Сакрум

– Я лишь озвучила то, о чем думал каждый из нас, – не сдавалась Ноэль. И вряд ли ее можно было переубедить.

– Это так, – подхватила темнокожая девушка Рудо, сидевшая рядом с Джертом. – Мы все возмущены тем, что показали по новостям.

Все вокруг включились в разговор и стали выкрикивать свои недовольства по отношению к Юнис и к ее семье, которую так несправедливо выделил канцлер. Филипп молча наблюдал за происходящим безо всякого интереса. Этот случай взбудоражил чувства каждого, и теперь за абсолютов говорили эмоции, которые перекрывали здравый смысл. Вот еще вчера никто не брал новенькую в расчет, а сегодня она взбрыкнула и показала клыки. Чем не потеха?

Тем временем Раджи уже вскочил на ноги, активно жестикулируя руками, пытаясь что-то доказать разгоряченной толпе. Ноэль взобралась на стул, тыча в Ворона пальцами и отстаивая свою позицию с пеной у рта.

– Если она вспыхивает от любого неправильного слова в свой адрес, этой девчонке место где-нибудь в психушке, но явно не среди здоровых людей!

– Посмотри на себя! – чуть не расхохотался Раджи. – Кого ты называешь здоровой?!

– Чего ты добиваешься? – вмешивался Джерт. – Чтобы мы признали эту сумасшедшую своим другом?

– Я не хочу даже находиться с ней поблизости, – в панике лепетала Рудо.

– Сначала из-за нее шестерых расстреляли, затем Ноэль пострадала, чего еще от нее ждать?

– Но ее все равно отправят с нами…

– Слышали бы вы себя со стороны! – вдруг послышался твердый голос с ноткой отвращения. Все взгляды обратились к парню, который стоял у входа, сжав кулаки. –  О каком выживании за стеной может идти речь, если вы боитесь девушки, которая такая же, как мы?

– Она может сжечь тебя заживо! – сверкнув глазами, как можно убедительней произнесла Ноэль. – Это не шутки, Юрий.

От ее слов лицо юноши и без того неестественного болотного оттенка еще больше позеленело от злости. Он поправил очки на носу.

– Юнис очнулась несколько дней назад и еще не умеет управлять своей силой. Это нормально. Вспомните себя после введения сыворотки.

Как ни странно, но его слова каким-то чудом усмирили абсолютов. Все стихли, прислушиваясь к Юрию. Обычно этот парень вел себя незаметно, не привлекая особого внимания. Видимо, в этот раз что-то задело его за живое, и он решил высказаться. Филипп подался вперед, чтобы лучше видеть происходящее.

– Вы ведете себя, как трусы, не желая понимать очевидного – Юнис просто не нравится Фридману, и он всеми способами пытается надавить не нее и сделать изгоем.

– Да что ты несешь? – скривил лицо Джерт.

– Послушайте! После того, как Юнис высказала свое недовольство в лицо Фридману, ей ввели неизвестную сыворотку, узнали результат, взяли нужные анализы и решили избавиться от нее. Думаете, новости, которые почему-то допустили в эфир Кастриса, тоже случайность? Если вы правда ничего не понимаете, то вы стадо тупых баранов!

Юрий не дождался реакции абсолютов и вылетел из комнаты, трясясь и чуть ли не дымясь от негодования. После его ухода несколько секунд стояла гробовая тишина, а затем все принялись обсуждать его слова.

Филипп сидел, потупив взгляд в закрывшуюся за Юрием дверь, находясь в странном замешательстве. Этот парень был далеко не глуп, и из всех категорий он относился к физикам, ум которых был очень и очень ценен для абсолютов. Его слова были вполне справедливыми. Переосмыслив все случившееся еще раз, Филипп понял, что действия Фридмана и правда не обоснованы, и единственным оправданием могла быть только личная неприязнь к Юнис Харрисон. Наверное, в этой девушке командир видел какую-то угрозу, но какую? С чего бы главе Кастриса бояться обычной девчонки?

– Фил, а ты что скажешь? – обратился к нему парень по имени Максвелл. – Что ты думаешь насчет слов Юрия?

Филипп поднял голову и увидел, что на него обращены взгляды всех, кто находился в этой комнате. Наверное, он был единственным, кто еще не высказался. К тому же, юноша отлично знал, что его мнение для многих являлось авторитетным. Почти каждый спор разрешался только с помощью слова сына канцлера.

– Думаю, Юрий прав в том, что ее не стоит бояться, – уверенно произнес Филипп, и в комнате вновь воцарилось бурное обсуждение.

Краем глаза юноша заметил, как к двери почти незаметно пробрался один из абсолютов и молча вышел из комнаты, словно стараясь оставаться незамеченным…

– Филипп…– чей-то шепот посреди ночи заставил юношу проснуться. Кому не спится в такой час? Парень снова закрыл глаза, решив сделать вид, что крепко спит.

– Эй, Фил, – позвал голос чуть громче, и стало ясно, что это Септимий не может угомониться. Филипп не был удивлен, ведь этот парень не только мог проснуться среди ночи, да еще и частенько бродил в темноте по комнате, пугая всех остальных. Нет, он делал это не специально, а утверждал, что ему приходят разные видения, и он путешествует во сне по другим мирам. Услышав его зов еще раз, Филипп глубоко вздохнул, поворачиваясь к длинноволосому парню лицом. Неужели ему стало скучно путешествовать в одиночку?

– В чем дело? – почти в голос прошипел Филипп, пытаясь привыкнуть к темноте и разглядеть черты юноши на соседней койке.

– Наконец-то. Я уж хотел кинуть в тебя подушкой, – непринужденно произнес Септимий, отчего Филиппу захотелось треснуть ему по голове.

– Чего тебе? – медленно зевая, спросил Филипп, зная, что пока он его не выслушает, парень не отстанет. Если вдруг они разбудят Раджи, то Септимию не поздоровится вдвойне.

– Я тут подумал, – начал, наконец, юноша. – Мне кажется, Кэрри ко мне неравнодушна.

– О, Боже! – Филипп закатил глаза, с головой ныряя под одеяло.

– Нет, я серьезно! – почти в голос воскликнул неугомонный юноша. – Я стал замечать, как она смотрит на меня, как говорит со мной, краснеет, смеется…

– Может, потому что ты клоун? – буркнул Филипп, высунув голову из-под одеяла.

– Самое главное, она мне тоже нравится, – пропуская шутки Филиппа мимо ушей, продолжал Септимий. –  Она такая добрая, такая сильная внутри и слабая снаружи. Мне хочется защищать ее…

– Какое счастье! Вы только посмотрите на него, – иронично сказал Филипп, подперев подбородок рукой и с умилением глядя на влюбленного друга.

– Знаешь, ведь именно на любви держится весь этот мир…

Филипп покачал головой, подумав о том, в каком мире они сейчас живут. Люди ставят это чувство на последнее место после чувства самосохранения. Взять, например, его отца. Но как удивительно приятно видеть, с каким трепетом лепечет сейчас Септимий. Интересно, он самый наивный или же самый мудрый из всех?

– Послушай, Филипп, кто знает, как скоро нас постигнет смерть. С каждым днем, я чувствую, она все ближе и ближе к нам. Возможно, нам осталось радоваться жизни считанные дни. Вдруг мы погибнем, как только пересечем стену? И что тогда? – Септимий перевернулся на спину, подложив руки под голову и задумчиво глядя на потолок, словно он видит там звездное небо. – Я должен сказать ей о своих чувствах.

– Это бессмысленно, если ты собираешься скоро умереть, – с долей иронии в голосе произнес Филипп, начиная задумываться над словами друга. Иногда его бред казался умнее всяких других речей.

– Пусть в ближайшем будущем мы разлучимся, но мы сможем хотя бы недолго побыть рядом, – уверенно объяснил Септимий, улыбнувшись самому себе. – И к тому же, наши души все равно встретятся даже после смерти…

Юноша мечтательно глядел в потолок, а Филипп восторженно следил за его эмоциями на лице. Неужели он все еще верит во все это? Как можно после стольких горестей в жизни все еще надеяться на светлое будущее? Наверное, в этом и заключается вся сила Септимия. Именно поэтому он еще жив.

– Знаешь, что я тебе отвечу? – вдруг произнес Филипп, прервав мечтания друга. – Скажи ей все это.

– Ты думаешь? – воодушевленно и в то же время взволнованно спросил Септимий.

– Ответит она взаимностью или нет, какая разница? Нам уже нечего терять…

Юнис сидела за столом в отдельном кабинете, и перед ней лежала большая стопка книг, пугающая той информацией, которая могла скрываться внутри. Дело в том, что добродушный Говард велел своей провинившейся подопечной прочитать их все. В них, как он говорил, записаны все исследования последних десятилетий о мире за стеной.

В то время, как другие абсолюты совершенствуют свои способности, Юнис не должна сидеть без дела. Наставник, конечно, был безгранично разочарован последним поступком этой девушки и не раз причитал, почему именно она досталась ему под опеку. Но все же то, что он не бросил все на самотек и потрудился найти для нее хоть какое-то занятие, заставляло Юнис прощать наставнику его резкие реплики в ее сторону, ведь его действия говорили о том, что Говарду не все равно на судьбу девушки.

  Юнис задумчиво перелистывала одну книгу за другой, не находя в них ничего, что могло бы заинтересовать ее. Это занятие уже начинало казаться ей бессмысленным и скучным. Правильно ли это, сидеть за книгами, когда до отправки осталось три дня? Хотя зачем обманывать себя: тренировки не помогут ей стать сильнее. Только не за такой короткий срок.

Размышления девушки прервал звук отворившейся двери.

– Почему ты здесь прохлаждаешься?! – воскликнул Льюис, стремительно приближаясь к столу, где сидела рыжеволосая девушка в окружении книг. Его губы расплывались в широкой улыбке. Юнис подняла на него изумленный взгляд.

– Я…

– Бедняжка моя, Говард снова над тобой издевается! – иронично произнес он, присев на край стола и взяв в руки одну из книг.

Юнис чувствовала себя лучше, когда Льюис оказывался рядом. Они словно были знакомы уже не первый год. Этот человек вселял спокойствие в ее сердце и вызывал улыбку.

– Он не виноват, – вздохнула девушка, понимая, что Говард старался как лучше. – Это я горе луковое…

– Тут не поспоришь! – смеясь, произнес мужчина, блеснув своими глазами. – Но позволь тебя осчастливить…

Льюис вдруг полез в карман. Девушка сдвинула брови, проследив за его рукой, как вдруг он вытащил оттуда знакомый до боли медальон.

– Ты оставила его при осмотре, помнишь? – улыбнулся молодой мужчина, видя, как растрогана девушка.

Юнис приняла медальон и с нежностью провела по нему пальцами. В нем до сих пор оставалось последнее прикосновение Ксандера. Будто еще вчера брат отдал его ей…

Льюис решил прервать размышления Юнис, достав какую-то книгу почти с самого низа той огромной стопки, которая возвышалась над столом.

– Ты помнишь о нашем с тобой уговоре? – спросил он, не отрываясь от просмотра книги.

– Странно, что ты первый заговорил об этом, – улыбнулась девушка. Она знала, что теперь может попросить у этого человека все, что угодно. Естественно, она уже думала об этом.

– Можешь озвучить свое желание, – поднял свои голубые глаза Льюис, уставившись на девушку, которая смотрела на него хитрым взглядом. – Я могу просить об адекватности твоих намерений? – слегка настороженно, но в то же время понимающе спросил мужчина.

– Разумеется, – уверенно произнесла Юнис. Она понимала, что этот человек не может вернуть ее брата, не сумеет возвратить ее домой, а это все, о чем мечтала девушка сейчас, но все же она смогла придумать более реальное желание. – Перед отправкой достань для меня то, что скрасит мою жизнь за стеной…

Льюис задумчиво потупил взгляд в пол. Похоже, его мозг активно работал, впитывая слова Юнис. Возможно, она заставит его поломать голову. Но она не смогла придумать ничего конкретней, потому что не знала, что ей понадобится там, в неизведанном мире. Пусть Джаред, наконец, пофантазирует на тему мира за стеной. Нельзя же бесконечно избегать мыслей о том, что находится так близко от тебя.

Мужчина снова улыбнулся.

– Это будет занятное дело, – произнес он, поднявшись с края стола. – Я понял твою просьбу. Не знал, что ты такая оригинальная.

Юнис недоверчиво взглянула на врача. Она не знала, воспринимать это как комплимент или насмешку. Мужчина тем временем собрался уйти. Он положил перед девушкой ту книгу, что некоторое время держал в своих руках.

– Я бы посоветовал начать с нее, – подмигнул Льюис, оборачиваясь у самого выхода. – Ее написал Говард.

В просторном кабинете, наполненном дорогой мебелью из темного дерева и кожи, сидел мужчина в строгом военном мундире, листая документы с показателями всех абсолютов. Он подолгу останавливал взгляд на каких-то пунктах, обдумывая каждую мелочь, а, может, отвлекаясь от бумаг своими мыслями. В кабинете было так тихо, что даже звук перелистывания бумаги отдавался глухим эхом от стен. Казалось, здесь царит непоколебимая идиллия, которую никто не осмелится нарушить. Но тут в дверь вбежал один из солдат.

– Мистер Фридман, могу я войти?

Молодой юноша в форме застыл в проходе, ожидая ответа строгого командира. Разговор с ним был равен хождению по минному полю.

– Ты уже вошел, – стальным голосом произнес мужчина в кресле. – В чем дело?

Юноша, нервно сглотнув, приблизился к столу, где находился его начальник.

– Говард Сарвантес докладывает: «Юнис Харрисон не упоминает о своем отце».

– Какая радость, – почти пропел Маркус, даже не поднимая взгляда на подчиненного. – Отчего же он сам ко мне не пожаловал?

– У него дела.

– Дела… – повторил мужчина, словно и не ожидая другого ответа. Он подозревал, что этот бездельник снова опустошает бар. Фридман давно бы выгнал этого пьяницу, если бы он не был ему так нужен.

– Пусть разговорит ее, или я сам займусь этим – так ему и передай, – спокойным тоном проговорил Маркус, взглянув на прибывшего юнца. Тот кивнул головой.

– Есть!

Юноша развернулся и вышел в раздвинувшиеся двери…

Глава 8. Изгой

Время двигалось слишком быстро, и Юнис не успевала замечать, как бесповоротно оно истекает. Два дня – вот, что у нее осталось.

Последние тренировки проходили как и раньше: кто-нибудь поддавал Юнис, она ходила с синяками. За спиной она часто слышала перешёптывание, и обычно оно касалось того случая с Ноэль, с которой тренер больше не ставил их в спарринг. Но и сама девушка, однако, не подходила к Юнис ближе, чем на пять метров, впрочем, как и многие другие. Абсолюты в большинстве своем игнорировали ее, да и самой больше не хотелось с кем-то «налаживать контакт», как называл это Говард. Немногие из новых знакомых, например, Кэрри, Юрий или Август пытались поддержать Юнис, но она инстинктивно избегала их общества.

Все больше времени она проводила за книгой, которую показал ей Льюис. Эта книга стала единственным верным другом перед надвигающейся бедой, что уже стояла у дверей Кастриса. Юнис уже слышала, как эта беда медленно, смакуя момент, открывает ворота военного городка, пробирается внутрь и крадется по коридорам, словно тень. И Юнис пряталась в страницах книги.

Творение Говарда было настоящим путеводителем по миру за стеной. Девушка была в полном восторге от того, как просто и понятно он рассказывал о главном. Даже ни разу не пересекая эту стену, он объяснял все явления на той стороне так, словно жил там все это время. Он смог перевести научную и совершенно непонятную информацию из других книг на необыкновенно простой язык, доступный любому человеку. Может, эта способность открывалась в нем, как только он выпивал достаточную дозу алкоголя? Тогда бы ему можно было простить эту слабость.

Вчитываясь в подробные описания полезных и ядовитых растений, в инструкции по изготовлению орудий труда и самодельного оружия, Юнис включала воображение и пыталась выразить картинки из головы на бумаге. Она рисовала, прорабатывая каждую деталь, когда строки из книги шептали ей на ухо, где и как провести нужную черту. Одна мысль о том, что за стеной не только разруха, что там есть растения и животные, уже переворачивала все прежние представления о том мире. Догадки Ксандера подтверждались и даже больше –  Юнис оживляла их собственными руками! Это занятие словно вдохнуло в нее вторую жизнь – рисуя, она снова могла свободно дышать и наслаждаться этим. В итоге в книге накопилось немало вкладышей с иллюстрациями и необходимыми выписками. Девушка надеялась, что полученные знания не пропадут зря и помогут выжить.

Теперь Юнис предпочитала обедать в кабинете у Льюиса. Он стал самым близким человеком для девушки в последнее время. Доктор все еще думал над ее желанием, а между тем развлекал девушку рассказами о своей жизни вне Кастриса. Оказалось, та женщина на фотографии – его жена, которая живет в пригороде Кастриса. Они вместе уже семь лет, но все боятся заводить детей. Страх перед тем, что твоего ребенка могут забрать, как только ему исполнится восемнадцать, был сильнее желания стать родителями. И пока они его не могли побороть.

В десять лет Льюис потерял маму и жил вдвоем с отцом. После смерти супруги мужчина стал выпивать и время от времени срывался на сыне, избивая его или лишая еды. Однажды Льюис не выдержал и дал отпор, сильно ударив отца по лицу. Тот момент стал роковым. Отец решил, что больше не в состоянии воспитывать ребенка и отправил его в школу-интернат. Именно там и проявились способности Льюиса к биологии. Его направили в спецшколу, где готовили работников только для Кастриса, и с тех пор он живет здесь, рядом с военной научной базой.

Льюис сказал, что он вполне доволен своей жизнью. Позабыв о своем прошлом, он чувствует себя полезным стране и людям, которые проходят через его руки. Да, ежегодно часть призывников умирает на его глазах, и сначала это приводило его в ужас, но, увидев смерть столько раз, сейчас Льюис уже забыл, что значит чувство потери.

– Так зачем ты все еще здесь работаешь? – спрашивала девушка.

– У меня нет другого выбора, – отвечал Льюис. – Я знаю слишком много, чтобы уйти отсюда. Да и куда? Это мой дом.

– Звучит обреченно, – Юнис застыла, глядя в окно кабинета, за которым виднелась одна лишь серая стена.

– А где в Конфиниуме легко живется? – иронично усмехнулся доктор. – Вряд ли ты сможешь назвать мне такое место.

– Теперь совсем обреченно, – вздохнула Юнис и устало склонила голову набок. – Пока я не отправилась за стену, можешь говорить о чем-нибудь более веселом?

– Хм-м… – Льюис задумчиво потер подбородок, и, кажется, в его голове родилась какая-то идея. – Погоди минутку!

Он сорвался с места и побежал в свой маленький чулан, который находился в углу его кабинета. Оттуда донесся шум, и вскоре доктор выбежал с каким-то прибором в руке, похожим на радиоприемник.

– Что это ты задумал, Льюис? – не сдерживая улыбки, спросила Юнис. Она подошла к инструменту, с интересом заглядывая за спину доктора, который поставил прибор на стол и стал нажимать разные кнопки.

Девушка не успела толком все рассмотреть, как комнату наполнила красивая мелодичная музыка, а Льюис развернулся к Юнис лицом. Он на мгновение закрыл глаза, подняв указательный палец в воздух, наслаждаясь зазвучавшей мелодией.

– Это господин Свиридов, – вполголоса произнес мужчина и протянул руку. – Позвольте скромному мастеру спорта по бальным танцам закружить вас, мадемуазель, в венском вальсе?

Он поклонился и, не дождавшись ответа, схватил девушку за руку и, вытащив ее в центр комнаты, взял за талию и стал неумело вальсировать, забавно подскакивая, совсем не попадая в такт музыки. Юнис разразилась смехом и была не в силах сопротивляться своему воодушевленному партнеру, который с неуемной быстротой кружил ее по комнате.

– Погоди, погоди, давай сначала! – воскликнула девушка, пытаясь притормозить Льюиса. – Ксандер учил меня. Так… нога сюда, первый шаг, второй и… третий. Вот так! Давай еще раз. Раз, два, три. Раз, два три…

Музыка все играла. Воздух наполнялся волшебными звуками скрипки и духовых инструментов, неизвестных девушке. Но как это было чудесно! Неужели когда-то люди каждые выходные проводили в шикарных салонах за танцами? Неужели их жизнь была столь беззаботна? Наверное, каждая женщина мечтала быть самой изящной и грациозной, вальсируя то с одним, то с другим кавалером. Юнис закрывала глаза и представляла себя в роскошном длинном платье, которое развивалось и приятно шуршало бы при каждом ее движении. А волосы были бы убраны в аккуратную высокую прическу, из которой бы выбивались завитые локоны и спадали на плечи, от которых бы пахло розовым маслом или дорогими духами. Эти мечты были прекрасны…

– У меня получается? – восторженно спросил Льюис, стараясь не отставать от Юнис.

– Да, мастер спорта, у вас почти выходит! – улыбалась девушка, глядя на доктора, как на малого ребенка, который очень хочет получить пятерку.

– Пардон! – воскликнул мужчина, случайно наступив партнерше на ногу. – Не смейтесь надо мной!

Вдруг Льюис сам расхохотался и стал нарочито быстро перебирать ногами, подпрыгивать и шататься из стороны в сторону, не выпуская из рук партнершу.

– А теперь смотри и учись, – мужчина вдруг упал на пол и стал кувыркаться и вертеться на полу, представляя, что он исполняет нижний брейк.

Девушка держалась за живот, вконец теряя силы от смеха. Перед ней словно бился в конвульсиях какой-то умалишенный. Неужели этот человек врач? Сейчас он был больше похож на пациента, который нуждается в помощи психиатра.

Безумный танец Льюиса совсем не сочетался с классической музыкой, но Юнис решила поддержать этот водевиль, исполнение которого вовсе не хотелось прерывать.

– Давай! Быстрее! – девушка стала прихлопывать в ладоши, подзадоривая разыгравшегося доктора. Она приставила два пальца ко рту и звучно свистнула.

– Эй, что вы тут творите?!

Услышав прогремевший голос, Юнис подскочила на месте, а Льюис распластался на полу. В дверях стоял Говард. По его лицу можно было понять, что он шокирован увиденным. Переводя удивленный взгляд с девушки на валяющегося на полу доктора, мужчина ожидал от них хоть какого-нибудь ответа.

– Напугал, Говард! – воскликнула Юнис, выдохнув с облегчением.

– Да уж, умеешь ты людей до инфаркта доводить, – подхватил Льюис, поднимаясь с пола. – Мы тут веселились…

– Хорошо, что именно я это увидел, а не кто-то из военных, – нахмурившись, произнес Говард и, неспешной походкой пройдя по комнате, устало плюхнулся в кресло. Заметив на столике наполненную чашку, он бесцеремонно отхлебнул напиток. – Ай, просто чай! – разочарованно воскликнул он и поставил чашку обратно.

– Ты какой-то странный, – заметила Юнис, подойдя к наставнику и встав напротив. – Если хочешь, накричи на нас.

– Действительно, – согласился Льюис, выключив музыку и посмотрев на обросшего щетиной мужчину.

– Вы как дети, – пробубнил Говард и подпер щеку рукой, исподлобья оглядывая своих товарищей. – Есть что-нибудь, кроме чая?

– Что-то случилось? – непринужденно спросил доктор, поправляя ногой сдвинутый с места ковер на полу.

– Разве ему нужен повод для выпивки? – усмехнулась девушка. С ее лица тут же пропала улыбка, как только она встретилась с укоризненным взглядом наставника.

– Так есть или нет? – скорее требовательно, чем вопросительно повторил Говард.

Льюис изучил его серьезным взглядом, словно чувствуя что-то неладное в поведении своего друга.

– Кое-что в запасе имеется, – наконец, ответил он и отправился в свой чулан.

– Юнис, иди почитай, – спокойно произнес Говард, даже не взглянув на подопечную.

– Опять? – фыркнула девушка, не понимая, что происходит. – Я и так весь день занималась.

– И-ди по-чи-тай, – по слогам произнес мужчина, уже пристально глядя в глаза Юнис.

– У вас от меня какие-то секреты? – с обидой в голосе спросила та.

– Дай взрослым дяденькам пообщаться, – невозмутимо ответил Говард, указывая взглядом на дверь.

– Не разговаривай со мной, как с ребенком! – возмутилась девушка.

Из чулана вышел Льюис, держа в руках бутылку с каким-то алкоголем. Услышав реплику Юнис, он удивленно посмотрел на мужчину, сидевшего в кресле. Говард опустил взгляд на столик, в ожидании перебирая пальцами по деревянной поверхности.

– А, черт с вами! – бросила девушка и вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Чувствуя обиду на своего наставника, Юнис быстро вышагивала, желая поскорее добраться до своей комнаты, но вдруг остановилась. Для возвращения слишком рано – соседки по комнате еще не спят, и не хочется с ними встречаться.

Девушка замедлила ход, не зная, куда теперь идти. Ей совсем не хотелось общаться с другими абсолютами, потому что из головы не выходили слова Говарда. Почему он выгнал ее? Что это за секретный разговор у них с Льюисом? Надо было остаться и подслушать под дверью.

 Проходя мимо столовой, Юнис заметила, что внутри не горит свет. Поэтому она свернула в пустую комнату, решив посидеть здесь до наступления ночи. Девушка неспешно подошла к одному из столиков и уселась за него. В окно светил уличный фонарь, и на светлом кафеле плясали тени, отбрасываемые деревьями – они приковали взгляд Юнис. Она устало положила голову на стол, закрыв глаза. Никому не было дела, что сейчас делает Юнис Харрисон, никто ее не искал. Даже Говард и Льюис уединились, отстранившись от нее.