«Ну и на кой черт нужно было переться через эту подворотню?» – подумал я, когда было уже слишком поздно что-то менять и стало очевидно, что влип я по самое не хочу.

* * *

Я спешил к своему самому главному клиенту.

Ну, не то чтобы он приносил много денег. Я их в принципе зарабатывал не очень много. Но общаясь с ним, вернее именно с нею, я получал огромное удовольствие. Просто любуясь этой девушкой.

Ни на что большее я рассчитывать не мог, были на то свои причины.

Но побыть с нею рядом, ощутить ее присутствие и приятный запах, послушать ее чарующий голосок… Посмотреть в ее восхитительные и волшебные глаза.

И еще раз убедиться в том, как же она прекрасна.

Да, да, все это звучит как розовые сопли влюбленного дурака. Но к моей большой печали, так оно и было. И сопли, и дурак.

И поэтому ради встречи с нею я готов был переться через весь город в полвторого ночи.

Благо я не обременен такой проблемой, как необходимость вставать в самую рань на работу.

Так как ее у меня просто нет.

Живу короткими заработками и частным извозом, так сказать.

Вернее, тем, что мне подвернется.

В общем, я вынужденный фрилансер. Системное администрирование. Компьютеры, их ремонт и настройка, базы данных, операционки, написание программ любой сложности, курсовые и дипломы на заказ. Диссертации и консультации. Удаленная подготовка к экзаменам, сертификациям и прочее, прочее, прочее. Все, чему я смог научиться самостоятельно, и все то, что можно выполнять удаленно, не выходя из дома или появляясь у работодателя как можно реже или желательно вообще не появляясь.

И в большинстве случаев это не моя прихоть, а тех, кто все-таки решается со мною сотрудничать, так сказать, это прямая надобность, для их же большего душевного спокойствия и отсутствия психологических травм.

А то оказывается, многие секретарши, девушки и прочие дамы преклонного и не очень возраста почему-то в последнее время стали слишком впечатлительны.

Мой отец говорит, что все это из-за слишком большого влияния сериалов на неокрепшие умы и возникновения различных стрессовых ситуаций и фобий, при моем постоянном пребывании где-то поблизости от них.

Так вот я и живу. Вернее, работаю.

Правда, были у меня и постоянные клиенты.

Не много, конечно, но я за них держался и старался всегда выполнять их заказы с надлежащим качеством и в минимальные сроки. Да и просил я за свои услуги минимум, без всевозможных накруток.

А то и так мало кто соглашался работать со мною напрямую.

Так вот, сейчас я и несся к той, кого всегда очень хотел увидеть.

А проблема, которая у нее случилась с ее вечно выходящим из строя ноутбуком, для меня, в отличие от нее, была лишь предлогом.

Да и делал я все это для нее в качестве дружеской помощи, или работал, так сказать, за еду.

Все-таки она лучшая подруга моей младшей сестренки.

Да и нас связывали давние дружеские отношения, начавшиеся с одного не очень приятого случая, произошедшего несколько лет назад.

В общем, шел я, окрыленный надеждой еще раз увидеть ту, о которой грезил последние пару-тройку лет, и чтобы немного сократить путь, решил срезать через дворы.

При этом я как-то упустил из виду один немаловажный факт.

Оказывается, с моего прошлого посещения тут затеялась стройка очередной то ли гостиницы, то ли торгового центра – не суть важно, и в результате пришлось мне ее обходить стороной.

Поэтому недолго думая я сориентировался по той местности, где находился, и вспомнил про небольшой проулок, что начинался неподалеку.

Туда я и направился.

Не знаю, как это я умудрился остаться незамеченным практически до самого последнего момента, но я спокойно прошелся по улице и завернул в проулок.

Тут-то я и увидел не очень симпатичную картину.

Трое каких-то отморозков избивали тихо поскуливавшую девушку, а еще один уже начал расстегивать штаны и вытаскивать свои причиндалы, когда на этот праздник жизни заглянула моя скромная персона.

Не успел я даже осознать увиденное, как из-за моей спины раздался веселый голос:

– Груздь, все чисто, никто не помешает нам поиграть с этой стервой.

И тут этот говорливый наконец заметил меня, обернувшегося на его голос.

– Ты кто? – тупо спросил не слишком сообразительный мордоворот, который был практически на две головы выше меня.

Я же начал быстро оценивать ситуацию, в которую вляпался по самые уши.

Четверо отморозков прямо передо мной. Все крупные. Глаза и морды наглые и какие-то звериные. Хоть до них примерно метров пять, но даже сюда долетает вонь перегара и дешевой водки.

Трое прекратили дубасить ногами девушку, которая уже даже не стонала, а просто закрыв лицо руками, лежала у стены неподвижной и сломанной куклой.

«Хоть на время отстали от девчонки», – как-то отстраненно зафиксировал я этот факт.

Последний, по всей видимости Груздь, так с расстегнутыми штанами и повернулся в мою сторону.

Такой же, как и его дружки, наглый, но при этом какой-то холеный и скользкий. Взгляд масляный и противный.

«Мне не жить», – почему-то мгновенно понял я.

Просто так не отпустят, да и убежать не дадут.

Хотя если честно, бежать некуда.

Еще двое позади меня – бугай и какой-то глистоподобный слизняк у него за спиной. Они гораздо ближе, всего в паре метров.

Что делать?

Бугай вытаскивает откуда-то из-за спины приличных размеров то ли арматурину, то ли трубу.

Те, что спереди, также повытаскивали нечто подобное.

Лишь главарь и глист остались безучастны.

Тот, кого назвали Груздем, с какой-то ленцой махнул в мою сторону рукой:

– Займитесь, – сказал он, – свидетели нам не нужны.

И развернулся к телу девушки, ногой переворачивая ее на спину.

Не знаю, что со мной произошло в этот момент, давно такого не было.

Думается мне, лет эдак уже двадцать.

Но страх ушел.

Я увидел лицо девушки и понял, что до девушки ей, как мне до старика: далеко и долго. Девчонка, молоденькая и маленькая. Лицо разбито в кровь, по-моему, на нем не осталось ни одного живого места. Да как, в общем, и на всем ее теле.

– Убью, – раздался рык из моего горла.

И это не то, чтобы я специально рычал. Нет. Я говорю так всегда.

– Что ты там промычал? – заинтересованно повернулся в мою сторону главарь и хотел еще что-то сказать, но не успел.

Ждать, как меня будут убивать, я не собирался.

Я ведь пообещал ему. Надо сдерживать свое обещание.

Драться я не умею. Никаким спортом, кроме ежедневного таскания тяжестей на одной из своих работ, я не занимаюсь. Даже боевики практически не смотрю, так как всегда вижу их фальшь и наигранность. Это же для красоты.

Но я умею другое.

Я умею думать, считать и делать.

Вот я и начал считать и думать.

Раз. Несколько крупных булыжников лежит прямо передо мной.

Два. Бугай, что сзади, уже на расстоянии удара.

Три. Падаю вниз. Боли нет. Страха нет. Зато вот он первый булыжник. А вот и второй.

Четыре. Прямо с земли бью булыжником бугая по колену. Он орет и выпускает свою трубу, хватаясь за раздробленные кости, заваливается на бок. То, что нужно. Еще один удар. И бугай перестает орать. Трудно издавать какие-то звуки с размозженной головой.

Пять. Три дружка главаря в паре метров от меня. Приостановили свой бег. Это дает возможность мне подняться на ноги.

Шесть. Один из булыжников летит в голову ближайшему из них. Второй – другому.

Семь. Быстро поднять трубу.

Восемь. Шаг вперед и один удар направо. Второй удар налево. И со всей силы прямо в лоб как раз пришедшему в себя четвертому.

Девять. Шаг в направлении главаря. Он что-то орет мне, тыкая в лицо неизвестно откуда взявшимся ножом.

Десять. Удар по руке. Та обвисла плетью. Второй удар по горлу. Надоело, что он все время орет. Последний удар прямо в зубы.

Одиннадцать. Труба, как в масло, вошла в глотку главаря.

Двенадцать. Разворачиваюсь и вижу улепетывающего от меня слизняка. Два шага вперед. Очередной булыжник в руке. Недолгий полет, и бесчувственное тело падает на землю.

Тринадцать. Обещание нужно сдержать. Беру ближайшую трубу, выпавшую из руки одного из отморозков, и с холодной точностью бью главаря в область виска. Первый.

Четырнадцать. Один из гопников приходит в себя. Второй. Небольшой разворот. Третий. Еще один шажок. Четвертый.

Пятнадцать. Неторопливо, отстраненно фиксируя происходящее, подхожу к бугаю. Пятый.

Шестнадцать. Слизняк уже пришел в себя и пытается уползти. Неудобный угол удара. Прижимаю его ногой к земле. Удар. Шестой.

Все, счет окончен.

Но состояние отстраненного зрителя все еще остается со мной. Я будто бездушный робот.

Так же спокойно иду к телу девушки. Без сознания, но вроде бы жива. Беру ее на руки и иду к ближайшему фонарю.

Повезло, рядом находится приметный дом и скамейка.

Положил девушку на скамейку. Ей нужна помощь.

Необходимо вызвать «скорую». Со своего телефона звонить нельзя.

Посмотрел на нее. Вроде на плече до сих пор болтается какая-то сумка. Проверяю. К моему удивлению, и кошелек, и оказавшийся там сотовый на месте.

Телефон работает.

Набираю номер «скорой».

– «Скорая».

– Ранена девушка, – говорю я, перебивая оператора, – множественные ушибы, возможны переломы. Лежит на скамейке у дома номер семнадцать, по улице Володарского. Скамейка около первого подъезда.

И уже не слушая какой-то взволнованный голос с той стороны линии, отключаю телефон.

Отрываю от своей футболки кусок ткани.

Потом тщательно вытираю телефон и убираю обратно в сумку к девушке.

Проверяю все места, где мог коснуться ее тела голой рукой, и также вытираю их.

«Все, я сделал для тебя все, что мог», – думаю я.

Но все еще не ухожу.

«Нет, просто так оставить ее нельзя», – понимаю я и, осмотревшись, вижу густой кустарник метрах в семидесяти.

«Пойдет», – решил я и сел на край скамейки.

Девушка как-то прерывисто дышит. Слышны сильные хрипы.

Я понимаю, что, возможно, у нее повреждены легкие.

«Держись», – мысленно стараюсь я удержать ее на этом свете.

Раздается вой сирены. В конце улицы видны отсветы несущейся машины скорой помощи.

Я все так же спокойно поднимаюсь и иду к примеченному мною кустарнику.

Обхожу его со стороны и наблюдаю за тем, как к скамейке, где я сидел буквально несколько минут назад, подъехала машина скорой помощи.

Из нее выскакивают медсестра и фельдшер. Начинают хлопотать у лежащей на скамейке девушки. Перекладывают ее на носилки.

«Скорая» еще не успела уехать, как приезжает полиция.

«Все, мне тут больше делать нечего», – понимаю я и разворачиваюсь в сторону темнеющего позади меня парка.

«И почему я не пошел тут», – сначала подумал я, но потом вспомнил о девушке. Хорошо, что не пошел.

Делаю несколько шагов.

Как вдруг мне в глаза бьет сильный и яркий свет.

Не знаю, что должен думать нормальный человек в такие минуты. Однако мне до нормальности было очень далеко.

И поэтому последней мыслью, которая пролетела в моей голове, было: «Надеюсь, в следующей жизни я проживу подольше».

* * *

Из протокола следователя Ресинина В. А. по делу № 27541 о нападении на гражданку Шестакову О. Д.

…Осмотр места преступления не дал особых результатов. Эксперты утверждают, что работал профессионал или бывший военный. На каждую жертву потрачено не больше двух-трех ударов. Первый для выведения из строя, второй добивающий. Вся драка длилась от сорока до пятидесяти секунд (комментарий в скобках: «Да какая там драка, кто-то пришел и завалил этих ублюдков»). Четких следов, так же как и отпечатков, обнаружить не удалось.

Показания единственного свидетеля противоречат логике (еще один комментарий: «Девушку так измучили и избили, что она даже не может адекватно соображать, по ее утверждению, спасителем был какой-то демон»).

* * *

Из заявления о пропаже человека

Разыскивается Мороз Сергей Николаевич. Возраст – двадцать четыре года. Рост – метр восемьдесят. Вес – около восьмидесяти килограммов. Одет в джинсы, светло-серую футболку с изображением Франкенштейна и серого цвета болоньевую куртку. Внешность – не ошибетесь (см. особые приметы). Особые приметы – все тело покрыто рублеными и широкими шрамами, на лице их больше двадцати, со стороны кажется, что он собран и сшит из маленьких кусочков, непропорционально длинные руки. Голова будто разрублена пополам и соединена вновь, но с небольшим скосом в правую сторону. Глаза разного цвета, правый зеленый, левый карий. Не улыбается. Голос очень грубый и рычащий из-за перебитых голосовых связок.

Глава 1

Вспышка.

Все тело болит и ноет. Не похоже это на рай. Да и на тот свет тоже.

Чувствую, что лежу на чем-то мокром и шершавом, от чего воняет нечистотами, и к этому примешивается какой-то странный сладковатый запах или привкус. Но в последнем не уверен.

Голова тяжелая. Не получается открыть глаза. Даже больше: совсем не могу пошевелиться.

Такое ощущение, что все тело отнялось или плотно связано, но это не так. Никаких пут на себе я не чувствую.

Неожиданно к шее прикасается нечто холодное.

Разряд. Я выгибаюсь дугой и рычу, не в силах сдержать боль.

Удар по лицу. Еще удар. Еще.

И я снова ощущаю под своей щекой вонючую шершавую поверхность.

– Хыр. Хыр. Хыр, – слышу я чей-то злой и грубый голос.

– Кого вы притащили в этот раз, придурки? – понимаю я услышанное. – Это же какой-то бесполезный мутант или чей-то эксперимент. Мозгов у него не больше, чем у вас, идиоты. Вы видите его голову? Да ему же проводили трепанацию черепа и, возможно, лоботомию.

В терминах полностью разобраться не могу, но сознание подсунуло именно их.

– Зачем на него потратили картридж с «лингвиком»? – неизвестное понятие так и осталось в контексте.

Еще один удар по моей голове. А потом несколько ударов по телу.

«Явно пинают ногами, – констатирую я, – должно быть больно, но после того разряда, что я получил, ничего не ощущаю, тело будто отнялось или сдвинуло болевой порог до возможного максимума».

Тут в разговор вклинивается другой голос. По-моему, женский.

– Та. Та. Та.

– Дорогой, остынь. Ты же сам видел, что вел он себя, как вполне разумный. Кто же знал, что это лишь имитация или повторение. Не порти товар. Мы придумаем, что с ним сделать.

И по моей спине прошелся тот самый холод, что я до этого ощущал на шее.

Разряд. Боль. Невыносимая. Будто каждый нерв оголили и натерли какой-нибудь гремучей смесью. В этот раз разряд длился дольше.

Тело даже не смогло выгибаться. Просто тряслось в конвульсиях.

– Будет мне чем поразвлечься, – все тот же женский голос.

И еще один разряд.

– Похоже, у него разрыв сухожилий и связок, – прокомментировал грубый голос, – даже трястись и рычать не может. Ты смотри, не убей его. Я, кажется, знаю, для чего он сгодится.

Новый пинок по голове. Но это так. Кто-то лишь погладил меня, по сравнению с прошлой болью.

– А вы, придурки, показывайте остальных, и если в этот раз ошибетесь, то сами займете их место.

Новый удар.

В ответ раздался другой голос, писклявый и противный, даже и не определишь, кто это говорит, так бы звучал голос крысы, если бы она умела разговаривать:

– Писк. Писк. Писк.

– Босс, но вы же сами видели, что на него сканер тоже сработал.

Грубый голос.

– Ну не идиоты? – будто спрашивая у кого-то, обратился этот неизвестный в пустоту. – Сканер сработал не на него, а на ту девку, что он притащил откуда-то. Ее и нужно было брать.

Писклявый:

– Простите, босс. Не подумали. Но другие – это вполне нормальные хуманы. Пять женщин и двадцать мужчин. Выбирали тех, на ком срабатывал сканер. И после этого, – новый пинок по моему телу, – всех остальных проверяли повторно. У всех индекс интеллекта выше ста двадцати. Получатся прекрасные искины или навигационные вариаторы. Кого-то из них потом дополнительно можно заморозить и использовать для трансплантации органов. Это на случай ранений членов команды. Один раб вообще с задатками эмпата.

– Интересно, – протянул босс.

– Да. Я тоже так подумал, – поддакнул писклявый, – поэтому его сразу посадили отдельно ото всех. Он самый перспективный. Думаю, атаранцы его выкупят из рабства с удовольствием, особенно если мы его немного разгоним.

И писклявый противно захихикал.

– Правда, им об этом знать совершенно не обязательно.

– Соображаешь, Крыс, – и легкое похлопывание – видимо, босс поощрил своего подхалима.

«А кличка-то ему подходит», – между тем отстраненно подумал я.

Дальше опять вмешалась эта женщина с наклонностями палача и садиста:

– Дорогой, подумай о том, что нам важнее агарцы. Они хоть и заплатят немного меньше, но зато купят все. И даже этого.

Новый короткий разряд. Боль была быстрой, но тем не менее очень чувствительной.

– Как думаешь, он нас понимает? – неожиданно спросила женщина у кого-то, видимо у босса.

– Вряд ли, – ответил ей грубый голос, – у него мозги навозного жлага. Он, даже если вбивать в него слова твоим усилителем боли, ничего не поймет.

И новый удар.

– Эй. Животное, – явно обращается ко мне, – шевельнись. Давай. Если ты меня понимаешь, то кивни. Иначе я буду пытать тебя, пока у тебя башка не лопнет.

И новый удар.

А потом еще и разряд, ударивший прямо в затылок.

– Смотри-ка, – с удивлением произнес босс, – не скопытился.

И мгновение спустя:

– Я знаю, для чего он нам пригодится.

И пнув меня напоследок, он потерял ко мне интерес.

Видимо, я на несколько секунд все же отключился, потому как, когда пришел в себя, с боссом уже разговаривала женщина:

– Дорогой, надо бы поощрить команду. У нас есть рабы, пусть поразвлекутся немного. Ну а мы с тобой посмотрим на них.

И вновь по мне пробежал холодок, но разряда в этот раз не последовало.

Зато я услышал участившееся дыхание женщины и грубого.

– Хорошо, – быстро ответил он. И уже обращаясь к писклявому: – Если не солгал, то можно считать, что мы удачно съездили, иначе… – И тишина. – Ты сам все знаешь, – прозвучал зловещий голос. – Ей этого животного, – пинок по моему телу, – надолго не хватит.

И грубый смешок.

– Что вы, босс, там все будет в лучшем виде, и парни останутся довольны. Пара девчонок просто вылитые аграфки, – залебезил перед грубым Крыс.

– Аграфки, говоришь, – в голосе грубого прозвучали нотки сладостного возбуждения и ожидания, – пойдем-ка, посмотрим другой товар. Веди нас.

– Хорошо, – ответил писклявый.

И только тут он вспомнил о моем, лежащем у их ног, теле.

– Босс, а с этим-то что делать?

– В клетку его, – потеряв ко мне уже всякий интерес, ответил грубый голос.

– Понял, – сказал Крыс и скомандовал кому-то: – Оттащите его.

– Постой, – это уже очнулась садистка.

И снова нечто холодное прикасается к шее, а потом к затылку. Разряд. И невыносимая боль. Уже гораздо продолжительнее, чем даже в последний раз.

И наконец, спасительная темнота.

* * *

Вспышка.

Болит все тело. Очень сильно болит. Пальцы скрючены и не разгибаются. Чувствуется, что мое лицо разбито в кровь. Ощущение, будто по мне каток проехал, и не один раз.

Давно я себя так не ощущал.

«Где я?» – спрашиваю сам у себя и стараюсь осторожно приоткрыть глаза.

Один из них заплыл и, кроме красной пелены, ничего не видит, а второй вообще не открывается.

Подношу руку к лицу и трогаю глаза. Вроде оба на месте.

Просто тот, что не открывается, опух до такой степени, что веко стало похоже на какой-то твердый ком, прилипший к лицу.

А вот во втором глазу красная пелена – это лишь запекшаяся кровь. Сдираю коросту, отрывая ее вместе с бровью и веками.

Бегут слезы, но зато я теперь вижу хотя бы одним глазом.

Осторожно поворачиваю голову, а то оказалось, что лицом я уперт в угол между стеной и полом.

«И правда, клетка», – вспомнил я слова босса.

Вонючая, чем-то забрызганная, с остатками какой-то ветоши по углам, маленькая, с толстенными железными прутьями.

В полный рост не встать, даже если очень сильно захочется.

Тем более и встать-то я не могу. Тело непослушное и какое-то одеревенелое.

Оглядываю, насколько могу, себя.

Вся одежда разорвана. Куртки и ботинок вообще нет. Футболка болтается на одном плече. Ремня нет. Штаны все в огромных рваных дырках.

Весь испачкан смесью грязи и бурой крови.

Теперь, по крайней мере, понятна причина того, почему тело отказывается меня слушать.

Все просто.

На нем нет ни одного живого место. Моя многострадальная тушка превратилась в один большой ушиб.

Но что странно, никаких переломов нет. А вот насчет жил и связок босс оказался прав. Как минимум на ногах связки точно порваны. Не могу пошевелить ни ступней, ни пальцами ноги.

Что еще?

Слышу слабый стон откуда-то слева.

Поворачиваю туда голову.

Еще одна клетка, но значительно больше. Отсюда не видно, но мне кажется, в ней девушка. Нет, две, одна лежит, будто без сознания, вторая пытается подползти к ней.

– Джессика, Джессика, очнись, – слышу я слабый голос, – Джессика!

Всхлипы и стоны. Похоже, девушке очень больно. И она плачет.

Захотелось окликнуть ее, но тут в помещение ввалилась толпа каких-то отбросов. Все вооружены, одеты в разномастную форму, в большинстве своем явно военного образца.

И что необычно, не знаю, показалось мне или нет, но, по-моему, они не все похожи на людей.

– О, Корявый, смотри, эта очухалась. Возьмем ее, – заговорил один из толпы, обращаясь в высокому блондину с щербатым лицом.

И эта орава приблизилась к клетке с явными пленницами.

Девушка, что пыталась позвать вторую, видимо, знала, что этим нужно от нее, и поэтому в страхе забилась в самый дальний от входа угол клетки и там сжалась в маленький и дрожащий комок.

– Смотри-ка, а она, похоже, не желает разделить с нами наше веселье, – говорит кто-то из толпы отморозков.

Я так понимаю, такой внешний вид девушек и их жалкое состояние – дело рук этих отбросов сам не знаю какого общества.

«Кстати, девушек должно быть пять», – сопоставляю я в уме то, что слышал от Крыса, с тем, что увидел сейчас.

Но никого другого тут нет. Вернее, я не вижу.

В это время какой-то темнокожий бугай со странно приплюснутым и задранным носом, а также ушами, прижатыми к абсолютно лысой голове, открывает двери клетки и ногой отпихивает лежащее у него на пути тело второй девушки, той, что сейчас без сознания.

После чего неторопливо направляется к сжавшейся в комок первой.

– Не надо, – тихо бормочет она, – пожалуйста, не надо.

И хоть слова звучат очень тихо, я понимаю, что говорит она на русском языке.

Тот, не обращая внимания на ее слова, хватает девушку за горло и, не особо напрягаясь, тянет, вернее даже несет к выходу.

Она пытается убрать его руки со своей шеи, но у нее ничего не получается.

При этом уже совершенно неслышно продолжает что-то говорить.

Видимо, бугаю быстро надоедает его дергающаяся и старающаяся вырваться ноша, и он резко и хлестко бьет девушку по лицу.

Та обмякает у него в руке.

– Трок, поосторожней, иначе босс с тебя голову снимет. Они нужны ему живыми, по крайней мере пока мы не доберемся до Агарской империи, – говорит бугаю худой блондин, которого назвали Корявым, хотя на корявого внешне он не очень похож, разве что щербатым лицом.

Бугай лишь фыркает на слова блондина и, так и таща девушку по полу за горло одной рукой, выходит из клетки.

– Я первый, – лишь произносит он, проходя мимо Корявого.

И уже больше не обращая внимания ни на кого другого, направляется в сторону небольшого коридора.

– Да кто ему возразит, – слышу я раздраженный голос кого-то из толпы.

Корявый весело смотрит себе за плечо и отвечает:

– Так иди и скажи ему об этом, – и кивает в направлении удаляющейся спины.

– Ага, ищи дураков, – отвечает блондину все тот же голос, – того, кто возразил ему в прошлый раз, босс уже пустил на органы. – И в толпе постепенно все затихли.

Похоже, связываться с бугаем никому из них не хотелось.

Неожиданно я слышу тихое шуршание у моей клетки. Резко, насколько позволяет мое избитое тело, поворачиваю голову в ту сторону.

Я слишком отвлекся, наблюдая за происходящим, так что не заметил, как к моей клетке приблизился один из банды.

– Корявый, смотри-ка, а этот урод тоже пришел в себя, хотя Док сказал, что ему, после того как с ним позабавилась хозяйка, не меньше недели отлеживаться.

1 2 3...18 >

На страницу:

Перейти

1 из 18