Проклятие невесты. Призрак из прошлого

Взяла надежных слуг. Собрался даже

Ее жених, Барт Локсли. Друг-студент,

Историк, лорд, охотник до легенд

Уговорил его поехать вместе.

Лорд Крэнстон знал легенду о невесте

И юном графе, проклятом вовек.

Лорд Росс был очень смелый человек,

Он счел письмо довольно необычным,

И, как знаток, решил, что должен лично

Помочь мисс Паркер в поисках отца.

Лишь Мэрилин печального лица

Пытливый взор сестры не мог не видеть,

Ведь так, как Кэрен, их возненавидеть

Не смог никто бы – мачеха-змея

Не даст ей в доме дядюшки житья.

Джесс, прочитав в глазах её тревогу,

Взяла кузину в дальнюю дорогу,

С собой, ей намекнув притом,

Что Мэри – не прислуга, и о том

Что ею быть пришлось ей в доме дяди,

Не должен знать никто! Бравады ради,

На удивленье девушки, она,

«Любимою кузиной» названа

Была при всех, и Мэри показалось,

Что нет нарядов краше: ей досталась

Одежда Джесс, но впору и мила,

Лишь та, что в свете модной не слыла,

Никак не умаляя счастья Мэри.

Цветное платье, шляпка, нежный веер,

Прелестных туфель звонкий каблучок

Прекрасно сочетались, нипочём

Теперь казались тяготы дороги;

Лишь чувства Джесс, подвластные тревоге,

Сомненьям подвергали этот жест:

Теперь из двух на выданье невест

Вниманье привлекала та, что краше.

Но время шло, весов качались чаши,

И на места всё встало наконец.

Так искренна, привязанность сердец

Взяла своё, и сёстры подружились…

Мы отвлеклись, а путники томились

В салонах экипажей, их ждал порт.

Бриг принял груз, друзья взошли на борт,

И вскоре с верхних палуб корабля

Была видна ирландская земля…

ГЛАВА 3

Как только Джесси в Дублин прибыла,

Тотчас с визитом к Бакстонам пошла —

Друзьям отца, в беде небезучастным,

Что в их особняке гостили часто

В былые дни; узнать от них о том,

Не навещал ли он их милый дом.

Люк Бакстон, с нескрываемым волненьем,

Поведал ей о странном поведении

Её отца, который навестил

Их год назад и с месяц погостил,

Но каждый день с утра и до заката

Без объяснений пропадал куда-то,

Являясь в дом лишь переночевать;

И, перед тем, как лечь в свою кровать,

Чтоб не прослыть бессовестным невежей,

Вселял в хозяев слабую надежду,

Что изменений ум не претерпел:

Вводил их в курс своих семейных дел,

Шутил, болтал о разных пустяках,

Но иногда, на паузе в словах,

Мелькал в очах его безумный пламень,

Но тут же гас, вновь превращая в камень,

Холодный взгляд родных когда-то глаз.

И вот однажды утром, пару фраз

Сказав им на прощание с порога,

Исчез в пыли просёлочной дороги…

Мисс поблагодарила баронета,

Пообещав ему, что этим летом

С отцом ещё раз навестят их дом,

И вышла вон, ловя себя на том,

Что, с каждым словом этого признанья,

Была готова потерять сознанье…

Воспользовавшись Бакстонов советом,

Лишь новый день забрезжил алым светом,

Пополнив нужды в пище и питье,

В поросшей разнотравьем колее

Продолжили друзья нелёгкий путь.

Устраиваясь на ночь отдохнуть,

Для дам шатёр просторный разбивали,

Мужчины же в карете почивали,

А слуги охраняли у костра

Всех спящих вплоть до раннего утра.

Так в пятидневный срок без злоключений

Вдоль мутных вод стремительных течений

Реки ирландской под названьем Бойн,

Свидетельницы праздников и войн,

Они добрались до земли желанной:

Неведомой, зелёной и туманной…

Под бледною завесой облаков

Вода мерцала в локонах кустов,

А меж холмов бесчисленных лежало

Белёсое, сырое одеяло.

Над ним, глядя бойницами вокруг,

Стеной зубчатой заключённый в круг,

Не потеряв величия былого,

Вздымая башни дьявольского крова,

Алел в закате дня очаг проклятья.

Холодным ветром путников в объятья,

Спускаясь с неба, заключила ночь,

И все, озябнув, поспешили прочь.

Пока не воцарилась темнота,

Не мешкая, решили господа

До Максвеллхолла спешно добираться,

Чтоб дамам лишний раз не оставаться

Под чёрным, хмурым небом ночевать,

А лечь в сухую, тёплую кровать,

Где дождь всевластен только за окном,

И до утра забыться крепким сном.

Вот сумерки туманные сгустились,

У вывески друзья остановились,

Столь лестной для убогого двора:

«Сдаются для проезжих номера».

Измученные дальнею дорогой,

Они посовещались у порога;

И больше не желая в тьме ночи

Свою судьбу испытывать, ключи

От самых «лучших» комнат попросили;

Поужинали, свечи погасили,

И крепкий сон окутал старый дом…

Но вот уже сквозь завесь новым днём

Пробился внутрь света блик упрямый,

И, тем лучом разбуженные, дамы,

Пустились до окна вперегонки.

Под звонкий смех две юные руки

Освободили комнату из плена

Увядшей тьмы; тотчас же, ей на смену,

Ворвались внутрь слепящие лучи.

Совсем иной, чем в близости ночи

Им вид открылся сказочно-красивый:

Над строгой башней солнце в полной силе

Позолотило стен гигантский рост,

И, поражая мощью, старый мост

Над рвом глубоким каменной волною

Застыл в веках. Под замковой стеною

Зеркальный омут спрятался в траву,

Там лилий белоснежных на плаву

Меж гладких листьев и́скрилась армада.

Строений безупречная громада

Едва ль была ужасна и грустна,

Как та молва, что по свету слышна

О бедном графе, проклятом невестой.

И Максвеллхолл, и графское поместье

Лежали на вершинах двух холмов,

Над изумрудной зеленью лесов

Меж ними расстилался слой тумана —

Картина без единого изъяна

Притягивала взгляды всех гостей,

Предчувствие проклятий и страстей

Несовместимо было с этим раем!

И солнце, нежный глянец разливая,

Дарило сказку; красками полна,

Здесь билась жизнь, и тайны пелена

К себе манила путников всё пуще,

Очаровав видением цветущим…

По комнатам разлился запах чудный,

И сказку сновидений беспробудных

Все постояльцы спешно гнали прочь.

Не разглядевши дом в глухую ночь,

Мисс, ожидая завтрак, щебетали

В гостиной зале. Леди созерцали

Простую мебель: старый стол, скамьи;

Ступали на циновок полыньи,

Рассматривали старые гардины,

Неровный пол из свежей древесины;

Пытались за столом с недавних пор

Вступить с хозяйкой дома в разговор

И разузнать, кто сможет, не бесплатно,

Свести их к входу в замок и обратно.

При этой просьбе дрогнула рука,

Разбив кувшин парного молока,

Хозяйка, пятясь, бросилась из дома

И по тропе, ей хорошо знакомой,

Смутив господ, просивших лишь помочь,

Быстрее лани убежала прочь.

Друзья не понимали, что случилось:

Чем плох вопрос, и какова причина

Того, что здесь сейчас произошло?!

Открылся спор: что в ужас привело,

Ведь ясно, что в нужде живет семейство!

Но ход их мыслей оборвало действо,

Немало удивившее их всех:

В дом, под сомненье подводя успех

Спасения пропавшего барона,

Ворвались люди… Мысль об обороне

Весьма глупа! … В чём можно их винить???

И как тут не вменить испуг и прыть

Хозяйки тем событиям в заслуги?!

К тому же всё оружие и слуги

От их хозяев очень далеко!…

Меж тем угрозы полились рекой,

И леди испугались не на шутку.

Но господа следили очень чутко

За каждым новым возгласом толпы.

Поражены коварностью судьбы,

Они сжимали пальцами эфесы,

Встав на защиту юной баронессы

И робкой Мери, Росс нахмурил взгляд,

А что до Локсли, то бедняга Барт

Дрожал как лист, что треплет лёгкий ветер,

А руки, что беспомощные плети,

Повисли, зацепившись за клинок

В богатых ножнах. Только некий прок

Был в этом жалком противостоянье —

Оружие, привлёкшее вниманье,

Немного охладило пыл толпы.

Но одержимы гневом и грубы,

Крестьяне криком разжигали смуту.

Однако, подчинившись вдруг кому-то,

Сброд замолчал. Послышались шаги.

Все расступились с робостью слуги,

Явив гостям виновника затишья:

Хозяина двора. Слова излишни:

О превосходстве говорило всё —

Орлиный взгляд тревожно пересёк

Весь угол, облюбованный чужими;

Лет шестьдесят, но рост и стать поныне

В нём сохранились до преклонных лет,

И этих сил и мудрости дуэт

Немного успокоил Джесс и Мэри.

А, между тем, холодным взглядом смерив

Тех, кто не ведал, в чём же их вина,

Хозяин молвил: «Господа! Сполна

Мы просим нам воздать за кров и пищу!

Хоть мы бедны, приветим даже нищих!

Но тем, кто нам подчас желает зла,

Не будет ни ночлега, ни стола!»

Джесс попыталась было возразить,

Мол, как они могли вообразить!

Но вдруг замолкла: на друзей её

Нацелилось хозяйское ружьё.

Каким нежданным не был ход событий —

Никто не пожелал кровопролитий:

Чужие молча лошадей впрягли

И вскоре скрылись в поднятой пыли.

ГЛАВА 4

Друзья разбили лагерь на опушке.

Деревьев шелестящие макушки,

Казалось, щекотали облака,

И солнце, заслонённое слегка

Их молчаливым стадом бесконечным,

Спускалось словно нехотя, беспечно

Лучами отстраняясь от земли.

День был испорчен; слуги, как могли,

Скрывали беспокойство и смятенье,

И в мысли мисс и спутников сомненье

В отсутствии грозящей им беды

Закралось после странной череды

Событий, что ясны были едва ли:

Кому б такой вопрос не задавали,

Все, испугавшись, убегали прочь.

К холмам неслышно подступала ночь,

Друзья в раздумье у костра сидели.

Казалось бы, до их заветной цели

Остался день приятного пути!

Она близка, но напрямик дойти

До стен высоких, сквозь лесную чащу,

Увы, нельзя: деревья очень часто

Перемежают топи. Вход один —

Через его ворота, только к ним

Ведут в обход по лесу две дороги;

От поворота к замку до порога —

Мощёный камень, но лишь треть пути.

«Труд невеликий – днём нас провести

До башни, что виднелась то и дело

Над далью леса! Мы могли бы смело

Поехать сами, но, с теченьем лет,

Дороги от постигших замок бед

Исчезли; их следы забили травы,

Пал бурелом, и от недоброй славы

Они давно не езжены никем!

А в пешем ходе смысла нет совсем:

У леди – платья, туфли с каблуками,

Они не смогут нежными руками

Лес расчищать, чтоб было, где пройти;

Не заблудиться в чаще на пути,

Когда сокрыт ветвями камень башен!

В событий свете и ночлег там страшен:

Проклятье, звери, холод, топь болот!!!

Придётся трудно!…»

Синий небосвод

Мрачнел, встречая ночь закатом алым,

Вдруг чья-то тень чернильным покрывалом

Бесшумно расстелилась возле них.

Все обернулись, гулкий говор стих,

Сменяясь удивлением изрядным.

Напомнив инцидент весьма досадный,

Возник пред ними утренний вожак.

Его поклон, явив почтенья знак,

Насторожил господ еще сильнее.

Меж тем он молвил: «Слухи все страшнее

Ползут о вас и потому я тут:

Зря не трудитесь, к замку не пойдут

Те, кто живёт здесь, – все они боятся

На шаг единый к стенам приближаться!

Не так давно кого-то отводил

К его воротам наш лесник, О’Нил.

К нему вас приведёт вон та дорога.

Коль нет его, дождитесь у порога.

Лишь он один сумеет Вам помочь!»

И странный гость исчез из вида прочь.

Разлив багрянец в лёгких облаках,

Последний луч сторожку лесника

Раззолотил своим прощальным светом.

Она была пуста – хозяин где-то

Бродил бесстрашно в девственных лесах.

Лесник вернулся поздно. Жуткий страх

Объял его, лишь он чужих увидел.

Джесс объяснила все, но тот предвидел,

О чем его попросят господа —

Однажды он уже ходил туда.

Лесник молчал, его усталый взгляд

На миг застыл, он явно не был рад

Возможности вернуться в эти стены;

И зная то, что нет ему замены,

Джесс подняла в цене, старик вздохнул.

Он колебался, думал… и кивнул.

Воспрянув духом и простившись спешно,

Мисс вышла прочь, лесник во тьме кромешной

Лёг отдыхать, но мысли в голове

Запутались, что ягоды в траве:

«Что ждёт его у проклятых строений?

Всё в первый раз прошло без приключений,

Туда, обратно – вроде бы пустяк!

Но отчего же мисс похожа так…?

Нет! Быть не может! Просто показалось!

Ну что за доля старику досталась!

Ведь он, бывавший часто в той глуши,

По долгу службы, за свои гроши,

Ходил годами словно бы под плахой!»

Знать жадность одержала верх над страхом…

Решили отправляться поутру,

Себя же вновь доверили шатру,

Карет сиденьям и густой траве;

А двое слуг в дымящейся листве

От мошкары назойливой спасались

И сон хранить назначены остались…

Лишь солнце загорелось на востоке,

Его лучей звенящие потоки

Росы бессчётной утренний алмаз

Наполнили сияньем. Чуткий глаз

Кузин не уставал всем восторгаться,

Но вот пришла пора им собираться:

Томятся кони, упряжью звеня,

Друзей ждёт тайна, красками маня.

Лишь к вечеру два наших экипажа,

Из галерей природных вернисажей

Под мерный стук подков о гладь камней

По силуэтам сумрачных теней,

К зубчатым стенам замка выезжали.

Взгляд искушённой знати поражали

Обычных рук бессмертные творенья —

Из прочных скальных глыб сооруженья,

Чьи крыши, век встречавшие восход,

Пронзившие лазурный небосвод,

Поблекли от лучей; в изножье башен,

Весь древний камень серым мхом украшен,

Укрыт, как пледом, от туманных рос.

Казалось, облака во власти гроз

От замка пропитались черной пылью,

Темны как тучи; страшной давней былью

Сквозит от стен, и даже редких птиц

Пугает темень замковых бойниц.

Неслышно ночь в притихший лес вступала,

А у костра, чадящего устало,

Шёл страстный спор: из двух сторон одна,

Непониманьем всех раздражена —

Джесс – собиралась в замок. Не согласна

Она была – решительно и ясно

Дала понять, что сей же час они,

Взяв ружья и зажжённые огни,

Должны, не веря лживым пересудам,

Помочь барону; в девичий рассудок

Лились переживанья вновь и вновь,

Но здравый ум дочернюю любовь

Всё ж одолел, и Джессика смирилась:

Пошла в шатёр, легла и сном забылась,

Дабы ускорить проблески утра,

Тот долгожданный миг, когда пора

Настанет отправляться в путь с рассветом.

Лесник же, уповая на беседу,

Шёл вслед за господами по пятам:

По близлежащим к лагерю местам

Бродили Росс и Барт в лучах заката,

И небо, алым пламенем объято,

Своим сияньем радовало глаз.

Старик насторожился: пара фраз,

Что легким ветром донесло случайно

Его повергла в ужас. Он отчаянно

Пробрался ближе к смелым господам

И затаил дыханье: «Вот беда…

Теперь молчат… Нет… Боже, что я слышу!!!

Их цель – подвал! Туда нельзя!!! Там… Тише…»

Он сам себе закрыл ладонью рот.

«Кричать у стен опасно… Кто поймет

Несчастного бродягу, как не леди?»

Светило угасало. Цвета меди

Кайма багрянца оседала в лес.

Старик бежал обратно, словно бес

В него вселился – он кричал, всех спящих

Хозяев, слуг и стражей, сон хранящих,

Собрал полураздетых у шатра.

Лесник пал ниц пред леди, блик костра

Вдруг осветил лицо в гримасе страха,

Дрожащий голос молвил: «В замок графа

Я, мисс, боюсь не в силах вас свести!

Лишь Бог отныне властен жизнь спасти

Прекрасной деве! Я, увы, не знаю,

Что движет Вами, только заклинаю:

Бегите прочь от этих старых стен!

Вся красота – обман, и замка плен

Вас заточит навек в ужасном чреве!

Смиренному рабу иль королеве

Один исход – забвение вовек!

Пред Вами бедный, старый человек!

И я прошу сочувствия к несчастью

Быть нищим, жить отшельником во власти

Лесной глуши… и выдать мне расчёт!»

Мисс Паркер чужд был мелочный учёт,

И, щедро награждённый за работу,

Он предоставлен был одной заботе —

Попасть скорее в свой убогий дом:

Через непроходимый бурелом,

Стремглав, в смятенье радости и страха,

Лесник с владений проклятого графа

Бежал от надвигавшейся беды

Сквозь заросли плюща и лебеды.

Мерцал на небе лик Луны взошедшей,

Удивлены весьма произошедшим,

Все разбрелись искать покой во сне,

Но разговоры долго в тишине

Звучали в чистом воздухе упруго.

Угомонились господа и слуги,

Забыв о волновавших мелочах;

И вот уже в искрящихся лучах

Выглядывает солнце из-за леса,

И исчезает редкая завеса