в рабочем состоянии. Это будет конец нашего возрождения, лень незаметно одолеет нас, а они возьмут и через десяток лет сломаются. Лишь сделал в бортовой журнал запись, где это примерно находится.

Прав Старомир, к хорошему быстро привыкаем, а ведь то трудное время, что было еще вчера, мы прожили, считали его самым лучшим, сравнивая с позавчерашним, наслаждаясь тем, что имели. Но если нас вернуть всего-то во вчерашний день, то мы будем стонать, словно попали на плантации в рабство, и вкуснейшая пища того времени покажется грубой и противной. И я решил поддержать волхвов, приберечь вероятную находку на потом. Все потом, сейчас для меня – это звезды!

Радость и грусть всегда рядом

После очередного облета планеты Тёма встретил меня радостной вестью, он смог влезть в мозг звездолета. На экран выдал ошеломляющий список содержимого хозблока, начиная от молотка до лазеров, тягачей, роботов и заканчивая десятью глайдерами. Особо в ангаре стоял крупный планетолет, приспособленный для перемещения меж планет внутри звездной системы. Но вездесущий облом показал нам дыру в корпусе, ремонт которой следовало произвести на заводах Луны.

Через недельку Тёмыч пригласил весь ССОП на борт звездолета. Я облетел племена, собрал старейшин, волхвов, монахов и приземлился у опоры огромного исполина, вершины творенья былой цивилизации. К ногам опустился трап, Старомир и Мухадм застыли в нерешительности, подняться по ступенькам на уровень третьего этажа для них представляло мучительные трудности, но все же они ступили. Как вдруг ступеньки сами побежали вверх, еще больше перепугав всех. С приближением к открытому люку сердце колотилось, словно у кролика, послышалась мелодия космоса, шлюзовая комната вспыхнула ярким светом, на полу загорелась зеленая стрелка, приглашая нас вовнутрь. Вся процессия столпилась в модуле шлюза, не зная, что дальше. И снова легкий испуг появился в глазах туристов, входная дверь с шипением закрылась позади, комната сорвалась с места и устремилась к вершине корабля, одна стена засветилась огромным иллюминатором, завораживая панорамой подъема. Все шарахнулись от нее, боясь выпасть наружу. Вновь дверь с шипением распахнулась, открыв длинный коридор, второй конец которого терялся в сумерках. Пройдя по коридору десяток метров, зеленая стрелка свернула направо, и перед нами снова открылся лифт. Из него мы выходили в сферический зал капитанской рубки. Вдоль стен располагались панели с тысячами цветных огоньков и циферблатов, мелких мониторов. Из ниш выплыли мягкие широкие кресла и двинулись в нашем направлении.

– Уважаемые жители планеты Земля! – прозвучал приятный женский голос корабля. – Коммуникационная система звездолета «Айзек Азимов» приветствует вас на своем борту. Располагайтесь поудобнее, корабль к полету готов, тестирование систем закончится через 20, 19…

В динамиках включился метроном, чем перепугал именитых жителей планеты Земля.

– Минуточку внимания, – послышался знакомый Тёмин голос. – Приношу извинения за накладочку, «Айзек Азимов» никуда не летит, это просто программа приветствия, я ее не проверял, но присесть в кресла рекомендую, мы совершим виртуальное путешествие по Вселенной. Приобщимся, так сказать, к Великому.

Над головой возникло ночное небо с яркими звездами, оставив от пола метр панелей. С трудом уговорил Старомира занять кресло, как сразу его перехватили ремни безопасности, так же произошло и со всеми членами экипажа. Затем нас медленно окутала тьма, исчезли остатки интерьера, панели, пол, кресла… Глаза стали привыкать, и пред нами открылись красоты космоса. Мелкая дрожь сидений заставила разум представить старт корабля.

Прошлись вблизи Луны, Марса, Юпитера, задержались немного в кольцах Сатурна… Звезды сдвинулись со своих мест и полетели нам навстречу. Гид космического путешествия непрерывно рассказывал все о небесных объектах, которые проносились мимо. Красный сверхгигант Бетельгейзе медленно заполнял весь небосвод.