Бард. Бард мрака

– У меня нет ответа на твой вопрос, – недовольно прорычал демон стоящей за пределами магической печати Астильбе. – То, чего ты желаешь – недостижимо!

– Ты ошибаешься, – тихо, обманчиво-спокойно ответила Шестая, но в её взгляде горело неукротимое пламя. Отработанным движением она выхватила из-за пояса необычного вида нож, плавно присела и одним взмахом начертала новую линию, меняя рисунок. Светящиеся линии на мгновение вспыхнули ярче и угасли, а демон исчез в невесомой красноватой дымке.

– Шестая, – почтительно склонился сопровождавший меня ирх, и я поспешно последовала его примеру. Эта НПС вызывала во мне трепет. Не знаю уж, кто и как программирует игровые имитаторы, но он явно знает своё дело. При взгляде на Астильбу я буквально кожей чувствовала исходящие эмоции: не самые добрые, но очень яркие.

Шестая выпрямилась, убрала нож, подняла голову и впилась в меня тяжёлым испытующим взглядом.

– Благодарю, Борофаг. А теперь оставь нас.

Ирх коротко, без подобострастия, склонил голову и убрался восвояси, оставив меня наедине с местным рейдовым боссом.

– Лорелей, – со странной интонацией произнесла Астильба, то ли приветствуя меня таким образом, то ли констатируя сам факт моего существования. Я украдкой проверила уровень своей Привлекательности с данным НПС. 32 единицы, это с учётом выполненного задания и моей Харизмы. Совсем даже неплохо. Во всяком случае, в жертву принести меня не должны.

– Шестая, – не придумав ничего лучшего, я коротко поклонилась в ответ.

Чернокнижница подошла к алтарю и взяла в руки лежавший там свиток. Очень знакомый свиток. Легендарный песенник Кипрея.

– Ты очень юна, Лорелей, – наконец продолжила беседу Астильба. – Но ты сумела не только расшифровать песенник моего старого друга, но и изучить сокрытое в нём заклинание. Но сумеешь ли ты своей музыкой призвать душу из Серых Земель?

– Думаю, что сумею. – Я не стала обещать большего, поскольку пользоваться новообретённым заклинанием мне ещё не довелось. Кто его знает, может там есть хитрости и скрытые требования? – Но для сотворения такого призыва мой инструмент недостаточно хорош.

– Инструментом я тебя обеспечу, – пообещала Шестая, – но мне нужно, чтобы ты сотворила призыв души в моём присутствии. Магия бардов совместима с прочими чарами, но мне не удалось самостоятельно понять структуру этого заклинания из свитка. Зато я могу проследить движение силы, наблюдая за творимыми тобой чарами, и воссоздать его в своём заклинании. В награду я обучу тебя одному из заклятий. Ты согласна помочь мне, Лорелей?

Доступно задание «Призыв из Серых Земель».

Описание: Астильба просит Вас в её присутствии призвать душу из Серых земель. Класс: уникальное классовое. Награда за выполнение: +1000 репутации с Отступниками Сокрытого леса, +15 000 опыта, обучение одному из заклинаний Астильбы. Штраф за отказ/невыполнение задания: – 1000 репутации с Отступниками Сокрытого леса, – 30 Привлекательности с Астильбой.

Раздумывать тут было не о чем.

– Конечно, я окажу любую помощь, Шестая.

Чернокнижница кивнула, будто и не сомневалась в ответе:

– Прекрасно. Теперь займёмся инструментом. В лагере нет подходящего мастера, а покупка через наших братьев, оставшихся на Древе, займёт какое-то время. Но так случилось, что у меня хранится инструмент старого друга. Если ты сумеешь справиться с эйдом и заставить его звучать, нам не придётся дожидаться посылки из магазина мастера Пируса.

Доступно задание «Обуздание эйда».

Описание: Сумейте заставить звучать эйд – один из легендарных инструментов Кипрея. Класс: уникальное классовое. Награда за выполнение: скрыта. Штраф за отказ/невыполнение задания: нет.

Как-то всё подозрительно благоприятно складывается. Вот тебе некислая награда за использование одного-единственного заклинания, вот тебе возможность поиграть на легендарном инструменте старейшего барда Сокрытого леса… И в чём вообще сложность? Что за обуздание такое? Эйд – это же не бык какой и не мустанг, чтобы его обуздывать. Скорее всего, это какая-то экзотическая хрень, с которой «без ста грамм не разберёшься», как говаривал Витёк. Ладно, во всяком случае я ничего за провал задания не потеряю.

– Я никогда не видела этот эйд, но могу попытаться… обуздать его.

Шестая почему-то хмыкнула себе под нос, но ничего больше не сказала, лишь жестом велела ждать и покинула зал. Я честно боролась с искушением пощупать алтарь, пройтись по начертанным знакам и сунуть любопытный нос во все углы. Тут, конечно, не реальность, где подобное (будь оно там возможно) с большой вероятностью закончилось бы плачевно, но рисковать расположением Астильбы не хотелось. Кому понравится, если гость начнёт шарить по шкафам в отсутствие хозяина? Потому мне оставалось лишь озираться, запечатлевая всё увиденное на камеру.

Долго ждать не пришлось. Шестая вернулась с крупным растительным коконом в руках. Ничего такой чехольчик для эйда, колоритный. Осталось узнать, что же это за эйд такой. Астильба обошлась без излишней театральности и нагнетания напряжения. Чернокнижница произнесла заклинание, коснулась кокона рукой, и он раскрылся, демонстрируя содержимое.

Не то чтобы мои познания в акустических инструментах были исчерпывающими, но даже их хватало, чтобы понимать – если ЭТО и играет, то исключительно за счёт магии. Сплошной листовидный корпус без намёка на резонаторное отверстие, пятка грифа произрастает прямо из корпуса, на месте струнодержателя небольшой нарост, а сами струны… Не металлические, не нейлоновые, и даже не созданные из жил легендарного дракона. Больше всего они напоминали туго натянутые усики какого-то вьющегося растения. Роль колков выполняли крохотные еловые (или кедровые, никогда не разбиралась в этом вопросе) шишки.

Мда… Немудрено, что не всякий может на этом выкидыше дизайнерской мысли играть. Я вот тоже в замешательстве. Ладно, бегают же игроки с мечами больше себя самих, чего бы мне не сыграть на этом ботаническом стратокастере? Что может быть сложного? Бери да играй – вот и вся наука. С этими оптимистичными мыслями я взяла в руки инструмент.

Вы удовлетворяете скрытому требованию задания: наличие навыка «мастер струнных инструментов».

Подтвердите, что Вы желаете войти в локацию «Внемирье».

Что ещё за Внемирье такое?

Подтвердить.

Глава 4

Мысль о программном сбое была первой пришедшей в голову после перемещения в новую локацию. Меня окружало вязкое белое марево, пребывавшее в постоянном движении. Невнятный молочный кисель крутился и клубился, вызывая приступы тошноты и головокружения. Спасал лишь игровой интерфейс – единственный островок чёткости и упорядоченности в непрерывно меняющемся мире. Я закрыла глаза, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Полегчало. Тошнота отступила, вернулась способность ясно мыслить.

Итак, я нахожусь в какой-то квестовой локации. Локация странная. Чем на ней можно заниматься, кроме как исторжением недавно съеденного, – не ясно. Но логика подсказывает, что раз задание связано с эйдом, который всё ещё покоится в моих руках, значит, и сосредоточиться стоит на инструменте. В конце-концов, мне ведь нужно научиться играть на нём. Так не всё ли равно, где это делать – в лесу или посреди этой тошниловки?

Глаза всё же пришлось открыть: работать с незнакомым инструментом, не видя его, чрезвычайно сложно. Я старалась смотреть только на эйд, игнорируя белую круговерть, так что вскоре и вовсе перестала её замечать. Подробное изучение не внесло никакой ясности в вопрос обуздания. Чего тут обуздывать, когда у меня в руках пусть и самая странная в мире, но всего лишь гитара? Припомнив фразу из древнего анекдота – «некогда думать, прыгать надо!», я устроила пальцы левой руки на грифе, а правой ударила по струнам, беря на пробу несколько аккордов. Эйд издал поразительно глубокий и чистый звук, и где-то на самом краю зрения дрогнуло белое марево.

Я прекратила эксперименты и, собрав волю в кулак, направила взгляд туда, где мне почудились изменения. Увы, всё оставалось по-прежнему: головокружительная круговерть. Я снова сосредоточила взгляд на эйде и пообещала себе больше не любоваться пейзажем. Оторвать бы руки по самые ноги тому, кто создавал дизайн этого «Внемирья». Видно, человек страдал после изрядного подпития и все свои впечатления перенёс в виртуальность. Пятьдесят оттенков тошноты, блин.

Я мысленно подобрала разработчику дюжину весьма постыдных прозвищ и, спустив пар, вернулась к освоению эйда. В принципе, не сказать, что задача особенно сложная. Несколько непривычная длина грифа, двенадцать струн, как на концертной акустике, но ничего существенно нового. Немного тренировки, и пальцы уже безошибочно попадают на нужные лады. Так в чём же заключается обуздание?

Если скрытым требованием был навык «мастер струнных инструментов», то нужно не просто взять несколько аккордов, но и отыграть вменяемое произведение. Браться сразу за что-то сложное я не стала, а решила опробовать одну из выученных специально для игровой аудитории фентезийных песен, принадлежавших перу музыкантов-ролевиков. В сети их творчества было в избытке, но я скачала лишь пару альбомов со ставшими «классическим» в этой среде произведениями и подобрала несколько подходящих для лютни.

Эта песня мне нравилась. Была в ней та особенная, неуловимая магия, что уводит слушателя в несуществующий мир сказки. Пусть печальной, но красивой и волшебной. Да и название локации «Внемирье» заставило первой вспомнить именно песню о перекрёстке миров.

Отгоревший костер праздника летаУкроется пепла седой пеленой[2]…

Красивая баллада о любви и разлуке, о странствиях между мирами захватывала. Каждый музыкант всегда примеряет песню «на себя», на короткое время вживаясь в роль главного героя, живя ею, веря в неё. Без этого нельзя вложить в исполнение настоящую страсть, искренние чувства. Если ты не веришь в то, о чём поёшь, не поверит и слушатель. Вот и я ненадолго превратилась в исполненного тоски странствующего менестреля, в чьей жизни слишком много разлук.

Последние аккорды отзвучали, я опустила дрожащую руку и глубоко вдохнула свежий лесной воздух с горькой ноткой дыма. Умеют же люди сочинять… Вместить целый мир и судьбу в четыре куплета…

Осознание пришло яркой вспышкой. Лес? Дым? Я оторвала взгляд от эйда и с изумлением огляделась. Не было больше тошнотворной белой хмари. Стояла тёплая июльская ночь, полная луна заливала поляну ярким серебристым светом, а у моих ног едва заметно тлели угли отгоревшего костра.

Откуда? Как?

– Красиво… – блаженно произнёс голос за моей спиной.

Я подпрыгнула от неожиданности и умудрилась повернуться прямо в полёте, нарушая все законы физики. Надо сказать, что резкие перемены вокруг благоприятствовали нарушению любых законов природы. Передо мной стоял рыцарь в тяжёлых латах, тускло поблёскивающих в свете луны. Длинный белый плащ небрежно наброшен на плечи незнакомца, меч покоится в ножнах, из-за плеча виден край щита. Опущенное забрало шлема не позволяло разглядеть лицо рыцаря.

– Ты кто такой? – выпалила я, порядком ошалев от происходящего.

– Я? – даже удивился такому вопросу рыцарь. – Эйд. Точнее, дух эйда.

Видимо ошарашенное выражение лица заставило его усомниться в моих умственных способностях, и для верности рыцарь ткнул пальцем в сторону инструмента в моих руках.

– Великие мастера вкладывают частичку души в свои лучшие творения, – неторопливо, явно наслаждаясь беседой, пояснил рыцарь. – Во мне есть частичка души мастера и частичка меня самого. Но большую часть меня определяет музыкант, в чьих руках я пою. Моя природа изменчива, и я меняюсь, чтобы как можно точнее воплощать образ, вложенный в меня бардом и его музыкой. Сейчас ты воплотила меня таким. Мне нравится. И я, и это место. Красиво, – повторил он.

Я потрясла головой, пытаясь хоть как-то упорядочить путающиеся мысли. Получалось плохо. Лишь напоминание, что я нахожусь в игре, где возможно всё, мгновенно успокоила мятущиеся мысли. Я всего лишь попала в необычный сценарий и, кажется, вполне удачно его прохожу. Вот эйд, его надо обуздать. Только он не выглядит необузданным. Спокойный такой, вежливый, вполне довольный жизнью.

Из любопытства я попыталась посмотреть свойства инструмента.

Эйд. Свойства скрыты

Кто бы сомневался…

– Это место, – спросила я. – Откуда оно взялось?

– Ты не знаешь?

Рыцарь вновь удивился, да так искренне, что я невольно почувствовала себя школяром, забывшим, сколько будет два плюс два.

– Это Внемирье. Место между мирами, если тебе так проще понять. Существует множество миров и планов, которые соседствуют друг с другом, но не пересекаются. Пространство между ними и зовётся Внемирьем. Хотя, это скорее не пространство, а состояние. Потенциал. Не воплощённая идея, содержащая в себе все вероятности. Ты временно структурировала часть Внемирья музыкой: выбрала одну из возможных форм и претворила в жизнь своей силой. Сил у тебя не много, так что это место вскоре исчезнет. Но были в истории существа, чьей силы хватило для создания целых миров. Вы зовёте их богами.

Я по-новому оглядела мир вокруг. Песня едва описывала его, но я видела знакомые черты: шелестящие листвой дубы, чёрные тени птиц на фоне луны, уходящие на четыре стороны дороги… Даже плащ Эйда (теперь мне казалось, что это не название инструментов такого типа, а имя собственное) украшал тамплиерский крест. Ни слепой судьбы, ни смерти видно не было, но, может, песня воплотилась не столь буквально?

– Зачем я здесь? – на языке у меня вертелось много вопросов, но этот казался самым насущным. – Познакомиться с тобой?

– И для этого тоже, – призрачная голова в глухом шлеме кивнула. – Но в первую очередь для испытания.

– Испытания чего?

– Твоей способности призвать из Серых Земель нужную душу, не выпуская прочие.

Мои брови непроизвольно взлетели вверх, придав лицу удивлённо-идиотское выражение. Видимо, оно достаточно поведало Эйду о моих познаниях в сей области.

– Пойдём со мной. Ты как раз сотворила подходящую дорогу. По пути я расскажу тебе о том, что происходит после смерти живых существ Барлионы.

Отказываться я не стала, и мы неторопливо пошли по одной из дорог, скрывающейся в густой тени дубов.

– Каждое существо, – начал Эйд, – условно состоит из трёх частей. Тело, душа и дух.

– А чем отличается дух и душа? – прервала я Эйда.

– Душа – это твоя бестелесная сущность. Дух, или «вита» – это жизненная сила существа, его, скажем, животная душа. Она наполняет тело жизнью, позволяет ему дышать, двигаться, совершать некоторые действия без твоего участия. То, что называют инстинктами, заслуга духа. Во многих языках понятия души и духа смешались, объединились и стали синонимами, так что для простоты восприятия я буду называть дух вторым названием – вита. Именно вита позволяет живым существам получать энергию из мира через пищу и ряд менее очевидных действий. Это делает наделённых витой существ желанной добычей для тех, кто её лишён, или чья вита искажена. Вампиры и большая часть нежити тому пример.

Я слушала Эйда и переваривала усложнившийся образ мира Барлионы. Наверное, всё это очевидно для каких-нибудь некромантов, тесно работающих с душами, духами, и прочими нематериальными аспектами существования, но для меня совершенно ново.

– У меня, к примеру, – тем временем продолжал ликбез Эйд, – есть душа, воплощённое тело, но нет виты. Моё тело лишено жизненной силы. У некоторых зверей есть тело и вита, но нет души. У неразумных зомби есть тело и искажённая вита, но отсутствует душа. У разумных зомби есть душа и тело, но вита или отсутствует, или искажена. Подавляющее же большинство существ триедино. Смерть нарушает это единство. Лишённое виты тело костенеет и умирает. Душа же отправляется в Серые Земли, где её начинает притягивать к себе Небытие. Если у души недостаточно сил для сопротивления – она безвольно бредёт к вратам в Небытие, где её поглощает Хаос.

Дорога повернула и неожиданно оборвалась. В самом буквальном смысле. Чёткий, приятный глазу мир заканчивался, будто неаккуратно вырванная из книги гравюра. За обрывом клубился уже знакомый белый кисель, ближе к горизонту переходящий в серый туман. Налетевший из-за наших спин порыв ветра умчался вперёд, достиг тумана и на мгновенье разогнал его. Я увидела тысячи и тысячи каменных дорожек, по которым бредут бессчётные вереницы пепельных теней. Наверное, дело было в магии этого места, или в помощи Эйда, но я без труда различала крохотные фигуры на немалом расстоянии.

Миновало несколько секунд, и всё вновь заволокло свинцовым туманом и белым маревом.

– Это и есть Небытие, самое пограничье Серых Земель. Никогда не приближайся к нему. Ты рискуешь лишиться собственной виты.

Хм. Я же игрок. Что со мной случится? Удаление персонажа? Или моя раса сменится на «зомби» или «бесплотный дух»?

Потенциальный собрат коснулся моего плеча и кивнул головой в обратном направлении, предлагая вернуться. Я подспудно ожидала от прикосновения чего-то особенного, но оно оказалось до обидного обыденным. Ни мороза по коже, ни дрожи в коленях – просто прикосновение. Обидно даже.

Бросив прощальный взгляд на неразличимое в мареве Внемирья Небытие, я зашагала вслед за Эйдом.

– Лишённая подпитки виты, душа слабеет и со временем истаивает, исчезает навсегда, – продолжил он ликбез. – Но есть и другие. Души, которые сохранились в памяти живущих. Чем чаще их вспоминают, чем более яркие, сильные эмоции испытывают помнящие, тем больше энергии получают души в Серых землях. Кому-то едва хватает на то, чтобы противиться зову и оттягивать время последнего путешествия к вратам в Небытие. Но некоторые копят очень и очень много силы. И все они хотят вернуться. Пусть ненадолго, но вернуться.

Он замолчал, а я вдруг задумалась, что происходило с душой инструмента, пока он пылился в закромах у Астильбы. Пребывал в Серых Землях? Скучал во Внемирье? Был развоплощён и не осознавал себя? Надо будет обязательно расспросить его об этом.

– Барды в своих песнях сохраняют память о душах, – вновь заговорил Эйд. – Зачастую, самую сильную память. Песни о великих подвигах, пламенной любви, о героических свершениях поют веками. Воспоминания о воспетых душах хранят тысячи тысяч живых. Известная песня способна стать твёрдой и прямой дорогой между Серыми Землями и миром живых. Я был создан мастером для того, чтобы помогать одному барду призывать такие души. И я хорошо знаю опасности, что подстерегают на этом пути. Редкий подвиг героя обходится без злодея. И в песнях невольно сохраняется память о великих негодяях, предателях, подлецах. Их тоже питает память живущих, они также мечтают вновь увидеть мир, и песни бардов с лёгкостью открывают дорогу и для них.

Слушая эту историю, я невольно восхитилась изворотливостью гейм-дизайнеров. Красиво они всё обстряпали. И ведь как ладно ложится эта легенда на извечное человеческое стремление сохраниться в памяти потомков, быть воспетым в песнях, оставить след в истории. Это лишь стремление душ не потерять себя после смерти. Но вот мысль о том, что вместо души героя себе в помощь я вызову какого-то сомнительного злодея древности, беспокоила.

– И как же избежать такого исхода? – задала я напрашивающийся вопрос.

– Существует несколько способов, но пока тебе доступны лишь два из них. Первый – использовать или сочинять песни, в которых злодеям будет уделяться как можно меньше внимания. Песни, где нет имён, а есть лишь общий образ, как правило, живут в отрыве от памяти о самом негодяе.

– А второй способ?

– Ты в силах возвращаться из Серых земель, а потому можешь лично отправиться туда и увести в мир живых нужную тебе душу. Со временем ты научишься просто верно направлять энергию Помнящих, закрывая ею дорогу для зла, но это умение придёт не сразу.

Отправиться в Серые земли и привести оттуда душу? Любопытно будет почувствовать себя в роли Орфея, отправившегося в царство Аида за Эвридикой. Только как это реализуется в игре? Для каждого призыва отправляться на перерождение? Звучит не слишком обнадеживающе.

За разговором мы успели вернуться к месту нашей первой встречи. Эйд носком окованного металлом сапога поворошил пепел, обнажив рдеющие угли в кострище, и на металле доспехов заиграли алые блики. Рыцарь поднял забрало шлема, и я увидела всё то же белое марево вместо лица. Зрелище заставило невольно вздрогнуть и Эйд, заметив мою реакцию, развёл руками.

– Когда ты пела, то не представила моего лица. Моя телесность – условность, выражение твоей воли и фантазии. Как и почти всё, что ты видишь вокруг. Внемирье – бесконечная возможность, идея, ждущая воплощения.

Теперь я иначе стала воспринимать белое марево, составляющее ткань этого места. Солнечный свет, если вспомнить физику, содержит в себе все прочие цвета. Потенциальная радуга, нужно лишь знать как извлечь все краски мира. Бесконечное число возможностей… Невольно вспомнился классический цикл романов Роджера Желязны. Воля, творящая из магического первородного бульона миры… Ну, или крохотные частички миров, пусть даже мимолётные однодневки по меркам миров настоящих. За такой, пусть даже и игровой, опыт я готова многое отдать! Это ведь потрясающе! Творчество, буквально и сразу меняющее мир!

Во мне разгорелся нетерпеливый азарт, требующий немедленно начать экспериментировать с уникальной возможностью. Кто знает, сумею ли я когда-нибудь снова попасть в это удивительное место?

Взглянув на клубящуюся под забралом белую хмарь, я без колебаний коснулась струн эйда. Наверное, тут можно творить и иначе, но мне слишком нравилась мысль о воплощении образов через музыку, чтобы что-то менять.

Его глаза – подземные озера,Покинутые, царские чертоги…

Бессмертные строки Гумилёва, когда-то положенные мной на музыку, заставляли белый кисель неопределённости в шлеме Эйда трансформироваться в красивое, гордое и немного печальное мужское лицо. Карие, почти чёрные глаза, светлая атласная кожа, сжатые в усмешке губы. Слишком смазливый, на мой вкус, но эта мелочь совершенно терялась на фоне переполняющей меня эйфории от самого факта творения. Я это сделала! Чёрт его знает зачем, но сделала!

– Спасибо, так намного удобней, – Эйд картинно поклонился, снял шлем и почесал затылок. – Давно мечтал это сделать, но затылка у меня не было, – пояснил он в ответ на мой вопросительный взгляд. – Затылок, знаешь ли, довольно редкое явление в этом мире.

– Пудинг, это Алиса. Алиса, это пудинг, – процитировала я классика.

– Что? – удивлённо переспросил Эйд.

– Да так, навеяло, – отмахнулась я, решая, чего бы ещё воплотить.

В голову лезла всякая чушь, и я невольно вспомнила инопланетного зайца из старого мультика. Он создал крем материализации и подарил его людям, но у тех почему-то хватало воображения только на создание арбузов.

Внемирье напоминало вошедшую в историю Белую Книгу. Увесистый красивый том в кожаном переплёте, изданный на плотной мелованной бумаге и не содержащий ни единой буквы. На месте имени автора красовалось крохотное зеркало, а все страницы оставались девственно-чисты. Издательство «СНЕГ», выпустившее эту самую Белую Книгу, провело масштабную и красивую рекламную кампанию, суть которой была как раз в бесконечном числе историй, поместившихся на не исписанных белых листах. Каждый может прочесть на них совершенно уникальное, невероятное произведение. Книга тут же стала модной и заняла почётное место на полках коллекционеров. Несколько сотен человек открыли в себе писательский дар, но подавляющее большинство людей видело лишь пустые белые листы, в лучшем случае исписанные незатейливыми бранными словами из той серии, что обыкновенно можно прочесть на заборах и в подземных переходах.

– Скажи, – обратилась я к наблюдавшему за мной Эйду, – раз Внемирье – это некая соединительная ткань между мирами, то я могу через него добраться до любого из этих миров?

– В принципе, да, – поколебавшись, ответил рыцарь. – Но не во все ты сумеешь попасть. Какие-то из миров недоступны живым, какие-то – смертным. Многие миры охраняют стражи. Кроме того, едва ты проложишь дорогу в какой-либо мир, из него по этой самой дороге могут выбраться его обитатели. И не все из них дружелюбны.

Эта новость заставила призадуматься. На нубском уровне встреча с любым агрессивным монстром закончится предсказуемо – моей преждевременной кончиной. Надо думать, в этом случае я уйду на перерождение и через стандартные двенадцать часов вернусь в общий игровой мир. Задание я, соответственно, провалю. Но так ли важно это задание? Тем более, что я пока не понимаю, в чём именно оно заключается. Не смогу сыграть на эйде, дождусь редкого инструмента из магазина мастера Пируса и продолжу квест Шестой. А здесь… Здесь я могу почувствовать себя Творцом! Эру, сотворившим песнью сущее! Или песнь пели уже его творения? Не важно, суть не в этом.