Тёмный легион

– Ну, что там? – спросил Цент. – Все тихо.

– Да, да, тихо, – быстро ответил Андрей.

– А на стенах как?

– Нормально все.

Цент, однако, не поверил. Не было похоже, чтобы парочка вообще ходила на стены. Скорее всего, нашли первое попавшееся укромное место, и ну грешить до свадьбы. Цент распутства не одобрял, но в свете нависшей опасности счел подобное поведение допустимым. Оно и сам бы не отказался, мало ли, вдруг уже и не доведется никогда. Но вместо того, чтобы потакать низменным позывам бренной плоти, Цент нехотя извлек себя из кресла, и пошел сам проверить караульных. Дабы не было скучно, решил прихватить с собой Владика. Тот и так уже вдоволь належался на полу, а будущему берсеркеру, как известно, праздность противопоказана.

– Вставай, хилый, – призвал его Цент.

Владик что-то прогудел сквозь шлем, кажется, интересовался, есть ли в Вальхалле кабельный интернет. Цент неодобрительно покачал головой (размяк берсеркер без сечи ярой), наклонился, и без труда поднял программиста на ноги. Тот же, не успев принять вертикальное положение, немедленно продемонстрировал свою гнилую суть – вместо того, чтобы искать славной смерти в бою, бросился к столу, вытянув перед собой загребущие ручищи. Цент едва успел перехватить бессовестного, а иначе свершилось бы неслыханное.

– Один кусочек! – взвыл Владик, влачимый извергом к выходу. – Дай хоть ложку облизать!

– Фу! Вот еще выдумал, чужие ложки облизывать. Это же предел бескультурья.

Владик видел, как стол с яствами отдаляется от него, и его сердце рвалось из груди, туда, к тушенке и сухарям. Почему-то казалось, что если бы дали поесть, жизнь перестала бы казаться ему мрачным и безнадежным кошмаром. Но Цент был последователен в своем садизме, и не планировал снижать издевательскую планку.

– Самый короткий путь к подрыву боевого духа, это тушенка, – втолковывал он, выталкивая страдальца наружу. – Герою надлежит кормиться одним патриотизмом всухомятку, потому что если его начать котлетами да колбасами кормить, то откуда же возьмется тяга к самопожертвованию?

– Мне бы хлебушка кусочек! – всхлипнул Владик, уже не покушаясь на мясную продукцию.

– Хлеб всему голова, – одобрил Цент. – Но все же в бой надлежит идти на пустой желудок. Особенно тебе. Иначе ты своим некрепким кишечником все наше полковое единство осрамишь.

Поняв, что клянчить бесполезно, Владик скорбно замолчал. Бездушный изверг отказывал ему даже в самой малости, не желая насытить перед грядущей гибелью. Смертников, перед тем как усадить на электрический стул, и тех кормили. Но Цент был выше этого. Сам жрал как одержимый, а несчастного программиста мучил нескончаемым голодомором.

Сопровождаемый Владиком, Цент поднялся на стену. Там все были на своих местах, караульные исправно несли вахту, никто не спал и не занимался посторонними делами. Поговорив с личным составом и пообещав прислать кого-нибудь им на смену, Цент остановился у края стены и залюбовался окрестностями, насколько это позволяла тьма ночи. Выглядели они удивительно мирно и тихо, и Цент, в который раз, убедился, что вымирание большей части человечества пошло окружающему миру только на пользу. Раньше ведь куда ни сунься, везде люди. Из всех щелей выглядывают, во всех норах сидят. Вот так бывало, заедешь в глушь немыслимую, идешь по лесу, птичек слушаешь, и кажется, что в сказку попал. Но не успеешь перекреститься, как из зарослей вываливаются едва на ногах стоящие тела из окрестной деревни, грязные, зловонные, перегаром белку со ста шагов в нос бьющие. И все сказочное впечатление коту под хвост. Теперь же в этом плане стало лучше, и двуногого отстоя заметно поубавилось. Оно, конечно, и многие дельные люди сгинули, ну и кое-кто из генетического мусора уцелеть умудрился, тоже не без этого.

С подобной мыслью Цент покосился на Владика. Тот в своих доспехах выглядел даже где-то грозно, и если бы его еще ветром не шатало, то и вовсе воин знатный.

– Что ты такой грустный? – спросил терзатель, и, в качестве ободрения, хлопнул страдальца ладонью по плечу. От этого отнюдь не дружеского жеста Владик едва не слетел вниз со стены.

– Очень кушать хочется, – пожаловался он, хоть и понимал, что лучше бы помалкивать. Центу только сообщи о своих печалях, и он сделает все, чтобы умножить их.

– Ну, это дело поправимое, – отмахнулся изверг. – Не тем тяготишься. Брюхо набить не трудно, а вот из очкарика отстойного в мужчину достойного превратиться, это уже задачка.

– Мне бы с брюха начать, – простонал Владик. – Не все же сразу. Покушать бы немного….

Цент гневно покосился на собеседника, и бросил:

– Вот все ты об одном и том же. Кушать, кушать…. Одна кормежка на уме. Будто одержим едой. Ты о чем-нибудь ином можешь думать?

– Да я….

– Ведь в мире множество вещей, куда более важных, нежели еда. Вот о боге ты думаешь? О душе своей пропащей?

Владик хотел сказать, что о подобных высоких материях трудно думать на пустой желудок, но тут во тьме ночи сверкнул огонек, который вскоре превратился во вполне узнаваемый свет фар. Какой-то автомобиль приближался к крепости, притом несся он так, будто за ним гнались все силы ада. Владик обострившейся на почве голодомора интуицией понял, что это не ложная тревога. То, к чему все шло, вот-вот грянет. Легион придет со всей своей несметной ратью, и явит живым свою безграничную ярость. А все из-за Цента. Если бы проклятый уголовник не разозлил повелителя мертвых, пытаясь того убить, все было бы иначе. Времена порядка и стабильности могли вернуться вновь, но их наступление пресек в зародыше безжалостный сеятель хаоса и разносчик анархии.

Когда Цент с Владиком спустились со стены, возвратившийся дозорный как раз входил в ворота. Точнее, не входил, а вбегал. Владику стало нехорошо, когда он даже в темноте разглядел мертвенно-бледное лицо разведчика.

– Ну, что там? – быстро спросил Цент. – Говори как есть, ничего не утаивай. Знай, нас плохими новостями не проймешь. Мы храбры.

– Они идут! – простонал паренек, дико тараща огромные глаза, похожие на чайные блюдца. – Они идут сюда!

– Кто? – на всякий случай уточнил Цент, потому что идти могут разные.

– Мертвецы.

– Сколько их?

– Несметное полчище! Я никогда столько не видел. Их тысячи…. Боже! Нам конец!

Цент не позволил юному герою удариться в панику, и выдал ему отрезвляющую оплеуху. Силу, как обычно, не рассчитал. Дозорный, нокаутированный на месте, шлепнулся на землю, а Цент, переведя взгляд на Владика, сказал тому:

– Беги на стену, скажи, чтобы трубили тревогу. А мне нужно в одно место сходить. Пошел!

Владик бросился обратно, гремя латами и оступаясь на каждом шагу, потому что почти ничего не видел в своем шлеме. Цент же быстро пошел в темный угол крепости, где громоздились ящики с неким добром и бочки с горючим. Там, в укромном месте, был у него тайничок с сокровенным. Берег для особого случая, но когда услышал о несметной орде мертвецов, идущей на Цитадель, решил не рисковать. Кто знает, кому улыбнется воинская удача? Не хотелось бы пасть с горьким осознанием того, что припрятанное сокровище достанется кому-нибудь другому.

В надежно спрятанном тайнике хранился набор гурмана – большая банка черной икры и французский коньяк немыслимой выдержки. Цент планировал приберечь все это, а потом спокойно и с наслаждением потребить в гордом одиночестве. Вместо чего пришлось пожирать деликатесы в спешке, в условиях антисанитарных и хорошему пищеварению не способствующих. Черную икру засыпал в рот прямо из банки, коньяк потреблял из горла. У икры, как показалось, был какой-то странный привкус, но Цент списал все на нервы.

Владик взбирался на стену, будто на Эверест – Цент успел полбанки умять. Затем заслышал крики, а вслед за ними громко и пронзительно заиграл горн, созывая героев на битву с темными силами. И тут же захлопали железные двери, застучали сапоги и ботинки, и только что тихая и безмятежная Цитадель наполнилась сливающимися в однородный гул голосами. Цент понял, что мешкать не стоит, и ускорил процесс потребления. Банку запрокинул так, что икра хлынула на лицо, набиваясь в нос и глаза, посыпалась за шиворот и под ноги. Цент уже и жевать ее не пытался, глотал живьем. Наощупь нашарил бутылку, и когда последние зерна ссыпались в рот, отшвырнул банку и припал к горлышку, вливая в себя священный напиток.

– Где Цент? – зазвучали голоса защитников. – Где командующий?

– Мы его не видели.

– Уж не сбежал ли?

От прозвучавшего предположения у Цента коньяк пошел не в то горло, и гурман страдальчески закашлялся. Одно ему хотелось знать – у кого язык повернулся вслух подумать про него такое? Уж не принимают ли его за программиста? И нет ли резона провести показательный расстрел перед строем, пока битва не началась? Чисто так, для поднятия боевого духа, ну и в назидание прочим, не уважающим его, особам.

– Он вышел вместе с Владиком, – закричала Машка. – Владик знает правду. Найдите его.

– Нашли, – ответил девушке кто-то из бойцов. – Он тут, за пулеметом спрятался.

Цент спешно выбежал на свет, опасаясь, как бы Владика не начали пытать без него. Икра и коньяк тяжким грузом легли на брюхо, но зато душа была спокойна.

– Да тут я, тут, – крикнул он. – Что вы расшумелись? Уже нельзя человеку по нужде сходить. А Владика не трогайте, ему еще сегодня славной смертью падать.

Появление главнокомандующего заметно успокоило личный состав. Цент поднялся на стену, и уже здесь объяснил причину тревоги.

– Явился дозорный, сказал, что зомби идут, – сообщил он.

– Мы нашли дозорного, он без чувств валялся во дворе, – подсказали Центу.

– Сомлел со страха, но долг свой исполнил, – пояснил верховный вождь. – Всем нам пример.

– Но что он успел сказать?

– Да так, ничего особенного. Сказал, что идут мертвецы. Не очень много. Мы справимся. Главное, не бойтесь, братья и сестры. Деритесь до последнего, но один патрон берегите для себя, потому что лучше уж пуля в лоб, чем к этим нехристям в лапы попасть. Владик, где ты?

Несчастного страдальца подтащили к Центу, и стали жаловаться, что тот намочил патроны к пулемету.

– Ладно, ладно, не злитесь на него, – повелел Цент. – Вы ведь не знаете, сколь трудным было его детство, и через что он прошел.

– Владик страдал? – заинтересовалась появившаяся рядом Алиса. Она, как всегда, была во всеоружии, только вместо своей пестрой вязаной шапочки надела на голову армейскую каску.

– Не то слово! – всхлипнул Цент. – Вся жизнь его хождение по мукам. Все началось в детском саду….

Наговорить на Владика Цент не успел, потому что стали прибывать другие дозорные, и все докладывали одно и то же – мертвецы идут. Притом получалось, что идут они со всех сторон сразу и в большом количестве. Народ, слыша это, начал неизбежно впадать в паническое состояние, послышались горестные сетования, что смерть неминуема, кто-то даже назвал массовый суицид неплохим выходом из безнадежной ситуации. Цент понял, что боевой дух войска вот-вот упадет ниже курса национальной валюты, и тут же предпринял меры. Взобравшись на лафет зенитки, он выхватил шашку и прокричал:

– Братья и сестры! Страх, это естественно, но что за воин, если он не может обуздать его? Вы все герои, и нет средь вас программистов.

Кто-то после этих слов стал показывать пальцем на Владика, и говорить, что вот, дескать, есть один, но Цент уже продолжал.

– Ребята, – срывая голос, заорал он, – не Москва за нами! Не за чужого дядю, в Кремле засевшего, встали мы здесь, но за самих себя. Так же и предки наши вставали навстречу врагам могучим. Вспомните Ледовое побоище, где каждый русский ратник бился против сотни тевтонских рыцарей.

– Там, кажется, с ливонским орденом бились, – подсказал вождю какой-то умник. – И насчет численности….

– Молчи! – гневно прокричал Цент. – Вот такие, как ты, вашингтонские шестерки и брюссельские прихвостни, и пытались всю жизнь украсть у нашего народа великую историю. А история наша велика, братья и сестры. Вспомните Куликовскую битву, где каждый русский воин храбро дрался с тысячей монголов, сотней татар и пятнадцатью тевтонскими рыцарями.

Умник попытался открыть рот и что-то сказать, но Цент его упредил.

– Еще скажи, что и там тевтонцев не было, – крикнул он сердито. – Вот, выкормили вас, программистов, себе не голову, а что в благодарность? Только и знаете, что Русь великую помоями поливать. Но мы, патриоты, мы все помним. Помним, как возле деревни Фермопилы костромской губернии триста панфиловцев остановили войско Вильгельма Завоевателя, будь он неладен. Триста их было, а тех, других, миллион. И все же не дрогнули деды-прадеды, не побежали, и даже в штаны никто не навалил. Потому что были там не программисты, были там мужчины. Ну, и женщины тоже были, само собой, – добавил Цент, решивший избегнуть дискриминации по гендерному признаку.

– Соратники! – воскликнул Цент. – Грядет не просто разборка. Не то здесь решится, кому жадные коммерсанты будут за крышу платить. Сегодня живое и мертвое решать будет, кому владеть этим миром. Неужто дрогнем мы? Неужто дадим слабину? Неужто отдадим нашу землю каким-то тухлым нехристям? Скажу я вам так, братья и сестры: не будет этого! С божьей помощью да крепкою рукою покажем вурдалакам, кто тут хозяин. Сегодня мы отстоим свою Цитадель, а завтра очистим от темных сил всю нашу землю. Ну, что, будем сражаться, или ныть?

Войско, потрясая оружием, ответило Центу радостным ревом. Довольный вождь спрыгнул с лафета, ухватил за руку Владика, который попытался смешаться с толпой, а потом забиться в какой-нибудь укромный уголок, и пошел по стене, подбадривая бойцов лично.

– Прорвемся, ребята, не дрейфьте, – уверял Цент, хлопая бойцов ладонью по плечам. – Взгляните на Владика! Какая решимость застыла в его очах! Как он рвется в бой! Едва удержать могу.

То была правда – Владик несколько раз пытался вырваться из хватки Цента. План у него был прост как пять копеек – броситься со стены головой вниз, и, тем самым, быстренько очутиться в Вальхалле. Одно только тревожило Владика – что, если и Цент после смерти окажется там же? Это будет настоящая катастрофа, потому что с того света бежать уже некуда, и счеты с жизнью там не сведешь.

Разошедшиеся воины так громко шумели, что едва расслышали крик дозорного, что вел наблюдение за окрестностями через прибор ночного видения.

– Идут! – срывая голос, кричал паренек. – Идут! Вон с той стороны!

– Тихо вы, черти! – рявкнул Цент. – Чего разорались-то? Эй, на мачте! Что там?

– Идут! – проблеял дозорный. – Вон оттуда.

– И много их?

– Тьма тьмущая.

Не успели бойцы переварить новость, как заорал дозорный на противоположной стене. Оказалось, что и с его стороны наступала армия мертвецов. Эта новость заставила защитников притихнуть. Вся их воинственность резко сдулась и скукожилась, когда стало ясно, что численность противника очень велика.

– Что будем делать? – спросил у Цента Андрей. Машка была рядом с ним, держа парня за руку. Владик, видя это, лишь горько вздохнул. Даже умереть рядом с любимой ему не суждено. Умирать, похоже, придется рядом с Центом. На одно Владик уповал – что проклятый изверг падет раньше него. Хотя бы на мгновение, но раньше. О, это будет самое счастливое мгновение в его жизни!

– Делать будем то, что должны, – резко ответил Цент. – Каждый знает свои обязанности. Не бойтесь. Не паникуйте. Деритесь храбро, но с умом. Мертвецов больше, зато на нашей стороне правда. В общем, вы тут готовьтесь, а мне нужно с адъютантом переговорить. Да, и еще – программист должен быть задушен!

– А это-то к чему? – удивилась Алиса.

– Отныне и впредь решил я завершать все мои пламенные речи перед широкой общественностью этой фразой. Во-первых, она звучит хорошо и приятно уху, а во-вторых, актуальна в любой ситуации.

Оттащив Владика в сторонку, Цент вытащил из кармана большой ключ и вручил его программисту.

– Это от продовольственного склада, – пояснил Цент. – А вот этот от особой секции продовольственного склада.

С этими словами он вручил Владику второй ключ, притом таких размеров, что страдалец едва удержал его на ладони.

– Дуй туда, и принеси мне две баночки пива, – проинструктировал Цент. – От пламенных речей в горле пересохло. Понял?

– Да, – кивнул Владик.

– И еще, я надеюсь, мне не нужно тебе напоминать, что любое несанкционированное пожирание съестных припасов приравнивается к государственной измене и карается сразу насмерть.

– Помню, – всхлипнул Владик.

– Молодец. Ну, теперь беги. Одна нога здесь, другая там. И спаси тебя небесная сила замешкаться. Если сделаешь это, то одна твоя нога будет здесь, – Цент указал пальцем вниз, – а вторая там, – добавил он, и указал куда-то за стену.

– Я понял, понял, – побожился страдалец.

– Уж надеюсь. Потому что я тебе еще не рассказал, где будет все твое остальное. Задержишься на складе, сразу и покажу.

Получив кровожадное напутствие, Владик со всех ног бросился исполнять повеление изверга, а Цент вернулся к своим непосредственным обязанностям. Завладев биноклем, он сам изучил оперативную обстановку на подступах, но разглядел только некую однородную массу, которая текла к крепости будто густой кисель. Однако уже ширина разлива этого киселя говорила о многом. Даже не верилось, что некромант собрал под свои тухлые знамена такую несметную орду зомби. Казалось бы, откуда? Глубинка, депрессивный регион, да и коренное население во времена порядка и стабильности сокращалось столь же бодрыми темпами, что и в прекрасные девяностые. Неужели завез мертвецов с постсоветского пространства? Добро еще, если не китайцев.

Два мощных прожектора освещали внешний периметр – хилый заборчик из сетки и колючей проволоки, который мог остановить разве что малолетних хулиганов. За ним простиралась лишь тьма, но затем вся она зашевелилась, и в свет выступили мертвецы.

– Боже мой! – выдохнула Машка, и она была отнюдь не единственной, кто помянул имя господа. Сделано это было ни в коем случае не всуе, а очень даже по важному поводу. Цент тоже считал, что богу в самый раз как-то обозначить свое присутствие и оказать посильное содействие, так как, в противном случае, ему, возможно, некому будет помолиться уже завтра утром.

Количество зомби трудно было определить, поскольку большая часть войска оказалась скрыта тьмой. Но даже то, что вышло на свет, весьма внушало. Впереди вышагивали в ряд десять гигантов, каковых Центу уже доводилось наблюдать прежде. Отсюда они не казались такими уж огромными, но Цент знал, что это обманчивое впечатление. Таким лосям не понадобится много времени, чтобы проломить ворота, благо некромант догадался вооружить своих громил огромными железными молотами. У прочих мертвецов оружия не наблюдалось никакого, даже самого примитивного. Кто-то из бойцов, заметив это, беспричинно обрадовался, но Цент помрачнел еще больше. Ему-то, опытному и прожженному человеку, все было ясно. Некромант отнюдь не имеет целью перебить всех обитателей крепости. Хоти он этого, просто устроил бы осаду и уморил защитников голодом. Люди ему нужны живыми, исключительно на запчасти.

На противоположной стене поднялся крик, и Цент отправился посмотреть, что там такое. Оказалось, что второе, не менее многочисленное войско зомби подошло с той стороны и тоже встало вдоль сетчатой ограды. Личный состав возроптал, но Цент успокоил всех, сказав, что не видел ни одного фильма и не читал ни одной книги, в которых бы зло сумело совладать с добром.

– Хеппи-энд неизбежен, – заверил он. – Все будет хорошо.

А сам подумал о том, почему так долго не возвращается Владик, а то ведь так можно не пивши пива погибнуть в неравном бою.

Какое-то время ничего не происходило. Два войска зомби стояли на месте, защитники крепости в напряжении наблюдали за ними. Цент маялся без пива, ибо осознал, что совершил фатальную стратегическую ошибку. Нельзя было вверять Владику ключ от продовольственного склада, поскольку столь безответственного и несознательного человека еще поискать, а о колоссальном неуважении программистом чужой съедобной частной собственности впору было слагать легенды. От мысли, что Владик сейчас сидит там и жрет что есть сил, у Цента опускались руки. Где тут руководить войском, когда все мысли заняты другим? Самое обидное заключалось в том, что он не мог пойти и проверить, чем занят гонец (чем он там занят, и так было ясно – неспокойное сердце все подсказало), ведь мертвецы могли атаковать в любую минуту.

– Вот же коварное создание! – процедил сквозь зубы Цент. – Какой момент выбрал, чтобы в спину ударить. И ведь по самому святому бьет, паразит!

– Что ты говоришь? – спросила Алиса.

– Да я тут о своем. Ну, что, собираются эти нехристи нападать, или так до утра и простоят? У меня помимо них дела есть. Нужно одного паренька перевоспитать методом колесования.

В этот момент строй мертвецов раздвинулся, давая дорогу своему повелителю. Увидев старого знакомого, Цент гневно скрипнул зубами. Некромант был в своем черном плаще с капюшоном, разве что косы не хватало для полноты композиции.

– Люди! – крикнул он громким хриплым голосом. – Не бойтесь. Я не желаю вам зла.

Поскольку многие впервые видели говорящего мертвеца, эффект колдун произвел сильный. Защитники зашептались, стали суеверно креститься, блажить о происках дьявольских, так что Центу пришлось зарычать на них, дабы навести порядок.

– Произошло досадное недоразумение, – вновь заговорил некромант. Говорил он один, но его же слова транслировали еще десятка три мертвецов, что работало не хуже микрофона. Все защитники крепости хорошо слышали повелителя мертвых.

– Как же, недоразумение! – сквозь зубы процедил Цент, жалея лишь об одном – что в школьные годы не посещал спортивную секцию, где обучали такой замечательной науке, как метание копья. Будь он мастером спорта в этой дисциплине, сейчас не слушал бы этого тухлого вруна, а как запустил бы в него бабкино копье, и делу конец.

– Вас всех ввели в заблуждение, – продолжал складно врать некромант. – Не знаю, что наговори вам злые люди, но я не враг вам. Я ваш друг.

– Все твои друзья на параше прописаны! – не выдержав, крикнул в ответ Цент. – Среди нас их нет.

– Этот человек солгал вам, – заговорил некромант. – Он сказал вам, что я монстр и желаю истребить человеческий род. Это не так. Я желаю его спасти. Мой посланник по имени Владик должен был сообщить вам детали моего плана. Задумайтесь, и вы поймете, что это единственный шанс вернуть живым людям их мир.

– И за это мы должны добровольно пустить себя на органы? – закричал кто-то со стены.

– Не бывает войны без жертв. Неужели вы так и хотите прятаться за этими стенами до конца своих дней? А что будет, когда в округе не останется еды? Что будет, когда среди вас вспыхнет какая-нибудь эпидемия, вроде тех, что опустошали в свое время целые города? Эти заразы никуда не исчезли, их сдерживала только вакцинация. Вы сможете создать вакцину? Сможете защитить себя от чумы, холеры и оспы? Сможете преодолеть еще сотни и сотни проблем, которые встанут перед вами в будущем? Сейчас еще не поздно возродить цивилизацию, но пройдет лет пятьдесят, и этот шанс будет потерян навсегда. Вырастет поколение, не помнящее старого мира и ничего не знающее о нем. Не умеющее ни читать, ни писать, не способное разобраться в приборах и механизмах, которые хорошо знакомы вам. Чудом уцелевшие превратятся в дикарей, утративших знания и навыки, накопленные за многие тысячелетия развития человеческой цивилизации. Неужели вы хотите для своих детей такой судьбы?

– Да ты детьми-то не прикрывайся! – закричал Цент, который с тревогой заметил, что многие из бойцов внимательно и с интересом слушают слова некроманта. – Вот же перец тухлый! Как запел-то складно, что твой соловей. Прямо кандидат в президенты. Только успевай уши под лапшу подставлять. Только мне-то он совсем другую песню пел. Не про деток и не про цивилизацию, а про то, что для существования нужна ему свежая человеческая плоть. Не собирается он нам помогать, так и знайте. Он хочет жить вечно, притом за счет нашего мяса. А люди ему нужны исключительно на запчасти. Он и меня в свои подельники записать хотел, предлагал разные заманчивые штуки, думал, что Цента вот так просто купить можно. Говорил, мол, помоги мне этих людишек превратить в послушное стадо, дабы они плодились да размножались, а я бы по мере надобности их хватал, да для личных нужд использовал. Вот в чем его план коварный состоит! Хочет он, чтобы мы у него вроде домашней скотины были, которую специально для того и разводят, чтобы после в супе помянуть. Мы не скоты, братья и сестры! Скоты не мы! Мы люди! А человек, братья и сестры, это звучит гордо. Не всегда, конечно. Если, к примеру, человек программист, то тут, понятное дело, гордиться нечем, ну да это редкое исключение. Но мы-то с вами не программисты. И скотами мы быть не хотим. Так ведь?

Народ выразил горячее согласие со словами предводителя. Некромант пытался еще что-то говорить, обещал всякие заманчивые штуки, сулил дружбу и сотрудничество, но его уже никто не слушал. Своими речами он только больше и больше злил Цента, что, в итоге, не кончилось добром. Озверевший предводитель человечества попросил у одного из бойцов винтовку, вскинул ее, и метким выстрелом уложил недруга на месте. Некромант растянулся на земле без признаков жизни после смерти, Цент подался вперед, лелея надежду, что убил гада и всему конец.