Кролик в лабиринте

Пален с ироничной улыбкой начал рассказывать Давиду о собравшихся в зале. К счастью, заговорщики были уже в том состоянии, когда их интересовало только вино и пошлые шутки. Так что собеседники могли оставаться незамеченными.

– Граф, вы обещались на своем экипаже привезти меня домой.

– Да, безусловно, милостивый государь. Теперь уже наши соратники заняты не делом. Было очень важно привезти вас сюда, чтобы господа удостоверились, что граф Зубов с братьями с нами. Как ваши братья, к слову?

– Замечательно, сударь. Готовы к действию. Я планирую в ближайших днях увидеться с обоими… А теперь буду вам благодарен, если вы завезете меня домой.

В карете Давид продолжал осторожно допытывать Палена, стараясь не вызвать подозрений. Он понял, что в заговоре действительно участвует огромное количество людей. И это не только идейные борцы с тиранией, но и большое число подкупленных графом Паленом и им самим, Зубовым, гвардейцев и дворян. Денежные потоки шли из Англии, причем, по словам Палена, и лично через Зубова, точнее, через его сестру Ольгу. Графиня Жеребцова долгое время состояла в интимной связи с бывшим английским послом. И заговор при ее активном участии сформировался давно, Ольга Жеребцова фактически и была казначеем всего мероприятия, а Палена можно было назвать мозгом и техническим директором. Давид так и не понял, зачем же все это было надо Палену? При его должностях он, мягко говоря, был богатым человеком, а риск участия в заговоре против императора – смертельный. Все высокопарные философствования этого уже немолодого человека никак не объясняли его фанатичную ненависть к Павлу и его преступную целеустремленность. Зачем? Нет, Давид ничего не понимал. Да и современная история так и не дала ответ на этот вопрос.

Экипаж подкатил к особняку Зубова, и Давид, радушно попрощавшись с собеседником, вышел из кареты. Поднялся по лестнице, лакей распахнул тяжелую дверь. Внутри стоял еще один лакей. При виде хозяина, он склонился в низком поклоне. Давид бросил на него хозяйский взгляд и поднялся по лестнице. Он плохо ориентировался в доме и поэтому просто повернул направо, не зная, куда попадет. Это оказалась темная комната, камин и свечи в ней не зажгли, и Давид начал натыкаться на мебель. Вдруг откуда-то из темноты вынырнула человеческая фигура, приблизилась к нему вплотную, и глухой голос прошелестел прямо на ухо: «Что ты здесь делаешь? Убирайся отсюда!» Остолбеневший Давид пытался что-нибудь разглядеть, но фигура уже растворилась в темноте. Он выскочил наощупь из комнаты в освещенный свечами холл, крикнул лакею:

– Ты видел кого-нибудь? Кто здесь был сейчас? Принеси свечи! Свечи!!!

На крик хозяина в доме началась суета. Откуда-то появилась толпа слуг, кто-то нес зажженные подсвечники. После другой челяди проявился и старый Кузьмич, без парика, с лоснящейся лысиной. Давид выхватил у одного из лакеев подсвечник и снова забежал в темную комнату, никого там не обнаружил и бросился на улицу. Холодный февральский ветер хлестнул по лицу, и Давид почувствовал, что парик пытается улететь с головы. Он придержал его рукой и начал метаться возле лестницы, надеясь кого-нибудь увидеть. Действительно, справа от ворот он заметил какую-то черную тень и бросился за ней. Тень быстро удалялась вдоль ограды особняка и повернула за угол. К счастью, Зубов был молодым и сильным человеком, поэтому Давид перешел на бег. Добежав до угла ограды, он вдруг столкнулся с высокой фигурой, видимо это и был человек из гостиной. Незнакомец ударил Давида в лоб своей головой. В глазах помутнело. Инстинкт самосохранения сработал безошибочно, и Давид оттолкнул огромное тело в темноту и нанес наугад удар под дых. Раздалось злобное то ли шипение, то ли ругательство. В темноте блеснуло длинное лезвие, видимо, кинжал. Ориентируясь на блеск, Давид схватил мощную руку и начал ее закручивать. Противник явно старался нанести Давиду удар ножом. Короткая и жесткая борьба, Давид не чувствовал боли в руке от порезов лезвием. Наконец ему удалось вывернуть руку противника, но в это время тот попытался совершить сильный толчок, и лезвие ножа, в который впились две руки, вошло в тело незнакомца. Его рука резко ослабла. Раздался тягостный стон. Давид с силой провернул нож и резко рванул его на себя. Огромное тело рухнуло на землю. Давид стоял в темноте, обдуваемый холодным ветром, с кинжалом в руке, и не понимал, что делать. «Неужели еще не прошло три часа?» Он разжал руку и кинжал упал в темноту. Страшно болела голова. Парика уже не было. Теперь Давид почувствовал порезы на руке. Он медленно побрел к входу в особняк. В освещенном многими свечами фойе столпились лакеи. Впереди стоял Кузьмич, сверкая лысиной. Он бросился к Давиду и запричитал:

– Ваша светлость, батюшка, что э-это? Кровь! Что ж это за басурманы? Давайте я водички принесу! Примочки!

– Давай все!

Кузьмич засеменил в глубину дома, Давид последовал за стариком. За ними еще два лакея. В протопленной комнате горели свечи и камин. Давид сел в кресло. Кузьмич, причитая, принес тазик, кувшин с водой и тряпки. Начал обтирать руку Давида. Другой лакей принес на подносе какие-то баночки с мазями и графинчик с водкой.

– Батюшка, откушайте-с! Это ж надо такое горе! Кто ж посмел-то!

Давид глотнул из стакана водки. Приятное тепло разлилось по телу. И тут раздался женский крик, всхлипывания, и в комнату влетела Наташа. Она бросилась на колени перед Давидом и начала его ощупывать.

– Платоша, родненький, свет мой ясный! Что с вами? Вас хотели убить? Это дуэль? Господи, за что? Я могла вас потерять! Как жить без вас, сокол мой?

Она бережно ощупывала Давида, целовала колени, руки. Прижалась к нему всем телом, и Давид почувствовал на своем лице ее слезы. В комнате лакеев уже не было. Наташа обвила руками шею Давида. Через мгновение они оказались на кушетке… Волосы Наташи упали на его лицо. Шелковая ткань порвалась в его руках. Вселенная стремительно двигалась к своему воплощению. В глазах Давида потемнело, и он увидел звезды, которые зажигались и мгновенно гасли…

И тут появился свет. И другое лицо – Виктора.

– Ау, старик!

Давид увидел белую стену комнаты Виктора и не мог в это поверить. Перед его глазами все еще стояли картины из того мира: полумрак, свечи, Наташино лицо. Он все еще чувствовал ее запах.

– Слушай, меня только что чуть не убили. У тебя вискарь есть?

Виктор налил другу треть стакана.

– Ох, старик! Надо это прекращать! Все-таки это наука, а не криминальный детектив. Что я буду без тебя делать? Ты нужен здесь. Нет, мы это заканчиваем!

– Не, не волнуйся, все ок! Просто так как-то резко. Кстати, в итоге, кажется, убил я. Меня там, видимо, просчитали. Откуда взялся этот человек?

– Что за человек?

– Не знаю. Какой-то сумасшедший. Напал на меня с ножом. Хорошо, что Зубов – молодой и довольно выносливый. Я практически был как бы в своем теле… Мне не надо писать теперь заявление в милицию, что я убил неизвестное мне лицо в Петербурге, возле ограды особняка князя Зубова, в феврале 1801 года?

– Хорошо, что ты иронизируешь… Может, расскажешь подробнее? Я не хочу подвергать тебя опасности. Тем более, в фиг знает где и когда!

– Все нормально. Я разберусь как-то… Но трудно быть богом… Мне кажется, что кто-то там уже знает, что я не оттуда… Кто это может быть? Еще кто-то может зайти в это время из будущего?

Давид вкратце рассказал Виктору о своих приключениях в прошлом. Конечно, эпизод с Наташей он опустил.

– Слушай, а вдруг этот мужик – тот самый, который раньше представлялся Павлу привидением Петра? Получается, я убил призрака?

– Ну, призрак-то он уже в любом случае… Бросай это дело. Еще не хватало стать жертвой трупов. Это наука, понимаешь?

– Стоп! Это приключение! Никакого сафари не надо. Кстати, я до сих пор не посмотрел твой алгоритм. Ношу его на флешке. Все нет времени. Надо, наконец, самому разобраться, как это работает. А если кто-то еще лазит по времени туда-сюда?

– Все может быть…. Хотя будет обидно… Я думал, что первым открыл невероятные возможности…

– Я попробую сам все выяснить. Может, войти в Палена? Я хочу проконсультироваться со специалистом. С историком. Хочу понять, как можно повлиять на ход событий. Спасти Павла. Меня, кстати, пригласили на заседание масонской ложи. Насколько я знаю, в то время там практически все были масонами… Я дворян имею в виду…. Может, сходить на эту вечеринку? Кое-что узнаю… А потом можно и какую-нибудь научную работу по истории масонства написать. Шучу! Сейчас передохну и сходим?

– А ты еще не устал?

– Да нет! Драйв какой-то появился! Поехали!

Двадцатого февраля в два часа дня Давид открыл глаза в спальне Платона Зубова, на огромной кровати, застеленной шелковым постельным бельем. Справа и слева от тела Зубова он обнаружил двух пухлых девушек, которые еще мирно спали. На правой руке Зубова-Давида была черная повязка, напомнившая о нападении таинственного незнакомца. На столиках и на полу валялись остатки еды, пустые бутылки и бокалы… Правая девушка пошевелилась, открыла глаза и снова их закрыла. «А здесь, однако, была оргия! А где же Наташа?» Голый Давид через тело левой девицы вылез с кровати и громко позвал Кузьмича.

– Одежду, еду, воду!

Кузьмич принес и таз для умывания. Приведя тело Зубова в условный порядок Давид потребовал свою карету и назвал кучеру особняк графа Старожинского. Когда он проходил по длинному коридору, из одной двери он услышал женские всхлипывания. «Наташа?» – подумал Давид. «Ладно, это его проблемы!»

У парадного входа в особняк Старожинского стояли два лакея, у каждого в руках был горящий факел. «Торжественно, однако! Надеюсь, вечеринка не разочарует.» – подумал Давид. Внутри его также встретил лакей с факелом, и когда Давид назвал себя, тот предложил следовать за ним. Путь к хозяину дома оказался на удивление длинным. Они пересекли несколько роскошных покоев и попали на лестничный пролет со многими разветвлениями. Ступени справа и слева тонули в темноте и, казалось, вели в немыслимую для такого дома высоту. Давид не успел разобраться в пространственных архитектурных метаморфозах. Стены у лестницы были увешены рыцарскими доспехами и многочисленным оружием. Поднявшись довольно высоко и пройдя несколько коридоров Давид с лакеем наконец попали в библиотеку, освещенную камином и несколькими подсвечниками. В комнате царил таинственный полумрак. Там его встретил хозяин, тот самый человек с мутными, очень светлыми, рыбьими глазами.

– Приветствую вас, светлейший князь! Рад, что вы исполнительны и держите слово! Очень вовремя! Сейчас как раз начинается торжественная церемония.

Давид поприветствовал хозяина и огляделся. В неверном свете камина и свечей Давид заметил огромный глобус, метра два в диаметре, со странным, соответствующим представлениям 18 века, расположением континентов. Перед камином стояли два огромных кресла и небольшой столик с шахматной доской. Это была уже начатая партия. Шахматы показались Давиду странными: изящные фигуры светились как бы изнутри необъяснимым внутренним светом – черным и белым. Хозяин дома заметил удивленный взгляд гостя и с улыбкой сказал:

– Это подарок Великого Магистра, знак особого доверия. Да, необычная штука! Сам не понимаю, как они светятся, ведь там нет маленьких свечей. Загадка, сударь! Но Магистру положено владеть тайнами. А шахматы вообще – мистическая вещь … Кстати, король здесь – самая слабая фигура. Не спроста? Люблю так, знаете ли, сам с собой поиграть, да заодно и подумать над судьбами мира… Присаживайтесь, любезнейший, здесь, у огонька!

И Старожинский жестом пригласил гостя к креслу. Давид утонул в мягких объятиях темного бархата.

– Знаете ли, Платон Александрович, давно хотел побеседовать с вами наедине… Вы – великий государственный деятель… Это без преувеличения, сударь! Вы много сделали для России на своем посту при матушке-императрице. Ваше участие в разделе Речи Посполитой, как вы убедили матушку принять это решение, свидетельствует о вашем незаурядном государственном уме! Неожиданно она нас оставила! Я понимаю ваше разочарование и даже обиду, ведь наверняка у вас было столько планов…. Столько еще могли бы вы сделать для России! А Павел Петрович вас отстранил, сослал, можно сказать, да и возможностей прежних у вас уже не будет! Так, все-таки, это личное? Месть, так сказать?

– Что вы имеете в виду?

– Сударь, я имею в виду ваше горячее желание избавить империю от того, кого у нас принято называть тираном. Граф Пален по секрету поделился со мной мнением, что в силу вполне понятных причин вы являетесь естественным врагом Павла Петровича… Вы уж извольте, как-то обменялись с драгоценнейшим графом парой слов… Надеюсь, вы-то готовы к решительным действиям? Нам кажется, что одним отречением не обойтись… Нет человека – нет проблемы… Наши бравые заговорщики не готовы к цареубийству… А это единственно возможное разрешение такой ситуации… Суда над царем, как во Франции, в России не устроишь! Слишком сильна вера… Да и у Павла по правде много сторонников!

– Вы правы, некоторое разочарование во мне присутствует. Я еще не до конца исполнил свой долг перед империей. И мог бы еще долгие годы ей служить! Совершенно очевидно, что нынешний монарх запутался и делает все не во благо России!

– Да… Знала бы еще сама Россия, что для нее благо… – Улыбнулся Старожинский.

– Милостивый государь, а вы считаете, что я больше других подхожу на роль цареубийцы?

– Как вам сказать, умнейший граф Пален уж староват для физической борьбы. Да у него и миссия другая… А вы в силу молодости и естественной неприязни могли бы взять ответственность на себя… Да и братья ваши, надеюсь, нас не подведут…

– То есть, я достаточно греховен? В общепринятом смысле?

– Милейший князь, вы не грешны, вы – порочны. В грехах можно раскаяться. А с пороком рождаются, и искоренить его невозможно. Но для нашего дела это как раз хорошо! Наше время требует решительных людей… Вы же не претендуете на ангельские крылья? – сладко улыбнулся Старожинский.

– Сомнительный комплимент, сударь!

– Простите, милейший Платон Александрович, забыл вас попотчивать! Вот настоящее французское. Вчера просто доставили из Бургундии… Пятьдесят лет выдержки. Еще при Короле-Солнце заложено… Знал бы он, как с его правнуком добрые французы поступят!

Хозяин достал откуда-то из темноты бутылку, вскрыл ее и разлил густой напиток по бокалам, стоявшим на каминной полке. «Если кому сказать, что пил вино, разлитое при Людовике Четырнадцатом, не поверят!» Время от времени Давид бросал взгляд на загадочную шахматную доску, но секрет светящихся фигур он так и не разгадал. Единственное, что он понял, – перед ним был дебют ван Круйса.

– Да, светлейший князь, не скрою, хотел разобраться до конца в вашей сути и узнать ваши намерения. Готовы ли вы к решительным действиям, а не к полумерам? Ведь когда наступят новые времена, после падения тирана, нам понадобятся умные люди, чтобы новую Россию обустроить… Возможно, ваши таланты и станут снова востребованы. А вам понадобится поддержка сильных и доброжелательных сил для решения ваших вопросов. Да и для безопасности, простите, тоже!

– Сударь, что вы имеете в виду? Что может мне угрожать?

– Князь, прошу вас не истолковывать мои слова превратно… Просто в известном смысле мы все рискуем. И жизнь полна неожиданностей. А вы – фигура яркая. Много внимания к себе привлекаете! Да и завистники всегда найдутся! Поляки, к примеру, не могут простить вам вашу бурную деятельность при матушке-императрице… Участие в нашей Ложе даст вам защиту, откроет перед вами новые возможности. Полезные знакомства и связи. Можно сказать, во всех государствах и во всех элитах! Мы здесь все – соратники в деле переустройства мира!

– Милостивый государь, я с удовольствием принимаю ваше предложение, если ваши слова можно таковым считать! Безусловно, и связи, и новые возможности, и даже личная безопасность мне нужны. И я готов служить интересам России и Ложи!

– Прекрасно, мой друг! Я могу вас так называть?

Давид улыбнулся.

– С такими соратниками мы построим новый порядок! Мене, мене, текел, фарес… – задумчиво произнес Старожинский.

– Что, простите?

– Ах, это просто пословица на древне-иудейском… Что-то вроде «Дому твоему подобает Святыня Господня в долготу дней…» По-русски получается очень длинно…

Старожинский поцокивал языком, издавая неприятные звуки, и не переставал сладко улыбаться, как будто предвкушал нечто приятное.

– Милостивый государь, сейчас как раз началась инициация нового члена нашей Ложи. Не хотите ли взглянуть?

– А это возможно?

– Для нас с вами, Платон Александрович, нет ничего невозможного!

Весело сказал Старожинский и жестом предложил Давиду подняться и следовать за ним. Они подошли к одному из стенных книжных шкафов, заставленному древними фолиантами. Старожинский протянул куда-то руку, что-то нажал и перед ними появилось небольшое окошко. Из него открывался вид в освещенное факелами помещение, которое было расположено значительно ниже библиотеки. Давид оценил расстояние до его пола, выложенного черными и белыми плитами на манер шахматной доски, метров в шесть. То есть, внизу, был расположен зал с высокими-высокими стенами. В помещении по периметру расположилось довольно много людей, каждый из которых был прикрыт черным длинным плащом с капюшоном. В центре зала стоял гроб, в котором лежало обнаженное женское тело. С такой высоты было невозможно определить, живое это тело или нет. С дальнего конца зала в сопровождении нескольких человек в зал вошел обнаженный мужчина, стыдливо прикрывавший руками причинное место. Он остановился в центре зала, возле неподвижного тела. От стоявших по периметру черных плащей отделился один силуэт и подошел к неофиту. Он развернул какой-то свиток и зычным голосом начал что-то зачитывать, обращаясь к голому человеку. В это время Давид услышал какой-то громкий шум и шелест. И тут он увидел непонятно откуда взявшуюся стаю черных птиц, видимо ворон, которая с гадким карканьем начала кружить по залу над собравшимися.

– Милостивый государь, а эта дама живая или это уже, простите, тело? – решился задать вопрос озадаченный Давид.

– Князь, а какая разница? Это всего лишь девка…

К большому облегчению Давид вдруг увидел лицо Виктора…

– Ты знаешь, я действительно был в масонской ложе… Какой-то странный спектакль… Но толком ничего рассказать не могу. Просто какое-то средневековье! Даже для начала девятнадцатого века довольно смешно!

– И у тебя уже есть план? Я про Павла…

– Я понимаю, что определенные люди жаждут его крови. И мне сделали предложение стать убийцей. Ну, то есть Зубову. Интересно, чем же он так им насолил? Почему нужно обязательно убивать?

– Ну, с королями, императорами и президентами это часто бывает. Взять хотя бы Людовика Шестнадцатого или Кеннеди… А Альенде? Опасная работа… Всегда найдутся люди, которые будут тебя ненавидеть. Я недавно прочитал что-то из истории Смутного времени. Там тоже такая мясорубка была…

Глава 10

Будни сменяли друг друга. Однообразие устоявшейся жизни было нарушено этими странными путешествиями. Найдя время в плотном производственном графике Давид наконец решил позвонить историку, которого посоветовала Маша. На том конце телефона раздался веселый голос.

– Здравствуйте, Давид Анатольевич. Да, меня предупредили о вашем звонке. С удовольствием с вами встречусь. Как вам удобно. В среду вечером? Отлично!

В машине по дороге домой из спортклуба Давид подумал, что, наверное, стоило бы набрать Машу. Они довольно давно не виделись. Но буря эмоций, которая захлестнула его в мире прошлого, не отпускала. И тут зазвонил телефон. К огромному удивлению Давида это была Инга.

– Давид Анатольевич, здравствуйте! Извините, что звоню в субботу…

– Я вас слушаю. Что-то случилось?

– Да, вы знаете, случилось. Мне нужна ваша помощь…

– Что с вами? Авария?

– Почти… Нет… Но мне очень надо с вами увидеться… Срочно… Простите, пожалуйста, что в субботу…

Давид помолчал. «Только ее не хватало!»

– А вы где?

– Я в ресторанчике «Winil Wine Bar» на Зубовской. Вы не могли бы ко мне подъехать? Извините меня… Но это очень-очень важно…

Раздраженный Давид зашел в ресторан и в дальнем углу нашел Ингу. У нее были заплаканные глаза, но яркая помада на губах была в полном порядке. Перед Ингой стоял бокал с красным вином. Напротив еще один, но пустой.

– Привет! Что случилось? От чего надо вас спасать?

– Пожалуйста, Давид Анатольевич, присядьте! Да, меня надо спасать. Мне плохо… Сегодня ночью я хотела покончить жизнь самоубийством…

Давид присел за столик.

– Это шутка? Что случилось?

– Скажите, пожалуйста, Давид… Можно так вас называть?

– Нельзя, – холодно ответил он.

– Простите, Давид Анатольевич… Мне кажется, вы думаете, что я не соответствую занимаемой должности… Я не умею руководить людьми… Вот у нас со сроками часто бывают проблемы. У моего отдела…

– Кажется, это простые рабочие вопросы, которые мы вполне можем урегулировать в офисе. Я пока не думал освобождать вас от занимаемой должности.

У Давида начали просыпаться какие-то подозрения насчет Инги… «Не хватало только бабских истерик. И вообще, причем здесь я?»

– Оооо… Тогда будет совсем ужасно! Дело в том, что это еще и личное… Я хочу вам все рассказать.. Но я действительно у последней черты. Я не вынесу этого! Вы не могли бы наполнить свой бокал? А то я чувствую себя старой алкоголичкой!

– Я за рулем.

– Нет, пить не надо! Просто сделайте вид. Чтобы я не чувствовала себя одиноко.

– Вам не с кем выпить?

– Не с кем. И я чувствую себя опустившейся женщиной, когда пью одна…

Давид налил в пустой бокал пару капель и сделал глоток. Инга начала какой-то бессвязный рассказ о работе, о том, что ее никто не уважает. И даже не любит. Хотя ей уже тридцать лет… О какой-то своей несчастной любви. Все это сопровождалось всхлипываниями, сморканием и слезами. Странно, но помада на губах не портилась. И тут Давид зазвонил телефон. Он посмотрел на трубку. Это была Маша. Сейчас разговаривать с ней было явно неуместно… Он не ответил. Инга продолжала нести бессвязный бред. Давиду захотелось встать и уйти. Но не бросать же женщину в таком состоянии одну? Тем более, если она у тебя работает. Надо ее куда-то доставить.

– Извините, я на одну минутку… В туалет.

Он вышел в туалет и набрал Машу. На том конце связи раздался грустный голос:

– Привет, Солнышко! Не могу к тебе дозвониться… Сегодня суббота. Что делаешь?

– Извини. Я тут на встрече по работе. Очень важно. Давай я тебя чуть позже наберу. Ок?

Когда Давид вернулся за столик, Инга помолчала и снова начала жаловаться. Давид еще раз пригубил вино…

А дальше реальность размылась и затуманилась. По крайней мере, Давид ничего не понял и ничего не помнил. Он открыл глаза в своей постели. Рядом лежала обнаженная Инга. «Только этого не хватало. Секс с подчиненной! Кстати, а секс был? Какая, блин, разница! Она в моей квартире!» Инга как кукла быстро и резко открыла глаза. На ее губах появилась нежная улыбка.

– Доброе утро, дорогой! Теперь можно на «ты»?

Давид встал с кровати и нервно натянул халат. Молча вышел на кухню. Он не понимал, зачем варить кофе. Во рту был гадкий металлический привкус. В кухню вошла голая Инга. Давид решил на нее посмотреть. Все-таки надо же представлять, с каким телом рядом ты просыпаешься? Так, ничего.

– Инга, где моя машина?

– Не волнуйся… Ты же вчера вызвал эвакуатор. В гараже, наверное…

– Я на это не рассчитывал.

– На машину или на эвакуатор?

– Нет, не рассчитывал увидеть утром вас… тебя… здесь.

– Ну что ты! Практически ты меня спас! Это была такая ночь! Извини… Для меня…

– К счастью сегодня воскресенье. Голова болит.

– Да ты выпил совсем чуть-чуть…

– Но почему-то ничего не помню!

–Мы можем освежить впечатления!

Давид улыбнулся. «Что баб, что ли, мало? Почему с ней?»

– Нет, болит голова. Давай я вызову тебе такси? Это приключение было ни к чему.

– Как так? Мне надо сейчас заплакать?

– Только не это…

Инга подошла к Давиду и обвила его шею руками. Плотно прижалась к нему обнаженным телом. Здоровый организм Давида отреагировал на это естественным образом, и они снова оказались в постели. Воскресенье было потеряно…

Глава 11

Началась рабочая неделя. Давид старался не нарушать привычный образ жизни: спортивный зал и офис. Времени на личные проблемы не было. В среду Давид, как и планировал, созвонился с историком Колесниковым. Вечером они встретились в маленькой тихой кофейне.

– Простите, Давид, а зачем программисту, да еще такому успешному, как вы, нужна история?

– Просто так. Это хобби. С недавнего времени. Вообще полезно расширять свой кругозор. Я слышал мнение, что история – мать всех наук. Хотя так можно сказать и про физику, математику или, например, философию… В конце концов, анализируя прошлое учишься лучше понимать настоящее.