Кролик в лабиринте

– Как дела? Мы с тобой планировали красивые выходные… Что скажешь?

– Доди, все отменяется… Выходные отменяются… Но у меня есть к тебе просьба!

– Не понимаю… Почему отменяется? Ну давай начнем с просьбы…

– Ты можешь на пару дней забрать к себе Доди? Я имею в виду маленького, кролика…

– Зачем? Ты куда-то уезжаешь?

– Я ложусь в больницу…

Давид резко затормозил. Сзади водитель еле-еле успел сманеврировать. Хорошо, что это было еще не на трассе. Он съехал на обочину и припарковался.

– Маша, что случилось?

– Я заболела. Серьезно. Это онкология… Правда, говорят, что вроде как лечится…. Химиотерапией.

– Маша, я сейчас к тебе приеду! Ты дома?…

И не дослушав ответ, бросил трубку. Давид развернул машину и на нехорошей скорости помчался к Маше. Она быстро открыла домофон, и он поднялся в квартиру. Маша выглядела откровенно плохо: потухший взгляд, круги под глазами. Они сразу прошли в комнату, которая снова тонула в полумраке.

– Маша, что с тобой?!

– Не знаю, Доди… Непонятка какая-то… Было кровотечение. Меня почистили…

– Что значит, почистили? Ты что, была беременна?

– Ну, это не беременность как бы… Я сама сразу не поняла… Это называется довольно гадко – пузырный занос. Потом кровотечение. Откачали… А потом поставили диагноз.

– Почему ты ничего не говорила?

– Я пыталась тебя найти, но ты же вечно занят… Да и зачем? Это женская история…

– Так что сейчас?

– Сейчас я ложусь в больницу. Нельзя терять время. Там с каждым днем увеличиваются показатели. Смертельные гормоны… Так что меня туда берут прямо завтра. Удалось договориться. Подруги помогли… Ну, и врач попался нормальный… Говорят, что высокий процент выздоровления. Но возможно всякое… Я могу облысеть, Доди… Представляешь меня без волос? Да, меня еще раздует… – Маша печально улыбнулась. Давид испытал состояние эмоционального паралича. Он просто стоял и молчал. Это была какая-то параллельная реальность.

– Маша, скажи, что можно что-то сделать… Я поеду с тобой в больницу. Я хочу поговорить с врачом!

– Зачем? Во вторник мама приезжает из Питера. Она позаботится обо мне. Но я ложусь завтра. Не хочу Доди одного оставлять. Заберешь на пару дней? Я потом маму проинструктирую…

– Маш, давай посидим! Я ничего не понимаю… И я люблю тебя…. Я завтра поеду с тобой. Давай я останусь у тебя? Можно?

Давид притянул Машу к себе и обхватил ее за плечи. Сейчас он почувствовал, что от Маши пахнет алкоголем. Он оглянулся и на низком столике у кресла увидел открытую бутылку коньяка и одинокий стакан. В самом кресле тихо сидел белый кролик. На диване валялись разбросанные вещи.

– Нет, Доди! Я хочу побыть одна… Если так хочешь, приезжай завтра или послезавтра ко мне в больницу. Хотя наверняка это печальное место… Кстати, мне на днях приснился отвратительный сон…. Очень нехороший… Сначала я была как бы на какой-то вечеринке, много людей вокруг. Огни. Как всегда… Потом вдруг наступила темнота, и я оказалась уже на улице, на каком-то открытом пространстве. На поле, что ли… И вдруг резко появился сильный-сильный ветер. Точнее ураган. Он подхватил меня и начал мотать по воздуху. Мне было нечем дышать! Я пыталась ухватиться за ветки каких-то деревьев, похожих на огромные ивы. Но удержать их не могла… У меня в руках оставались только сухие листья. Все исчезли. Я была одна в этом мраке, муке и мгле… Ветер снова носил и мотал меня по воздуху, по темноте…. Мне было страшно и плохо, я просто задыхалась… Стала просить Бога о смерти… Но ответа не было. Только тьма и ураган. И беспощадность… Внезапно меня швырнуло на землю. В жидкую грязь. И тут я увидела вдали какого-то темного зверя. Я не могу сказать, на что он был похож… На какое-то древнее существо… Толстый низкий динозавр, с шипами на спине, что ли…. Я поняла, что он ищет меня. Спряталась за какую-то маленькую кочку и вжалась в мокрую грязь. И зверь, все-таки, прошел мимо. Он меня не заметил. Я пыталась успокоиться, подумала, что все уже закончилось.… Но тут меня снова подхватило и понесло вверх. И снова я молила о смерти… Наконец ураган ослабел, я приблизилась к земле и увидела тонкий сухой стебелек. Я схватилась за него обеими руками… И подумала, что колосок уж точно не удержит меня… Но он держал…. Держал! И так, с ногами еще в воздухе, я проснулась… Я даже не поняла сначала, что это был сон… Я была еще там…, но увидела свои стены и только тогда проснулась окончательно… Может, мне пойти к астрологу? Наши девицы ходят к какой-то женщине. Очень советуют…

– Маша, ну при чем здесь астрология?…

– Знаешь, астрологи говорят, что наш физический мир – это такой механизм, система, программа. Ты же программист! Это код… А то, что мы видим как космические физические объекты, звезды и планеты, – это как бы такие детали механизма, винтики и шестеренки…. Мы просто их так видим! Это твои «О» и «1». Они поворачиваются, занимают определенное положение относительно друг друга, и кто-то рождается или кто-то умирает… Что-то происходит… Встречаешь человека или начинается война… Астрологи говорят, что небесная ситуация может, например, как-то плохо сложиться. Но тогда как раз и наступает момент истины. В зависимости от прожитого и сделанного ты можешь, например, умереть, а можешь просто попасть в тяжелую ситуацию… Матрица! Только мы не знаем ее правил…

– Если ты в это веришь, конечно, сходи! Но, по-моему, это все ерунда!

Маша подошла к столику, налила в стакан коньяка и залпом выпила.

– Да, наверное, это у всех такое… Когда надо уходить, всегда кажется, что это не вовремя…

– Что ты говоришь? Куда уходить? Посмотри на себя в зеркало! Ты такая молодая и красивая! И ты мне нужна!

– Уходи, Доди…. Я хочу побыть одна… Да, давай я сейчас соберу маленького Доди…

Глава 16

Давид ехал домой и плохо видел дорогу. На заднем сиденье в корзинке сидел кролик со своим приданым. Поднялся сильный ветер, и по радио объявили штормовое предупреждение. Все ушло на второй или даже десятый план. Ничего не интересно. Только Маша. Как это? Разве такое возможно с ним или с Машей? Внутри Давида поднялась щемящая волна. Она шла из самой глубины его естества и захватила все тело. Давид почувствовал, как его руки и ноги стали ватными и перестали ему подчиняться. Он впервые понял значение слов «болит душа». Поднявшись в квартиру Давид обнаружил, что оставил кролика внизу. Он спустился в гараж. Подошел к своей машине и открыл ее. На заднем сиденье стояла корзинка с тряпочками и кормом. Но кролика в ней не было. «Что за ерунда?» Давид нашел в бардачке фонарик и обыскал всю машину. Ничего! «Как это может быть? Это же мистика! Кролик не может открыть машину! А я его видел! Какую игру ведет со мной невидимый гроссмейстер?» И тут зазвонил телефон… Это была Инга.

– Что? – сухо спросил Давид.

– Милый, сегодня пятница. Может быть, встретимся не в офисе?

– Нет. Я не могу. Никогда. Инга, ты замечательная девушка. Очень красивая и очень сексуальная. Но все закончено. Все. Я завидую твоему будущему мужу. Но это не я! Давай не будем усложнять! В конце концов мы вместе работаем…. И не звони мне….

Он уже не услышал ответ. Положил трубку и выключил телефон.

Давид первый раз в жизни не спал всю ночь. За окном бушевал ураган. К утру пошел дождь, переходящий в мокрый снег. Разве можно назвать рассветом бурлящую мглу? Боль не ушла. Она трансформировалась в темную тоску, бороться с которой было бесполезно. Давид не смог почистить зубы. Он просто оделся и спустился к машине. По дороге в больницу Давид купил пачку сигарет и закурил впервые за много лет. Он приехал раньше Маши и несколько часов ждал ее в машине. Одни и те же мысли как навязчивая мелодия стучали в голове Давида. Сначала он старался их подавить, включил радио и пытался слушать какую-то музыку. Но все было бесполезно, становилось только больнее…Тогда Давид перестал им сопротивляться. Он погружался в пучину страдания и безысходности. «Что будет? Что будет? А если Маши не станет? Да, нет же! Все будет нормально. Как раньше… Просто надо потерпеть. Переждать это время…» Из дверей больницы выходили и заходили многочисленные посетители и пациенты. Ни на одном лице Давид не увидел улыбки. Атмосфера грусти и горя была здесь просто разлита в воздухе. «Место без надежды…»

Приехала Маша и вышла из машины с большим рюкзаком. Отдельно в пакете она несла подушку.

– Привет!

– Привет, Доди!

– Я пойду с тобой. Я хочу знать, что происходит…

Они вместе зашли в унылое, советских времен, здание онкоцентра. В лицо ударил специфический больничный запах. Так пахнут не только лекарства, так пахнут болезнь и разложение плоти. На втором этаже Маша и Давид долго ждали врача перед закрытой дверью. В коридоре не было стульев или скамеек, поэтому им пришлось стоять. Рядом так же стояли другие страждущие. Некоторые тихо разговаривали со своими родными. Наконец появилась доктор, высокая дама средних лет. Давид и Маша попали к ней в кабинет четвертыми. После «здравствуйте!» и конверта с деньгами Маша помялась и спросила:

– Доктор, я могу ложиться?

– Да. У нас не было мест. Но я убедила коллег. Нашли… У вас очень высокие показатели. Они же растут в геометрической прогрессии… Так что первый блок начинаем просто сегодня! Как у вас со зрением?

– Ну, нормальное…

– Может ухудшиться. Да, и надо постричься… Как можно короче.

Тут вмешался Давид.

– Извините, а что, все-таки, с Машей?

Доктор с холодным взглядом назвала непонятное слово – диагноз.

– Насколько это опасно?

– А вы, простите, муж?

– Да. Так что будет?

– Ну, знаете… Медицина – наука неточная. Это бывает у женщин детородного возраста… Главное, чтобы метастазы не пошли. При этом диагнозе они очень быстро распространяются. Почки, легкие, голова… Тогда уже хирургия. Сейчас пока начнем с химии… Точных данных, почему это появляется, у современной науки нет. Только теории… Разные факторы… Экология… А вы служили в армии?

Давид искренне удивился.

– Да, а что?

– В каких войсках?

– В ракетных…

– Ну, как по учебнику….

– Вы хотите сказать, что это как-то связано?

– Ну, есть такая теория… Сейчас это неважно! Мы спешим. Начинаем блок сегодня!

Давид и Маша с доктором впереди прошли по длинным унылым коридорам к палате. Там уже лежали две женщины. На покрашенных в веселый желтоватый цвет стенах над кроватями висели приклеенные бумажные иконки. Давиду стало совсем плохо… Лицо Маши окаменело и ничего не выражало. Давид еле-еле сказал:

– Доктор, извините, а есть одноместная палата? Я могу заплатить, сколько нужно…

– Одноместная палата у нас одна и она занята навсегда! Да и не надо ей быть в одиночестве. Знаете, в таких случаях общение тоже имеет значение…

Доктор быстро ушла. Маша положила вещи на свободную кровать и вышла с Давидом в коридор.

– Ну, все, дорогой. Мне надо переодеваться…

– Маша, тебе, наверное, надо что-то привезти поесть? Хочешь, я привезу суши? Рыбу? Или фрукты?

– Доди, я все взяла с собой. К тому же здесь, наверное, кормят. Как кролик, кстати?

– Нормально. Осваивается. Я сейчас еду домой к нему. Маша, я буду приезжать каждый день! Ты не против?

– Нет, дорогой! Вот и будем видеться чаще… Мама приедет. Она будет со мной.

Давид поехал домой. В квартире он понял, что не может там находиться. Он позвонил Виктору.

– Витя, привет! Что делаешь?

– Да работаю, старик… Есть хочу. Наверное, надо пойти в Мак.

– Нет. Давай я сейчас приеду к тебе и все привезу. Пиццу там и прочее…

Давид пришел к Виктору с огромным пакетом всякой еды и двумя бутылками виски. Друг искренне удивился, увидев две бутылки крепкого алкоголя.

– Старик, что-то случилось? Ты же, можно сказать, не пьешь.

– Теперь и пью, и курю…

– Так что с тобой?

– Маша заболела… Давай без подробностей… Просто мне плохо, я ничего не могу сделать. Она уже в больнице… Давай поговорим о чем-то другом! Да хоть о Павле. Его-то уже нет, – улыбнулся криво Давид. – Стаканы есть?

Виктор освободил место на заваленном столе и разложил еду. Открыл бутылку, достал стаканы и пепельницу.

– Кури!

– Да, спасибо! Я могу сегодня у тебя переночевать? Я не хочу ехать домой. Кстати, и не смогу… Знаешь, у меня из машины украли кролика!

– Какого еще кролика? – спросил Виктор.

Давид рассказал ему о Доди и его загадочном исчезновении. Он старался как можно меньше говорить о Маше и упомянул ее только потому, что это она отдала ему зверька, ложась в больницу…

– Витя, дашь мне какой-нибудь ноут? Чего тянуть? Сейчас списочек проходимцев из 18 века составлю… И сдам всю эту тварь Павлу. Кстати, надо бы узнать, кто этот Старожинский, с рыбьими глазами, в реальности…

– Неее… Сегодня мы лазить по времени не будем. Зачем нам нужно твое пьяное сознание в экстремальной обстановке?

– Ладно, давай просто буду собирать инфу. Еще же всех заучить надо…

Глава 17

Утром Давид проснулся в квартире Виктора, в одежде и с предсказуемой головной болью. Она вытеснила душевную боль, и Давид, можно сказать, чувствовал себя лучше. Виктор приготовил холостяцкую яичницу, еще оставались объедки пиццы. С похмелья очень хотелось есть. Давид вызвал такси и поехал к Маше. В супермаркете он купил все, что мог придумать для нее… Давид осторожно постучал в двери палаты, услышал женские голоса «можно!» и открыл дверь. Одна из женщин, средних лет, говорила по телефону. Вторая, совсем немолодая, просто лежала и смотрела в потолок. Маша сидела на кровати. Ее правая рука была подключена к капельнице, в левой она держала книжку. Давид увидел на полу возле кровати большой пластиковый бутыль, в которых продается вода, заполненный какой-то желтой жидкостью.

– Привет, дорогая! Ты как? Я привез тебе красную рыбу… И хлеб… Яблоки, шоколад. Тебе можно его есть?

– Привет, Доди! Да, мне все можно есть! Даже можно пить коньяк. Ну, не рекомендуют, конечно… Но мне очень больно, когда ставят капельницу… Вены у меня какие-то не такие… Кстати, привези мне коньяк в следующий раз. А то я не могу никуда выйти!

– А это что? – спросил Давид, показывая взглядом на бак с желтой жидкостью.

– Это, Доди, моя моча. Я не знаю, зачем это надо, но меня заставляют собирать сюда всю мочу… Боже, как это унизительно… Как у меня болят руки от капельниц… Я больше не могу!

– Родная, все это закончится! Сейчас нужно думать только о здоровье… Все это пройдет, вот увидишь! И мы поедем с тобой в ресторан! Нет, лучше давай поедем в Будапешт! Помнишь, Софитель? Тебе очень нравилась кровать там… Она, вроде, какая-то особенная… И ты любила местный бар! Потом заедем в Вену или Париж? Так?

Маша грустно улыбнулась.

– Ну, да, при любых раскладах я могу успеть сгонять в Будапешт!

– Перестань! А что ты читаешь?

– А-а-а! Это Олесь Бузина. Украинский писатель такой был… Хорошо пишет. «Утешение историей» Вот я и утешаюсь…

– Ты тоже полюбила историю?

– Не знаю. Его убили там… Стало интересно. И действительно увлекает… Иногда забываю о реальности!

Давид от Маши поехал к Виктору за машиной, а потом домой. Надо было привести себя в порядок перед рабочей неделей. Он включил громкую музыку и ноут. «Никакого алкоголя!» – сказал он сам себе.

Понедельник прошел как обычно – совещание, работа, подчиненные с вопросами… К счастью, контора работала, как отлаженный часовой механизм. По крайней мере, пока. Так что состояние Давида никто не заметил. Инга старалась не показываться Давиду на глаза, за что он мысленно был ей благодарен. Вечером Давид купил коньяк и конфеты и снова отправился к Маше. Она по-прежнему лежала или сидела с капельницей в руке, менялись только места подсоединения системы. На Машиных тонких ручках появились многочисленные синяки. И они болели от капельниц. Маша была просто раздавлена. Одна из соседок по палате после операции была отправлена в реанимацию, и ее кровать пока пустовала.

– Доди, дай коньяк! У меня руки болят. Я выпью немного… Лучшее болеутоляющее… Кстати, завтра будет мама. Так что можешь не приезжать…

– А если я хочу приехать?

– Ну, давай в среду! Да, мама мне точно коньяк не даст! – Маша улыбнулась.

Так продолжалось от вечера к вечеру. Больница, Маша… Ее мама, с которой Давид был уже знаком, держалась мужественно. По крайней мере, не показывала своего горя. С Давидом она говорила только о пустяках, о том, что можно привезти Маше… Возник вопрос кролика, и Давид, набрав в рот воздуха, небрежно сказал:

– Можно, он побудет немного у меня? Я к нему уже привязался… Позже я его вам привезу…

В конце недели с Машей начали происходить изменения. В субботу Давид понял, что она облысела. Совсем, до черепа… Маша встретила его заплаканная. При этом попыталась криво улыбаться: С левой стороны еще торчали длинные, вьющиеся, темно-рыжие волосы. А справа волос уже не было. Давида поразил вид ее белого черепа. К счастью, мама уехала за покупками. Третья соседка была уже новая. Возле ее кровати сидел немолодой мужчина, видимо, муж. На руке Маши по-прежнему торчал шланг капельницы, а на полу стоял бак с мочой.

– Все, Доди! Я лысая! Ты не сможешь меня любить! Я просто сегодня попыталась расчесать волосы. … И они остались на расческе! Все, Доди!

– Ну это же ерунда! Они вырастут. И еще красивее… Если хочешь, можем прямо в понедельник поехать в ЗАГС. Потому что я люблю тебя! И мне все равно, какая у тебя прическа! – Давид попытался улыбнуться… Маша не только облысела. Ее как-то раздуло. Все ее хрупкое тело как будто заполнила какая-то нехорошая жидкость… От этого она казалась старше своих лет. В этой несчастной, одутловатой, наполовину лысой женщине в серой пижаме, с покрытыми синяками руками, уже невозможно было узнать ту молодую светскую девушку, с которой Давид спал, ходил в рестораны и ездил отдыхать.

– Лучше скажи, что говорит врач?

– Доди, это только первый блок… В понедельник я сдам анализы крови, рентген и прочее… И даже смогу поехать домой на пару дней. По результатам врачи будут решать, что делать. Химия снова или еще что-то… Но волос у меня уже нет! – Маша громко разрыдалась. Как будто вся внутренняя боль только сейчас вырвалась наружу…

Глава 18

После больницы Давид снова поехал к Виктору домой. О Маше они не говорили…

– Витя, я, вроде, подготовился! Давай зайду туда, пошевелю это осиное гнездо!

Виктор сел за комп и взял бутылку колы. Сделал глоток.

– Старик, а ты не делаешь глупость? Может, ну их! Я сейчас работаю над физическими частицами. Может, подождем? Потом зайдешь туда с книжкой какой-нибудь? Да и зачем тебе именно Павел?

– Уже так вышло… А какая разница? Важно понять, там действительно еще кто-то лазит? Тогда надо переосмыслить всю реальность! Надо что-то делать… Ну, я уже у Павла… Там тоже можно разобраться. На его примере. Кто-то же ко мне постоянно пристает!

– Так в чье тело, так сказать? И когда?

– По логике надо в тот же день, 24 февраля, на бал… Ну, в Палена. Возьму этого Зубова за грудки и вытащу с него все имена. И попробую понять, кто этот Старожинский, который пристает ко мне. Только тело Палена, конечно, не ахти. Может, снова в Зубова? Но настоящий Пален может легко отказаться со мной разговаривать. Это же Зубов сейчас заинтересован! Он-то пойдет на контакт с Паленом…

– Ты готов? Давай рассчитаем время…

– В прошлый раз я туда заходил с 19 00 на два часа. Закончил на разговоре со странным типом, так сказать, масоном, Старожинским . А до этого был Зубов, который как раз мне и нужен. Значит, давай 24 февраля, 20 20, еще на три часа!

Давид шел по коридору за Павлом Петровичем. Лакеи распахнули огромные двери, и они попали в бальную залу.

– Ваше императорское величество, я хочу к вам обратиться! – Давид решил утвердить у Павла мысль о списке. – Я буду очень спешить со списком. Но необходимо принять очень жесткие меры! И незамедлительно! Надо вернуть срочно Аракчеева ко двору!

Павел остановился и посмотрел на Давида.

– Зачем?

– Он безусловно предан вашему величеству и прекрасный мене…. Государственный деятель! Прошу вас подумать об этом! И надо срочно усилить охрану вашего величества, особенно в замке, кабинет, опочивальня и прочее… Если ваше величество позволит, мы сможем еще поговорить об этом… На отряд Саблукова полагаться нельзя!

– Сударь, вы как-то сегодня решительно настроены…. Мы утром с вами вернемся к этому… А сейчас делаем вид, что мы веселимся… Тем более, что это последний бал перед Великим Постом! Вот, с императрицей надо побеседовать. Мы теперь редко с ней говорим.

Император подошел к своей свите, и императрица взяла его снова под руку. Давид начал искать глазами Зубова. Увидел его там, где и рассчитывал, и снова к нему подошел. Давид поклонился дамам и положил руку Зубову на плечо. Женщина средних лет при виде Палена-Давида расплылась в счастливой улыбке.

– Ах, милый граф! Давно уж вас не видела! Петр Алексеевич, ваша супруга тоже здесь?

– Точно не уверен. У нее свои обязанности. Прошу прощения, дамы! Хочу отнять у вас ненадолго графа!

Зубов через плечо посмотрел на Палена-Давида, и улыбка сошла с его лица.

– Милостивый государь, я в вашем распоряжении! Графиня, я к вам незамедлительно вернусь после беседы с многоуважаемым графом….

Давид направился уже не к окну, а в двери другой залы.

– Милостивый государь, я хотел бы незамедлительно решить наши финансовые вопросы! Провести, так сказать, полный расчет! Я полагаю, что задолжал вам и нашим друзьям немало… Вы, безусловно, любитель веселиться…. Но у меня есть к вам предложение… А не поехать ли нам сейчас к вам и не обсудить ли наши дела? – Давид не хотел ехать в особняк Палена, так как не имел о нем ни малейшего представления.

– Ко мне? Так ко мне, граф! В моем экипаже или вы отдельно поедете?

– В вашем, с превеликим удовольствием!

Выйдя на улицу, Давид крикнул подошедшему лакею, чтобы тот распорядился отправить экипаж графа Палена к особняку графа Зубова. Двое мужчин сели в уже знакомую Давиду карету. Скоро он увидел зубовский дом.

Они вместе зашли в уже известную Давиду комнату, где Кузьмич лечил рану Зубова и отпаивал его водкой. Сам Кузьмич тоже был здесь. Он зажег много подсвечников и, согнувшись в глубоком поклоне, спросил Зубова, что надо подать. Хозяин распорядился принести вино и всяческую закуску. Неизвестно откуда выскочила маленькая, уже знакомая Давиду, мартышка и смело запрыгнула Зубову на колени. Хозяин погладил ее по ушкам. Обезьянка постаралась устроиться на коленях хозяина поудобнее и завертела маленькой головой. Потоптавшись, Кузьмич робко шепотом произнес:

– Ваша светлость, барышне доложить о вас?

– Пусть сидит у себя! – холодно ответил Зубов. Мужчины расположились в глубоких креслах возле камина.

– Ну, что, граф, жду-с ваши предложения! – сказал Зубов, отхлебнув из хрустального бокала.

Давид мысленно повторял список заговорщиков, который ему удалось собрать в интернете…

– Милый граф, а не найдется ли у вас бумага и перо? Надо бы закрепить на бумаге все подробности, соратников, на которых мы полагаемся, и финансовые обязательства….

– Вы желаете список заговора составить? – ухмыльнулся Зубов.

– Ну, у вас же нет сомнений в моей лояльности? Уж кто-кто, а я-то вне любых подозрений! – весело парировал Давид-Пален. – Да, нет, я хочу денег вам дать. То есть, не только вам, а всем нашим соратникам, с которыми вы общаетесь. Вот и давайте это обсудим… Например, граф Панин по моим сведеньям, уж в полном расчете?

– Да, что вы! – злобно прошипел Зубов. – Он ждет от нас теперече не менее 100 000!

В комнату робко постучали, и вошел согнутый Кузьмич.

– Ваша светлость, графиня Жеребцова к вам пожаловали-с! – Он не успел договорить, как в комнату вихрем ворвалась молодая роскошная дама в невероятном ярком наряде.

– Милый граф, как я счастлива вас видеть здесь, у брата! – защебетала она. Потом подошла к накрытому маленькому столику, бесцеремонно взяла бокал Зубова и выпила все его содержимое.

– Ах, я так за нашим милым послом сэром Уитменом скучаю! Он давеча мне коротенькую записочку прислал.

– Я надеюсь, сестрица, он прибавил к ней немного золота? – весело спросил Зубов

Жеребцова плюхнулась в уютное кресло, подняла бесцеремонно юбки и протянула красивые ноги в зеленых чулках к огню.

– Граф, вас не смущают мои ноги?

– Что вы, графиня, это истинное удовольствие для меня, старика…

– Ну, вы, господа, меня можете не стесняться! Я – ваша Муза… Нет, богиня! Минерва…

– Сестрица, мы с милейшим графом как раз говорим о делах наших бренных… О деньгах, собственно. Вот у нас сейчас два финансиста: его превосходительство да ты. Так что тебе эта лисица Уитмен передал?

– Ну, что-то есть… 200 000.

– И всего-то?

– Ты же не можешь во мне сомневаться? Я же кровь твоя! Кровь – не водица!