– Без вреда – нигде, – категорично заявил он. – Но вы можете прогуляться вниз по улице до «Двух собак». Там можно даже настоящую котлету съесть… если вы, конечно, не очень боитесь крыс.

– А чем их кормят? Человечиной? Тогда я пас.

– Сейчас даже сою кормят человечиной.

Я поморщился, но он, конечно, был прав. Потом вспомнил про сетик, который лежал в сумке на плече.

– Да, и еще такой вопрос. Где-нибудь можно найти вменяемого компьютерного мастера, который не будет пытаться надуть приезжего лоха? – Маяковский поперхнулся, и я торопливо добавил: – О присутствующих ни слова.

– Ну… А что стряслось с вашим компом?

– Был в «Зоопарке», решил почту проверить. А оттуда на меня ка-ак… прыгнет! И посетителям досталось, и охраннику. Ему особенно: где стоял – там и вырубился.

– Ничего, у Виктора как раз софт хороший. Наверняка его сразу выкинуло… Дайте-ка сюда вашу игрушку.

Я вручил ему сетик, и Маяковский, порывшись в столе, вытащил оттуда длинный кабель и полез куда-то под стойку.

– Сейчас проверим, чем вас там угостили… – Он принялся елозить мышкой по столу. – Ну… Ерунда. Гоголь-моголь – червяк, троян, дешифратор… И овердрайв. Там было что-то ценное из информации?

– Нет.

– Тогда тем более ерунда. Я сейчас все вычищу, поставлю что надо – будет как новенький.

– Что такое овердрайв? – спросил я.

Впрочем, интересовало меня другое: а не подсадит ли мне мой недешевый комнатовладелец что-нибудь наподобие этого… «гоголя»? Так, чисто из интереса?

Маяковский пару секунд смотрел на меня, потом усмехнулся:

– Вы же чистюля. Забыл. Самое простое оружие, цепляющее тех, кто, – он коснулся пальцем виска, – носит компьютер в голове. Бьет по глазам, ушам и мозгам в целом. Неприятно, но пережить можно.

– А вы тоже – того? – Я повторил его жест.

– Да, был. Потом решил, что староват уже для таких фокусов. Правда, вытаскивать ничего не стал, просто отключил – и все.

– Слушайте, а никто не пробовал выжечь человеку таким овердрайвом мозги, а потом загрузить что нужно – и управлять?

– Так и делали же, – пробурчал Маяковский, вперив взгляд в экран своего компа. – Причем еще лет пятьсот назад… где-то на Таити… нет, на Гаити. Знаете такое слово – зомби?

– Ну да.

– Ну и вот… А, ерунда это все. Трудоемко и бессмысленно. Зачем выжигать то, чем человек отродясь не пользуется? А управлять и так можно… – Он вытащил провод из моего сетика. – Все. Держите.

– Сколько с меня?

– А, пустяки. Триста пятьдесят.

Вернувшись из «Двух собак», я поставил сетик на стол и принялся искать «Сумеречный сад». На этот раз обошлось почти без сюрпризов. За исключением того, что он отказывался впускать меня без очков и перчаток.

Я не люблю виртуальную реальность. Очень уж много народу туда переселилось практически насовсем. Конечно, благодаря этим людям у лохов вроде меня всегда есть работа: должен же кто-то доставлять им под дверь жратву и железо, но…

«Сумеречный сад» занимал довольно большое пространство. Непонятно только, почему «сад»? Больше всего это место походило на старый, поглощенный джунглями завод.

Я решил не тратить время на бессмысленные поиски, вызвал виртуальную клавиатуру и набрал было фамилию отца – но спохватился. Он же сказал «на твое имя».

«Игорь Вохщин».

Передо мной возникла тень. В длинном балахоне с капюшоном, сжимающая костлявыми руками косу.

Некоторые вещи лучше встречать только в вирте.

«Могила Игоря Вохщина найдена. Прошу за мной».

Твою мать, па… Я потащился за проводником. Жнец поднялся на четвертый этаж сада (халтурщики), проследовал по едва заметной тропке, петлявшей между деревьями и остатками непонятных механизмов, и встал около большого, примерно по пояс, черного камня, над которым росло невысокое раскидистое дерево, чью видовую принадлежность отчаялся бы выявлять любой ботаник. Мой проводник указал пальцем на камень – и испарился.

Я осмотрелся. Под камнем было небольшое углубление, может быть, норка местной мышки, такой же условной, как и дерево. Я сунул туда руку. Пусто.

Вот так…

«Пароль», сказал возникший надо мной Жнец, занеся косу для удара.

Я вспомнил последний наш «разговор» с отцом. «Никогда не верь…» Кому?

«Никогда не верь бессмертным», произнес я – и вытащил из-под камня фотографию. Небольшую, такую, что умещается на ладони. Отца на фото не было. И меня тоже. Там была девушка в черных джинсах и красной футболке. Она сидела под большим деревом, обхватив колени руками, и смотрела мимо объектива, склонив голову к левому плечу…

Мама.

Фото было ретушированным. На нем должен был быть еще кто-то, слева от девушки. Если бы я не был в очках, если бы комп был у меня в башке – уверен, я бы этого не увидел.

В стволе дерева на фото было дупло. Я поднялся и обошел вокруг того, что росло у моей «могилки». Сначала против часовой стрелки, потом по. Дерево стало сохнуть и терять листья.

Черт, па, ты переиграл в игрушки!..

Дупло оказалось чуть повыше моей головы Я дотянулся до него и сунул руку внутрь.

«Пароль», сказал Жнец.

«Никогда не верь бессмертным», снова сказал я.

«Осталось две попытки», произнес Жнец. Лезвие косы недвусмысленно сверкнуло.

Я дернулся назад – но дерево не пустило. А только вроде привык к папиным приколам. Повертел в свободной руке фотографию. Ничего. Никаких больше подсказок. Кроме того, что было затерто на изображении…

«Тебя здесь нет», сказал я, глядя на фото.

Третья попытка не понадобилась.

Файл имел вид стилизованной морской мины, болтавшейся на зажатом в моем кулаке шнуре как накачанный гелием воздушный шарик.

«Переместить – Скопировать – Удалить»

Выбрал первое.

«Попытка взлома!», сказал мне в ухо хорошо поставленный женский голос. В правом нижнем уголке поля зрения замерцал красный значок антивируса.

Я торопливо открыл меню, выбрал «отключить соединение», на фоне застывшей картинки «сада» приказал сетику выключиться, стащил с головы очки – и некоторое время сидел, привыкая к реальности.

Реальность была тусклой, серой и излишне детализированной. Как обычно.

Бессмертие нереализуемо. Я говорю о бессмертии личности, конечно. Но все-таки мы все жаждем его получить… А? Ты как, жаждешь?.. Ну да неважно. Важно, что желающие есть. А значит, они будут искать тех, кто им это бессмертие организует. И найдут.

Я сказал, что бессмертие личности нереализуемо. Однако чисто технически возможно продлевать жизнь человека, отрезая от него по кусочку и заменяя отрезанное чем-нибудь более прочным. Руки, ноги, глаза, уши, сердце… Пока у нас проблемы только с мозгом. Хотя если его как следует стимулировать, можно отсрочить деградацию.

Это все ты, наверное, знаешь. А вот что ты не знаешь: со стимулированием мозга лучше всего справляется новое молодое тело. Желательно здоровое и не слишком отличающееся от мозга генетически. Такие штуки, сам понимаешь, запрещены.

Пока – запрещены.

Наверное, ты не знаешь, что можно выращивать тела-пустышки из, хм-хм, материала заказчика. Но они быстро приходят в негодность. Быстрее, чем отдельные части таких пустышек, пришитые к «природному» телу. Почему – пока неизвестно. Можно ли это исправить – тоже.

Итак, отловить молодого, здорового, непорченного претендента, выскрести его черепушку и затолкать в нее мозги, принадлежащие какому-нибудь денежному мешку… Паскудная перспектива для претендента. А? Но попробуй такого найди.

Некоторые находят. Потом этих уродов ловят за их новые задницы. Это, сам понимаешь, не афишируется. Тела снова опустошаются и служат контейнерами для совсем других людей.

Но это все лирика. А проза жизни такова: бессмертные хотят взять все под свой контроль. Их можно понять… Или я должен был сказать – нас? Нас можно понять? Пусть так. К хорошему быстро привыкаешь.

Теперь смотри. У нас две заинтересованных стороны.

Первая – киборги. Плюс – мы более автономны. Конечно, нужны грамотные техники и врачи, но это дело наживное. Минус… Тебе, наверное, трудно это понять, однако – ностальгия. По тому, что мы заменили.

Вторая – паразиты. Патологический страх перед механикой. Ну и страх Смерти с большой буквы П. Они попали в ловушку и выбраться из нее уже не могут. К счастью, таких очень мало. Пока.

Тех, кто к бессмертию не стремится всерьез, мы в расчет не берем. Вы нам нужны для того, чтобы было кем помыкать. Так что спрашивать у вас никто ничего не будет.

Есть еще одна альтернатива. Человек Цифровой. Кое-кто уже переселился в Сеть навсегда либо попытался оцифровать себя и в результате заполучил цифровую копию своей личности. Жуткая глупость – что одно, что другое.

Я там, кстати, тоже есть. Я недавно поговорил с ним – тем мною, которым стал мой цифровой дух… Это пугает. Я, знаешь ли, не такой.

Они работают над оружием. По чьему-то заказу.

Ты понимаешь, о чем речь? Вот-вот начнется… не знаю. Это не будет в прямом смысле слова «войной», но «противостоянием» будет точно. Угадай, за чей счет.

Долгое получилось вступление. Извини, дальше только по делу.

Здесь у меня есть кое-какие исходники. Я постараюсь найти сам, кому это передать, но если что-то пойдет не так, этим займешься ты.

Бывай. Жаль, если не удастся свидеться.

Проверь следующих:

DrBenway; Рыжая Ведьма; Никодим. Контакты во вложении.

Я потер лицо. Выжат как… Как не знаю что. Как соевый лимон.

Ностальгия по ампутированному естеству, надо же! Интересно, а в зависть она может развиться? В ненависть?

Кое-в-чем ты, па, ошибся. Слухи о пересадках мозгов ходили давно. Иногда они настолько дикие, что начинаешь верить. Скажем, этот мужик из совета директоров… Петронов, кажется. Ему же все лицо перекроили…

А не сошел ли он с ума? Отец, я имею в виду.

Я улегся на койку и уставился в потолок, припоминая, как он выглядел и как себя вел. Только сравнивать особо не с чем. Да, на психа не похоже, но если бы каждый псих был похож на психа, жизнь стала бы намного скучнее.

– Ну что, сынок, ты уже начал действовать? – спрашивает отец, наклоняясь надо мной.

Я задираю голову.

– Привет, па.

Голос звучит приглушенно и неестественно.

– Конечно, начал, – встревает отец. – Ты посмотри, как устал. Не мог же он просто так устать?

– Слушай, па, я спать хочу…

– Ты тормозишь, – перебивает отец. – Неизвестно, сколько времени осталось, и сколько часов или дней из них ты проспишь.

– Каких, в жопу, дней? – возмущаюсь я. – Па, ты меня как разбудил, так я с тех пор не сплю, мотаюсь только, как!.. Дай поспать!

– А ты поставил будильник?

Я пытаюсь встать. Не выходит. Ни рук, ни ног… выгибаю шею, смотрю назад. В глазах у меня двоится.

Стул в перевернутой комнате всего один. Поэтому отец-а сидит на нем, а отец-б устроился на столе, скрестив по-турецки ноги.

– Ну и кто из вас па? – спрашиваю я.

– Он, – говорят они хором, кивая друг на друга и смеются.

– Но я могу усыновить тебя, – заявляет тот, что сидит на столе.

Я открыл глаза. Четыре с копейками. Сволочи. Оба сволочи. Как будто мне с одним проблем мало.

Интересно, на кого они кивали?.. Я вспомнил этот их жест. Повторил.

Не друг на друга. Скорее куда-то за спину. Я мрачно посмотрел в ту сторону. Дверь. Ну не Маяковского же они имели в виду?! У, две с-собаки…

– Кофе. Срочно.

Я набрал номер человека, подписанного как DrBenway. «Защищенное соединение». Прекрасно. После некоторой паузы выскочило сообщение: «Подключитесь либо воспользуйтесь очками. У вас пятнадцать секунд. Время пошло».

Твою мать. Я поспешно натянул перчатки, надел очки, включил. Уложился в двенадцать.

…И оказался в операционной. Почти настоящей. Почти настоящий доктор с кровавыми отпечатками ладоней на белом халате взглянул на меня.

DrBenway: Слушаю?

Я: Здравствуйте.

DrBenway: Кто слил тебе этот контакт?

Я: Тот, кто посоветовал обратиться к вам.

DrBenway: Не рекомендую шутить, малыш. (Он шевельнул пальцами. Перед глазами поплыло.) Кто?

Я: Отец.

DrBenway: Кто у нас отец?

Я: Андрей Меньшиков.

DrBenway: Ну-ну.

Я: Это просто аватара.

DrBenway: Вижу. Что же тебе надо, сиротинушка?

Я: Взгляните. (Я протянул ему «мину». Он взял, помолчал секунду.)

DrBenway: Будь я проклят!!!

Вот поэтому чистюль-хакеров практически не бывает. Мы не можем вот так взять и мгновенно окинуть взглядом, проанализировать и понять хоть сколько-нибудь приличный объем данных.

DrBenway: Откуда он это увел?

Я: Черт его знает… А что это?

DrBenway: Мозговой слизень. Лады, парень, дальше я сам.

Я: А я?

DrBenway: А ты… (Он щелкнул пальцами.)

Вокруг закружились цветные вспышки и образы – и я провалился вниз.

Открываю глаза – и тут же зажмуриваюсь. С низкого потолка бьет яркий свет. Затылок ноет, в ушах шумит. Полный набор…

Не открывая глаз, пробую сесть. Не сразу нахожу, куда спустить ноги. Направо. Слева жестковатая спинка того, на чем я лежу. Сажусь. Штормит. Откидываюсь на спинку. Очень сильно штормит. Перед глазами плавают большие цветные прямоугольники.

Сильно дергает вправо, и я больно прикладываюсь ухом к чему-то прохладному и твердому.

В ухе раздается приятный женский голос.

«Станция Комсомольская. Переход на Сокольническую линию и выход к вокзалам Ленинградскому, Ярославскому и Казанскому».

Как – Комсомольская?

Открываю глаза. Напротив – стекло, за стеклом – пустой темный вестибюль станции Комсомольская-Кольцевая. Рядом – открытые двери вагона. Между дверьми и стеклом – выцветшая схема московского метрополитена.

А как я сюда попал? Бе-е-езнадежно…

«Осторожно, двери закрываются, следующая станция Проспект Мира».

А, иди ты… Встаю, подхожу к схеме. Получается, мне через одну, если принять, что я еду в «Маяк». А если…

Трясу головой. Надо все-таки спать больше. А то так вот сядешь в метро… Потом ляжешь… А потом проснешься – а тебя нет. Свистнули и пересадили мозги какого-нибудь старого пердуна с большим мешком денег.

На чем я остановился? А, «Сумеречный сад»… Доктор Бенвей, Рыжая Ведьма, Никодим… Негусто.

«Станция Комсомольская. Переход на Сокольническую линию и выход к вокзалам Ленинградскому, Ярославскому…»

– Э! – говорю я вслух. – Ты что, с ума сошла? Какая еще Комсомольская?

Смотрю в окно на двери. Глухая стена. Оборачиваюсь.

«Осторожно, двери закрываются, следующая станция Курская».

Я что, еще не проснулся?

Поезд разгоняется, потом резко тормозит. Станция, мать твою, Комсомольская, переход на Сокольническую, едрить ее, линию и выход к трем, блин, вокзалам. Поднимаюсь с пола и бегу к ближайшей двери. В проеме стоит женщина в темных очках и полицейской форме. Подошва ее ботинка врезается мне в живот, и я отлетаю к «осторожно, двери закрываются».

Обратно в туннель. Лампы мерцают, потрескивая, некоторые гаснут. Потом…

Что-то, похожее на невесомость. Будто тому, кто наблюдал за мной, наскучило, он проголодался и решил сходить к холодильнику сварганить пару бутербродов. Одно из стекол выгибается вглубь вагона, превращается в человеческую голову. Голова осматривается. Прозрачные глаза находят меня.

– Это не твоя игра! – говорит она.

Голос смутно знакомый… Маяковский?!

– Постараюсь вытащить тебя на следующей станции! Не прозевай! Как только поезд остановится, беги!..

Рывок. Невесомость закончилась.

«Станция Комсомольская…» Двери открываться не желают, лишь напряженно гудят. На станции несколько полицейских. Клоны, что ли?

Стекло, из которого недавно торчала голова, разлетается вдребезги. Выскакиваю в образовавшуюся дыру и бегу неизвестно куда. Еще несколько полицейских дам спешат перекрыть выход. Уворачиваюсь, бегу к переходу на другую станцию. Эскалаторов нет.

– Прыгай! – кричит Маяковский.

Черт. Почему я?

Лежать было жестко. Я сел и стянул с головы очки. Беспроводные системы – это прекрасно… Похоже, свалился со стула во время одного из «торможений».

Стук в дверь.

– Да?!

– Вы в порядке?

Маяковский. Значит, это и правда был его голос… А ведь я там даже и не задумался о том, что мог застрять в вирте.

– Нет. Сейчас…

Я открыл дверь и долго смотрел на Маяковского, потом перевел взгляд на сетик.

– Так… Вы можете рассказать мне, что случилось?

– Относительно. – Он неуверенно кашлянул. – Пойдемте. И компьютер прихватите с собой.

Я стянул с рук перчатки, бросил их на стол, взял сетик, вышел из комнаты и запер дверь. Маяковский нетерпеливо топтался у лестницы.

– Ведите, – буркнул я.

Мы спустились вниз, прошли мимо стойки в небольшой коридорчик, и Маяковский открыл неприметную дверцу, мимо которой я, будь один, непременно бы проскочил. Хозяин впустил меня в крошечную, заставленную аппаратурой комнатушку, закрыл дверцу и принялся щелкать кнопками на пульте, что висел на стене.

Комнатку затопило гудение, в котором мне то и дело слышались отдельные слова.

– Что это? – спросил я.

– Где? – Я ткнул пальцем в сторону пульта, и Маяковский махнул рукой: – А. Чтобы не подслушивали.

– Кто?

– Откуда я знаю? Это ваши знакомые. С кем вы так душевно пообщались?

– Когда?

Маяковский вгляделся в меня.

– Что вы помните?

– Метро. – Я пожал плечами. – Меня все время привозили на Комсомольскую и не давали толком…

– Ага. А до этого?

Я нахмурился. В памяти зияла довольно большая дырка с неровными краями. Последнее, что я помнил – это посещение «Зоопарка». Отец сказал, чтобы я зашел в «Сумеречный сад»…

– Помню, как был в «Зоопарке»… В смысле, в «Баррикаде». Оттуда я направился сюда и… – Голова начала раскалываться. – И я проснулся в метро. Остальное вы знаете. Кстати, откуда?

– Ага… Значит, вы не помните, что отдавали мне компьютер в починку?

– А я отдавал?

Маяковский кивнул.

– И разговор, который произошел у вас с человеком в белом халате, вы тоже не помните?

– С человеком… С доктором, что ли?

– Ну да. У него был ник «Доктор Бенвей».

– Не знаю такого… А зачем я с ним разговаривал?

– Вы ему кое-что передали. Сядьте сюда и взгляните.

Он указал на стул перед небольшим экраном и включил видеозапись.

– Так-так… А откуда это у вас? – нахмурился я.

Маяковский почесал нос.

– Я решил, что вы любопытный клиент…

– Да нет. Это вы – любопытный хозяин, – возразил я. – Но вы меня, судя по всему, спасли.

– Возможно. – Он дернул щекой. – Хотелось бы понять, зачем запихивать вас в виртуальный мешок. Это не очень умно… Разве что у дока не было под рукой ничего более серьезного.

– Это риторический вопрос?

– В общем, да. А вот «что вы собираетесь делать?» – уже нет.

Я проснул сетик.

– Эй, поаккуратнее! – сказал Маяковский. – Эта игрушка нас так засветит!

– Ну вы же все предусмотрели?

– Нет! Кар-рамба… – Он забегал пальцами по клавиатуре. – Все, давайте, работайте…

Я вытащил отцовское письмо, нашел место, где он оставил контакты. Действительно, первым значился «DrBenway».

Остались еще двое.

– Интересно, а док свистнул этот список или нет? – спросил я.

– Непонятно. А вот файл, который вы ему передали – да, свистнул. Я его скопировал.

Про файл я тоже не помнил, а по видео ничего толком понятно не было.

– Что там?

– Вы же слышали – «мозговой слизень».

– И?

– И все. Если эту штуку пустить в производство, все мы окажемся на поводке… Однако теперь вам надо уходить. Не знаю, кто как, а я бы на месте этого доктора уже начал бы поиски. Или вас, или тех, кто вас найдет и покарает по законам военного времени. Может быть, он не заметил, что вы сбежали из его петли, но на это надеяться глупо, а профессионалов в Москве достаточно.

– И сколько у меня времени?

– Думаю, еще минут десять есть.

– А вы тут как?

– Отбрехаемся, – усмехнулся Маяковский. – В конце концов, откуда я знаю, чем занимаются в номерах постояльцы? Особенно столь опасные и скорые на расправу?

– Тогда пойду собираться.

Оглядывая комнату, в которой не успел даже толком пожить, я прикидывал варианты. Их было, прямо скажем, немного.

Полиция. Вариант нулевой. Даже не рассматривался. Любой полицейский – потенциальный бессмертный. А иметь такое средство контроля за людьми – кто откажется?

В Питер. Хреновый вариант, даже если док и не выяснил про меня все-все-все и еще немножко сверху, пока я катался в его виртуальном метро.

Свидеться с остальными персонажами из отцовского списка: Рыжей Ведьмой и этим… Никодимом. Если есть на свете знак «неизвестность», то он прибит как раз над этим вариантом. Подбросить яду в банку с пауками…

Очень хотелось домой. Но тогда я, получается, даже не попробую толком выполнить последнюю просьбу отца.

Я попрощался с Маяковским и вышел на улицу. Откуда-то потянуло гарью. Перебравшись за стену, я влился в поток людей, шедших в сторону метро. План потихоньку складывался в голове. Но для начала надо спуститься под землю.

Устроившись в пустом вагоне – людей с утра так и не прибавилось, – я открыл сетик. Сеть работала не слишком хорошо, кроме того, блокировщик рекламы каждые десять секунд уведомлял об очередном заблокированном приложении, стремившемся пролезть на компьютер. Одно из таких я запустил ради интереса.

> из нас создают один из показателей уровня жизни этот шепот в середине июня

> с помощью кубиков или людей потребление сходит за Ним

Прикладной дадаизм в действии…

Я открыл терминал и набрал номер Никодима. Здесь никаких предложений срочно надеть очки, причесаться или вымыть руки не поступало. Все было старомодно как его имя: просто белые буковки на черном экране.

Nickodym: Слушаю.

Я: Я от Меньшикова.

Nickodym: Он упомянул меня в завещании?

Я: Вроде того. Он просил передать вам информацию.

Nickodym: На словах?

Я: Нет.

Nickodym: Какого плана информация?

Говорить открытым текстом будет неразумно.

Я: Об улитках-паразитках.

Пауза.

Nickodym: Я тебя понял. Не здесь и не сейчас.

Я: Предложения?

Nickodym: В десять вечера в «Расческе». На всю Москву она одна, не ошибешься.

Я: …Ни хрена.

Nickodym: То есть?

Nickodym: Ну да. Там и свидимся.

Я: Как я вас узнаю?

Nickodym: Я буду в дебильной шляпе.

Я: Ага.

Nickodym: Самой дебильной.

И он оборвал связь. Чудесный собеседник: ничего лишнего. На пробу я решил попробовать связаться и с Рыжей Ведьмой. По словам отца, она признавала только видеосвязь.

Канал был включен на прием входящих. Изображение проявилось на экране – и я отшатнулся.

Она действительно была рыжей, хотя волос на ее бритом черепе оставалось не так уж много: короткий мохок и свисающая на лицо длинная прядь. Лицо это было серым. По щекам от черных пустых глазниц тянулись, словно следы слез, черные бороздки, прочерченные пластиком от расплавившихся глазных имплантов. По искривленным синим губам ползали мухи.

Может быть, были еще какие-то отличительные черты, но я их высматривать не стал. Сохранил картинку и выключил видеосвязь.

«Станция Парк Культуры…»

Проклятье. И оружия никакого нет.

«Расческа» на Таганской площади была еще одной пограничной точкой, находившейся прямо за стеной. Неожиданно тихий клуб: приличное помещение, столы максимум на двоих, привинченные к полу стулья, полумрак; звуковой фон из звуков битого стекла, сминаемой бумаги и редких металлических ударов. И множество посетителей, наглухо ушедших в свои внутренние миры. Хода во внешнюю сеть отсюда не было.

Я уселся за столик, включил сетик. Аквариум. Из внешнего мира сюда поступала, видимо, только еда и люди. Хорошее место.

– Что будете заказывать?

Я поднял голову. У столика стояла официантка. Длинные прямые волосы, черный комбинезон с белой зубчатой вставкой от горла до низа живота.

– Кофе, – сказал я, стараясь не слишком пялиться на девушку.

– Соевый?

– Верно. А что, и настоящий тоже есть?

– Да. Что-нибудь еще?

– Нет, благодарю.

Официантка бесшумно исчезла.

– Предпочитаете тишину?

На стул напротив уселся незнакомец в болотного цвета плаще.

– Нормальная у вас шляпа, – сказал я.