Чернильная девушка

– И как вы это поняли?

– У меня есть определенный опыт. Мои статус и положение обязуют смотреть дальше, чем многие привыкли, подмечать мелочи, за совокупностью которых прячется благоприятная возможность извлечь пользу. Вы меня понимаете?

– Если честно, не совсем…

– Вы можете больше чем думаете, Денис. Вот, что я имею в виду. В вас чувствуется жгучая обида на мир и желание запечатлеть себя в истории. И то и другое может сыграть нам на руку…

– Сейчас я работаю над манифестом духовно слепому индивидуалисту.

Николас Вебер стал всматриваться в Дениса своими холодными синими глазами. И без того чуть кривой рот продюсера тронула одобрительная ухмылка и он жестом предложил Денису пройти в ближайшую дверь. Когда они зашли в кабинет управляющего рестораном, Николас заговорил снова:

– Nigra in candida vertere.

– Точнее не скажешь.

– Если вы не справитесь, то добьетесь обратного эффекта.

– Не совсем вас понимаю.

– Вы можете обратить внимание читателя на то, на что его обращать не в ваших интересах. Если, конечно, вы и дальше хотите, чтобы книги, вроде вашего «Доктора за ширмой» также хорошо покупали, а в кинотеатрах крутили похожее кино. Понимаете, моя работа во многом состоит в том, чтобы внушить потенциальному потребителю, что он свободен в выборе того, что ему покупать, читать или смотреть. Он не должен догадаться, что давно стал частью отлаженной системы и дрыгается как рыбка на крючке. Он не должен знать о специальных медиа технологиях, которые играют на его желаниях и страхах, как на музыкальном инструменте, заставляя делать то, что нужно нам. Я хочу вам признаться, Денис. Я обожаю таких людей – усредненных, тихих и полезных, не утруждающих себя критическим осмыслением жизни. Они мои герои. Лучше них могут быть только те, кто, считая себя невероятно умными и образованными, видят в приземленной ерунде оригинальность и несуществующий глубокий смысл.

– И как мне повысить свои шансы на успех?

– Вы должны сами поверить в то, в чем вы хотите убедить других. Для этого, хотя бы приблизительно проживите то, о чем планируете написать. Например, схлестнитесь с обывателем, отстаивая приоритет финансового благополучия над нравственным содержанием человека.

– А что на счет подмены любви?

– Зайдите предельно далеко в своих фантазиях и желаниях, воплощая их с человеком, которого на самом деле не любите. При работе над своим манифестом описывайте это красивыми фразами и возвышенными словами. Прячьте «низкое» за видимостью «высокого».

Николас достал из шкафа пакетик с фруктовым мармеладом и присел на край письменного стола. Продюсер резким движением раскрыл упаковку и, подобно счастливому ребенку, заглянул внутрь. Наблюдая за ним, Денис присел в офисное кресло, стоящее у стены.

– Люблю желейных мишек. Хотите? – спросил Николас.

– Нет, благодарю.

Николас Вебер достал из пакетика красного медвежонка, с упоением откусил ему голову, а после съел и обезглавленное тело. Второй медвежонок был съеден в точно таком же порядке. С каждой следующей откусанной головой продюсер довольно причмокивал. От этого зрелища, по спине Дениса побежали мелкие мурашки.

– Вот, Денис, возьмите визитку моего личного помощника. Буду ждать результатов вашей интересной задумки. Если у вас все получится, и книга хорошо продастся, то мы купим идею для большого экрана.

– Это было бы замечательно. Большое спасибо за советы.

– Был рад вам помочь…

***

Белый седан BMW остановился у сплошного гранатового забора, за которым возвышался двухэтажный дом из черных прямоугольных модулей с панорамными окнами. Закрыв автомобиль, Денис прошел в приоткрытую калитку. Не успел мужчина сделать и несколько шагов по аллее, усаженной утепленными на зиму туями, как на него, громко пыхтя, выскочил огромный сенбернар.

– Жу-жу, стой! Фу!

Сенбернар повалил мужчину на лопатки и старательно облизал ему лицо. Кое-как отбившись и встав на ноги, Денис стал, ругаясь, стирать с себя слюни. Счастливый Жу-жу, передвигаясь вприпрыжку, проводил его до металлической лестницы, ведущей к входной двери. Денис зашел в дом, сбросил ботинки и громко постучал о дверной косяк. По лестнице второго этажа спускалась шатенка в джинсах и черной блузке. Разговаривая по телефону, она помахала мужчине рукой и жестом указала в сторону кухни.

– Виктор, Вы просто привыкли волноваться. Страх лишь в вашей голове, а описываемая вами ситуация по своему содержанию нейтральна. Не обращайте внимания, – продолжая телефонный разговор, хозяйка дома поставила на черный стол две кофейные чашки. – Да нет же. Слушайте. Виктор, послушайте! Действуйте, а не волнуйтесь. Все. Жду вас в условленное время с выполненным домашним заданием. Да, я верю в ваш успех, всего доброго.

– Ты чего такой мокрый? – женщина положила телефон на стол.

– Со мной поздоровался Жу-жу.

– Вот, возьми полотенце. Зачем хотел со мной встретиться?

– Планирую организовать писательские курсы. Для этого хочу арендовать нежилое помещение твоего сына в одном из торговых комплексов.

– Это можно устроить.

– Тогда нам нужно заключить договор краткосрочной аренды.

– Зачем? Я доверяю тебе, а у тебя нет повода не доверять мне.

– А как тогда?

– Я хочу половину выручки с каждого занятия.

– Хорошо.

– Как быстро ты согласился…

– Ну, у меня на то свои, личные причины.

– Сколько будешь брать за одно занятие?

– Пока не решил…

– Я думаю, тысячи две-три будет в самый раз.

– Да ты что! За такие деньги ко мне никто не станет ходить. Ты – известный доктор психологических наук, практикующий психиатр и психолог с мировым именем, можешь себе позволить большие цены за консультацию, а я в данном случае буду довольствоваться куда менее скромным ценником…

– Тебе, как и раньше, не достает уверенности, Денис. Ну, ладно. Сделай первое занятие за две тысячи. А в его конце объяви, что последующие будут стоить всего лишь полторы.

– Думаешь?

– Уверена, и тебе этого советую.

– Тогда договорились.

Виктория и Жу-жу проводили Дениса до машины. На город опускались сумерки, пробуждая к жизни вереницы уличных фонарей. Когда писатель садился в свой автомобиль, женщина окликнула его:

– Денис, как здоровье? Ты пьешь таблетки, которые я тебе прописала?

– Только в отношении меня не включай психиатра, ладно? Я давно здоров.

Денис поспешно захлопнул дверь своего белого BMW, нервно махнул на прощание рукой и вскоре женщина с собакой скрылись из виду за ближайшим поворотом.

Утром следующего дня Денис сидел за своим письменным столом и занимался разработкой выступления для курсов писателей. Он подбирал наиболее броские слова и выражения, чтобы набираемый текст казался слушателям интересней. После часа усердной работы над материалом, писатель решил уделить время и своему новому роману. Но, исписав ручкой-пером только одну страницу, он открыл свой личный дневник и принялся выводить то, что не давало его душе покоя.

«Сегодня 20 декабря. За окном пасмурно, как и в моей душе. Написание романа до этого момента шло быстро. Чернила, подобно крови, наполняют его живым содержанием, буква за буквой ткут его темную душу. Петр Введенский получается отличным, глубоким персонажем со сложным характером. Но появилась одна проблема. У меня не получается расписать страстную героиню. Цыганка, которой увлекается главный герой, выходит картонной, хоть в альбом клади! Это все не то. Пытаясь мысленно углубиться в эти чувства, сразу вспоминаю мою Веру и те счастливые пять лет, что мы прожили вместе. Становится нестерпимо плохо и получается не пылкое пламя страсти, а тлеющие угли унесенного ветром счастья. А об этом пока рано. Сначала – подмена настоящей любви страстью и похотью. Николас Вебер прав, нужно пережить что-то подобное самому. Не ради себя, ради моего детища…».

В кофейне «Реквием» все столики и места у барной стойки были заняты. Из аудиоколонок по залу разносился блюз, разбавляющий гул человеческих голосов. Официантка Таня, постоянно поправляя выпадающую на лоб прядь, поспешно двигалась за барной стойкой, частенько убегая за двери кухни. Постояв на пороге кофейни, Денис вышел обратно на улицу. В ближайшем ресторане быстрого питания «Большая ложка» он купил сэндвич с кофе на вынос и сел в свой автомобиль. Через два часа Таня вышла из переулка за кофейней. Девушка попрощалась с подругой, перебежала дорогу и пошла по улице. Денис догнал ее на углу дома и быстро прижал свой автомобиль к обочине.

– Денис Андреевич! Не делайте так больше, вы меня напугали!

– Извини. Тебя подвезти?

– Да тут до автобусной остановки три минуты идти.

– Выбирай: ворчливый водитель на старом Hyundai, или обаятельный писатель на белом BMW?

Таня кокетливо поворошила снег изящной ножкой и села в машину, где Денис взял у девушки рюкзачок и положил его на заднее сиденье. Писатель узнал у своей пассажирки адрес, и автомобиль легко тронулся с места. Чувствуя, что Таня всматривается в его лицо, мужчина хитро улыбался.

– Устала сегодня?

– Да, сегодня такая запара была! Я думала, что помру к концу смены.

– Подожди умирать, сначала выпей со мной кофе.

– Денис Андреевич, у меня от переутомления галлюцинации, или мне не послышалось?

– Ты все правильно поняла.

– Прямо сейчас что ли? Я не в самой лучшей форме.

– Не обязательно сегодня. Можем выпить кофе или чего покрепче в твой выходной.

– Заманиваете безнадежную поклонницу на свидание, Денис Андреевич?

– Заманиваю, Татьяна. Есть возражения?

– Ну, не знаю, – Таня ухмыльнулась. – Соглашаться на свидание с взрослым, малознакомым мужчиной…

Таня согласилась встретиться, только когда автомобиль Дениса затормозил у ее дома. Все время поездки, девушка, не скрывая получаемого удовольствия, все кокетничала и дразнила писателя, отвечая ему односложными, вводящими в заблуждение фразами. Денис условился встретиться с Татьяной на следующий день, после того, как у нее закончатся занятия в институте.

Когда писатель уже подъезжал к дому, ему позвонил Алек, предложивший «поколдовать» этим вечером над сломанным мотоциклом Kawasaki. Никаких других дел у Дениса в ближайшее время не предвиделось и он, согласившись, отправился в свой гараж убирать от мотоцикла ящики, коробки и банки.

Алек приехал на такси к восьми часам вечера, неспешно выбрался из него с пластмассовым кейсом в руках и, прихрамывая, побрел в сторону дома Дениса. Игнорируя ждущего его на крыльце писателя, он стоял и держался свободной рукой за калитку, мрачно смотря на деревянный дом, который возвышался перед ним. После этого гость зашел на участок и вяло поздоровался с хозяином дома за руку.

– Может, чаю или кофе с дороги?

– Давай сначала осмотрим твоего железного коня.

Алек присел перед мотоциклом на старую куртку, открыл кейс с инструментами и, потирая подбородок, принялся осматривать фронт работ, а Денис, стоя чуть поодаль, наблюдал за своим знакомым и потягивал из фляжки виски. На разложенную рядом с Kawasaki пленку стали опускаться запчасти. Алек попутно осматривал их и хорошенько протирал, изредка косясь на слоняющегося рядом писателя, который постукивал указательным пальцем по банкам с краской.

– Слушай, – Алек принялся за чистку мощностных клапанов, – а у тебя есть лимонные кексы Kriks?

– Еще чего! – Денис брезгливо поморщился. – Эту приторную ерунду любишь только ты. Когда жил у меня целый год, то весь дом мне этими кексами провонял. Я их еще тогда прозвал «вонючим лакомством медбрата»…

– Формально я тогда еще только учился и не был медбратом.

– Сначала выучился на электрика, а затем – медбрата. Я смотрю, тебе очень нравилось ходить в колледж…

– Ну, – Алек блеснул на писателя глазами, – я учился по средствам, потому что у меня не было богатого папочки, который оплатил бы мне обучение в консерватории…

– А чего ты вообще вспомнил про эти противные кексы?

– Будь другом, сгоняй за ними в магазин! – Алек мазнул себе по лицу рукой и испачкал нос. – Уж больно люблю после возни с техникой попить с ними чая.

– Ладно, но я их есть не буду, – писатель достал из кармана ключи от автомобиля. – Себе я куплю нормальной еды…

– Ты, что, собрался ехать на машине?

– Ну, да.

– Но ты уже раз десять приложился к фляжке…

– Ладно, моралист, – Денис закатил глаза. – Пройдусь пешком.

Денису несколько раз приходилось возвращаться в магазин с половины пути до дома из-за звонков Алека, просившего докупить то одно, то другое. Не на шутку раздраженный, писатель, наконец, вернулся домой, но своего гостя в гараже не нашел. Когда Денис выкладывал покупки из пакета на кухонный стол, Алек спустился к нему со второго этажа.

– Что ты там делал?

– Мыл руки, – сказал гость, явно обиженный недоверием писателя. – В раковине на кухне – не помоешь из-за горы посуды, а в ванной комнате под лестницей не работают краны…

– Что с мотоциклом? – спросил Денис, рассматривая черное пятно копоти на носу своего гостя.

– Вал.

– Чего?

– От коррозии разъело вал привода помпы.

– И где его купить?

– На такой старый мотоцикл? Нигде. Я попрошу своего знакомого токаря, и он выточит тебе новый…

Они сели пить чай, и никто из них долго не нарушал воцарившегося за столом неловкого молчания. Гость часто начинал пристально смотреть на хозяина дома, от чего тот отводил глаза в сторону, делая вид, что заинтересовался рисунком на упаковке кексов или узором на чайной чашке.

– Как дела, вообще? – нарушил затянувшееся молчание Алек. – Чем себя развлекаешь последнее время?

– Ну, завтра свидание, – сам не зная почему, неожиданно сказал Денис. – Посмотрим, что из этого выйдет…

– Даже так, – гость помрачнел. – Но ты же понимаешь, что с моей племянницей не сравнится ни одна женщина? Ты всегда должен помнить, какого человека не сберег.

– Я ни на секунду этого не забываю, так что эти твои слова были лишними…

– А с другой стороны, сколько можно быть одному, верно? – Алек снова неожиданно подобрел. – Кстати, много у тебя было женщин после Веры?

– Для гостя, ты задаешь слишком бестактные вопросы, Алек.

– И все же?

– Ни одной.

– Ничего себе! За восемь лет ты ни разу не был с женщиной? Как тебя только пополам не порвало!

– Ты знаешь, что первые два года было не до того. Сказать, что было плохо, значит – ничего не сказать. А потом все как-то пошло по накатанной…

– Ну, тогда удачи тебе завтра. Какая хоть она?

– Не знаю. Обычная.

– Ну, она тебе хотя бы нравится?

– Ну да, конечно, – писатель отвел глаза. – Очень нравится…

За столом снова повисло неловкое молчание, во время которого Алек не переставал без всякого смятения всматриваться в лицо Дениса. Когда гостю это надоело, он съел все лимонные кексы и засобирался домой, пообещав, что в следующий раз принесет готовую деталь на замену, и мотоцикл писателя снова оживет. Денис проводил Алека до калитки, пожал на прощание его вялую руку и проследил, как тот идет, хромая, до подъехавшего такси. Писатель пожалел, что попросил Алека помочь с мотоциклом, потому что своим появлением этот человек бестактно напомнил ему о тяжелом времени, которое когда-то разделил с ним, о событиях, которые проснулись в памяти и отдавались в груди острой болью. Денис вернулся домой и, опустошив половину бутылки виски, провалился в беспокойный, хмельной сон.

Он проснулся из-за резкого звонка мобильного телефона, который дребезжал на прикроватной тумбочке. Писатель зевнул и ответил на вызов. Часы на стене его спальни показывали 8.30 утра.

– Привет, Денис. Ты дома?

– … кто это?

– Ты соседей перестал узнавать что ли? Это Никита. Ты, вообще, видел, что делается у тебя перед домом?

– Что там может делаться в такую рань?

– А ты не поленись и посмотри. Это надо видеть…

Денис вяло встал с кровати и, почесавшись, зашаркал к окну. Он уперся лбом в холодное стекло и посмотрел на улицу. В этот момент глаза писателя широко раскрылись, и он, громко выругавшись, побежал на первый этаж. Когда мужчина выскочил в накинутом на плечи пальто, его шаг замедлился. Он медленно шел до своей калитки и всматривался в открывающееся за ней зрелище, словно желая убедиться – не привиделось ли ему. Небольшая часть его двора, вся прилегающая к дому территория и часть дороги, были залиты зловонной коричневой жижей. В этом воняющем месиве лежали раскрытые, закрытые и порванные экземпляры книг писателя, которые он издал за свою недолгую карьеру. А на заборе соседского дома напротив, был натянут длинный белый тент с красной надписью:

«Извините, книги Дениски Леваева немножко протекли».

На небольшом расстоянии от коричневого снега стояли несколько соседей Дениса и незнакомые ему прохожие. Когда хозяин дома показался и подошел достаточно близко к калитке, какой-то парень сфотографировал его на фоне разлитых канализационных стоков и валяющихся книг.

– Денис, сделай что-нибудь со всем этим! Мы не собираемся на это смотреть.

– Что вы все сюда слетелись? – Денис сжал кулаки – Это дерьмо, а не мед!

– Да, мы видим, – сфотографировавший Дениса парень толкнул носком грязного ботинка одну из валяющихся рядом книг, и среди собравшихся людей послышался тихий смех.

– Нет, серьезно, Денис. Мы конечно все понимаем. Но убери это, пожалуйста, как можно скорее. Реально неприятно это созерцать…

– Тварь…, – Денис заскрипел зубами. – Если бы я мог найти эту тварь…

Белый автомобиль остановился рядом с автобусной установкой. Напротив – из института с облупившимся фасадом, на котором красовалась золотая аббревиатура ДННВД, после занятий выходили студенты-заочники. Среди них Денис сразу заметил Таню с новой прической. Девушка перекинулась парой фраз с курящими однокурсниками и, помахав Денису рукой, пошла по пешеходному переходу.

– Привет. Ты какой-то мрачный. Что-то случилось?

– Нет, нет. Все просто замечательно. Кстати, ты потрясающе выглядишь.

– Спасибо! Ну, куда едем?

– Это сюрприз. Тебе придется завязать глаза.

– О, это похищение?

– Да. Увезу тебя к себе. Будешь невольницей в моем подвале.

– Я даже не знаю, пугаться мне или радоваться!

Автомобиль затормозил, и Таня с разрешения Дениса сняла повязку с глаз. Осмотревшись, она молча вылезла из машины, а Денис последовал за ней. Справа – на фоне леса, возвышался ресторан сферической формы с прозрачными, многогранными стенами, одна из которых упиралась своим фасадом в озеро. А впереди, за длинной парковкой стоял комплекс деревянных зданий конного клуба. Девушка стояла и трепетно рассматривала открывающиеся ее взору окрестности.

– Как красиво!

– Рад, что тебе понравилось. Пойдем, нас ждет конная прогулка, а потом ужин при свечах.

Таня, подобно маленькой девочке, радостно завизжала, прыгая на месте. После, густо покраснев, она уперлась лбом в грудь Денису. Мужчина обнял ее и, посмеиваясь, прижал к себе. Держась за руки, они прошли через высокую деревянную арку на территорию конного клуба.

Умиротворяющий заснеженный лес нависал над дорогой, ведущей вдоль замерзшего озера. Задеваемые Денисом и Таней еловые лапы сыпали им за шиворот снег, от чего всадники ухали и звонко смеялись. Спокойные лошади, фыркая и потряхивая головами, степенно несли всадников сквозь зимнее царство красоты и покоя. В просветах косматых елей были видны сгорбленные фигурки рыбаков, сидящих на ледяной глади озера. Поодаль от Дениса и Тани на лошади ехала инструктор. Она внимательно наблюдала за поведением всадников и лошадей, давая паре советы по верховой езде.

В ресторане при конном клубе в воздухе парил аромат дерева, масла и жаркого. Легкий снежок приятно сыпал за окном, добавляя в сложившуюся атмосферу места уют и душевное спокойствие. Бутылка красного вина, отражая свет горящих свечей, аккуратно наклонилась, плеснув ароматное содержимое в бокал на изящной ножке. Денис поставил вино на стол, откинулся на стуле и стал наблюдать за Таней, отрезающей кусочек от запеченной утки. Раскрыв маленькую записную книжку, мужчина начал делать записи.

– Что ты пишешь?

– Записываю чувства и образы от сегодняшнего вечера.

– Это для новой книги, да?

Денис молчал, пока ручка, строчка за строчкой, опускалась вниз по линованной бумаге записной книжки. Подняв глаза на Таню, он увидел, что ее милое, румяное от прогулки и вина лицо, расплылось в смущенной, детской улыбке.

– Я лезу не в свое дело, да?

– Нет, просто боялся упустить мысль.

– Так это для книги?

– Я пока не знаю. Возможно.

– Почему я?

– Что, прости?

– Почему ты пригласил меня?

– Ты мне понравилась.

Таня опустила глаза и стала ворошить вилкой листья салата в тарелке. Денис, рассматривая черты лица своей спутницы, убрал записную книжку в карман. Девушка отпила из бокала, смотря мимо мужчины.

– Я тебя чем-то обидел?

– Нет, все чудесно, – Таня задумалась, подбирая слова. – Просто, мне не дает покоя одна мысль.

– Какая?

– Я боюсь ее озвучить.

– Почему?

– Просто боюсь, и все.

– Не бойся.

Денис нежно взял ее за руку. Таня робко улыбнулась и поправила изящную рыжую прядь. Когда она посмотрела на Дениса, в ее карих глазах заблестели маленькие, печальные искорки.

– Ты меня пригласил, потому что я намекала тебе на близость?

– Нет…

– Ты ответил не сразу.

Искорки увеличились, постепенно перерастая в слезинки, и девушка убрала свои руки со стола. Отпив сок из стакана, Денис достал свою записную книжку и стал читать вслух:

«До этой минуты я не понимал, насколько ценным может быть одно единственное мгновение. Суровые испытания, выпавшие на мою долю, и опасный, извилистый путь, ждущий впереди, померкли, когда я увидел ее. Все скрылось, сжавшись до единого мгновения. Даже прожитый миг близкой смерти, застывшей на расстоянии клинка, потерял всякий смысл. Вот оно – счастье. Не в одержанных победах, не в деньгах, и не в выпитом вине. Счастье в цыганке, чьи глаза подобно этой тихой лесной чаще манят меня, заманивают, чтобы погубить. Свернув с дороги, я стегаю коня, следуя за сладостным смехом незнакомой мне женщины. Я пробираюсь через пушистый снег, чтобы настигнуть это ускользающее мгновение. Еще раз увидеть каскад каштановых волос, медовый оттенок кожи и чарующую улыбку. Она оборачивается в седле и кокетливо дразнит меня, пока ее черный, как смоль конь, разбивает сугробы. Я кричу ей: «Постой!», но в ответ – лишь получаю надменный, звонкий смех, звучащий, как пение прекрасной и свободолюбивой птицы».

Денис захлопнул записную книжку и положил ее на стол. Его спутница молча сидела, смотря на гладкую поверхность книжки, как на дверь скрывающую что-то волнующее.

– Очень красиво.

– Ты меня на это вдохновила.

Таня встала и, обойдя стол, села к Денису на колени. Она обняла писателя за шею руками и прижалась щекой к его голове. Мужчина вдохнул запах волос девушки и обвил руками ее талию. Неожиданно, она прильнула к писателю губами, и он, чуть помедлив, ответил на ее спонтанный жест. Чувствуя горячее дыхание девушки, мужчина медленно гладил ее по спине, пока сидящие напротив люди, оставив свои блюда, с интересом за ними наблюдали.

Когда Денис закрыл на ключ входную дверь дома, Таня за его спиной уже сняла с себя блузку, и предмет одежды упал лоснящимся, зеленым каскадом на пол прихожей. Вскоре, в полумраке дома, девушка осталась стоять перед писателем в одном нижнем белье. Она дразнила Дениса, медленно водя руками по своей груди. Подхватив Таню на руки, писатель отнес девушку к дивану у камина.

Денис проснулся от нежного поглаживания по щеке. Таня, до этого изучающая черты его лица, подарила проснувшемуся мужчине поцелуй, поднялась с кровати и, покачивая голыми бедрами, выпорхнула из комнаты. Писатель проводил ее взглядом, воровато достал из прикроватной тумбочки приготовленную с прошлого вечера тетрадь и принялся писать в ней карандашом. Мужчина заполнил витиеватым почерком четыре страницы тетради и убрал ее обратно в тумбочку. После вылез из-под одеяла и пошел на шум льющейся воды, схватил мокрую девушку за грудь и прижал к настенной синей плитке.

– Какие мы ненасытные, Денис Андреевич!

– Зови меня Денис.

– Меня заводит, когда я называю тебя по имени-отчеству…

Позже, они сели за кухонный стол и под играющее радио стали пить кофе с пиццей, привезенной службой доставки. Денис в халате, а Таня – в его майке. Писатель раскурил самокрутку и, затянувшись, предложил ее девушке. Таня выпустила из пухлых губ струю белого дыма и забарабанила пальцем по экрану своего смартфона.

– Сколько тебе лет, красавица?

– Обычно, этот вопрос задают до секса.

– Так сколько?

– Мне двадцать один год.

– Оставайся у меня жить.

– Ты это сейчас серьезно?

– Более чем. Сегодня заберем твои вещи, и заселяйся в любую свободную комнату в доме.