Вольный Дон

– Точных сведений пока нет, а слухам верить не стоит.

– И все же, что говорят люди? Я настаиваю на честном ответе.

– На нас напали казаки и астраханцы, великолепная Марьям Бегум. Разрушены Астара и Ардебиль, Анзали и Мурд-Аб, а так же порт Гез. Погибло множество людей, воинов и чиновников. Ограблены купцы и склады, а наши войска были разбиты везде, где они вступили в бой с этими треклятыми степняками и русскими варварами.

Марьям Бегум не кричала и не топала ногами. Эта умная и хитрая женщина, внешне оставалась спокойной, но каждый из находящихся в тронном зале людей чувствовал, что она в бешенстве.

– Можно понять разгром наших войск, которые считаются непобедимыми. Вполне допустимо разграбление богатых приморских городов – всякое бывает. Но как допустили разрушение славного Ардебиля, города, с которого началось восхождение династии Сефевидов, личного шахского домена, где стоит принадлежащий царской семье великолепный дворец? Почему так случилось, везир?

– Враги оказались сильнее, чем мы предполагали, а наших войск на Кавказе явно недостаточно, чтобы их отбить.

– Немедленно отправьте в Азербайджан наших лучших воинов и самых талантливых полководцев. Сипахсалар-и кулл-и Иран проследите за этим.

– Буду стараться, сиятельная.

Главнокомандующий поклонился, а тетка шаха задала следующий вопрос:

– Что творится в других местах?

– Сунниты готовят восстание. Армяне и грузины волнуются, и вновь посылают гонцов в Турцию и Россию. Казикумыки собираются с силами и зарятся на Шемаху. А в заливе Ормузд беснуются арабские пираты.

Правительница продолжала спрашивать везира о делах государства, а затем разговора удостоились остальные заседатели высочайшего меджлиса. И чем больше она с ними общалась, тем больше убеждалась, что положение Сефевидского государства не просто тяжелое, а почти катастрофическое. Женщина делала что могла, отдавала приказы, угрожала, настаивала, требовала и призывала собраться с силами. Однако закончился этот совет тем, чем и должен был.

За поддержку перед шахом Марьям-Бегун обещала всему меджлису дополнительные тиулы (земли для кормления) и теперь выполняла свои обязательства. Кому-то, как самому слабому и наименее влиятельному, доставались три-четыре крупные деревни, а другим, тому же самому великому везиру, например, город с рудниками железа. И пока все это происходило, совершенно счастливый шах Солтан Хусейн возлежал на большом ковре в тени огромного граба, самого мощного дерева в его любимом саду. Он пил сладкое вино, которое ему привозили из далекой Португалии, размышлял о вечном и ожидал прихода присланных ему в подарок правителем Белуджистана двух новых пышнотелых наложниц. Для него в Персии все было хорошо, так же как при прежних правителях, и эта стабильность не могла не радовать повелителя миллионов людей.

9

Астрахань. 20-21.09.1709.

Весь поход нам сопутствовала удача. Дележ городской казны прошел без эксцессов и взаимных упреков, хотя я к ним был готов. Затем мы вовремя погрузили большую часть награбленного добра на свои и трофейные суда. И как нельзя кстати покинули горящий Гез и успели выйти в море буквально за двадцать минут до появления солдат из Астрабада, которые могли обстрелять нас из пушек. После этого эскадра быстро достигла Астрахани и вошла в его порт до начала сезона штормов, и что еще более важно, за двое суток до возвращения из Ардебиля основной астрахано-казацкой армии.

Можно задать резонный вопрос, а причем тут возвращение основных сил под командованием Кумшацкого и то, что наша флотилия вернулась раньше? А притом, что мы и они шли к родным берегам с победой, а значит, с добычей, и вот здесь, кто первым с купцами сторговался, тот наибольшую прибыль и поимел. Харько Нечос и я это сразу сообразили, а вот Гаврюша Старченка нет, и вместо того чтобы делом заняться, отмечая успех, загулял, и потому понес убытки. Впрочем, это его проблемы, а о себе расскажу по порядку.

В Астрахани наша эскадра появилась восемнадцатого сентября, и встретили нас как героев, ибо каждый горожанин мог видеть, что мы в походе преуспели. Груженные добычей суда, восемь расшив и восемь бусов, пристали к берегу, и из этих плавсредств моими были одна расшива и два торговых судна. Для молодого атамана ватажников этот огромный успех. И под приветственные крики собравшихся в порту астраханцев, казаки и люди Старченки сходят на берег, а потом, получив на руки немного денег, отправляются гулять. Однако меня это не касается, и вместе с десятком людей, своими односумами, десятниками и помощниками, я остаюсь на расшиве и жду местных купцов.

Тороватые предприимчивые люди не промедлили и, торопясь опередить своих конкурентов, один за другим помчались на причалы. Понятно, что в торговле мои познания пока не очень велики. Но я слышал, что взят Ардебиль и вскоре армия Кумшацкого вернется к родным берегам. Поэтому, исходя из доступной информации, принимал за хабар цену, которую предлагали торговцы. При этом мои заместители Борисов и Рубцов были не согласны с таким подходом, но я был твердо убежден в правильности своих действий, смог настоять на своем и потому не прогадал.

Двое суток я сидел на самом большом трофейном бусе и в треть, а то и в четверть цены, за наличку скидывал дуван. Например, семьсот рулонов кутни ушли за семьсот пятьдесят рублей. Золотую, серебряную и фаянсовую посуду, набитую в девять объемных джутовых мешков, отдал за шестьсот восемьдесят рублей. Кипы шелка сырца, рулоны шагреневой кожи, сафьяна и шелка за пятьсот рублей. Ковры и дорогую одежду сбагрил за триста. Краски, которые умели очень хорошо делать и производить в Персии, обошлись купцам еще в четыреста двадцать рублей. А всякие иные дорогие мелочи, оружие, украшения и драгоценные камни остались при мне. На оружие имеется задумка, а на камни в Астрахани цены нет, и отдавать их за десятую часть истинной стоимости я посчитал глупостью. Благо, товар этот легкий и много места не занимает.

И вот, только я проводил последних гостей, которые забрали сами трофейные суда вместе с персидской командой, за один дали сто пятьдесят рублей, а за другой двести, как на горизонте появились многочисленные паруса. Это возвращались астраханцы и донские казаки. И поняв, что мне очень вовремя удалось сбыть весь свой товар, я с огромным облегчением вытер со лба трудовой пот. Затем сошел с уже ставшего чужим буса на причал, и рядом с собой увидел Харько Нечоса, который смотрел на приближающийся флот и счастливо улыбался.

– Как дела, атаман? – спросил я Харько.

– Неплохо, атаман, – ответил он и кивнул на бус, за моей спиной. – Избавился?

– Да.

– Удачно.

– Это точно. Сейчас Кумшацкий причалит, и вся торговля рухнет, как ее и не было.

– Угу, – согласился Нечос и предложил: – Пройдемся, погутарим?

– Давай. Пока народ не набежал, время имеется.

Мы встали плечом к плечу, неспешно двинулись по причалу и запорожец поинтересовался:

– Какие планы на весну?

– Ну, – сделав вид, что задумался, я потянул время и ответил: – думаю, что война продолжится. Поэтому зиму проведу в Черкасске, а по весне дополнительно наберу людей, возьму еще две расшивы и снова в море выйду. Что это, один краткий поход? Добычу и славу получили, а с басурманами толком и не повоевали, да и рубли имеют свойство быстро заканчиваться.

– Я тоже так считаю, и хотел бы, чтобы весной ты снова вместе со мной пошел.

– Лично я не против, но чтобы без людей Старченки, и вообще без разбойников, хоть чьих. Если идем вместе, только с теми, кто подчиняется нам без всяких условий и в бою крепко стоит.

– Так и будет.

Мы с Нечосом ударили по рукам, и я подтвердил:

– Договорились. Встречаемся в Черкасске.

– Середина февраля пойдет?

– Отлично.

Больше в этом году мы с запорожским атаманом не виделись. Он перетянул свои расшивы на другой причал, а моя осталась на месте, благо, никому особо не мешала и места занимала немного.

Нечос ушел, а я остался наблюдать за прибытием нашего победоносного флота. А когда толпа встречающих людей и вернувшихся с огромнейшей добычей казаков и солдат схлынула, я поднялся к себе на борт и погрузился в мир цифр. Предстояла дележка дувана, и во всех расчетах требовалось соблюсти максимальную точность. А то случалось такое, что за неумение считать деньги, атаман терял уважение среди казаков, и это почти всегда приводило к концу его карьерного роста.

В общем, я присел под закрытый навес, облокотился на мешок денег, взял перо, чернила, лист не очень хорошей персидской бумаги, и приступил к общему подсчету имеющихся у нас средств. За всю добычу, исключая драгоценности и оружие, наша ватага выручила три тысячи рублей. Минус триста рубликов на припасы и сотню за расшиву. Остается две тысячи шестьсот рубликов. Понимаю, что где-нибудь в столице России, наш дуван ушел бы за двадцать пять тысяч. Но где та Москва, а где Астрахань? Так что надо радоваться тому, что имеется, и быть довольным. И хочется сказать, я доволен. Тем более, что имеется десять мешков серебряных персидских абасси, а чтобы внести ясность, какова стоимость этой монеты, приведу некоторые сравнения. Один абасси – это двадцать копеек, соответственно, один рубль стоит пять абасси. В каждом мешке один туман – ровно две тысячи пятьсот монет без всякого обмана, и получается, что у меня двадцать пять тысяч абасси, в переводе на привычные расклады – пять тысяч рублей. Плюсуем деньги астраханских купцов-перекупщиков и персидскую монету, и в итоге выходит семь тысяч шестьсот рублей. Царь Петр, помнится, на все Войско Донское выделял двадцать тысяч в год, а тут три восьмых от этой суммы на восемьдесят человек, включая погибших казаков и матросов расшивы. Как ни посмотри, а круто выходит.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.