Дизайнер смерти

– Не всегда смерть – это яд, – почти не размыкая губ, ответил он, отчего приобрел сходство с вещающей статуей. – Иногда достаточно подавиться обычной горошиной или неудачно выпить воду.

– О, – не удержалась я от едкости. – Так вы здесь для того, чтобы постучать мне по спинке?

– Я здесь для того, чтобы исключить саму вероятность возникновения событий, которые приведут к трагедии.

– Да неужели?! Тогда почему позволили мне выйти замуж за узурпатора? – иронично удивилась я, при этом буквально кожей ощущая, как напряглись все служанки, запоминая каждое мое слово. Потом наверняка доложат Ронану. Ну и пусть. – Ах да. Вы же Дизайнер Смерти – вам, в принципе, все равно!

На этот раз он не ответил. Просто выпрямился, резко теряя интерес к разговору, хотя вряд ли он даже был.

– Еда безопасна. Приятного аппетита, моя императрица!

Меня аж тряхнуло от этого обращения. Хорошо, хоть не добавил «моя временная императрица» – это было бы ближе к правде.

Глава 2

Я чувствую себя птицей в клетке, потому что за весь день мне ни разу не позволили выйти за пределы спальни.

Да, я прекрасно понимаю – что здесь пленница, но хотелось бы иметь хоть иллюзию свободы.

Ко мне в покои допущены только служанки и разносчик еды. Два охранника у дверей не в счет, они меняются каждые три часа.

Из занятий мне доступны только перерывы на еду и созерцание города в окно. Я пыталась просить у прислужниц книги, но они отказали, сославшись на то, что без дозволения императора мне запрещено иметь несогласованные вещи.

К середине дня я схожу с ума ровно настолько, что буквально рвусь в ванную комнату смывать с себя ненавистный макияж, который стягивает кожу. Я не понимаю, какой смысл сидеть в четырех стенах и выглядеть так, будто мне выходить на приветствие к подданным через минуту.

Но мне не позволяют даже этого. Та же, что и вчера, женщина терпеливо объясняет мне:

– Император может посетить свою супругу в любую минуту. Вы должны выглядеть прекрасно и ждать своего господина.

– Он не придет до вечера, – шиплю я, помня его обещание дать мне немного отдыха.

– Император может и передумать, – парирует она, тут же поправляя у меня в прическе несуществующее несовершенство.

Так продолжается до вечера.

О его наступлении я догадываюсь только по солнцу, склонившемуся к закату, потому что хронометра в комнате нет.

В этот момент двери комнаты в очередной раз без стука распахиваются, я вздрагиваю, ожидая увидеть Ронана, но вместо него входят двое мужчин. Они несут странный деревянный агрегат с кучей замков и ремней, напоминающий то ли орудие пыток, то ли древнюю табуретку с дырой посередине сидения.

Следом за этой процессией идут уже знакомые Нинат и Кимат. По их мимолетному жесту служанки тут же исчезают, а мужчины оставляют странное приспособление на кровати и встают у дверей.

– Что это такое? – спрашиваю я.

Сердце колотится так сильно, будто готово выпрыгнуть из груди, а я понимаю, что не хочу знать ответ на свой вопрос. Мне он наверняка не понравится.

– Фиксатор, – скупо отвечает Кимат, подходя к «табуретке» и начиная распутывать многочисленные ремни.

– Для чего? – Я не узнаю собственного голоса.

Вторая сестра издает едва слышный смешок.

– Я бы сказала для кого, – тут же отвечает она и обращается уже к родственнице. – Каждый раз поражаюсь, как однотипно мыслят «императрицы». Всегда одни и те же вопросы. «Что это? Для чего это?»

В отличие от других обитателей дворца и даже Дизайнера смерти – эти двое не стесняются мне хамить, тыкать и обращаться как с «мусором». Но надо сказать, это намного честнее, чем бесконечное называние меня госпожой.

– Ну, чего стоишь? – раздраженно бросает мне Кимат. – Проходи, ложись поудобнее. Не заставляй волочь тебя силой.

Я отступаю на шаг. Пусть только попробуют.

Как вчера, я им не дамся, тем более не позволю засунуть себя в эту штуку.

Верно истолковав мое поведение, Кимат выплевывает тихое «дура» и гораздо громче бросает мужчинам, стоящим у двери:

– Нужна помощь!

Словно только и ожидая приказа, эти двое идут ко мне.

Пока я пытаюсь найти путь отступления, меня просто скручивают. Один заламывает руки за спину, второй хватает за затылок так больно, что слезы брызжут из глаз. Хотелось надеяться, что сейчас меня по неосторожности придушат, но мужчины работают так привычно и ловко, словно каждый день только этим и занимаются.

Впрочем, скорее всего так и есть.

Я кричу, пытаюсь извернуться, но ничего не могу сделать против четырех человек.

Пока мужчины держат, Нинат плотно привязывает мои конечности к распоркам и особенно внимательно следит, чтобы мой зад при этом была максимально выпячен вверх. Кимат же защелкивает на шее деревянную колодку.

– Теперь никуда не денешься, – закончив, произносит одна из сестер и отсылает мужчин прочь. – Или ты реально думала, что мы каждый день тебя за ручки держать будем?

Попытка повернуть голову и узнать, какая из этих двух тварей надо мной глумится, проваливается.

– Если у меня будет возможность вас убить, я сделаю это, – обещаю я.

– Да-да, мы уже слышали это раз тридцать. – Перед лицом возникает улыбающаяся Нинат с носовым платком и удивительно аккуратно вытирает мне слезы. – Император не любит сопливых девиц. Для него ты должна быть идеальна.

В этот же момент я чувствую руки второй сестры. Кимат поправляет сбившуюся прическу, бормоча под нос:

– Ну ничего. Скоро привыкнешь, через пару недель научишься сама ложиться без посторонней помощи. А если будешь умной девочкой, может, даже попросишь у нас совета, как доставить удовольствие мужчине. И тогда император дарует тебе легкую смерть.

Сцепляю зубы и молчу.

В своих мыслях я точно не собираюсь становиться «умной девочкой» и тем более сломленной. От того, какой будет моя смерть, исход не изменится. В конце концов, я могу даже выдумать себе высшую цель.

Со мной император потеряет очередной месяц, а ведь он уже не молод. Сколько еще жен успеет побывать на моем месте, прежде чем он сдохнет и на его место найдется кто-то другой?

Сестры уходят, а я еще бесконечно долго нахожусь в этой унизительной позе, словно курица на вертеле – готовая к употреблению.

Пытаюсь хоть немного ослабить ремни, потому что руки и ноги затекают, а в голове мечты о том, какую расправу устрою Нинат и Кимат. Только они не дают мне сойти с ума, когда приходит Ронан.

Я не вижу его, но, судя по звукам (что-то падает, валится, император крепко ругается и еле ворочает языком), – он смертельно пьян. Это вызывает во мне еще большее омерзение, и в глубине души я надеюсь, что в таком состоянии он просто уснет.

Но нет.

Откуда только силы берутся.

Все длится непростительно долго и намного больнее, чем вчера. Под конец на моих губах нет живого места – они искусаны в кровь, а изо рта вырываются стоны боли.

– Вот можешь же, когда хочешь! – подбадривает Ронан, шлепая по бедрам и еще грубее впиваясь в них руками.

Не выдерживая, я кричу, и только тогда это подонок заканчивает.

Похоже, его возбуждает именно чужая боль, а может, в пьяном угаре он путает стон боли и удовольствия.

И все же я плачу, хоть и не собиралась это делать.

Мне мерзко, противно и больно.

Но императору плевать, никакого сострадания. Да и откуда ему взяться, если до меня он попользовал буквально сотню таких же девиц?

Ронан уходит, громко хлопая дверью, на этот раз даже не трудясь закрыть ее на замок.

Да и зачем, хорошо зафиксированная жертва побег не устроит.

Время опять длится бесконечно долго, и мне становится еще страшнее, чем было до прихода этого урода.

Что, если меня оставят так до утра или Ронан собирается вернуться? Или того хуже – придет кто-нибудь еще…

В этот момент дверь открывается, и в комнату входит кто-то. Я напрягаюсь почти мгновенно, потому что поступь ровная и уверенная.

– Госпожа, как вы?! – раздается рядом голос доктора Дорнана, и я облегченно выдыхаю, когда он начинает развязывать ремни.

– Ответ «отвратительно» вас устроит?

– Меня устроит правда, я же доктор, – поясняет он и высвобождает мою голову, а после помогает лечь и выпрямиться на кровати.

Но конечностям и позвоночнику тотчас же бегут болезненные мурашки, и я едва ли не вою от боли. Облегчение приносит только легкий массаж, Дорнан растирает мне руки и ноги.

– Если вас это утешит, – произносит врач, – то я против подобных методов для процесса зачатия и не единожды говорил об этом императору. Подобное не может благоприятно сказываться на психологическом состоянии потенциальной матери наследника.

Его слова меня немного удивляют. За сутки в роли жены узурпатора я уже свыклась с мыслью, что все вокруг исключительно садисты.

– Видимо, ваше мнение не котируется, – отвечаю я, начиная наконец чувствовать кончики пальцев.

– Когда как. Конкретно в этом случае мнение начальника охраны важнее. Слишком часто бывшие императрицы пытались убить господина.

– И с чего бы вдруг?! – с притворным удивлением замечаю я. – Он же такой «замечательный» человек.

Дорнан качает головой.

– Аккуратнее, госпожа, у этих стен много ушей, и каждое ваше слово император обязательно услышит.

Фыркаю. Можно подумать, я об этом не догадывалась раньше.

– Пусть слышит, я могу даже повторить все это ему в лицо. Мне терять, как сами понимаете, нечего.

Но доктор и здесь не согласился.

– Даже смертникам есть что терять. Подумайте о своей нянечке. Когда двадцать пять лет назад Милента покидала эту планету, она оставила здесь своих детей ради вашего воспитания. Подумайте о судьбе этой достойной женщины. – Он взял многозначительную паузу и добавил: – И о судьбах ее сына и дочери.

Несколько мгновений я пыталась понять, что же услышала. А после, пересиливая боль, вырвала свои руки из пальцев доктора и села, глядя на него с презрением.

Я в очередной раз обманулась в людях, захотела увидеть в ком-то подобие союзника.

Но нет, всего лишь очередной подосланный человек, чтобы сказать мне нужную информацию.

– Милента жива?

– Да, – кивнул старик. – И даже если ваша участь будет трагична, ваша няня может прожить еще долгое время. Ронан бывает милостив. То же самое касается ее семьи.

– Где они? – сквозь зубы проскрежетала я.

– Насколько знаю – в темницах, – довольно равнодушно посвятил доктор. – Так что все зависит от вас, госпожа. И вашего смирения.

– Смирения?! – повторила я, и от этого слова меня затрясло. – Уходите. Оставьте меня одну.

Ему не нужно было повторять дважды. Дорнан встал и у самых дверей, обернувшись, произнес:

– Подумайте над моими словами. Все же это последний из ныне живущих людей, кто вам дорог.

* * *

В этот раз замок все же закрылся, надежно отсекая меня от призрачной свободы. Я же от злости схватила какую-то статуэтку с тумбочки и швырнула в стену.

Хотелось разбить ее вдребезги, чтобы рассыпалась на миллион частей, но она невредимой отскочила от поверхности, словно мяч.

– Да, правильно, – крикнула я в пустоту. – А то вдруг надумаю перерезать себе вены осколками. Наверняка кто-то до меня так уже сделал!

Внутри кипели злоба, ярость и полное бессилие.

Я не знала, что делать. Чувствовала себя бесконечно слабой в этих обстоятельствах, но внутреннее желание не сдаваться не давало покоя.

Смирение? Они хотели видеть меня беспроблемной рабыней на месяц. Чтобы вела себя так, как им нужно.

Ложилась под Ронана, стонала под Ронаном, заглядывала ему в рот, выпрашивая милости.

Наверняка эта схема даже работала все прошлые разы. Ведь несложно заставить молодую девушку прогнуться под обстоятельства, заточив ее родителей, братьев и сестер и шантажируя их жизнями.

Вот только у меня никого не было. Никого, кроме Миленты, заменившей мать.

Я вспомнила день, когда попала к императору в невесты.

Если можно назвать словом «попала» то, как в наш уютный домик на Затурии ворвались люди в форме императорской стражи и вкололи мне снотворное в шею. Проснулась я уже здесь – на столичной планете.

Живя на тихой Затурии, из каналов связи и я, и няня прекрасно знали: где-то далеко Ронан совершает свои бесчинства, раз в месяц беря новую жену. Но это казалось далеко. Так далеко, что нас наверняка не коснется.

Да и с чего бы коснулось? Милента считала, что про девочку-младенца, покинувшую планету двадцать пять лет назад, никто не помнит. И эта тайна будет похоронена вместе с ней.

Ради этого она даже ни разу не выходила на связь со своими родственниками.

Но этот подонок нашел нас на краю вселенной.

Я хорошо помню огромный тронный зал и то, как меня подвели к Ронану, сообщив, что уже через два дня я стану его женой.

Предыдущая супруга сидела рядом с императором, мое появление для нее означало почти вынесенный смертный приговор, но девушка даже не фокусировала взгляд на мне. Смотрела куда-то сквозь, а ее лицо не выражало абсолютно ничего.

Как у манекена, которого просто удачно расположили на витрине для вида.

Сейчас мне становилось ясно почему.

Так в понятии Ронана и его свиты выглядело смирение.

Нужно вести себя, как удобно и хочется окружающим, и тогда никто из тех, кто тебе дорог, не пострадает, а смерть покажется освобождением.

В один миг я представила себя на месте той девушки.

Как буду точно так же сидеть и равнодушно смотреть на следующую.

И даже если мне будет очень жалко следующую жертву Ронана, еще более жалко мне будет себя и тех, кто может пострадать, если мое поведение на публике не устроит императора.

Например, кричать, чтобы девушка пыталась бежать…

Ну или мало ли, какая еще глупость придет мне в голову.

Воображение подкинуло картинку, где мне каким-то чудом удается раздобыть нож, и как я перережу им горло если не Ронану, то хотя бы кому-нибудь из сестер.

Глава 3

– Беременности нет, – произносит доктор, а я ликую в душе.

Кажется, от этой фразы я скоро научусь улыбаться, несмотря на всю ничтожность своего положения.

Прошла неделя.

Целая неделя моего непрерывного заточения, попыток Ронана сделать ребенка и утренних унизительных осмотров. Но сегодня что-то меняется, неуловимо.

От фразы доктора Ронан приходит в ярость. Хватает Дорнана за грудки, как будто тот может как-то повлиять на процесс, и кажется, император готов размазать старика по стенке:

– Это ведь ты сказал, что она сможет, – шипит Ронан, глядя в лицо доктора. – Именно ты вспомнил имя девчонки, которую выбрал Урсун своему сыну. Так где результат?

– Но ведь месяц еще не прошел, – сдавленно пытается говорить Дорнан. – Нужно подождать.

– Я уже двадцать пять лет жду! – плюет император и убирает руки от горла доктора.

Тот валится тюком на пол, а я, кажется, впервые за все время почти солидарна с чувствами Ронана. Только он на доктора просто зол, а я ненавижу Дорнана за то, что по его вине моя спокойная жизнь закончилась.

Старик поднимается на ноги, а я прикидываю его возраст – примерно такой же, как и у Миленты. Значит, он еще один живой свидетель того переворота, возможно, даже мог принимать роды у моей матери…

– Я могу идти, мой господин? – спрашивает Дорнан, и Ронан кивает ему в ответ.

Обычно сам император тоже уходит вместе с охраной и Дизайнером, оставляя в комнате только служанок. Но сегодня Ронан медлит.

Смотрит на меня и будто оценивает, причем с какой-то другой стороны – не как обладательницу потенциально плодоносной матки. Это страшно напрягает, и одновременно с тем в душе шевелится что-то похожее на надежду.

– Завтра во дворец прилетают Мандрогиры, – наконец нарушает молчание он, причем видно – говорит с неохотой. – Мне необходимо, чтобы ты присутствовала на приеме. А после еще неделю играла любящую жену.

На мгновение я замираю. Причин несколько: во-первых, любящую? Серьезно? С чего бы такие требования? А во-вторых, я никогда не видела Мандрогиров – другую расу, абсолютно диковинную с точки зрения нашего понятия жизни.

Потому что мы люди – кровь, плоть, углерод, водород, кислород и бог весть что еще, а они – кремниевая форма жизни. Негуманоидная раса, живущая на планетах с невозможными для нас условиями. Океаны из расплавленного металла, невыносимое давление и температура в несколько тысяч градусов. Даже атмосфера у них была из газообразного фтора.

Милента рассказывала, что именно из-за этих абсолютных различий Мандрогирам с нами было нечего делить. Одни и те же планеты нас не интересовали, а любые конфликты, как правило, ограничивались переговорами по разделу транспортных путей. Но даже там мы не мешали друг другу – умудряясь решать относительным миром.

– Зачем этот недельный фарс? Ведь все подданные знают правду!

– Мандрогиры в силу иной культуры несколько иначе смотрят на вещи. В нестабильных условиях их планет у них сформировался довольно любопытный клановый уклад жизни. Одна семья может насчитывать тысячу особей, и при этом они очень привязаны друг к другу. Поэтому наши специалисты считают: для успешного ведения дел гости должны видеть крепкую императорскую семью, – довольно терпеливо пояснил Ронан. – У Мандрогиров есть то, что нужно нам, а у нас – что необходимо им. И от того, как пройдут переговоры, зависит процветание империи на ближайшую сотню лет.

Я подняла злой взгляд на Ронана и ответила со всей искренностью:

– А мне-то что с ее процветания? Я в ней жить уже не буду.

– Зато будет Милента, – напомнил император о рычагах давления. – Кстати, у нее есть не только сын и дочь, но даже внуки…

Я не сумела сдержать гримасу отвращения.

Мною манипулировали, а я позволяла это делать.

Ведь я не могла сказать Ронану, будто мне плевать на свою няню и неизвестных мне людей. Сам факт противопоставления моего хорошего поведения против чужой жизни – лишал выбора.

– Внуков ты тоже посадил в темницу?

Император покачал головой.

– Ну я же не чудовище, а они всего лишь дети.

Хотелось огрызнуться, сказать, кто именно тут чудовище, но сдержалась.

– Я хочу увидеть Миленту, убедиться, что она и ее дети живы, – твердо сказала я. – А потом вы их отпустите, и только после этого я сделаю необходимое.

Ронан вскинул бровь, казалось, он ожидал другого требования.

– Серьезно? Всего лишь отпустить старуху с детьми?

– Да, – глядя ему в глаза, подтвердила я, и он расхохотался.

Смеялся довольно долго, я же не могла понять, что такого веселого в моей просьбе.

– Знаешь, удивила, – наконец произнес он. – Когда нечто подобное я иногда требовал у твоих предшественниц, все они просили сохранить себе жизнь.

– Видимо, не помогло, – сделала очевидный вывод.

– Именно. Но твоя просьба забавна и ничего не будет мне стоить. Пожалуй, даже выполню.

Он повернул голову к Дизайнеру Смерти, который все это время стоял у окна и, как в прошлый раз, смотрел на солнце. Можно было подумать, что его вообще ничего кроме солнца в этом мире не интересовало. Странный тип.

– Хэдок, ты все слышал?

– Да, мой господин, – бесцветно и не отрывая взгляда от светила, ответил мужчина в черном.

– Тогда после завтрака отведешь императрицу к Миленте и проследишь, чтобы моя жена больше ни с кем, кроме старухи, не общалась. После доставишь ее обратно сюда.

– Хорошо, мой император. Будет исполнено.

Ронан подошел к нему, заставляя Дизайнера отвлечься от созерцания, и произнес гораздо тише, но я все равно расслышала:

– В этом дворце я могу доверять только тебе. Вокруг слишком много врагов, желающих лишить меня даже шанса на получение наследника. Поэтому ты должен помнить, что Эсмиральда, возможно, наш единственный шанс вернуть дар Дизайнера Жизни. А это нужно нам обоим.

– Об этом сложно забыть, мой господин. Благодарю за доверие, – склонив голову перед Ронаном, произнес Дизайнер и, уже поднимая бездонный черный взор на меня, добавил: – С головы императрицы не упадет ни волоска. Обещаю.

* * *

Завтрак принесли как всегда вовремя, и пока служанки меня заплетали, я продолжала следить за Хэдоком.

Его присутствие делало воздух в комнате физически осязаемым. Словно сама аура Дизайнера заставляла напрягаться вокруг не только людей, но и предметы.

– Безопасно, – после осмотра еды констатировал мужчина. – Можете приступать. Хотя я бы посоветовал воздержаться и поторопиться к Миленте.

– Если честно, то есть и так не хочется. Аппетита нет.

Мы опять переговаривались через отражение зеркала.

– С другой же стороны, вам необходимо есть. Как мать будущего наследника… – начал он.

– Как мать будущего наследника, – перебила его. – Я удавлюсь, лишь бы не рожать узурпатору ребенка. Найду способ, но инкубатором не стану.

В зеркале переглянулись служанки, и если бы моя воля, отослала их куда подальше. Чертовы шпионки.

– Моя задача не допустить подобного, – отозвался мужчина и отошел обратно к окну.

Я же, едва с прической было завершено, поднялась и прямиком направилась к двери.

– Мне обещали, что я увижу Миленту. Не вижу смысла откладывать это ради завтрака.

Возможно, мне показалось, но на лице Дизайнера возникло некое подобие снисходительной улыбки, по крайней мере, уголок его рта немного приподнялся.

Впервые за долгое время я вышла за пределы комнаты. Казалось, даже воздух здесь пахнет иначе.

Более свежий и яркий. Видимо, такой вкус был у свободы.

– Если хотите видеть свою няню, стоит поспешить, – хмуро произнес Дизайнер, пока я путалась в полах длинного платья. – Скоро смена караула в темницах, можно сказать, вам даже повезло.

Подняв на мужчину взгляд, решила убедиться, что он точно издевается. Возможно, у Дизайнеров такой своеобразный черный юмор, ведь говорить о везении в моем случае было чистой насмешкой. Но Хэдок просто отвернулся и зашагал прочь.

Оставалось только поспешить за ним и тут же едва не споткнуться.

– Дурацкие наряды, – не знаю зачем, пожаловалась я, будто Хэдок мог понять женскую беду. – С тем же успехом ваш любимый император мог бы держать меня в комнате голой. Зачем каждый день меня одевают и красят?

– Ну, сегодня же вы вышли. Не уверен, что большее удовольствие вам принесло бы путешествие по дворцу нагишом.

Мужчина остановился и, обернувшись, смерил меня своим бездонным взглядом, и несмотря на его абсолютно непроницаемое лицо, судя по тону, Дизайнер издевался.

– Ведите уже, – буркнула я, приподнимая расклешенный подол до пола повыше, чтобы не споткнуться снова.

Хэдок двинулся вперед, а я послушно семенила за ним. Отсутствие охраны не смущало. В сопровождении Дизайнера смерти мне мало что могло угрожать. Да и сбежать от него было нереально. Это только кажется, будто он идет и смотрит лишь впереди себя, не обращая на меня внимания. На деле же видит кучу вероятностей возможных опасностей и событий, которые могут к ним привести. Так что даже если я решу кувыркнуться с перил вот того балкона, то вряд ли успею даже до него добежать.

Стоило зайти в лифт, как Дизайнер набрал на панели длинную комбинацию, запомнить которую с первого раза не получилось. На индикаторе высветился пункт назначения «минус десятый этаж».

– Так низко… – выдохнула я.

Но в этот раз мне не ответили, явно не посчитав нужным.

Двери закрылись, и мои внутренности словно решили остаться вверху, когда тело резко и вместе с лифтом устремилось вниз. Мы будто сорвались с огромной высоты в свободное падение и так же неожиданно остановились. Внутри родился приступ тошноты, пришлось даже схватиться за стену, чтобы не упасть.

И только Дизайнеру хоть бы что, он даже не шелохнулся. Стоял, словно приклеенный. Одним словом – почти не человек.

– А можно было не так быстро?! – начала я.

– Нет, если вы хотели попасть к Миленте. Я же предупреждал о смене караула.

Он вышел из лифта и даже не потрудился подождать, пока я выйду. Впрочем, я и так за ним почти бежала по темным коридорам с тусклым освещением.

Здесь было тихо, и никакой стражи на первый взгляд, но я не обманывалась – в месте, где держат политических заключенных, полно сюрпризов.

Удивляло другое. Воздух. Он здесь был таким же, как и в моей спальне. Внешне свежий, но пахнущий закрытыми дверьми и безысходностью. Тюрьмой – одним словом.

Впереди замаячила первая и единственная дверь в этом бесконечном коридоре. Словно других и не было.

Хэдок подошел к ней и приложил ладонь к панели. Сработали сенсоры, распознающие отпечатки, и дверь с шипением отъехала в сторону.

Только сейчас я увидела, насколько она была толстой, не меньше десяти сантиметров в толщину с гермозатворами, как в космическом корабле.

– Зачем это? – не надеясь услышать ответ, спросила я.

– Самая надежная тюрьма та, в которой нет дверей, – снизошел до объяснений Дизайнер. – В этой темнице – одна, но она бывает открыта всего один час в месяц либо на несколько минут, когда привозят новых заключенных. Открыть в другое время ее может только император.