Допустимая погрешность некромантии

– Я ничего не требую, господин Шакка.

– Совсем не такая… – он эту фразу, похоже, в голове прокручивал бесконечно. – Ладно. Я никуда не спешу и готов немного подождать, пока ты сама не примешься умолять меня выслушать каждую твою сокровенную тайну.

Вот это самоуверенность! Я не успела отвести взгляд, в котором наверняка мелькнула насмешка. Он заметил – и именно потому задал следующий вопрос:

– Тебя не тянет ко мне, Тайишка?

Внутри взвизгнула она самая: «Тянет! Хоть он так некрасив, что у меня слезы наворачиваются! И все равно тянет!». Моя подселенка там просто спятила, о чем я ей и сообщила. У меня было совсем другое мнение на этот счет, но вслух я сказала иное:

– Позвольте мне разобраться в своих чувствах, господин Шакка. Сейчас в голове все путается от двадцатилетней благодарности и двухдневного непонимания.

Он вдруг шагнул ближе. И теперь улыбался с нескрываемой иронией:

– Никак не могу понять, почему ты настолько отличаешься от того, что я рассмотрел в том ребенке. Но уж поверь, я не позволю твоим сомнениям уйти в неправильном направлении. Поцелуй меня, Тайишка. Если связи между нами нет, то несложно будет ее выстроить.

Поцеловать? Я неконтролируемо отшатнулась. В его темных глазах мелькнул недобрый огонек, и потому я решила объяснить свою реакцию:

– Я смущена! И вы не зря в задании Эльрику упомянули именно девственницу! Это чтобы он не взвешивал другие варианты, когда на меня наткнется, но притом не мог увидеть всю ситуацию! Но… откуда вам было знать, что я окажусь девственницей? А если бы не оказалась, то и вся траектория насмарку? Не вините меня за то, что эта мысль теперь разъедает мне мозги.

Он усмехнулся, но в глазах веселья не отразилось:

– Тайишка – та Тайишка, которая была связана клятвой ее матери – не отдалась бы по доброй воле другому мужчине. А трагических событий в ее биографии я не увидел. Потому и предсказать это было несложно.

Теперь я уже вообще ни черта не понимала. Нет, ну благодарность благодарностью, конечно, но если бы Тайишке повстречался хороший мужчина… ну или с алкоголем бы как-нибудь переборщила, то к нынешнему моменту она запросто могла быть уже счастливой матерью пары-тройки детишек. Я уточнила неуверенно, боясь услышать ответ:

– Почему ж не отдалась бы?

– Потому что я обезопасил себя. Ты должна была прийти ко мне – по доброй воле и с полным желанием открыть все свои секреты. И потому я закрепил в клятве этот пункт – я буду твоей первой и последней страстью. Разве не так? Не сопротивляйся себе – подойди и поцелуй того, кого двадцать лет мечтала встретить.

«Сделай это, Оля!» – попросила Тайишка. Кажется, я даже ощущала, как ее трясет от волнения. Или первого настоящего возбуждения. Вот это я вляпалась! Тут у них, как оказалось, страсть на фоне застарелого заклятия. И Тайишку на самом деле тянет – просто подойти и отдаться на его волю. Но мне-то что делать? Своих бывших я безупречными назвать не могла, да и не всегда между нами была сильная влюбленность. Но любого из них – даже Костю – ни в какое сравнение с этим неприятным стариком не поставить! Мне еще ни разу не доводилось целовать мужчину, вызывающего во мне смесь страха с отвращением. Если бы он оказался точной копией Дмитрия Александровича, то было бы легче! Тогда остался бы только страх.

Но приглушенные мольбы Тайишки и его настороженный взгляд помогли принять решение. Бывают такие дела, которые просто надо сделать. В данном случае, чтобы притупить бдительность и не вызвать еще больших подозрений. Я сделала шаг, наклонилась к его лицу, закрыла глаза. Сам господин Шакка при этом не собирался мне помогать: он не обнял, не ответил на поцелуй, когда я прикоснулась к его губам. Я прижалась чуть теснее. Один, два, три, достаточно. Отстранилась и взгляда не отвела. Глаза мерзкого старика остались прищуренными, внимательными, но голос его стал мягче:

– Что останавливает тебя, Тайишка? Хотя бы на этот вопрос можешь ответить искренне?

– Ты… Вы не такой, каким я вас помню.

– Не нравлюсь?

– Нравитесь! – соврала уверенно, потому что именно об этом вопила во мне Тайишка. – Но вы спросили, что меня останавливает…

Он перебил, но говорил все так же тихо:

– А разве глаза влюбленной женщины видят рост или плешину? Разве любовь не делает любую внешность привлекательной?

– А! Это проверка! – от неожиданного понимания я даже произнесла это вслух. – Вы проверяете…

И осеклась. Он знал, что настоящую Тайишку не остановила бы уродливая внешность. Она обязана была сгорать от страсти при любом раскладе! Эдакий экзамен, насколько хорошо работает его заклинание! И на самом деле он наверняка выглядит именно так, как Дмитрий Александрович. Но мне-то что делать с моим стопроцентным зрением?

– Тайишка, ответь еще на один вопрос, – если просто слушать его голос, закрыв глаза, то несложно и представить определенное влечение. Со временем, конечно, но хотя бы в вероятности… – Ты сильно изменилась после воскрешения? Или твой характер именно такой?

– Сильно изменилась, – правду говорить легко. – И очень жаль, если я вас разочаровала.

– Не разочаровала. Вызвала интерес. А я уже лет двести ничему не удивлялся. Начинаю подозревать, что ты не просто побывала в другом мире – ты принесла в себе демона, о котором я пока ничего не знаю. И именно он добавляет сейчас яда в каждое твое слово.

В точку, что уж сказать. Но говорить больше ни о чем не хотелось:

– Господин Шакка, я очень устала.

Он отступил в сторону:

– Иди сегодня, Тайишка. Но с завтрашнего дня я начну узнавать тебя. И позволю тебе узнавать меня. Усни с этой мыслью, Тайишка, привыкни к ней.

Я поспешила скрыться за дверью. Кое-как отыскала свою комнату и после этого зарылась в одеяло с головой. Теперь я понимала куда больше, но облегчения понимание не приносило. Тайишка внутри подвывала – ее пока еще нереализованное желание к некроманту будет только возрастать. Мне придется каким-то образом подыгрывать… или честно признаться. Ему ведь Тайишка нужна: пусть меня выселяет домой, а ее забирает с потрохами, на все согласную! Да вот только пульсировала одна тревожная мысль: именно я пришла из другого мира, и без меня Тайишка не сможет рассказать ему ничего любопытного. Отпустят ли меня после таких новостей?

Глава 5

– Дмитрий Александрович, а можно я вас на ты буду звать?

– Нельзя.

– Тогда почему вы мне тыкаете?

– Моя реанимация – мои правила. Что у нас там в козырях?

– Черви.

– Ненавижу червей. Но буду продолжать не замечать, как ты мухлюешь.

– А вы еще чаще из палаты выходите. Тут даже ангел начал бы мухлевать!

– Хорошо, что я на деньги не согласился играть.

– О, Дмитрий Александрович, есть вопрос, который я всю жизнь мечтала задать реаниматологу! Нам в институте на психологии давали. Допустим, привозят к вам в тяжелом состоянии сразу нескольких человек: преступника, полицейского, ребенка и мать четверых детей. Вы один, и принимать их можно только по очереди. Причем известно, что шансы следующего сокращаются, а последний точно не доживет. В каком порядке будете их реанимировать?

– Бред какой-то.

– Ответьте!

– Ну… ребенка увезут в другую реанимацию, детскую. Это не мои проблемы.

Я начала злиться:

– Ла-адно. Минус один. С остальными что делать станем?

Дмитрий Александрович задумчиво разглядывал свои карты. Потом выдал:

– Ты вход в отделение видела?

– Видела. И что?

– Туда пройдет одновременно только одна каталка, и потому поступать они будут уже в определенной очереди. Вот в этом порядке и будем реанимировать.

– Но как же? – не поняла я. – Неужели преступник важнее матери четверых детей? Вы о социальной справедливости слыхали?

– Мне дело делать или о социальной справедливости думать? Пока я буду взвешивать варианты, все трое могут умереть.

– Четверо!

– Трое. Помнишь, ребенка уже увезли в другую реанимацию? Не мои проблемы.

– Вы циник! А если спасете одного преступника, неужели не будете потом сожалеть?

– Не о чем сожалеть. Потому что я даже спрашивать не стану, кто из них кто.

– А я вам скажу! Вот специально, чтобы вас совесть мучила.

– Не сомневаюсь. Но знаешь, Ольга, иногда правильнее не думать, если мысли мешают действиям.

Крик из коридора не позволил мне возразить:

– Кто на смене? У нас ножевое!

– Вот я и пообедал, – Дмитрий Александрович бросил карты на кровать и отправился к выходу.

И как здесь не мухлевать? Хотя на этот раз он пробыл со мной целых одиннадцать минут! Рекорд.

На долгое время затихшая Тайишка теперь встрепенулась:

– Какой он, Оль, какой! Скажи, что у тебя тоже дух захватывает, потому что ты ведь видишь его теми же глазами, что и я!

Я улеглась на подушку и зевнула.

– Танюх, ты бы определилась уже. Влюбляться можно только в одного человека – таково основное правило мироздания, если ты не знала. Так от кого у тебя дух захватывает: от Дмитрия Александровича или господина Шакки? Я твоим трепетом и вчера натрепеталась, так что давай уже сузим круг трепетательных объектов.

Она долго думала над ответом:

– Влюбляться? Это вот так, получается, чувствуешь влюбленность?.. Тогда я на распутье: Дмитрия Александровича люблю мыслями, а господин Шакка вызывает у меня волнение… немного ниже, чем в голове.

Это было наилучшее время, чтобы над ней подшучивать, но мне показалось, что сейчас важнее разобраться:

– Страсть?

– Возможно… Откуда ж мне знать?

– Видишь ли, Танюха, я не в курсе, была ли ты вчера в отключке, когда наш страстный некромант историю рассказывал. Особенно ту часть, когда признал, что вся страсть к нему – это внушение. Гарантия, что явишься к нему по доброй воле.

– Ага, слыхала…

– И что же, не возникло у тебя желание сопротивляться?

– А зачем сопротивляться, Оль?

Боже упаси меня от такого безволия. Быть может, я и не сумела полностью понять ее ощущения, когда она смотрела на господина Шакку, но себя представить на ее месте могла. И заяви мне кто-нибудь, что я не сама влюбилась, что не было в этом никакой свободы выбора, то мне это как минимум не понравилось бы. Уж какое-то внутреннее «нет» точно бы назрело! А эта… подушечка тряпичная даже не размышляет. Как корова, которую в стойло ведут. В стойло – это еще в лучшем случае. Все это я и не думала скрывать – рассуждала, хоть и молча, но открыто, и потому неизбежно последовало:

– Твои мысли очень обидные, Оля!

Я вздохнула. У нее гонору хватает только на то, чтобы мне возражать. Молча.

Понимая, что пора уснуть, а иначе меня хватятся, я никак не хотела прощаться с любимыми белыми стенами. Дмитрий Александрович теперь надолго занят, а когда проснусь – возможно, что и смена его закончится. Надо бы в это время проблемы там поразгребать, но уж очень не хотелось. Да и в конце концов, что некромант сделает с моим неодушевленным телом? А если что и намерен сделать, так я лучше присутствовать не буду.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.