Наследник

– Милена! – крикнула мне вслед Сирен.

– Бежим! В наш дом прибыл Повелитель!

Сестра, теряя лепестки малоуна, кинулась вслед за мной, но все наши попытки увидеть его хоть глазком не увенчались успехом. Дверь в родовой замок была закрыта, проще говоря, открывалась только после произношения определённых слов, но мы, женщины, их не знаем, а даже если бы и знали, то магии в этих словах не было, так как мы ею просто не владеем.

– Зря бежали… – запыхаясь, стонет Сирен, прислоняясь к холодной стене из камня в тени от солнца.

Поднимаю голову вверх на высокие пики. Отец догадался, что вопреки его запрету мы сделаем что-то подобное. Он знал…

Грустно выдохнув, предложила пойти по аллее в главный сад.

Наиль надела на голову венок из цветов и пустилась вприпрыжку по дорожке, заставляя улыбаться её озорному характеру.

– Интересно, а какой он… – мечтательно протянула Сирен.

Я почему-то улыбнулась и вдруг решила уточнить:

– Ты Повелителя имеешь в виду?

Сестра сразу же засмущалась, и я прикрыла себе рот ладошкой, так как не знала, слышит ли император на расстоянии или нет. Сконфузиться до знакомства, было бы для меня самым ужасным наказанием. Короткий взгляд через спину на окна отцовского кабинета, словно пытаясь понять там ли они.

– Интересно, а какие там балы. – Вдруг вставила подбежавшая Наиль.

Улыбаюсь, беря сестру за руку.

Наиль минуло тринадцать, и смотрели мы на неё, как на маленькую девочку, а она хотела начинать жить, хотела быстрее встретить своё восемнадцатилетие. Я смотрела на Наиль и улыбалась, её попытка перевернуть недвижимое умиляло.

– Милена узнает первой. – Немного обиженно пробормотала Сирен, смотря на свой запылившийся подол.

Хрустели камни под ногами, впиваясь в кожу. Босые, задыхающиеся от стремительного бега под палящим солнцем мы медленно шли вперёд.

Я развернулась к сестре и многозначительно посмотрела в глаза, после чего высказалась:

– Не спеши, всего через полтора года и ты сможешь появиться в тронном зале перед Великим, и я уже буду стоять в стороне и восхищаться тобой.

Сирен на миг прикрыла глаза, предвкушая и, распахнув их, наконец-то улыбнулась искренне.

– Вы совсем будете старушками, когда там буду я!

Показывая нам язычок крикнула Наиль, отбегая на пару метров.

– Да как ты смеешь! – притворно злобно восклицает Сирен и бежит за смеющейся Наиль, не обращая внимания на то, что отстала я.

Глава 2

Повелитель устало смотрел через окно, на ту самую аллею, по которой шли три босоногие дочери Вассилейн. Смотрел спокойно, оценивающе, даже взыскивающе.

Ни одна придворная дама не позволила бы себе вот так просто идти по земле голыми ногами. При этом светясь лучезарной улыбкой. Для уже давно взрослого монарха это было умилительно, но он чётко знал, что любой другой бы осудил и посмеялся над ними. Видимо жизнь в отчуждении сильно повлияла на девочек. Они походили на деревенских простушек, никак не на аристократок. Как только Харсалин умудрился выдать свою старшую дочь за будущего полководца? Одному небу известно.

Все четыре девушки были очень похожи между собой. Очень походи от пят до кончиков волос. Пожалуй, она одна выделялась. Та, что шла самой первой. Да, она была боса, да вместо традиционного одеяния дамы её сословия простой белый сарафан с множеством юбок. Распущенные волосы, в руках несколько полевых цветов Аркфалта. Встретив этих дев, Повелитель бы подумал, что увидел обычных деревенских девчонок. Или даже не так, в силу возраста эти две идущие сзади были простушками даже во взгляде, но не она. Уже достаточно взрослая с загадочными мыслями в голове… он видел в ней загадку, какую-то ещё не совсем женственную робость и, пожалуй, скованность.

«Это не помешает» – подумал Повелитель.

Последняя любовница сына была из королевской ветви Шардан, мира, который покорился не так давно, так что пришло время выдвинуть козырь, пока он ещё может это сделать. А пока…

Повелитель ещё ощущал этот вкус победы. Да, война стоила своих свеч, она всегда того стоит. И в сыне он видел своего продолжателя. Именно поэтому слабая девка, которую он пригрел в своей спальне, совершенно не годится для этого. Его сын слишком благороден, чтобы отправить её вслед за всей семейкой в Горлуклинские леса, слишком. К тому же она племянница поверженного императора, практически засланный казачок в нерушимых рядах Тарии. Благо, что об этом никто не знает, он прячет её. Именно поэтому он здесь, сам, лично. Необходимо подтолкнуть свершение пророчества. Будущее изменчиво, кому ни знать об этом лучше, чем не ему самому?

– И всё же, я прошу вас. – Послышался сдавленный шепот.

Повелитель был обязан жизнью человеку, который сейчас находился перед его глазами. Тогда много лет назад, ещё юношей, он натолкнулся на бастарда «Отречённых» и выжил только благодаря Харсанин. В те сумрачные дни империя раскалывалась на два куска, власть его отца висела на волоске. Вспомнив самый страшный момент в его жизни, монарх невольно вздрогнул. С каждым годом маг становится сильнее, но тогда ему было всего четырнадцать, мощью взрослого мага он не обладал. А Харсалин был сильным, даже тогда в семнадцать.

– Харсалин, – устало пробормотал Повелитель, сдерживая желания накинуть на шею как удавку аркан подчинения, – её будущее изменилось, ты можешь её не прятать.

Повелитель развернулся в сторону окна, откуда било яркое солнце, вновь опустил глаза на аллею, где не было и следа от девушек, только несколько дворовых мальчишек из когда-то пленённого Земноморья пробежало по их следам. Жаль, он хотел взглянуть на неё ещё раз. К тому же она напоминала мать, и это было приятное зрелище. Где-то там внутри он был даже рад что её нет. Разве он бы смог посмотреть в её глаза в тот момент, когда пришёл сюда? Не смог бы. Она была ещё более светлой и лучистой, чем её дочери, слишком нежной для этого мира. Харсалину впору было завидовать, ведь он уволок её, первую красавицу королевства в эту глушь от сотни взглядов. Хотя о какой зависти могла идти речь? Его ребёнок её и погубил. Печально.

– Но Виртус мог ошибиться, – позволил себе выпад отчаявшийся отец.

Повелитель молча развернулся к своему подданному. Он понимал Харсалина, так как тоже был отцом, но ему была необходима его дочь. Темные времена снова окутывали Тарию, и он был обязан сделать все, чтобы это пресечь, слишком много силы и крови отдано для побед. Над династией нависает незримая угроза, которую он, пока ещё Повелитель, может не успеть отразить. Необходим сильный преемник, тот, которого он готовил всю свою жизнь. А преемнику нужна она…

Харсалин просто подчинится, у него нет выбора.

Восемнадцать лет назад он позволил уехать, позволил оставить пост, прекрасно зная, что через время придёт в его дом и заставит сделать это. Небольшая отсрочка – временное обстоятельство. Временное и необходимое им обоим.

– Ты заставляешь повторять меня снова, – в очередной раз, направив свой взор в сад, в сторону ушедших темноволосых девушек, Повелитель сказал, – она родит сильнейшего мага, и она нужна империи, – развернулся к Харсалину, – тебе ли не знать, что происходит на дальних рубежах Тарии. Её ребёнок изменит мир, он придаст моим подданным веры, Дариану силу, а ей лучшую жизнь.

– Я не могу обрекать её на это… Ведь Виртус предсказал… Я не хочу…

Ему просто не дали договорить, Повелитель взмахнул рукой, и маг повиновался безмолвному приказу.

– Я не прошу продать её душу чёрным магам, не прошу вытащить из неё сердце, – и замолчав, мстительно добавил. – А хотя мог бы заставить! Мы отцы, но цели наши разные!

Харсалин понял прозрачный намёк и просто сдался. Как много он выполнял приказов, как много сил потратил на защиту границы, сколько энергии у него отняли, сколько жизней унесли его действия… А теперь он должен отдать свою дочь. Отдать для того, чтобы её потерять, он знал, что Виртус не ошибся и она…

– Помолвка.

Это был последний козырь, который он, видя откровенное нежелание Милены, откладывал. Да и не вышло бы ничего, они оба это понимали.

Снова перебили, жёстко, зло!

– Прекрати делать вид, что ничего не понимаешь, – на лбу монарха появилась испарина.

Имея всепоглощающее уважение к правителю, Харсалин всё равно не выдержал. Речь шла о его дочери, о крови и плоти от любимой женщины. От женщины, воспоминания о которой дарили боль каждый прожитый день. Свою радость он видел в дочерях, наверное, потому что они слишком на неё похожи. Слишком.

– Иными словами она должна стать фавориткой принца? Погубить свою жизнь, и никогда на неё не посмотрят с благоговением, только от того, что она зачала от сына Повелителя?! Она родит бастарда!

Впервые в жизни Харсалин сказал это вслух. Сказал то, что не хотел принимать. Увёз всю семью в глушь, заведомо обучил тому, чему хотел, он всё сделал для того, чтобы пророчество не сбылось. Видя прекрасные глаза дочерей, когда они умоляли его отправить хотя бы на один бал, Харсалин отказывал с сожалением. Не для того он прятал их от этого места! Да и «прятал» сказано условно. Повелитель всегда знал, где находится его подданный. Всегда. А ведь Харсалин надеялся, что на роль «фаворитки» принца найдётся кто-то другой, что принц влюбится и не захочет отказаться от этой женщины. Но увы… Повелитель бы не явился, будь оно так.

– Она родит мага, сильнейшего мага, так предрешено.

Харсалин опустил голову, ему ничего не осталось, только если самому убить дочь, чтобы та не мучилась в судный день. Разве у него поднимется рука сделать это? Нет, он не сможет.

– Ты забываешь, что он будет императором, а мой сосуд жизни почти иссяк.

Повелитель говорил об этих вещах откровенно только с несколькими людьми в Харсалине он угрозы не видел, несмотря на то, что тот бессильно сжимал руки в кулаках.

– Это ничего не значит. Наигравшись с ней, он просто выбросит и забудет. И если он ошибся! Просто ошибся и всё! Вдруг это не она!

– Она. Ну, или та, что младше, – простой и без эмоциональный ответ.

Повелитель открыл портал и растворился, а Харсалин тяжело выдохнул и пожалел, впервые пожалел, что за столько лет жизни его жена не смогла подарить жизнь хотя бы одному сыну. Все его четыре дочери были прекрасны и беззащитны, и он, как отец должен их защитить. Но даже один из самых сильных магов сделать это не может, он не может это сделать… А сын, наверное, лучше, чтобы у него в принципе были сыновья!

Слова когда-то жившего во дворце провидца всплыли в голове: «Когда взойдёт солнце, и мир озарится первым лучом, у тебя родиться дочь. Ей суждено родить самого могущественного мага, того кто однажды спасёт Тарию».

И слова прорицателя начинали сбываться. Супруга действительно родила с первым лучом солнца, только вот родилась двойня. Девочки были слабы, и только одна смогла выжить. Покинув столицу, Харсалин думал, что со смертью младенца пророчество рассеется, но он ошибся. Как же он ошибся.

Умершая в младенчестве девочка не была наречена тем именем, которое носит девушка, способная родить боевого мага, но Харсалин этого не знал, а вот Повелитель ведал.

Виртус один знал, знал всей правды и, придя к опечалившемуся отцу, сказал: «Никто не знает, была ли твоя умершая дочь наречённой, а возможно моё пророчество не сбудется, я же всего лишь пророк». И у Харсалина появилась крохотная надежда. Он увёз свою семью с верой в то, что пророчество обойдёт его стороной, но появление монарха раскрыло все его самые ужасные страхи. Теперь он знал, знал, что не может больше сопротивляться этому, судьба сама настигла их в том месте и в то время, в которое должна была.

***

– Милена, – тихо позвала Наиль. – А какое платье ты наденешь?

Пожала плечами, так как по традиции платье должна выбирать мать, но мама умерла, очень давно… Миранда доверила своей выбор отцу, так как с самого младенчества принимала его решения как свои. Мы обязаны подчиняться, должны, нас этому учат с младенчества, но иногда наступают такие моменты, когда хочется сказать «Нет», но правда в том, что, сказать «Нет» я не могу.

А платье, платье это такая мелочь.

– Я поступлю как Миранда…

– Попроси, отец тебя отпустит, – внесла предложение Сирен.

– Какая разница, в каком платье я буду, – покачала головой, – через месяц моя жизнь будет другой и смысла нет сейчас куда-либо рваться, – для ясности добавила, – Про меня забудут на следующий день, не вспомнят моего имени, не то, что платье.

– Ты думала, какой он будет? – не унималась Сирен. – Будешь ли ты любить его, будет ли любить тебя он. А может быть, у него будут ужасные бородавки на лице! Боже, какой кошмар! – сестра захихикала и повалилась на мою кровать.

И вдруг я явственно представила себя женой человека, которого даже не знаю и меня это напугало, а ещё я вспомнила красные глаза Миранды и её всхлипы. Сопротивляться смысла не было, я приму любой выбор отца, хотя в душе мечтаю сделать свой. Будем честными, касательно внешности, я даже и не думала. Не знаю почему, мне как будто бы всё равно.

– Мужей мы не выбираем, – я посмотрела на сестру, – запомни это.

Сирен мгновенно нахмурилась. Из нас из всех я была словно старше всех. Даже Миранда говорила, что я слишком чопорная. Не обижалась, нет, просто я была более спокойной и рассудительной. Лазить за яблоками на раскидистые ветви деревьев по ночам ради забавы было для меня чуждым. Вместо этого я рассказала сёстрам поучительную историю о том, что будет, сорвись они с ветвей!

Мои суждения были приближены к реальности, я никогда не витала в облаках. Копия папы, только в женском обличии.

Я не хотела рушить сестре розовое представление о браке, но и не сказать не могла. Сирен всегда отличалась от нас безмятежностью и витающими в облаках мыслями. Я же мыслила материально и понимала, чего от меня ждут. Как и любая девушка, я мечтала, однажды посмотрев в чьи-то глаза, увидеть берега моря «Гахлон», но это всего лишь мечты, навязанные нам романами о вечной и непогрешимой силе любви. И всё же мы неопытные девушки, не имеющие возможность пообщаться с мудрой женщиной.

Многочисленные гувернантки и дуэнью… что с них взять! Кроме протяжных «охов», «вздохов» и слов о том, что нам либо рано, либо уже поздно!

Подошла ближе к небольшому туалетному столику, где только что прошёл маленький береговой шторм под названием Сирен. Пудра не на своём месте, несколько листов из личного блокнота спикировавших на пол, капли чернил. Спокойно разложила по местам, не обращая внимания на то, что сестра продолжает разглагольствовать на тему своего «когда-то» предстоящего замужества.

Ещё слишком рано.

В полумраке комнаты я вдыхаю раскалённый воздух. Очень жарко – прохладная вода в ванной не помогла остудиться. Волосы мгновенно высохли и мне нужно срочно позвать служанку, чтобы она собрала их и подобрала что-то более подходящее к вечерней трапезе, чем простенькое домашнее платье из хлопка. У меня нет сил этим заниматься.

Могу сама и платье надеть, и волосы прибрать, но папа не разрешает нам этого делать, да и гувернантка Наиль кричит о том, что это плохой тон, что женщины в столице так не делают, что это удел нищенок. Мы должны быть леди в любом из проявлений. Даже если по нашим меркам это глупо. А любовь к ходьбе босиком – лучше умолчать вовсе.

Не знаю чего страшусь больше, того что мне предстоит за столько лет впервые появиться на балу или того, что совсем скоро после этого отец отдаст меня в чужие руки. И какова будет она эта жизнь?! Где? Столица, гарнизон, побережье? А может быть совершенно другой мир… Страшно… Холодком по пояснице.

Не скрою, всё девичество до совершеннолетия, я мечтала услышать как зашуршит подол платья от моего торопливого шага, как тонкий стан обхватит плотная ткань, как, закалывая волосы, вставят последнюю шпильку, как я войду в просторный зал торжеств и поймаю на себе сотни восхищённых взглядов. Представляла, как меня ослепит великолепие убранства дворца, как непременно найду подруг, а возможно и встречу свою любовь. Я тоже когда-то мечтала. Сейчас это всё кажется такой несусветной глупостью. И мне страшно. Этот страх перекрывает всевозможные мечты.

Да, девушки любят мечтать. Миранда мечтала, а сейчас? Во что сейчас превратились её мечты?

Украдкой бросаю взгляд на Сирен. Она лежит на спине, поперёк кровати, широко раскинув руки в стороны, и её мечтательный взгляд устремлён в потолок. Смотрю на неё и вижу себя, а ещё вспоминаю Миранду: то, как она сгорала от нетерпения шагнуть в портал. А после взахлёб рассказывала насколько там красиво и как она танцевала все танцы подряд, как один из кавалеров приглашал её трижды и это было практически неприлично. Я сидела напротив и разинув рот внимала каждое слово, а после глубокой ночью не могла сомкнуть глаз, потому что представляла себя на её месте.

– О чём ты думаешь? – Присаживаюсь на уголок кровати.

Сирен перекатывается на бок, подпирает рукой голову и её волосы озорными спиральками подпрыгивают в воздухе. Она всегда такая смешная с распущенными волосами. Похожая ещё на совсем малышку, что кстати обижает её до глубины души, а иногда заставляет зло выпалить, что она совершенно не маленькая, а очень даже взрослая. Всего-то год до брачного возраста! Год, так мало…

– Обо всём, – сестра пожимает плечами перекатываясь на живот, – например, о том, что тоже смогу выбрать платье, подобрать мерки, заказать модистке сразу десятки бальных, повседневных!

Улыбаюсь. Платья… а особенно очень красивые платья, нам были особо и не нужны. Нет. Отец не считал денег, которые тратил на нас, просто тут гораздо проще быстро подобрать два ряда юбок и побежать в сторону небольшого озера, чем еле идти в удушающем корсете, волоча за собой шлейф под палящим солнцем. Сейчас мы выглядим презентабельно только на фоне девушек из деревушки, принадлежащей нашему роду. Там никто не думает насчёт того, насколько шикарен туалет. У деревенских девушек, растущих вместе с нами, другие понятия. Мы настолько привыкли к ним, что порой общаться с этими девушками приятнее и полезнее, чем с сёстрами Шердон, чья летняя резиденция находится не так далеко от нашего дома. Так вот, приемлемой считается длина чуть выше щиколотке и внимание, юбка в один слой. А что будет во дворце Повелителя, известно одному Создателю.

Надеюсь, что я не буду казаться простушкой среди завсегдатаев императорских балов. Мне бы очень не хотелось ударить в грязь лицом. Хотя… Миранда вышла в свет не так давно и если бы что-то пошло не так, она бы мне обязательно сказала! Со старшей сестрой у нас были очень доверительные отношения. К сожалению, только были. В письмах много не напишешь и эмоции не увидишь.

– Да, платья будут точно необходимы!

Сирен с озорной улыбкой смотрит на меня, и я не могу не улыбнуться в ответ.

– Неужели ты в чём-то со мной согласна! – лукаво прищуриваясь, говорит она.

Округляю глаза.

– Что значит «в чём-то»?

Сестра отмахивается от меня и говорит то, что я обдумала буквально пару минут назад.

– И всё-таки я хочу любви, вот о чём думала. Так чтобы закружило, затрепетало и унесло!

«Я тоже»

Глава 3

В моих руках томик с рукописями матери.

Я люблю перелистывать эти жёлтые странички, просто смотреть на её почерк, касаться тех листов, которые были когда-то в её руках. Испытываю чувство полного счастья, я не вчитываюсь в предложения, просто касаюсь нежно и трепетно, и что-то внутри моей души расцветает. Всегда буду помнить, как выглядела моя мама, мы все на неё похожи, как две капли воды. Тёмные волосы, светлые, словно капля в море, глаза, тонкая, словно тростинка, фигура.

Шагая, расчёсывает мои волосы. В комнате горит тусклый очаг свечи, едва освещая моё лицо.

– Ты очень похожа на Калик, полная копия.

Посмотрев на себя в зеркало, грустно улыбнулась. Внезапно служанка положила ладонь на моё плечо, невольно вздрогнула, хотя знала Шагаю с самого детства… Тёплые отношения между нами и завоёванными народами никогда не приветствовались, но отец вопреки всему закрывал на это глаза… После смерти мамы… кажется это единственная женщина, которую я подпускала к себе достаточно близко. Она понимает и поддерживает меня. Незримо и не очень откровенно, боясь вызвать гнев нашего отца, но я всё равно это чувствую.

– Я знаю, что где-то внутри ты сильнее, чем кажешься… Не бойся.

Тихо вздыхаю, бережно закрывая светло-серый томик, и отправляю его на столик перед собой.

– Шагая, ты же знаешь, что силой обладают только маги, а маги это только мужчины, – спокойно подытоживаю я.

На меня посмотрели тёплые молочные глаза, и немолодая женщина улыбнулась самой доброй из всех улыбок, которые я когда-то видела.

– Милена, ты же помнишь, что мой народ издавна считается самым чувствительным, а особенно мы чувствительны к силе, – с намёком произносит она, продолжая методично расчёсывать мои волосы и хитро поглядывать на меня через отражение в зеркале.

– Кажется, мы говорим на разных языках, – мой голос звучит слабо и изнеможённо. Уже давно расцвела Угалта, дом погрузился в сон и только в моей комнате горит свеча.

– Сила бывает не только магическая, Милена. Сила женщины в её умении прощать, и в тебе эта сила есть, – тёплая ладонь опускается на моё оголённое плечо, – не души в себе это. Однажды тебе это очень поможет.

Грустно улыбнулась. И было хотела ответить, но…

Резко отворилась дверь, и на пороге моей комнаты появился отец. Сердце мгновенно пропускает удар. Подскакиваю на ноги молниеносно. В знак почтения родителю спешно присела в реверансе. Подняла глаза и встретилась с испуганными глазами сестры, которая уснула, читая книгу лёжа на моей кровати.

Чем обусловлен такой поздний приход? Что-то кольнуло в груди. Нехорошее предчувствие мгновенно взвинтило стук в ушах.

Шагая медленно отступила на шаг и с поклоном удалилась из комнаты, плавно и тихо прикрыв за собой тяжёлую дверь. Повисла гнетущая тишина. Мы всматривались в глаза отца и не понимали что происходит. Сестра поднялась с кровати и отложила книгу на прикроватную тумбочку.

– Присядь, – я повиновалась и опустилась на то место, откуда только что встала. – Сирен, ты тоже садись.

Отец в безмолвии походил по комнате, с заложенными за спину руками, подошёл к окну, взглянул на ночное небо, опять отошёл к двери. Мы молчали и ждали, ждали хотя бы каких-либо действий. Внешне он был спокоен, только вот все его движения не были типичны. И я стала волноваться, но прежде, чем с моих губ сорвалось хотя бы слово, отец вытащил из кармана письмо. Оно было явно из императорской канцелярии, так как видны вензеля империи, и я испугалась окончательно, в голове промелькнула мысль: «Вызывают на защиту империи». И сердце замерло, я почувствовала, как горло сдавило спазмом, и глаза медленно начинают наполняться слезами. Сирен молча переводила взгляд с меня на родителя, пока он не начал зачитывать текст:

– Великий Повелитель Кассен повелевает, – внимательный и долгий взгляд на меня, а после отец продолжает: – всем девушкам благородного рода, достигшим своего шестнадцатилетия, явиться во дворец для представления.

Сердце ухнуло куда-то вниз с бешеной скоростью. Быстрый взгляд на Сирен. На лице сестры появилось незабываемое выражение счастья, оттеснив всю сонность на задний план. Отец не смотрел на Сирен, его взгляд был направлен исключительно на меня, и было в нём что-то виноватое, но я так и не смогла понять, почему.

– Невозможно… – еле слышно прошептала я.

– Отец, когда?! – не выдержала Сирен.

– Послезавтра по полудню – нехотя ответил родитель и более удручающим голосом добавил. – Каждый род представлен в едином цвете, в соответствие со своим гербом и положением. Все юные девушки обязаны выбрать наряд исключительно по моде дворца.

– Красный… – опять же тихо подмечаю я.

Папа коротко кивнул, и буквально через секунду на мою кровать легли два платья. Я на них даже не смотрела, мой взор был прикован к отцу. Сирен с визгом благодарности кинулась к своему наряду и в обнимку с ним плюхнулась на кровать, блаженно улыбаясь.

Создатель… чувствует моё беспокойное сердце, что что-то тут совершенно не так. Только что?

Внезапно отец подошёл ко мне, взял за руку, помогая поднятья. Следующее, что произошло – мы провалились в пустоту.

Всегда боялась перемещений вне пространства, всегда зажмуривала глаза. Как только почувствовала, что мою руку отпустили, ресницы распахнулись сами собой.

Зажглось несколько небольших сфер, освещая пространство. В кабинете отца всегда было светло, как-то уютно. Ещё в детстве я любила проводить вечера здесь, мне казалось, что сидя с книжкой у камина я нахожусь к родителю ближе не только физически, но и духовно. Но не сейчас, сейчас тут сумрачно и откровенно жутко.

В воздухе витало напряжение, словно сковывая всё пространство, и почему-то я не шевелилась и смотрела на чуть сгорбленную спину отца.

Кажется, прошла не одна минута… мы молчали, точнее я молчала, а отец видимо собирался с мыслями, как только он повернулся, я узрела хмурое выражение лица. Папа был когда-то прекрасен, я видела его портрет в молодости, и, смотря на него молодого ещё девочкой, я мечтала выйти замуж за такого же отважного и прекрасного человека. Года идут так неумолимо, быстро стирая не только молодость, но и воспоминания о когда-то прошедшей молодости. Осталась стать, остался тот же острый и сосредоточенный взгляд, но виски тронула седина и паутинка морщин под глазами…