Команданте Май

– У меня мозги сейчас закипят…

– Не закипят. Тебе, детям вообще, понять всё намного проще, чем взрослым. Но хватит на сегодня, а то ещё спать не будешь всю ночь, – улыбнулся я.

– Ладно, вот только на один вопрос ответьте: почему я прожил там восемь дней, а сюда вернулся в тот же день?

– Хоть это немного из другой оперы, но ответ довольно простой. Ты здесь ещё не прожил те восемь дней, которые прожил там. Ты просто не знаешь пока того дня, который наступит через восемь дней. Последнее, что ты знал до перемещения в Тильград – это настоящий день, потому и вернулся в него обратно.

– То есть, я просто не мог попасть отсюда вперед на восемь дней, потому что не прожил их здесь?

– Совершенно верно. Время – оно тоже не такая простая штука, как кажется на первый взгляд. Ну, давай спать. Все остальные вопросы оставь на завтра. Только, прошу тебя, если утром увидишь за окном туман, не убегай в него снова, ведь может так оказаться, что занесёт тебя в какой-нибудь третий мир, где ты не встретишь ученого, как в Тильграде. А мы с тобой ещё подумаем над этой темой и, возможно…

– Что возможно?

– А там посмотрим, что получится. Ты, главное, пообещай, что не исчезнешь утром, как сегодня. Обещаешь?

– Обещаю.

Уже засыпая, я вдруг забеспокоился, что проснусь, а Тим снова исчезнет куда-нибудь, но отогнал эту мысль, как провокационную – мальчик обещал, а обещаниям надо верить.

6. Бойся своих желаний

Тимка никуда не исчез. Проснувшись, я первым делом посмотрел в сторону его диванчика, и увидел, что он всё ещё спит. Спящие дети удивительно красивы и беззащитны – это я заметил по собственным детям, когда вот так, как сейчас, смотрел и любовался ими, прежде чем разбудить утром в школу. Тим ничем не отличался от них: так же разметал руки и ноги по постели, простыня на полу, подушка съехала на край и вот-вот свалится на пол, пуговички ночной рубашки на груди расстегнулись, она сбилась набок и в разрез выглядывало плечо с маленькой родинкой. Раньше я не замечал, а сейчас обратил внимание, что его волосы слегка завиваются, образуя красивую волнистую прическу, сейчас, правда, смятую. Он улыбался во сне.

Стараясь не шуметь, дотянулся до спортивного костюма, оделся и вышел из комнаты, тихо прикрыв дверь.

Вера Сергеевна уже хлопотала на кухне, заметив, что сегодня мы оба спим дольше обычного. Взглянув на часы, я тоже удивился – обычно вставал почти на час раньше. В ответ я объяснил это усталостью после вчерашней поездки к другу, обулся и спустился во внутренний дворик. Там я больше по привычке, чем по необходимости, изобразил нечто вроде зарядки, лениво размахивая руками, приседая и наклоняясь в разные стороны. Наверное, со стороны это выглядело довольно комично при моих габаритах, потому что в одном из окон дома напротив маячила сначала одна голова, а потом две. Хотел, было, плюнуть на всё и уйти, но что-то вроде мальчишечьего упрямства помешало сделать это, и я продолжал нехитрые упражнения. Неожиданно пришла помощь: во двор прибежал Тим:

– Чего меня не разбудили? – спросил он, вставая рядом со мной и копируя мои действия.

– Во-первых, доброе утро.

– Доброе утро!

– Во-вторых, ты так сладко спал, что мне не хотелось будить тебя.

– Я уже не спал, и, вообще, я раньше вас проснулся и просто лежал и ждал, пока вы проснётесь.

– При этом мерно посапывал…

– Подумаешь – задремал немного! Но не спал!

– Не спал – так не спал. Хорошо притворялся, что спишь.

Мы ещё минут десять махали руками и ногами, и я даже чуточку запыхался, потому что теперь пришлось не изображать упражнения, а делать их по-настоящему. Тим же делал всё старательно и к концу немного раскраснелся.

Конкретных планов на день у меня не было и после своего обычного завтрака – чашки кофе – я с нетерпением ждал, пока бабушка накормит внука, бесцельно шагая по нашей с ним комнате и вспоминая ночной разговор. Я был уверен, что мальчик обязательно захочет продолжить его. Первым начинать продолжение разговора я не хотел, мне важно было понять: серьезно или нет Тим относится к тому, что вчера рассказал. Ведь вероятность того, что всё рассказанное им придумано, оставалась, хоть и совсем небольшая.

Уверенность меня не обманула. Тим вошёл в комнату, поглаживая живот:

– Когда-нибудь бабушка меня перекормит и я умру.

– Разве тебя заставляют есть через силу? Сомневаюсь!

– У неё получаются такие вкусные оладья, что не могу заставить себя отказаться съесть ещё один, а потом ещё, хоть живот уже полный.

– Так это не бабушка виновата, а ты сам, раз не можешь вовремя остановиться. Но, уверяю тебя, ещё ни один мальчик в мире не умер оттого, что съел пару лишних оладий, так что с этой стороны погибнуть в юном возрасте тебе не грозит.

– Я штук шесть лишних слопал.

– Парой больше или меньше – разница небольшая. Зато теперь ты сыт и она спокойна, что не будешь голодным бегать по улицам целый день. Бабушки – это особая категория людей, которая строго следит за тем, чтобы внуки всегда были сытые. Это я по себе знаю, точнее – по своему детству.

– У вас была такая же бабушка?

– А как же! Была. Бабушки – они одинаковые во всём мире.

Тимка прошёл к окну и сел на подоконник, поводил пальцем по стеклу, изображая невидимую восьмерку. Горизонтально. Получался знак бесконечности. Я молчал. Он тоже. Видимо, как и я, побаивался начинать разговор, а, может, собирался с мыслями.

– Вчера вы сказали, что-то про время, что оно не такое простое, как кажется, – наконец, посмотрев на меня, начал он. – Это как?

– В смысле «как»?

– Если оно не простое, то какое? Сложное, что ли? А если сложное, то в чём сложность?

– Сложное? Конечно. Но я бы сказал – разное.

– Как так – разное? Разве может быть время разным?

– А ты как думаешь?

– А что тут думать? – пожал он плечами. – Разве могут быть разными минуты или секунды, время же из них состоит. Секунда – величина постоянная, это даже первоклашки знают. Шестьдесят секунд составляют минуту, шестьдесят минут – час и так далее. Что тут может быть разным?

– Это если смотреть с одной и самой простой точки зрения. Назовем её – бытовой.

– Разве есть ещё какие-то?

– Конечно. Самый простой пример дает теория относительности. Помнишь, ночью в грозу мы считали секунды от молнии до грома?

– Помню.

– Я тебе тогда сказал, что скорость света равна тремстам тысячам километров в секунду? Так вот, если космонавты в космическом корабле будут лететь к далёким звёздам со скоростью света, время в их корабле и на земле будет идти по-разному. На корабле пройдет один час, а на земле за этот же корабельный час пройдет несколько лет. А за год полета космонавтов на земле пройдут десятки или даже сотни лет. Тебе это о чём-нибудь говорит?

– Вы хотите сказать, что чем быстрее мы движемся сами, тем медленнее идёт наше время?

– В какой-то степени это так.

– Тогда почему, если мы едем в машине или в поезде, время у нас такое же, как у тех, кто идёт пешком?

– Ты так считаешь? А я думаю, что для тех, кто в поезде, время тоже течет чуть медленнее. Просто скорость поезда не такая высокая, чтобы мы разницу заметили. Может, там всего секунда или даже доли секунды. Пока ученые не научились определять замедление течения времени. Но оно есть, хоть мы этого не замечаем. Просто расстояния и скорости не те, чтобы человек успел это заметить. И расстояния небольшие, и скорость не намного выше скорости передвижения человека.

– Получается, что это всё в теории только, ведь проверить нельзя.

– Ну, в какой-то степени ты прав. Пока мы не можем проверить это практически, но когда человек создаст такие корабли, чтобы летали со скоростью света или выше – тогда мы сможем подтвердить или опровергнуть это утверждение. Лично я думаю, что эта теория подтвердится.

– Когда это ещё будет! Но я ТАМ провёл восемь дней, а ТУТ прошло время только с утра и до вечера. Это в вашу теорию не вписывается.

– Теория не моя, а Альберта Эйнштейна. У тебя немного другой вариант. Помнишь, я вчера сказал о том, что возможны разные варианты развития событий и, соответственно, у них может быть разный итог?

– Это когда получается много вариантов нашего мира?

– Примерно так. Понимаешь, Тимофей, нам в каждый период времени, а суть – в каждый момент жизни предстоит делать выбор.

– Какой?

– Да любой! Вот ты утром, после того как проснулся, позавтракал, оделся, то можешь пойти на уроки в школу или, например, прогулять уроки. Ты делаешь выбор и идёшь на уроки – и это нормальное развитие событий, тут всё идёт своим чередом, как и должно идти. Но вот в одно утро ты выходишь в школу, но по пути решаешь прогулять уроки и идёшь, допустим, в парк на аттракционах кататься. В этот момент и ты сам, и весь окружающий тебя мир раздваивается. В одном мире ты продолжаешь идти в школу на уроки, а в другом ушёл в парк. Получается, что ты выбрал один из двух возможных вариантов своего будущего. В одном остаешься ты, идущий развлекаться в парк, а в другом… тоже ты, только идущий в школу на занятия. Получается уже целых два Тима, живущих в разных возможных вариантах развития событий.

Тим слушал внимательно, чуть хмуря брови. Похоже, он пытался себе представить, что я говорил.

– И кто из них я настоящий?

– Оба настоящие.

– Как это?

– А вот так! Теперь существуют уже два мальчика Тимы и живут они оба в одном доме, ходят в одну школу, только в разных реальностях одного и того же мира. Один живет в реальности первой, а другой во второй, которую можно назвать возможной реальностью. Но для Тима, живущего в возможной реальности она самая настоящая, а все другое, наоборот, возможные. Каждый Тим считает свой мир реальным и единственно правильным. Они будут жить и дальше: учиться, расти, потом работать, жениться, когда придёт время, и так далее. Они будут оба жить дальше, но каждый в своём мире, то есть в своей реальности одного на всех мира. Эти реальности всегда рядом, близко друг от друга, и одновременно не досягаемы друг для друга.

– Это фантастика?

– Возможно, да. А, может, нет. Может всё так и обстоит.

– А если всё так, то кто из двоих я?

– Везде ты. Ну а если говорить о конкретной единице твоей личности, что была до наступления момента выбора, то, думаю, ты там, где тебе было больше по душе на тот момент времени.

– Как-то всё запутано очень…

– Сложно, согласен. Но ведь и мир сам по себе не так прост, как может показаться. Даже на этапе первого выбора понять всю эту вселенскую механику по копированию реальности трудно. Но ведь каждый из нас делает не один выбор в жизни, а множество разных выборов. Понимаешь, что это значит?

– Каждый раз возникает новая параллельная реальность?

– Да, именно так. Маленькая поправка. Выбор тоже бывает незначительным или значительным. При незначительном выборе, мне кажется, реальности нет смысла раздваиваться. Пример со школой я привёл как более понятный. Вполне возможно, что новая реальность и не появится, если последствия прогула незначительны или ничтожны. Ну, прогулял разок – ничего страшного. Но вот если, прогуливая, ты упадешь с качелей и сломаешь ногу – то тебе придётся долго лечиться, а это уже значительное изменение возможного хода событий. В этом случае может появиться новая реальность, где один Тим остался таким, как был, а второй со сломанной ногой. Эти реальности будут развиваться уже сами по себе дальше и каждому Тиму в них придётся делать выбор в соответствующие периоды жизни, а, значит, количество таких реальностей будет только увеличиваться. Их будет много. И в каждой будет жить мальчик Тим, потом взрослый Тимофей и так далее. У каждого будет своя жизнь. Где-то похожая, где-то нет, но везде будешь жить ты, или твоя частичка, если тебе так понятнее.

– Если это на самом деле так, то это круто! А можно встретиться со мной самим из другого мира?

– Наверное, да. Есть же между реальностями проходы. Иногда их называют «кротовыми норами». Через такую «нору» ты попал Тильград. Возможно, это один из вариантов развития нашего мира, только появился он давным-давно, на каком-то очередном перекрестке, где кому-то пришлось делать выбор. Но может быть и другой вариант.

– Какой?

– Что тот мир не имеет никакого отношения к нашему и является совсем другим миром, что живет и развивается самостоятельно. Он похож на наш, но живут там совсем другие люди и по другим законам. Не человеческим законам, а по другим физическим законам, другим законам природы. Не зря знакомый тебе ученый смог рассчитать момент открытия прохода. Это говорит о том, что ТАМ могут знать что-то такое, чего не знаем мы ТУТ. Мы не можем знать, сколько разных обитаемых и необитаемых реальностей, может существовать вокруг нас и рядом с нами. На это влияет очень много разных факторов. Где-то могут жить такие же люди, как мы с тобой, но с более развитыми возможностями; где-то, возможно, есть цивилизация с умными обезьянами или с разумными динозаврами; а где-то самыми умными могут быть птицы или тараканы – всякое может быть. Слава богу, что наша цивилизация, наш мир, пока соприкасались только с теми мирами, которые похожи на наш. Если бы кротовая нора соединила нас с цивилизацией разумных крокодилов или тараканов, я даже не знаю, как бы мы с ними могли поладить. Всё же нам ближе те, кто хотя бы похож на нас. Все обитаемые вокруг нас миры принадлежат к одному комплексу, который называется Комплексом Обитаемых Реальностей.

– А разве вообще бывают необитаемые реальности?

– Конечно. Миры разнообразны. Мы с тобой не сможем обитать в мире, где нет кислорода или воды. С нашей точки зрения это реальность необитаемая, хотя с точки зрения вселенной это может быть не так. Там тоже может быть жизнь, но она отличается от нашей так, что лучше считать её необитаемой.

– Да, туда лучше не попадать. С комплексом этим понятно, а вот восемь дней…

– Тим, я же говорил тебе – будущего ещё просто нет. Есть прошлое и есть настоящее. Ты не мог вернуться вперед на несколько дней, потому что их ещё просто не было. Можно отправиться в прошлое, потому что оно уже случилось и вернуться обратно в настоящее. Даже если ты был в другой реальности. К тому же мы не знаем законов времени того мира, где ты был эти восемь дней. Может оно там течет быстрее чем у нас и потому прошло восемь дней. А ты, попав туда, жил по законам того мира. Здесь же всё шло своим чередом.

– Тогда почему я вернулся не утром, когда уходил, а почти вечером? Я же здесь до того вечера тоже не дожил перед уходом.

– Да, это так. Честно говоря – я не знаю причин. Думаю, что это просто небольшая коррекция времени. Время само знает, что, как, насколько скорректировать. Оно, время, живое и, возможно, разумное. Мне иногда кажется, что это именно оно сознательно не даёт нам путешествовать вперед и разрешает путешествия в прошлое и обратно. Когда мы сможем разгадать тайны времени, тогда сможем заглянуть и в будущее.

– Почему время живое?

– Потому, что оно может ускоряться или замедлять свой ход. Точно так же, как ты, можешь идти шагом, бежать или вообще стоять на месте. Так же и время, поэтому оно тоже живое.

Похоже, я загрузил Тимку информацией по самую макушку. Он долго думал, уставившись в окно, изредка покачивая головой. В общем-то, и взрослому было бы над чем подумать при таком количестве информации. Похоже, настало время для небольшого отдыха, а то малыш ещё испугается обилия новых понятий. Пожалуй, пора пойти прогуляться.

– Тим, давай сделаем перерыв в высоконаучных изысканиях и пойдем прогуляемся. Мы уже полтора часа говорим. Бабушка твоя, наверное, удивляется, почему и ты до сих пор дома, и я.

– А что будем делать?

– Погуляем, зайдем в кафе, съедим по мороженому или по сосиске, покатаемся на водных велосипедах или на лодке. Как тебе такой план?

– Пойдёт!

– Тогда собираемся, и на выход.

Мы гуляли долго. Сначала вышли на площадь с городским театром. Мне почему-то вспомнилось, что я приезжаю в этот город уже лет сорок, но к своему стыду ни разу не был в этом театре. А вот Тим был. Правда всего лишь на новогоднем представлении в зимние каникулы, но всё-таки был. Далее прошли в сквер, где на постаменте был установлен танк Т-34, молча постояли около него, отдавая дань памяти далёкой уже войне. Тим у памятника вёл себя спокойно и даже строго. Стоял рядом, держась за мою руку, прямой, стройный, в белой рубашке с короткими рукавами и в коротеньких шортах-полукомбинезоне, который заставила его надеть Вера Сергеевна, узнав, что мы собираемся на совместную прогулку. В этом костюмчике он выглядел чуть младше на год или полтора, но очень симпатично. Наверное, со стороны мы были похожи на деда с внуком – такая мысль мелькнула в моей голове. А что? Внешне мы вполне походили под такую пару.

Мимо длинного каменного забора с несколькими рядами колючей проволоки наверху, принадлежащего воинской части, прошли до ещё одной тихой улочки с немецкими домами. Потом ещё до одной, и ещё, и вышли на набережную Немана. По ней дошли до моста и пограничного пункта пропуска. Перед мостом скопилась колонна машин, ждущих своей очереди на оформление выезда за границу. Постояли и тут, обсуждая разные модели машин, что стояли в очереди.

Добрались мы и до развалин замка, и Тим привел меня в узкий, заросший лебедой и крапивой дворик, в котором под кучей наваленных старых досок и мусора, по его утверждению, находился люк в подземелье, откуда он принёс второй старинный талер. Проверять, есть ли люк на самом деле мы не стали, хоть мне кажется, что Тим ждал такой проверки. Я просто сказал, что верю ему, и спускаться туда мы сегодня не планировали. Как-нибудь прогуляемся в подземелья в следующий раз.

Наконец, вышли к городскому озеру в месте дамбы, где когда-то была водяная мельница. Лодочная станция, где можно взять напрокат лодку или водный катамаран, располагалась дальше, примерно на середине озера. В общем-то это был пруд, но я по-привычке продолжал называть его озером, как привык когда-то давно. Вдоль воды, в нескольких метрах от неё, шла широкая прогулочная дорожка, по которой гулял местный люд. Мы тоже влились в число гуляющих и не спеша пошли в направлении лодочной станции.

По пути попалось небольшое кафе с непритязательным меню. Устроившись за столиком на открытой веранде, мы заказали по порции сосисок с картофельным пюре, которые и умяли довольно быстро. Я запил это чашкой чая, а Тим стаканом яблочного сока. На десерт, конечно, заказали по большой порции мороженого. Я предпочёл пломбир, а Тим выбрал малиновое с шоколадным сиропом. Мороженое принесли в специальной посуде и в виде горки шариков – всё как положено в приличных заведениях.

– А хотите, я покажу вам место, где видел Юргена? – отправляя в рот очередную ложку мороженого, спросил Тим. – Это совсем рядом.

– Хочу. Мне всегда интересны места, где могут соприкасаться разные времена или разные миры. В таких местах должно быть много загадочного или можно найти какие-то знаки, по которым можно определить предполагаемые границы перехода.

– Какого перехода?

– Межпространственного, конечно, или межвременного. Такие места сами по себе должны чем-то выделяться из общего пейзажа. Было бы здорово найти на месте хоть какие-то признаки.

– А зачем?

– Если знать признаки или приметы мест возможного перехода, то по ним можно найти другие такие места.

– Там ничего такого нет, обычный берег.

– А этого Юргена всегда в одном месте видят или каждый раз в разных?

– Все знают – только на том месте он бывает.

– Значит, в том месте должен существовать постоянный переход, а это означает, что обязательно должны быть какие-нибудь особенности.

– Какие особенности?

– Не знаю. Но если внимательно поищем, можем что-то найти.

Тим помолчал, перемешивая очередной шарик мороженого с сиропом. Его порция уже уменьшилась наполовину.

– Но если там постоянный, как вы говорите, переход, то почему никто не может перейти по нему в другой мир когда угодно или просто случайно?

– Потому что проход постоянно в закрытом состоянии, как дверь, запертая на замок. Но дверь, хоть запертая, хоть открытая, всегда на своем месте. Чтобы он открылся нужны определенные условия, которые можно сравнить с ключом от дверного замка. Если у тебя есть ключ – ты пройдешь, если нет – упрёшься в закрытую дверь. В данном случае ключом, скорее всего, являются некие атмосферные явления, а конкретно – туман. Ведь Юрген появляется всегда во время тумана.

– Если ключом является туман, то мы не сможем пройти через этот проход-переход пока его не будет. Зачем тогда искать что-то, если без тумана никак?

– Скажи, у тебя есть ключ от дома?

– Конечно есть.

– И у тебя есть, и у твоей бабушки есть, и даже мне дали ключ. Уже три ключа для одной двери. Почему не может быть несколько разных ключей и от двери в переход?

Он быстро вскинул на меня глаза, пристально посмотрел и вдруг улыбнулся:

– Точно! Почему я сам не догадался? Несколько разных ключей – это так просто! Мы будем искать новый ключ?

– Хотя бы попробуем определить саму возможность наличия других ключей.

– Вы знаете приметы таких ключей? Какие они?

– Они могут быть самыми разными и совсем простыми, не привлекающими внимания. Определить это не просто, но мы попробуем.

– Попробуем! А если найдем, то пойдем?

– Куда?

– Туда. К Юргену.

– А зачем?

– Интересно же!

– Тим, это очень опасно. Мы можем пройти туда, но не найти обратной дороги. Ты готов к такому варианту развития событий?

– Просто уйдем назад, когда посмотрим там всё. Той же дорогой, только в обратную сторону.

Мне бы такой чистый детский оптимизм! Как всё просто в детстве: если дорога есть туда, то она же и приведёт обратно. Как было бы просто, если бы так было всегда. Но в жизни, а тем более в хитросплетениях пространств и времён, не всё так просто и ясно.

– К сожалению, Тим, так бывает не всегда. Иногда обратный путь приходится искать долго и в других местах.

– Ничего страшного, найдём другую дорогу и вернёмся. Но вот вы лучше скажите: если мы сможем что-то такое найти, вы бы не отказались пойти туда?

Подошедший официант положил на стол счёт и поинтересовался, не нужно ли ещё чего «уважаемому господину и его мальчику». Поймал себя на мысли, что Тимку всё же связывают со мной. Скорее всего, как деда с внуком. А «мой мальчик», уже доевший мороженое, прищурившись, ждал ответ. Даже ногами болтать под столом перестал. На вопрос, хочет ли он ещё чего, молча помотал головой. Я расплатился по счёту и попросил принести бутылку воды без газа, зная, что вскоре после еды всё равно захочется пить. Эта пауза в разговоре была выгодна для меня, давала возможность обдумать ответ. Едва мы отошли от кафе, Тим забежал вперед и встал, так же прищурившись и с улыбочкой спросил вновь:

– Так что скажете? Вы бы не отказались от путешествия в другой мир?

– Смотря в какой. Мне совсем не улыбается перспектива оказаться с тобой в таком мире, где живут, например, динозавры. Нас там точно сожрут. Или в мире, где идёт война, да ещё и в районе боевых действий.

– Про динозавров – я бы посмотрел, конечно, но это не обязательно. А повоевать было бы интересно.

– Мал ты ещё воевать, а я уже не такой молодой для этого.

– Подумаешь, мал! Я читал, что в войну были пионеры-герои.

– Были, да. Но, знаешь ли, я считаю, что это плохо.

– Почему?

– Дети-герои… Героями люди становятся чаще всего потому, что другие люди плохо делали своё дело. А этому человеку пришлось прилагать много усилий для устранения ошибок других. Это в большей степени касается героев в мирное время. А война… она не разбирает, взрослый ты или ребенок, и это страшно уже само по себе. Детям не место там, где свистят пули и рвутся снаряды.

– А мальчиш-Кибальчиш? Он же воевал вместе с другими мальчишами, когда отцов и братьев разбили враги.

– Ты читал Гайдара? – удивился я.

– Не-а, я кино видел.

– Это сказка, разве ты не понял?

– Ну и что, что сказка! Все сказки основаны на реальных событиях, только давно забытых. И ещё: если вы говорите, что мир наш может разделяться на разные, то как можно утверждать, что Кибальчиша на самом деле не было? Вдруг он был всамделишным, только… это… в другой реальности? Вот вы можете точно сказать, что его никогда и нигде вообще не было? Ни в нашем, ни в каком-то другом мире?

Ишь как хитро завернул вопрос-то! Я даже проникся уважением, ибо не ожидал такого поворота и такой рассудительности с упором на то, что я сам совсем недавно рассказал ему. А ведь поймал меня! С точки зрения многообразия и возможных вариантов развития событий отрицать полную невозможность появления в каком-то из них настоящего Кибальчиша нельзя. А ещё я порадовался, что не впустую прошли для него мои разговоры в последние дни.

– Нет, Тим, этого я утверждать не могу. Если рассматривать сказку с точки зрения всего комплекса обитаемых реальностей, то мальчиш-Кибальчиш сотоварищи вполне мог биться в одной из них с проклятыми буржуинами.